Горячий чай, холодный чай и мягкая постель

Про-герои не простужаются. Никогда. Особенно если они в первой десятке. И особенно – в первой тройке. Ястреб был уверен в этом твёрдо и сумел бы отстоять эту позицию в любом споре – он никогда не болел. Летая под проливным дождём, спасая людей в промозглую зиму, продуваемый ледяными ветрами – он промерзал до костей, так что зуб на зуб не попадал, часами отогреваясь в своей уютной ванне – но никогда после этого не сваливался с простудой. Поэтому, когда, придя на базу Лиги, он трижды звонко чихнул, став похожим на растрёпанного воробья, то просто спихнул это на безобразно пыльную обстановку вокруг. В повторившемся через час чихании был обвинён Даби, на чьём плаще «осело слишком много пепла». Обманчиво ласковая Тога, неожиданно оказавшаяся рядом с Ястребом, прислонила мягкую ладошку к его лбу и, хитро заглянув в янтарные глаза, довольно сказала: – Ястреб заболел, делая свои скучные геройские делишки, – ведя бёдрами, она резво ускакала на прежнее место и торопливо начала что-то печатать в своём телефоне. – Ни за что, – в той же манере ответил Ястреб, ретируясь подальше от неё и поближе к Твайсу на другом конце комнаты. Она была глупышкой и с ней, порой, правда бывало весело болтать, но руки её до того пропитались металлическим ароматом крови, что начинало мутить. От Твайса же пахло дешёвым алкоголем и сладким кокосовым печеньем. Словно от отца, пусть таких мелочей герой совсем не помнил. Но этот мужчина, постоянно несущий околесицу, источал самый приятный аромат среди всего сборища Лиги. Восприимчивый к ароматам герой часто незаметно искал рядом с ним защиты. Твайс этого не осознавал и во всеуслышание полагал, что они друзья. Вечер прошёл удивительно спокойно и, к сожалению, слишком бессмысленно. В обоих пунктах виноваты были лидер и Даби, исчезнувшие сразу после собрания и не сказавшие остальным ни слова. Потому Ястреб решил не задерживаться до глубокой ночи, потратив это время на сон, который буквально валил его с ног. Спать хотелось так сильно, что резало глаза. И чем ближе он подлетал к дому, тем сильнее ощущал эту резь в горле и самих мышцах. Его будто окунули в стеклянный песок. – Я точно не заболел, – вяло промычал герой, падая в кровать, едва успев стянуть куртку и ботинки. Перья рассыпались по полу в тот же момент, когда он провалился в горячий тошнотворный сон. На следующий день он искренне считал, что лучше бы умер в дороге где-то между квартирой и агентством – мышцы ломило и каждое движение крыльями было похоже на удар ножом в спину. Плечи. Перья. Каждая клеточка тела протестовала против него самого. Глаза, защищённые широкими очками, от света слезились и краснели, в носу и горле предательски саднило и жгло. Но Ястреб всё ещё мог делать вид, что с ним всё хорошо, а костюм удачно прятал его от возможных любопытных взглядов. Поэтому он не нашёл лучшего выхода, чем поступить как истинный самоотверженный герой-дурак: мелькнув озорной пташкой, он улетел на весь день, с прежней прытью помогая каждому нуждающемуся, а вечером, свалив отчетные бланки на помощников, упорхнул в лигу. Порой он ощущал себя лучше. Почти неплохо. Но стоило подумать об этом, как становилось хуже. Съедаемый отвратительным жаром внутри, он дрожал как на промозглом ветру. Он был уверен, что хуже уже быть не может и сочувствовал сразу всем, кого когда-нибудь видел больным и по глупости своей не мог понять, насколько это отвратительно. «Зайти, отдать Шигараки отчёт, улыбнуться, отпустить пару шуток. Всё как обычно. Всё в порядке. Дело пяти минут, и я уйду домой» – план был простым. Собственные слова в голове звучали складно и выполнимо. Душный воздух базы неумолимо вытягивал