Колесо надежды

Пережить эту ночь оказалось сущим кошмаром. Что Малфой делал в кабинете Снейпа сильно после отбоя? Гарри с ненавистью смотрел на две точки, стоящие рядом. Может, что-то случилось на факультете, и староста пришел к декану, чтобы рассказать о происшествии? Через несколько минут непрерывного бурления взглядом Карта нагрелась и грозила вспыхнуть. Гарри ощутил под руками горячий пергамент, выдохнул и отвел взгляд в сторону. Не хватало еще спалить драгоценный родительский артефакт из-за какого-то Малфоя. Хотелось схватить мантию-невидимку и бежать прямо сейчас разбираться. Но Снейп был зол на него после произошедшего на Гриммо. Явиться посреди ночи выяснять отношения глупо. Что он ему предъявит? Что у него есть карта, по которой он может следить за всеми в Хогвартсе, о которой декан Слизерина не знает и знать ему не надо, и вот на этой карте он в двенадцать ночи видел их с хорьком? Или явится прямо в мантии-невидимке, откинет только капюшон и шокирует соперника-Малфоя головой без туловища? Это глупо. Нужно последить за ними и узнать, что происходит. Новый день со скрипом вступил в свои владения. Помятый после бессонной ночи Гарри стоял у раковины, чистил зубы и смотрел на себя в зеркало. Тощий, щеки бледные, точно фарфоровые, и круги под глазами. Одна зеленая радужка выделяется среди этого утреннего великолепия. «И зачем ты сдался Снейпу? Страшилище. Железки еще эти… Сняли бы их уже скорее». Сдвоенных со Слизерином пар сегодня у Гриффиндора не было. Гарри видел Подозрительный Объект №1 только на приемах пищи, и то мельком. Малфой был ответственным старостой, следил за порядком, водил младшие курсы в медпункт и вечно вертелся туда-сюда, не находя достаточно времени для долгих приемов пищи. А еще никак не взаимодействовал со Снейпом, которого Поттер заставал каждый раз уже выходящим из Большого Зала и на ходу читающим какую-то книжку. Профессор не замечал его, что поднимало градус раздражения. На следующий день последней парой стояли Продвинутые Зелья, которые посещали представители сразу всех факультетов — практически алхимическая элита Хогвартса, в которую Гарри попал по настоянию Дамблдора и по вселенскому недоразумению. Профессор Снейп мрачно возвышался на кафедре, оглядывая притихших студентов. Великовозрастные лоботрясы, вытянувшиеся, высокие, почти взрослые молодые люди все еще, как дети, опасались зельевара, который одним поднятием брови мог в пух и прах уничтожить любого. В первой части пары они записывали новую тему, а потом… — Настало время проверить, насколько тщательно вы готовились к лабораторной работе. Для ее выполнения вы сядете в следующем порядке. Снейп назвал по списку пары. В классе возник удивленный, недовольный ропот. Будто специально, профессор рассадил гриффиндорцев и слизеринцев вместе, строго полярно, по предпочтениям. Те, кто ненавидели друг друга больше всего, должны вместе делать лабораторную работу. Поттер зло посмотрел на аккуратно севшего рядом с ним Малфоя и отодвинулся на самый конец парты. — Еще в проход сядь, Потти, — шепнул ему Драко и подобострастно уставился на декана, выражая полную готовность внимать. Шум, вызванный кратковременным переселением народов внутри класса, затих. Учитель облокотился о кафедру. — Как я вижу, возражений ни у кого нет. На столах у вас сейчас появятся реактивы, а также список вопросов по последним пройденным темам, — Снейп махнул палочкой, шкаф открылся, из него вылетели держатели с пробирками и листы пергамента. — Надеюсь, вы отдохнули за каникулы и сейчас порадуете меня вашими научными достижениями. Задание к лабораторной — найти амортенцию среди остальных эликсиров-подражателей, описать отличия каждого из них от оригинального зелья и ответить на вопросы на карточках. У вас сорок минут. Голос зельевара звучал абсолютно издевательски. Снейп видел кислые лица учеников, и, похоже, они доставляли ему некое садистское удовольствие. Гермиона сидела с Панси Паркинсон с самым воинственным видом, на который была способна. Будто у нее стояла задача победить наглую слизеринку в этом лабораторном сражении. Гарри улыбнулся ей краешками губ, мол, прорвемся, и устремил взгляд на зелья. Всего пробирок на столе шесть. Никаких лакмусовых бумажек Снейп им не выдал, значит, оставалось надеяться на внешний вид и запах. Поттер подложил планшет под пергамент, максимально закрылся от Малфоя и начал анализировать зелья. Все отвратительно розового цвета, но одно на вид чуть прозрачнее остальных. В амортенции есть некий жемчужный оттенок, создающий туманность. Гарри вытащил все пробирки по очереди и посмотрел на них через