Тэхен ходит из угла угол, меряя шагами небольшой коридор клиники, сжимает и разжимает кулаки, часто дышит и смаргивает пелену с глаз. Как зверь загнанный в клетку, который никак не может найти выход, как бы не старался. Отчаяние и страх, недавно отступившие назад как океанская волна, теперь возвращаются и снова накрывают его. С головой, и Тэ захлебывается в этих чувствах, беспомощно бьёт ладонями по воде, жадно хватает ртом воздух.
На щеках солёные капли, они падают на футболку, мгновенно впитываясь в ткань, собираются в уголках губ. Он думал, что они справятся, что всё будет хорошо, что всё… будет как раньше? Он ночевал здесь, проводил с Чоном всё своё время, читал книги, ходил на обеды, играл в видеоигры, разговаривал, буквально забил на Донука, срывался с работы, как только появлялась свободная минута. Сколько они уже здесь? Месяц, два, пять? Тэхен уже давно перестал считать. Но ничего не меняется, как бы он не старался, чтобы ему не говорили Сони и Намджун. Да, у Чонгука есть прогресс, он несомненно старается и делает небольшие шажки на пути к выздоровлению, но это ничтожно мало, потому что пропасть между нормальной и жизнью и тем, что у него есть сейчас не меньше чем протяжённость реки Ханган. Тэ смотрит на Юнги в упор. Все до предела напряжены, как гитарные струны, что до упора закручены.
— Что ты скажешь об этом? — тихо спрашивает Намджун, поворачиваясь к Сони. С того самого момента, как Чонгуку стало плохо, они не обменялись и словом — в царившей тогда суматохе просто было не до этого.
— Я видела сон… — так же тихо отвечает она.
Чимин тоже заинтересованно поднимает голову, оторвав свой сожалеющий взгляд от Юнги. Который, в отличие от Тэхена, сел на маленький диванчик и уронил лицо в собственные ладони. Казалось, он вообще не слышит о чём говорят другие.
— Не могу сказать ничего точно, но прислушайтесь к тому, что скажет Тэхен, — взгляд Сони заинтересованно направлен на мельтешащего туда-сюда парня.
— Вы всё время говорите загадками, — Намджун недовольно хмурит брови.
— Куртка, — невпопад выдаёт Чимин. — у Вас дома висела куртка Намджуна.
— Заметил, наконец, — лицо Сони трогает едва заметная улыбка, которая тут же меркнет. — сколько я себя помню, меня всегда преследовали сны. Они были разными, словно отрывки из жизни других людей. Здесь же, в клинике, я могу знакомиться с этими людьми и… — женщина делает паузу, в попытке подобрать нужные слова. — ...помогать им? — звучит вопросительно. — Я не знаю, награда это или проклятье, но сны всегда работают правильно.
— Это, однозначно, дар. Вы спасаете людей от гибели, — утешительно говорит Намджун.
— Как Вы познакомились с Чонгуком? — спрашивает Чимин, поднимаясь с дивана и подходя ближе.
— Тебе нужно быть внимательнее, — Сони выставляет ладонь в миллиметре от чужого заинтересованного лица. Будто нарочно игнорирует заданный вопрос, но, уже через мгновение, склонив голову набок, отвечает на другой. Невысказанный, но уже готовый сорваться с губ. — страх. Именно это пробудят все чувства у Чонгука. А сейчас…
— Это никуда не годится! — выкрикивает Тэхен, сжимая руки в кулаки с такой злостью, что на коже остаются белые следы от впившихся в неё ногтей. Хватит! — все кроме Юнги поворачиваются в его сторону, но Тэ плевать. Чонгук лежит там, обессиленный, потерянный в своей тёмной вселенной, и никто не может сказать, когда ему станет лучше и станет ли вообще. Может быть, здесь ему только хуже — больничные стены ещё никого делали счастливее. — За всё время, что он тут ситуация не меняется, и все ваши обещания так и остаются словами! — его грудь вздымается, а глаза искрят яростью. И он принимает единственное верное для него сейчас решение. — Я забираю его домой!
— Тэхен… — Джун хватает чужую руку.
— …послушай… — но Тэхен дёргается всем телом, пытаясь вырваться.
— Нет! Я достаточно слушал, теперь пришла пора послушать и вам. Вы не делаете лучше! — его осуждающий взгляд бегает между Намджуном и Сони. Где-то на задворках сознания Тэ понимает, что, возможно, слишком резок, что все находящиеся здесь хотят Чонгуку только добра, но ничего не может поделать со своими собственными эмоциями. Он буквально задыхается. Джун смотрит виновато, Чимин — немного испуганно.
— Как пожелаешь, — одна Сони, кажется, остаётся невозмутимой, лишь уголки её губ трогает еле заметная улыбка. Будто женщина видит то, что для других незримо. — но ему нужно будет появляться здесь в будни. Что-то вроде стационара. Но если из-за Вас ситуация станет хуже, мы заберём его снова.
