Полгода спустя.
Чимин улыбается. Улыбается прохожим, бликам на стёклах витрин, радуге в центральном фонтане, июльской жаре. Руки в карманах шорт, сердце в такт широким шагам и улыбка рассыпается сеточкой морщин в уголках глаз. Он спешит в больницу к Юнги, но дорога туда сегодня совсем другая. Раньше это было похоже на спуск по горной реке: быстрый, тревожный, с множеством валунов, крутых поворотов и быстрым течением. Сейчас же — тихо и спокойно, солнце играет на воде в догонялки, убегает, прячется. А Чимин улыбается. Он рассматривает запомнившийся ему дворик местного реабилитационного центра и думает о том, что тот ещё долго будет преследовать его во снах. В кошмарах, если быть точнее. Сколько раз, после очередного визита к Юнги, Чимин стоял тут и ждал, когда его слёзы смахнёт колючий ветер, не сосчитать. Сколько раз обошёл вот то покосившееся дерево у забора, пересчитал количество окон в доме напротив. Сколько раз заглядывал серое небо, сжимал руки, впиваясь ногтями в кожу и оставляя следы. Сколько раз собирался с силами у стеклянных раздвижных дверей. Собирался силами, выдыхал и натягивал на лицо улыбку. А сегодня она появилась сама. Впервые, за последнее время. Он оборачивается, будто чувствуя, когда двери позади него бесшумно разъезжаются в стороны. Откидывает налипшие волосы со лба и вглядывается в выходящих из клиники людей, щурясь от яркого солнца, от которого не помогает даже приставленная козырьком ладонь. Сердце выполняет тройное сальто, падает к ногам, а потом, возвращаясь на место, гулко ухает в груди. — Юнги! — Чимин машет ему, зная, что тот наверняка оттуда не видит, спасибо минус три, и ищет среди других посетителей. Парень в ответ улыбается и шагает навстречу. Шагает сам. Это греет душу. Они пережили слишком сложную реабилитацию за последние полгода. Огромное количество далеко не всегда приятных процедур, ежедневные физические занятия, горсти лекарств — всё это отнимало немало сил. В глазах Юнги было так много страха и отчаянья, когда первые четыре месяца после аварии, он не мог ни встать, не пошевелить пальцами ног. А потом, когда лечение наконец начало действовать, пришла боль. Она скручивала суставы, выворачивала наизнанку, лишала воли и подчиняла себе. Но Чимин всегда был рядом, поддерживал, помогал, и в конце концов их совместное упорство принесло ожидаемо хорошие результаты. Мин не просто успешно прошёл реабилитацию, но ещё и поправил своё здоровье полностью. Теперь они наконец вернутся к своей повседневной жизни. Хотя один пункт так и остался нерешённым, и это Чонгук. — Бесконечная морока с этими документами о выписке, — бузит Юнги и обнимает своего парня так крепко, как только может. Его вещи Пак перевёз в их квартиру накануне вечером, поэтому сегодня он налегке — лишь с небольшим рюкзаком. Лямка предательски сползает с плеча, но на это, честно говоря, плевать. — Главное, что мы наконец вернёмся домой. Вместе. — тихо шепчет Чимин. Они всегда вместе. В больнице, в реабилитационном центре и так же собираются быть вместе до бесконечности. Их любовь сильная, и как бы жизнь не старалась поставить их на колени и сломать, у неё ничего не вышло. Трудности и боль не убили любовь, а наоборот, вознесли её до небывалых высот. С ними всё будет хорошо — их кошмар наконец-то закончился. Чимин улыбается. Юнги улыбается тоже.***
Сорок один, сорок два, сорок три… Чонгук безразлично скользит взглядом по окружающему его великолепию: от куста к кусту, вдоль лавочек, считает прямоугольники на вымощенной красными кирпичами дорожке. Вполуха слушает монотонный глубокий голос, сбивается со счёта и начинает заново. Один, два, три… Третий ряд, четвёртый дорожка — шестьдесят три кирпичика. Это Чонгук теперь знает совершенно точно, как знает и то, что фантастическая книга, которую выбрал Тэ, ожидаемо скучная. В очередной раз он ёрзает на чужом плече, и терпение Тэхена лопается. — Так, я думаю, на этом история заканчивается, — парень громко хлопает увесистым томом и тяжело вздыхает. — Ладно, признаю, этот автор пишет про странные вещи, — фыркает Чонгук и выпрямляется. — Странные вещи, — глупо повторяют ему в ответ. На выходе во двор клиники за этой картиной наблюдает Намджун и Сони. — Слушай, с ним он вон как много говорит. Можно сказать, идёт на поправку, — Намджун мысленно ставит в конце предложения вопросительный знак, потому что очень хочет верить. — Нет. — но его надежды обрубают на корню. — В том то и проблема, что он говорит только с ним. Ну и ещё с Чимином, — женщина трёт переносицу и разворачивается, собираясь вернуться в клинику. — Плюс к этому, он по-прежнему ничего не чувствует. Чувства так и не вернулись. За время нахождения Чонгука в клинике, его ситуация не меняется, да и он сам не способствует каким-то либо изменениям. Поначалу, парень сторонился всех, включая Тэхена, но тот не отчаивался. Он просто поселился в клинике, в буквальном смысле — жил через стену. Никто не возражал, справедливости ради, за свой ночлег