свет. Да, точно, одно прозрачное. Значит, это минус. Малфой делал то же самое: просматривал на свет зелья, нюхал, что-то отмечал себе в работе. Когда Снейп отошел к шкафу с ингредиентами и начал там греметь склянками в поисках чего-то определенного, Драко решил завести светскую беседу. — Как дела, Поттер? — спросил он шепотом, катая в тонких пальцах пробирку и просматривая осадок в ней. — Отвали, Малфой. У нас контрольная, — Гарри невольно зацепил взглядом фамильный широкий перстень на руке Драко — из белого золота с изображением змеи, обвивающей зеленый полупрозрачный камень. — Фу, как грубо! Уверен, ты с успехом напишешь эту лабораторную. Говорят, ты занимаешься дополнительно с нашим деканом уже второй год подряд. — Не твое дело, змеюка! — прошипел Гарри и больше не реагировал на подначки Малфоя. Второе зелье ему невольно подсказал Драко — у амортенции не бывает осадка, она слишком текуча. Третье и четвертое зелье отсеялись по признаку испарений. У настоящего любовного зелья розовый пар, в котором угадывались спирали в форме сердечек. Один образец обладал малиново-фиолетовым паром, а от второго поднималось едва заметное розовое ровное облако без каких-либо паттернов. Осталось два зелья. Малфой тоже бился над ними, но было заметно, что он не понимает, где именно ответ. Наконец, слизеринец неуверенно вписал что-то в свою работу и протянул Поттеру пробирки. Гарри забрал их, случайно коснувшись руки Драко. Его невольный сосед что-то прошептал, но гриффиндорец не услышал. Ему было все равно — он уже сравнивал реактивы. Абсолютно одинаковые. Оставался только один признак, который проверять не хотелось. Но выбора не было. Гарри взял в руки первую пробирку, закрыл глаза, отключая все остальные эмоции и легко вдохнул запах. Вкусно, очень. Какой-то клубничный десерт, сливочный, с нотками ванили. Хорошо, но не то. Вторая пробирка пахла тропическими фруктами. Вроде манго или персиков, кокосы и снова какая-то сливочность. И это не то. Странно, очень странно. Гарри разочарованно отставил пробирку в держатель и, не удержавшись, поймал взгляд Снейпа. Тот сидел, отодвинувшись от стола и закинув ногу на ногу, вертел в руках палочку. В глазах его был интерес, а на тонких губах ухмылка. Поттер понял, что контрольная эта приобрела личный оттенок для них обоих. Что-то зашифровал Снейп именно для него в своих пробирках, а зацепку надо искать в их разговоре в библиотеке. Что тогда ему говорил профессор? Что-то точно говорил. Но вспоминались только ищущие губы и пьянящее чувство восторга. Можно попробовать понюхать все пробирки, осталось четыре. Это, кажется, был единственный выход, раз по внешним признакам отличить не удается. Гарри взял наугад самый первый образец, закрыл глаза и вдохнул запах. Вот оно! Интересно, в карточке нет вопроса, чем пахнет амортенция? Юноша бы так и записал сейчас, как подумал тогда, на Гриммо: она пахнет спокойствием, лесом и Снейпом. Гарри улыбнулся своим воспоминаниям и посмотрел еще на на пробирку. Да, на просвет она прозрачная. Но под прямыми лучами как раз появлялся незначительный жемчужный оттенок. Точно, Снейп говорил, что зелье будет разбавлено, чтобы снизить его влияние. Потому он и посадил рядом тех, кто друг друга ненавидит — чтобы избежать любовных недоразумений прямо на контрольной. В кармане неожиданно потеплело. Гарри поставил пробирку на место и украдкой вытащил часы. Под крышкой высвечивалось одно короткое слово: «Да». Эта похвала была выше всяких наград, выше оценок. Он прошел экзамен. Зельевар смотрел куда-то в сторону, на плакаты с формулами, проводил пальцем по рунам на своей палочке. Но внимательный взгляд Гарри, учащийся различать оттенки на этом обычно серьезном лице, заметил тень веселья. Сердце ухнуло в воздушную яму, а в щеки бросилась краска. «Зелья — это даже приятно. Особенно если ты по уши влюблен в преподавателя и выучил домашку», — подумал Гарри, проверяя свои записи. — До конца осталось семь минут. Вы уже должны заканчивать карточку, — объявил учитель, посмотрев на свои часы, лежащие на столе. По классу прокатился ноющий звук и затих через пару секунд, прерванный усиленным скрипом перьев. Гарри тоже бросился записывать свои наблюдения и ответы на вопросы. Ему очень хотелось успеть все, ведь он первый раз в жизни был настолько готов к работе. Профессор прошел между рядами, заглядывая в работы. Он не делал никому комментариев, но по его лицу было понятно, что ученики справились плохо. Когда зельевар проходил мимо их парты, Гарри задержал дыхание от волнения, но Снейп посмотрел только работу Драко и, хмыкнув, прошел к кафедре. Поттеру