почву из-под его ног. Так плохо, что хотелось лечь прямо там, рядом с окурком, брошенным, несомненно, Даби. Лечь и не подниматься хотя бы пару дней. – Да на тебе лица нет, чувак! – Твайс возник перед замутненным взглядом неожиданно, заставив Ястреба пугливо вздрогнуть. Будь это не он, такая реакция для героя-шпиона была бы чревата. – Выглядишь охрененно, как всегда! На его шумные возгласы обернулся Спиннер, и его забавное лицо в миг обрело непривычное озабоченное выражение. Ястреб выглядел ужасно. Чувствовал себя ужасно. Он влип. Флешка с подготовленным наспех отчётом скользила в вспотевшей ладошке. – Где босс? – герой старался звучать бодро, но связки предательски захрипели, делая положение ещё отвратительнее. – Я за него, – в дверном проёме, почтительно приподняв шляпу, появился Компресс. – Если ты с отчётом, то просто отдай его мне. Всё не так плохо. Ястреб едва сдержал облегчённый вздох, вымученно улыбнувшись и бросив флешку тому в руки. Пора уходить. Не затягивая прощания, герой спешно покинул здание, ободренный сложившейся ситуацией настолько, что на мгновение почувствовал себя лучше. Только долететь и залезть в горячую ванну. Согреться хоть как-нибудь, иначе озноб сведёт его с ума. Впервые за всю жизнь тяжёлые, мешающие могучие крылья не хотели поддаваться. Он едва мог двигать ими, не говоря о том, чтобы подняться в воздух и улететь. Словно чайка, попавшая в нефтяное пятно. За спиной послышался смешок. Ядовитый. Приятный. Даби. Ястреб нехотя обернулся, увидев, как тот подходит к нему, освещаемый едва уловимым светом тлеющей сигареты в губах и собственных глаз. – Птичка, ты что, летать разучилась? – Даби стоял уже рядом, улыбаясь томно и нахально глядя в глаза. – Отвали, – горло отозвалось остервенелой сухой болью, словно он вместо слов проглотил горсть гвоздей. – О, – брови злодея поползли вверх, скрывшись под чёлкой, а ладонь, с зажатой в пальцах сигаретой, метнулась ко лбу героя. – Так шизанутая была права. Наш герой. За-бо-лел, - губы снова расцвели в нахальной улыбке. Такой довольной, что кожа меж скоб опасливо натянулась. Горячая ладонь казалась подарком с самого неба. Большая. Сухая. В болезненном тумане ощущающаяся безумно нежной и ласковой. Ястреба знобило так, что Даби чувствовал это своей рукой. Дыхание заболевшего было поверхностным и шумным, кожа – нездорово горячей. – Ты – пиздец, – констатировал злодей и, проведя рукой от лба до ладони, ухватил героя за кисть. – Пошли. – Куда? – Ястреб был словно пьян, беззащитно плетущийся за ним, беспомощный настолько, что реши Даби придушить его прямо здесь, не издал бы и писка. Не герой – просто простуженный ребёнок. – К тебе домой, идиотская птичка, – лениво сказал Даби и замолк. У лиги была машина. Её пришлось заполучить после того, как они лишились чёрного тумана. Краденая. С фальшивыми номерами. Глянцево-чёрная местами покоцанная Infiniti, под стать её единственному водителю. Даби. Ему это нравилось. Ключи, которыми он самодовольно позвякивал, были его гордостью. И теперь единственной разумной мыслью героя было ощущение счастья, что можно перестать мучить крылья и упасть в уютный салон. Его уронили на заднее сидение. Буквально. Даби дёрнул за руку, затолкав в салон и захлопнул дверь. Ястреб был только рад, свернувшись в клубок и неуклюже откинув крылья на спинки. Когда на него упал плащ, опалённый, пропитанный дымом, сигаретами и – до чего же удивительно – ароматом малинового сиропа, герой без раздумий укутался в него как смог, зарывшись лицом туда, где было теплее всего – на лопатках. Пирокинетик тихо усмехнулся, любовно заводя автомобиль. Ястреб провалился в беспокойную дрёму, за время которой Даби останавливался дважды – у