Сказочный

Сьюзен казалось, что её внутренности вспорол тупой нож. Она знала, о чем говорила, ведь королеве Нарнии случалось испытывать боль и ужас. Но ледяная вода, разрывающая легкие, была изощреннее любой пытки — тем более Сьюзен сильно ударилась о поверхность океана, когда падала с кормы. Кто-то кричал. Оглушительно и надрывно. Уголком сознания Сьюзен удивилась, почему она не тонет, потом вспомнила про спасательный жилет, который до сих пор был крепко застегнут. Эдмунд и Люси. Каспиан. Питер. Вокруг была лишь вода, ледяная морская вода и нечеловеческие вопли умирающих пассажиров. Они все барахтались вперемешку: первый, второй, третий класс — разницы больше не было. Сьюзен вынырнула, но её опять утянуло под гребень волны. Где-то там — наверху — равнодушно сияли звезды. Дочерям Раманду не было дела до страданий смертных, но, быть может, по старой памяти одна из них все же откликнулась на отчаянный зов. Сьюзен почувствовала, что её выталкивают на поверхность, и изо всех сил заработала отнимающимися руками и ногами. Они вынырнули вместе — король и королева погибающей Нарнии. Питер все повторял: «Я держу, я тебя держу, Сью», — и тащил её куда-то. С трудом осознавая происходящее, Сьюзен поняла, что брат пытается подтолкнуть к ней какую-то деревяшку — может, оторванную дверь? Она могла бы сгодиться как плот, но как сложно было залезть, когда руки скользили, как по льду!.. Сьюзен подтянулась, уцепившись сломанными ногтями за резьбу. Ладони ужасно жгло. — Теперь ты, — она обернулась, протянула брату руку, чтобы втащить его следом. Хлипкий плот начал опрокидываться под весом обоих. — Не могу! — Питер соскользнул в ледяную воду. На секунду — одну страшную, мучительную секунду! — он скрылся из виду, но вскоре уцепился за её руку. Его била страшная дрожь. — Н-ничего, Сью. Нам бы п-продержаться н-немного, и п-помощь придет. Д-держись крепче. Сьюзен казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Переохлаждение. Закономерный финал для тех, кто потерпел крушение в Северной Атлантике. Сьюзен не отрывала взгляда от брата. Его волосы быстро заиндевели и уже не были золотыми. — Питер, я люблю тебя, — пробормотала Сьюзен едва слышно. Любовь была глубже, чем океан, и острее, чем холод. — Не н-надо. Рано п-ррощаться, — Питер пытался улыбнуться, но губы не слушались его. — Ты н-не ум-мрешь. Я п-поклялся, а Верховный к-король в-всегда д-держит клятвы. Ты будешь жить д-долго и с-счастливо, Сью, и родишь м-много д-детей. Ты ум-мрешь в глубокой старости в т-тепле своей п-постели. Обещай, м-моя к-королева, что не сдашься и б-будешь б-бороться за жизнь. Сьюзен хватило мужества кивнуть, хотя она не уверена была, как собирается выполнить обещание. — Н-нельзя т-терять н-надежду… С-страна Аслана ряд-дом, — шептал Питер на последнем вздохе, пока Сьюзен погружалась в забытье. — Где с-сливаются н-небо и м-моря в-волна, г-где в-вода м-морская не солона… Сьюзен снилось, будто она вновь стала маленькой девочкой, дрожащей в ознобе и испуге в темноте родительской спальни — или того, что от неё осталось. Последняя лучина, вспыхнув, погасла, но ей было так холодно и страшно, что Сьюзен не смела пошевелиться. К тому же, если бы она это сделала, то разбудила бы младших, свернувшихся у неё на коленях. Она так долго не могла уложить их спать! Крошка Лу тихо плакала, Эдмунд ершился больше обычного, — они оба хотели есть, но ужин мама не приготовила. Сьюзен заварила им кипятка с несколькими листиками мяты, пообещав накрыть стол, как только мама и Питер вернутся домой. Мамы всё не было, еды тоже не было, и было ужасно, нечеловечески холодно. Сьюзен смотрела на их узкие личики, впалые щечки и сизые круги под закрытыми глазами. Ей было страшно, что брат и сестра умрут на ее руках, прежде чем мама вернется. Что она тогда скажет дочери? Обвинит ли во всех грехах, ударит ли, как бывало, когда от неё несло джином? Мама не всегда была такой, Сьюзен помнила. Когда-то они были счастливой семьей… до того, как папа погиб на заводе. Станок оказался неисправен. Какая-то металлическая балка упала сверху, и папе размозжило голову. Сьюзен с тех пор до дрожи, до плача боялась станков. Она знала, что Питер тоже работал на фабрике, и боялась за него. Наконец, в дверном проеме мелькнула тень. Сьюзен с надеждой вскинула голову — хоть бы они оба вернулись! Но нет, это был лишь Питер. Стоял, прислонившись спиной к косяку и сунув сжатые кулаки в карманы. Оборванный, грязный, исхудалый ребёнок, — уголком сознания, который не спал, Сьюзен ужаснулась своим воспоминаниям. — Ты нашел её? — прошептала девочка. Он покачал головой. Закачался всем телом, сделал несколько быстрых шагов по направлению к узкой железной кровати, на которой жались друг к другу младшие. Питер тяжело опустился на колени, положив руки и подбородок на край, — на большее у него не хватило сил. Сьюзен начала всхлипывать, отчего-то зная наверняка, что мама уже не вернется. Какой бы она ни была, она никогда не оставляла детей так надолго. — Питер, что нам делать? Нас разлучат, отправят в приют!.. Люси не выживет там, — у Сьюзен тряслись губы и руки, и внутри всё тряслось от мысли, что они могут потерять друг друга. — Этого не будет, — пообещал Питер и кривовато улыбнулся, чтобы успокоить её. У него была щербинка между зубов. В прежние времена его улыбка казалась Сьюзен забавной, и девочка всегда улыбалась в ответ. — Я вырасту и защищу вас. Буду рыцарем. — Уж лучше бы мы все выросли, и не пришлось бы никого защищать, — Сьюзен утерла нос рукавом совсем не как принцесса.  — Мы никому не скажем, что мама нас бросила. Скажем соседям, что она болеет и почти не выходит из дома, или что она на время уехала, или что-то еще. Мы сами вырастим Эда и Лу. Сьюзен подумала, что роль родителей слишком тяжела для тех, кто не успел повзрослеть, но выбора у них не было. Она чуть подвинулась, и Питер сел рядом, крепко прижав к себе младших. Кажется, Сьюзен плакала; плакала до тех пор, пока рубашка на плече брата совсем не промокла; плакала, пока не выплакала все свои слезы и не повзрослела; плакала, пока не простила мать и не стала Великодушной. — Мне холодно, — пожаловалась Люси, приоткрыв сонные глаза. В щели маленького окна под потолком задувал ветер — была зима. Голос Питера, ломкий и сорванный, постепенно обретал силу, глаза загорались: — Весна скоро придет, Лу. Ты спи, а когда проснешься, Аслан, великий лев, прогонит Белую Колдунью. Как, ты не знаешь, кто такой Аслан? Так слушай:

Он издаст рычание Победит отчаяние Оскалит Аслан зубы — Зима пойдет на убыль Гривой он тряхнет Нам весну вернет.

Так начиналась их сказка. Так появилась Нарния — волшебная страна, которую требовалось спасти, прежде чем они могли бы обрести там покой. Нарния была сладким сном, кратким мигом счастья, которого у них не было. Если бы Сьюзен могла плакать, она бы проснулась в слезах. Но внутри всё окоченело, и она едва разлепила замерзшие веки. Какая-то отвлеченная мысль мучила её, не давала уснуть… Обещание. Обещание жить. Сьюзен с трудом оторвала пальцы от заиндевевшего дерева. Позвала еле слышно, пробуя голос: — Питер? Питер? Посиневшие губы брата застыли в безмятежной улыбке. В полнейшей тишине, нарушаемой лишь плеском волн, звякнули сломанные наручники на его запястьях — как будто железо о камень ударилось. Сьюзен поцеловала его твердую руку, но Питер не отозвался. Нашел ли он то, что искал там, за гранью? Сьюзен чувствовала, что скоро узнает это. Еще несколько минут в ледяной воде, и её собственное сердце остановится. Внезапный луч электрического света упал на лицо — мимо проходила лодка, спасатели светили фонариками. Сьюзен затрясла брата сильнее, насколько позволяли уходящие силы. — Питер, п-проснись. Там лодка… лодка! Питер? Питер, прошу, проснись. Она пробовала закричать, но мерный шум волн заглушил её голос. Сьюзен чувствовала себя заколдованной безмолвной русалочкой, которой было суждено превратиться в морскую пену. Как легко было бы раствориться в ней!.. Если бы жизнь была похожа на сказку, Сьюзен тотчас бы умерла: без боли и страданий. Но обещание горько стыло в её сорванном горле, и Сьюзен не собиралась сдаваться. — Я не сдамся. Не сдамся, обещаю, — она в последний раз сжала пальцы Питера и отпустила их. Тело брата навсегда скрыли волны. Она и сама скользнула в воду, обжегшись холодом, и забарахталась, пытаясь привлечь к себе внимание. Рядом проплывал мужчина со свистком в руке… Мертвый мужчина. Ему уже не понадобится. Сьюзен вырвала свисток из ледяной руки и дунула изо всех сил. Лодка начала возвращаться. Сьюзен Певенси, королева Нарнии, была спасена, но не чувствовала ни горя, ни радости. Только смертельный холод.