стало обидно, что на него не обращают внимания. Он резко выпрямился и случайно дернул коленом, ударившись о металлические стойки парты. Та двинулась, и пробирки вместе с держателем накренились и упали прямо на пергамент Гарри. Малфой вскрикнул и поднял вверх свою работу. Ему повезло, ничего не попало. Гарри сидел за мокрой партой, тупо наблюдая, как розовые реактивы смешиваются прямо на любовно выведенных буквах контрольной, стирают их, превращая в ничто всю работу и старания. От парты повалил дым. Снейп уже стоял рядом и что-то шептал, вытягивая прямо внутрь палочки резко пахнущую смесь. — Мистер Поттер! Минус двадцать баллов с гриффиндора и отработка сегодня же вечером! Вам руки нужны только чтобы за метлу держаться? Подержат и половую тряпку! — Снейп был в ярости, его раздраженный, громкий голос вливался прямо Гарри в уши. Прозвенел звонок, на несколько секунд в классе установилась полная тишина. Ученики, бросив свои контрольные, с округленными глазами смотрели на развернувшуюся перед ними сцену. Кто-то с сочувствием, кто-то со злорадством. Малфой стоял, прижав к груди контрольную и брезгливо ведя носом от резкого запаха смешавшихся реагентов. — Работы на стол, все вон из кабинета! Вот что бывает, когда на продвинутые зелья попадают не по талантам, а по протекции директора, — процедил Снейп и пошел к столу собирать пергаменты. Юные волшебники, на ходу что-то дописывая, сдали контрольные и очень быстро вышли. Гарри применил Эванеско на залитый листок, но буквы на нем были почти стерты, ничего не читалось. Да и Снейп все равно не принял бы работу после того, как Поттер чуть не устроил взрыв. Со времен Лонгботтома версии младших курсов никто ничего не портил на зельях настолько, чтобы валил пар и создавалась угроза здоровью. Это была фатальная ошибка. — Гарри, пойдем, с этим ничего не сделаешь, — прошептала ему Гермиона, положив руку на плечо и потянув к выходу. — Черт! Я попробую попросить переписать, я все запомнил, — зло сказал Гарри, скидывая письменные принадлежности в сумку и защелкивая замок. — Не стоит сейчас. Попробуй вечером, на отработке. — Вечером он скажет, что я все списал. Иди, пожалуйста, на ужин, иначе я тут все разнесу. — Удачи, Гарри! Гермиона вышла из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Гарри стоял, оперевшись рукой на парту и глядя на спину Снейпа. Тот нервно разбирал бумажки на столе, складывая их стопками. Видно, разлетелись, когда он вскочил с места, чтобы спасти непутевого Поттера от химических ожогов. — Профессор… — Поттер, я ясно выразился, вон отсюда! Вы упустили свою возможность! — Снейп все так же стоял спиной, плечи его дергались, когда он говорил. — Пожалуйста, я же не нарочно. Это случайность. Если вы дадите мне хотя бы десять минут, я восстановлю все записи. Вы же знаете, что я сделал работу правильно! Снейп повернулся, и Гарри понял, что надо было послушать Гермиону и промолчать. На лице профессора клокотала такая ярость и ненависть, которая, казалось, не могла бы поместиться в одном человеке. — Идите к чертовой матери, Поттер. Никаких вторых шансов! Слишком много их вам давалось. Если вы сейчас же не покинете кабинет, я вас прокляну и сам сдамся в Азкабан, чтобы вас больше не видеть никогда в жизни, — Снейп наставил на него палочку, магическое поле вокруг нее опасно потрескивало, готовое сотворить любое темное заклинание. — Вы не посмеете это сделать, — Гарри смело шагнул вперед, черная матовая палочка уперлась ему в щеку и пекла ее своей энергией. — Настоящая амортенция — образец под номером один, она разбавлена, поэтому такая прозрачная. Остальные не подходят по признакам запаха, осадка, парообразования и внешнего вида. Я все сделал правильно, даже если вы не хотите этого признавать. — Вы такой же наглый и заносчивый как ваш отец, Поттер. Снейп словно подписал ему приговор этими словами. Где-то внутри рухнули глупые юношеские мечты. Было больно, очень больно. И обидно. Профессор махнул палочкой, и Поттер вместе с вещами вылетел за дверь кабинета. В коридоре, злой и несчастный, готовый что-нибудь разбить, Гарри столкнулся с Малфоем. Слизеринец злорадно усмехнулся и змеей проскользнул внутрь кабинета, всем своим видом показывая, что его-то таким позорным образом оттуда не выгонят. Мерзкая, тягучая ревность всколыхнулась где-то внутри, разрывая тело на части. А ведь ему нужно вернуться сюда через пару часов устранять последствия своей неаккуратности. Гарри с размаху ударил кулаком по двери кабинета зелий, и побежал по узким коридорам подземелий наверх, к свету и теплу. Подальше от несправедливости и разбитых надежд.