Колесо надежды

Несмотря на то, что было уже раннее утро, до восхода оставалось еще долго. Гарри лежал на кровати и разглядывал обнаженную спину Северуса. Жаль, что нельзя сейчас познать каждый сантиметр кожи, запомнить его. Но все-таки даже в предрассветном полумраке можно заметить четко выступающий позвоночник, тонкие лопатки и родинку с правой стороны. Эта родинка казалась чем-то совершенно необыкновенным. Странно, что у Снейпа, грозы подземелий, темной тучи, всегда застегнутой на все пуговицы, имеется такая абсолютно человеческая деталь как родинка. Удивительно! Удержаться и не потрогать ее было выше всяких сил. Гарри осторожно протянул руку и коснулся лопатки, отметив, как машинально напряглись мышцы на спине. Погладил. Северус перевернулся и сел, убрал руку, скользнувшую по его телу. Юноша придвинулся поближе и попытался коснуться, но ему снова не дали. — Я тоже хочу… Попробовать сделать так. Мне очень понравилось, — он смущенно улыбнулся и изогнулся на одеяле, как довольный кот, который нежится на солнышке. — Не надо, — Северус напоследок провел рукой по его груди и встал в поисках рубашки. — Почему? — настроение начало резко падать. — Как-нибудь в следующий раз, — лениво оброненная фраза послужила причиной улыбки от обещания того, что следующий раз все-таки планируется, и сказка не кончилась. Одевались они молча. Как же странно, что раздеваться люди помогают друг другу, а одеваются всегда порознь. Это показалось Гарри несправедливым. Он, быстро натянув пижамные штаны, подошел к Северусу и помог застегнуть верхние пуговицы сюртука. Профессор отреагировал на это поднятой бровью, но ничего не сказал, позволив мальчишке напоследок коснуться его. Гарри поднялся на цыпочках и, стараясь не обращать внимание на трудночитаемое, почти недовольное выражение лица зельевара, поцеловал его в скулу. — Я рад, что ты пришел, правда. Это самая лучшая ночь в моей жизни! — Когда-нибудь вы поймете, что это не так. И Поттер… — Что? — Гарри напрягся в ожидании какой-нибудь каверзы — уж слишком собранным и серьезным был Снейп. Каверза не замедлила себя ждать. — Надеюсь, вы не станете забываться в школе и будете обращаться подобающе. Никаких томных взглядов и попыток прикоснуться на людях. Иначе мне придется стереть память слишком большому количеству людей. Вам понятно? Фраза профессора задела сильно, очень сильно. Настолько, что в мозг неожиданно ворвалась раскаленная спица боли с подключенным электродом. Гарри сел, нет, почти рухнул на кровать, словно от толчка, схватился за голову. Слова упали куда-то внутрь. Похоже на удары моченого хлыста прямо по оголенному разуму. Раз! Два! Три! «Иначе мне придется стереть память слишком большому количеству людей…» Стереть память… Стереть память… Память… Где-то в глубине подсознания возникли запахи больницы и пробивающиеся как сквозь туман голоса. Касание и забвение. «Посмотри на меня, Гарри». — Нет! Нет! — закричал Гарри. — Что? Снова? — Нет! Гарри вскочил с кровати, врезавшись в подошедшего к нему Снейпа. Оттолкнул его и бросился к входной двери, не в силах находиться с ним в одном помещении больше ни секунды. Но входной двери на месте не оказалось. Лишь ровная, гладкая стена. Куда бежать? В окно? Поттер подбежал к окну и трясущимися руками попытался вскрыть раму, но та не поддавалась. — Поттер! Объясни сейчас же, что происходит! — Снейп появился за его спиной. — Это вы! Это все вы! Я думал, что я чокнулся от учебы, что не помню половину года! Зачем? Гарри сполз по стене рядом с окном и обхватил колени руками. Прыгать больше не хотелось. Хотелось умереть прямо здесь. — Прекрати истерику! И объяснись! Скрещенные руки и раздражение на лице так себе способ укрощения гормонально неустойчивых спасителей магического мира. Гарри даже не мог плакать. Слезы — средство облегчения организма, но было настолько плохо, что из горла могли вырываться только хрипы. Из них все-таки сложились слова: — Зачем вы стерли мне память? Как вы могли? — Ах, вот оно что… — профессор сделал шаг назад. — В смысле «вот оно что»?! Обеспокоенное выражение на лице Снейпа мгновенно сменилось отчуждением и холодностью. Поттер вскочил и с кулаками бросился на зельевара, который, кажется, не собирался мгновенно оправдываться и просить прощения. Через пару секунд гриффиндорец сидел в кресле, привязанный к нему Инкарцеро, и мог только недовольно ерзать. — Отпустите меня! И верните обратно воспоминания! Все равно я добуду их рано или поздно! — Что мешает мне стереть их повторно прямо сейчас? И вообще вы не в том положении, чтобы что-то требовать, — Снейп стоял напротив кресла и вертел палочку в руках, на лице у него было надменно-скучающее выражение, которое очень бесило Гарри. — Вы знаете, что нельзя накладывать один Обливейт на другой. Сами же учили нас на Защите! — Есть и другие способы… Все-таки это произошло. Гарри не выдержал и заплакал. Слезы сами потекли из глаз и обратно втекать не хотели, несмотря на тщетные попытки запрокинуть вверх голову. Еще час назад Северус сделал его чуть ли не самым счастливым человеком на земле, нежно касался и целовал во внутреннюю часть бедра. Но теперь перед ним стоял Снейп, темный маг и слуга Волдеморта, у которого не было ни капли жалости в глазах. — Что мы имеем… Вам нужны воспоминания, которые я по какой-то причине не хочу отдавать. Вы не задумывались, что мне вообще не пришлось ставить блокировки на вашу память, если бы тому не было веских причин? Может, попробуете смотреть на мир несколько шире ваших категоричных гриффиндорских понятий? Ради общего блага. — Я ради вашего общего блага начиная с первого курса в Хогвартсе существую. К черту и вас, и общее благо! Как вы вообще можете думать, что имеете право решать за людей, что им помнить, а что нет? Ненавижу вас! — обиженно выплюнул Поттер, тщетно пытаясь освободиться из-под веревок. — Ах, вот как… То есть вы считаете, что можете самостоятельно во всем разобраться? Не думали, сколько раз за этот год уже умерли бы? — Пытался сосчитать, да боюсь ошибиться, вы же стерли мне память! — Вы мне надоели, Поттер. Приходите, когда повзрослеете. Оставлю-ка я вас здесь, а дверь не буду восстанавливать. Найдут через пару дней. Как вы думаете, к кому обратится эта горстка недоучек, когда поймут, что тут замешана темная магия? Вот тогда я вас и расколдую. До свидания. — Катитесь. Снейп в бешенстве развернулся и пошел к стене. Махнул палочкой, открыл появившуюся дверь. Гарри упрямо молчал, не желая признавать поражение. Он угрожает? Пусть так! Все равно его рано или поздно обнаружат, и Поттер найдет способ добыть свои воспоминания и отомстить ненавистному профессору. Удовольствия смотреть на униженного и пресмыкающегося себя Гарри ему не доставит. Будет сидеть тут до самой смерти, если потребуется. — Черт возьми, Поттер! — Снейп вздохнул, отпустил дверь, прислонился к ней спиной и устало закрыл глаза. — Почему ты как всегда исключение из всех правил? Смерть обошел, Волдеморта обошел, школьные правила обошел — даже мою магию обошел! А в ней я был уверен больше всего! Упрямый мальчишка! — Какой есть, — обиженно буркнул Гарри, глядя на выступившую из-под воротника шею Северуса. — Я стер память, потому что считал, что тебе лучше забыть свои дурацкие эмоции по отношению ко мне. Ты наворотил дел, связался с опасной магией и даже пытался покончить с собой. Вел себя неадекватно. — Из-за вас? — Понятия не имею. Но после ты стал вести себя нормально, заниматься учебой, летать на метле и чем ты там еще занимаешься в период школьной жизни. У тебя был полнейший разброд в сознании, усугубленный постоянными головными болями и ментальными атаками. Можно сказать, мне пришлось собирать тебя по кусочкам из того, что оставалось. — И вы думаете, что все это стоило того, чтобы стирать память без предупреждения? Лишить меня части жизни? Важной части, хотя я и не знаю, что там было. — Да. Я считаю, что цель оправдывает средства, и средства эти не всегда приятны и безболезненны. Северус открыл глаза и посмотрел на Гарри. С тела юноши спали веревки, но вставать он не спешил. Некуда