Тэхен заметно успокаивается, шумно выдыхает, разжимая кулаки, и уверенно кивает.
— Я не хочу чтобы вы к нему приближались, — твердо говорит он, обращаясь к Чимину. Головой, правда, кивает в сторону Юнги. Тот прячет взгляд и молчит, по-видимому, очень хорошо понимая чужие чувства.
— Дай ему время, — просит Сони. — Чонгук сам захочет увидеться с ним.
— Сомневаюсь… — бросает Тэ уже где-то на полпути к палате. Сейчас он больше всего хочет увидеть Чона, а когда тот придёт в себя, рассказать ему, что они едут домой. А обо всём остальном можно подумать потом.
— Очень напрягающий тип, — выдыхает Чимин разочарованно, как только Тэхен скрывается за ближайшим поворотом.
— Он хороший, — рука Сони легко ложится на чужое плечо. — просто защищает то, что ему дорого. Вам наверняка это чувство знакомо. — она смотрит поочередно на двоих. — Давайте выпьем чай.
***
Тэхен добирается до палаты максимально быстро и, аккуратно открыв дверь, тихо проскальзывает внутрь. В палате ощутимо холодно — дисплей сплит системы едва дотягивает до девятнадцати градусов, и Тэ ёжится. Он в несколько широких шагов пересекает комнату и открывает окно, впуская в помещение тёплый воздух. Теперь всё должно быть хорошо, он позаботится об этом.
— Тэ… — хрипит Чонгук, и Тэхен тут же подскакивает к кровати, чуть было не запутавшись в собственных ногах.
— Всё хорошо? Ничего не болит? Не холодно? — тут же тараторит он, осматривая Чонгука с ног до головы: лезет мерить температуру, трогает кончик носа, тянет за руки и греет их своим дыханием.
— Эй, всё хорошо, — Чон хрипло посмеивается и хватается за чужую ладонь, что, кажется, норовит залезть под покрывало. — просто голова немного тяжёлая.
— Извини, — Тэ натягивается тонкую простыню чуть выше, как и хотел и, удовлетворённо вздохнув, присаживается на стул. — просто переживаю.
— Юнги?
— Он уже ушёл. Я думаю… — Тэхен старается быть максимально аккуратным. — …что вам не стоит пока видеться. Просто может, нужно дать самому себе время?
— Я сам не могу понять себя, — Чонгук осторожно приподнимается на кровати. — Мне кажется, что что-то из чувств проснулось во мне, но пока ещё сложно разобрать, — он рассматривает свои ладони, повторяет пальцем нарисованные на ней линии. — мне нужно подумать.
— Хорошо, я не давлю на тебя. Поехали домой?
Чонгук резко поворачивает голову, и уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки. Нет ни радости, ни удивления, но домой хочется отчего-то очень сильно.
— Поехали.
***
Квартира встречает их родным запахом на удивление смешанным с запахом свежести. Будто кто-то совсем недавно помыл пол его любимым средством с запахом свежего бриза.
— Наконец-то мы дома. Ты убирался? — спрашивает Чонгук, ставя на пол сумку. Он не помнил, чтобы Тэхен уезжал куда-то надолго.
— Клининговая служба следила за квартирой, пока нас не было, — почему-то это «нас» и «мы» очень греет душу. Сердце стучит слишком громко. — Не выношу бардак.
Точно. Чонгук вспоминает, как они часто ругались из-за чистоты и порядка в доме, когда были помладше. Может поэтому чувство перфекционизма всегда было при нём.
— Я думал, что твой парень заботится об этом. — Чон бредёт на кухню, беря курс на холодильник.
— Он модель и не любит пачкать руки, — Тэхен сейчас максимально счастлив. Будто и не было этих нескольких месяц в больнице, и на кухне сейчас, как и каждый день до этого, он наблюдает извечную картину: «Чонгук+холодильник». Глаза закатываются сами собой. — Можешь не искать, там ничего нет.
Но Чон всё равно толкает дверцу. И застывает. Чувство. Будто отголосок знакомой досады. Слабый, но в его кромешной темноте как вспышка света. Он хмурится, жуёт губу, пока пытается воспроизвести в голове свою сегодняшнюю паническую атаку, но всё бестолку.
В комнате Тэхен разбирает свои вещи: часть укладывает в прикроватную тумбу, часть — кидает в сторону ванны и безошибочно попадает в корзину для стирки белья. Чонгук даёт себе секунду, а после толкает парня, разворачивая его, и сам наваливается сверху. Руки без сомнений укладываются на чужой талии, а нос щекочут спутанные кудряшки, которые сегодня растрепал упрямый ветер.
— Поспи со мной, тигрёнок, — Тэ замирает на мгновение, осмысливая не показалось ли ему то, что он сейчас услышал. Но тёплое дыхание, щекочущее шею, развивает иллюзию. Он привычно не отказывает. Похоже и не сможет, но Чонгуку вовсе не обязательно об этом знать.