Тэ стабильно платил. Первое время Чонгука такой расклад не жаловал, и он даже ругался с парнем, чтобы тот не морочил голову и жил дома, но кого это вообще останавливало. — Неужели Донука не бесит, что ты живешь тут?! — Чон одну за одной кидал в своего брата книжками, пока стопка на его прикроватном столике не подошла к концу. — Я останусь тут и точка! — Тэхен уворачивался от проносящихся со свистом снарядов, а последнюю книгу ловко поймал буквально у своего лица. В него прилетел — «Когда меркнет свет»… что сказать, весьма необычный выбор. — Будешь отпираться, буду спать в твоей палате! Кажется, этот цирк слышало тогда всё здание. Минуты складывались в часы, часы в дни, дни сменялись неделями, и то ли лёд в сердце тронул, то ли скука взяла верх, но Чонгук сдался. Сперва, он только получал заботу от Тэ и позволял быть рядом, неизменно просив почитать вслух книгу другую. Позже же начал отдавать толику заботы сам. Звал на обеды, гулять во двор и даже в приставку поиграть. Его чувства не проснулись, нет, он и сам не понимал зачем всё это делал, но общество Тэхена ценил неизменно и искренне считал, что должен дать что-то в ответ. Возможно, это просто рефлексы? Иногда Чонгук возвращался в их общее детство, совсем неосознанно, но все эти воспоминания будто имели серый цвет. Думать о них, перебирать по кусочкам совместные моменты было, в какой-то мере, приятно, потому что отголоски собственных чувств тонкими нитями пронизывали его тёмную вселенную. Они мерцающими всполохами согревали сердце, но, как бы Чон не старался ухватиться за них, не давались в руки. Единственное, что он вспоминал чаще всего и бережно хранил, так это сравнение Тэхена с тигрёнком. Пусть глупо, совсем по-детски, наивно, но приятно. Сам же Тэхен за время нахождения в клинике сделал химическую завивку, чтобы не мучиться с укладкой, обзаведясь в итоге мелкими завитушками. Теперь образ тигрёнка стал куда более отчетливым. Чонгук иногда улыбался. — Но что-то же толкает его быть с Тэ? — снова начинает Намджун, и Сони останавливается. — Может… Чимин? — она застывает, внимательно рассматривая парня рядом с Чимином. — Юнги? — Здравствуйте, — Мин низко кланяется и жмёт руку Джуну. Сони будто оказывается в собственном сне. Женщина промаргивается, в надежде прогнать нахлынувшее наваждение. Повисает пауза. — Я не знаю, что сказать, — неожиданно выпаливает Юнги и вопросительно смотрит на своего парня. Ищет поддержку. — Всё хорошо, для начала просто поздоровайся. Дальше будет легче, — Чимин цепляет пальцами пальцы Мина и легко сжимает их. — Меня же он принял нормально. Чимин, если быть честным, очень сильно лукавит — Чон не хотел его видеть от слова совсем. Первый раз, когда он пришёл сюда и попросил о встрече, темноволосый незнакомый парень далеко не нежно и весьма нетактично выставил того за дверь. Пак узнал его сразу. Он уже видел эту смуглую кожу, родинку под правым глазом, сережку в форме креста тогда, в том самом видении, и теперь же не сомневался, Чонгук в хороших руках. Естественно, всякие грозные на вид парни, совсем его не остановили. — Просто дай мне с ним поговорить! — шипел Чимин, нахмурившись и смотря снизу вверх. Дурацкая разница в росте! — Нет! — отрезал незнакомец и ухмыльнулся, обнажая ряд белых зубов. — И твоё злое лицо не поможет. Не хмурь брови, малыш, морщинки появятся. — Знаешь что… — Прекратите! — Сони, наблюдавшая за перепалкой этих двоих, всё же решила вмешаться. — Тэхен-ши, не кажется ли Вам это хорошей идеей? — Чонгук не хочет его видеть, — Тэ упорно стоял на своём, и продолжал сверлить Чимина хмурым взглядом. — Знаю, но вспомните, что он и Вас не хотел видеть. Разве Вас это остановило? — Я — совсем другое, — буркнул Тэхен, а Пак, услышав это, улыбнулся. — Знаю, — снова повторила Сони и легонько толкнула Тэ локтем. — Возможно, это поможет ему почувствовать хоть что-то, а? Тэ закатил глаза, но согласно кивнул и сам лично проводил Чимина до палаты. Естественно, Чонгуку это не понравилось. Он куксился, шипел словно кот и держался на расстоянии, не давая даже завести диалог, но со временем растаял как снег в весну. Подпускал всё ближе и ближе, до тех пор, пока сам не начал пересказывать хороший сюжет книги, которую ему совсем недавно читал Тэхен. И она такая классная, Чимин, обязательно прочти! Сам же Чимин всё больше и больше видел в нём ребёнка, которого, кажется, никогда не любили. — Чонгук, если вдруг тебе захочется поговорить с кем-то, то помни, что я буду тебе всегда рад, — Пак ободряюще заглянул парню в глаза, склоняясь почти к лицу, чтобы избежать сопротивления. — Хорошо, — прозвучало робко в ответ. Юнги никак не может сдвинуться с места, гипнотизируя взглядом пару, что расположилась на лавочке в тени раскидистого дерева. Он сжимает и разжимает кулаки и наконец выдвигается вперёд. Тэхен слегка дёргается, когда его плеча касается чужая ладонь, и резко разворачивается. — Юнги? — без замедления узнаёт он. Чонгук разворачивается тоже и застывает.