было вставать, после того, как Снейп будто ударил его тяжелой наковальней из переживаний прямо по гриффиндорской голове. Не совмещались его методы лечения с понятиями храбрости и честности. Это как-то слишком скользко, слишком по-слизерински гадко. Проще принимать профессора таким, каким он был все предыдущие пять лет обучения — саркастичным, мерзким, злым. Но после того, как заглянешь, хотя бы ненадолго, в изнанку этого многоликого человека, начинаешь понимать, что за каждым из его действий стоит даже не двойной умысел, а нагромождение из причин и аналитических мыслей. И Гарри вносил вечный хаос в эту четко отлаженную систему масок и манипуляций. За окном начинало светать, а это значило, что утро уже наступило, и скоро вынужденные жители штаба на Гриммо выползут из своих комнат на завтрак. Если уже не вышли. Северус повернул палочку и что-то прошептал. К нему в руки прыгнули латунные часы. Он повертел их, открыл крышку, провел пальцем по рельефному ободку. Гарри встал с кресла и замер, не зная, куда ему двигаться дальше. — Как вы говорите, Поттер, к черту все. Ваши воспоминания здесь, — Снейп кинул часы, и Гарри проворно их поймал натренированным движением, словно это самый важный снитч в его жизни. — Как открыть, сами разберетесь. Предупреждаю вас один раз. Если вы их посмотрите, плотина рухнет. Я не буду больше с вами возиться и вытаскивать из осколков вашего же подсознания. Считайте, что получили бомбу с постоянно тикающим механизмом. Вот почему я выбрал именно часы. Вы все поняли относительно опасности этих воспоминаний? — Да, сэр, — Гарри поспешно спрятал часы в карман пижамных штанов, не желая на них смотреть, словно это был какой-то мерзкий паук. — Знаете, Поттер, я всю жизнь хотел быть лекарем. Теперь я точно понимаю, что разочаровался бы. Мои средства слишком категоричны и нетривиальны, хоть и достигают цели. Надеюсь послезавтра застать вас в школе в здравом уме и с выполненным домашним заданием. Ваше зелье будете получать у мадам Помфри в Больничном Крыле в семь вечера. Мне впредь не хочется видеть вас больше времени, положенного на то учебным расписанием. Надеюсь, вам тоже. Снейп ушел. А Гарри остался стоять и буравить взглядом стену. Голова кипела от мыслей — переполнена до краев переживаниями и информацией. До этой ночи вся жизнь была приблизительно однозначной. Рон и Гермиона — друзья. Малфой — школьный недруг. Волдеморт — главный враг. Дамблдор — добрый волшебник из сказки. Но с появлением Снейпа мир вдруг окрасился в новые краски. К черному и белому примешивалось что-то слишком сложное для понимания. Как же все его слова и действия неоднозначны! Что стоит в сути, в основе его мотивов и поступков? На этот вопрос, казалось, никто и никогда не смог бы найти ответа, даже сам Северус. Гарри лег на кровать прямо поверх одеяла и закрыл глаза. Ему в голову пришла мысль о том, что нужно очистить сознание. Вот прямо сейчас попытаться по завету Снейпа образца пятого курса выкинуть все лишние мысли в большой чан, накрыть его крышкой и задвинуть в самый дальний угол. Не позволить тревогам и страхам съедать мозг. И неожиданно это получилось. Гарри почувствовал, что становится легче. Видимо, окклюменция работала только в случаях крайней нужды мага в ней. Странно, что в случае с Волдемортом это не вышло, а вот Снейп, видимо, оказывал большее эмоциональное и ментальное влияние. Будто они с профессором были двумя деревьями, которые стали расти слишком близко, сплетаться корнями, перемешиваться ветвями. С болью прорастать друг в друга. Страшно такое чувствовать. Несмотря на переживания, Гарри все-таки смог погрузиться в тревожные объятия Морфея. Ничего не снилось, кроме ощущения пустоты и поиска чего-то неизведанного. Гермиона, осторожно постучав, разбудила юношу около десяти. Она принесла ему поднос с булочками, чай и склянку с зельем. Это был день сборов к школе. Нужно набираться сил, делать домашки и готовиться ко второму семестру, который обещал быть ой каким непростым. Впрочем, как и все остальные до этого.