круглосуточного магазина и аптеки, пустых и сонных, в которых простой маски было достаточно, чтобы всем было плевать, злодей ты или простой полуночный прохожий. Ястреб не проснулся и возле своего дома, до которого его пришлось нести на руках, оставив автомобиль поодаль, где он привлёк бы как можно меньше внимания. Шуршал пакет с продуктами и лекарствами, чертыхался Даби, которому мешали могучие крылья. Он без зазрения совести наступал на них и всё равно Ястреб не мог открыть глаз, ощущая лишь прошибающий его озноб, головокружение и жгучую боль в горле. Герой пришёл в себя только сидя на пороге своей квартиры. Он. Шуршащий пакет. Притихший злодей, снимающий ботинки с себя, а потом и с него. Поношенный плащ, который так не хотелось отпускать. Его отнесли в гостиную. Раздели, игнорируя всхлипы и слабые протесты. Никакого смущения, только жуткий холод, выкручивающий кости. – Болеть так отвратительно, – обиженно, совершенно по-детски хрипел Ястреб, кусая сухие губы. – Тшшш, не ной. Ты же герой, – Даби улыбнулся ободряюще и ласково, обхватив теплыми ладонями его щёки, и коснулся губами его лба. Мягкие, нежные губы. С виду они всегда казались обкусанными и грубыми. Герою хотелось думать, что это был поцелуй, а не проверка температуры. Хотя бы всё вместе. Он сидел в углу своего неуместно большого дивана, укутанный в бордовый плед, пока злодей хозяйничал в его доме. Сновал туда-сюда, гремел, шуршал, напевал что-то отвратительно романтичное себе под нос. С его прокуренным голосом это звучало неожиданно сексуально. Даби грел еду, что-то разбил, собрал и выкинул, между делом запихнув в мусорный пакет и пару коллекционных фигурок старателя с полки. А потом появился с ужином в руках. – Может мне с ложечки тебя покормить, а? – противно скалясь, Даби поводил столовым прибором перед лицом Ястреба. Тот, нахмурив брови, вяло её выхватит и принялся есть сам, нехотя и через силу. Магазинный мисо-суп был не так уж и плох на вкус, но стоило ему попасть в горло, как вместо тофу в пищевод скатывались гвозди. Кружка медового чая в подогревающих её пальцах Даби манила к себе куда больше. За ужином последовали лекарства. Целая горсть, сдобренная отвратительным сиропом и непривычно мягким ободряющим голосом пирокинетика. Последнее, устало решил герой, поможет лучше всего. Собрав в охапку дрожащий бордовый комок, Даби понёс его в спальню. Расправил смятую с прошлой ночи кровать, откинул одеяло и стянул с Ястреба плед, что последние полчаса так самоотверженно старался его согреть. Герой отреагировал на это едва ли не слезами. – Тебе он не понадобится, – с этими словами пирокинетик повалил его в постель. Снял свою бесформенную футболку, откинул в угол кожаные штаны и карикатурно раскинул руки, красуясь перед Ястребом, смотрящим на него снизу вверх. – Охренеть, – голос был сиплый, но неподдельно удивленный. Слишком странно. Сюрреалистично. Злодей, убийца, просто отвратительный человек, чёртов Даби – в его доме, спальне, ухаживает за ним, возится как мать с ребёнком, а теперь красуется своим шрамированным, но даже в болезненном тумане, красивым телом и продолжает улыбаться как ублюдок. – Знал бы, что этим закончится, заставил бы Шигараки подождать отчёт... – Врёшь, – бросил в ответ Даби, и убрав с лица ухмылку, лёг рядом. Наконец стало тепло. Вот оно, рядом, под одеялом, только прижмись и впитывай этот жар. И Ястреб прислонился ближе. Сонно, почти беспамятно прильнул лбом к горячей груди, обвил ногами, прижал руками к себе, отдавая всю болезненную дрожь. Горячая ладонь поглаживала его плечо, вторая рука, обняв, нежно касалась головы. Тёплые губы целовали макушку, цепляя скобами волосинки. – Выздоравливай, глупая пташка.