***
Лиззи и Фицуильям ни на секунду не задерживаясь отправились к Беннетам. Вся семья переживала большое горе от потери. Фицуильям все это время ни на шаг не отходил от Лиззи. — Как это случилось? — спросила Элизабет. — Лидия писала нам, что не хорошо себя чувствовала, — ответила Джейн. — Как так? Почему вдруг…она же была всегда такой веселой, что никакая болезнь и рядом не стояла?! — Мы не рассказали тебе главного…она носила ребенка… а когда приехала к нам — здесь все и произошло. Лидия всегда была взбалмошной. Доктор говорит, что все сыграло свою роль. Беременность, депрессия, перепады настроения… — говорил мистер Беннет. — …а ребенок? — спросил Дарси. — Срок ещё был слишком маленький, — сказала Джейн. — Господи, это такое несчастье! Как нам пережить это!? — восклицала миссис Беннет. — Мы будем помнить её, нашу маленькую Лидию, — сказал мистер Беннет, — несмотря ни на что. Мистер Беннет, который ещё недавно вычеркнул Лидию с ее мужем, как из семьи, так и из сердца, сейчас очень жалел об этом решении, ведь ничто, ничто не способно сломать любовь к тому, кого ты породил и вырастил под собственной крышей. Немного поразмыслив Фицуильям спросил отца семейства: — Мистер Беннет, скажите мне честно, на данный момент вы располагаете средствами? — Мистер Дарси… — Я возьму расходы на себя… — Но… — Не беспокойтесь. Я всё улажу. Вам нужно оправиться… — Спасибо вам. Фицуильям учтиво кивнул головой. Мистеру Беннету было жутко неловко снова оказываться под чьей бы то ни было опекой, но видимо он должен принять внимание зятя, точно также как принял заботу мистера Гардинера. После похорон, Элизабет вернулась домой. Она решила немного развеяться. Окна поместья как раз выходили на прекрасный сад Пэмберли. Недалеко от озера, где ранее Лиззи столкнулась с Фицуильямом, теперь была выстроена небольшая беседка. Она стояла там и размышляла о поведении её мужа. Элизабет снова была приятно удивлена хорошим отношением Фицуильяма к её семье. Она поняла, что так и не может раскрыть того, что он на самом деле к ней испытывает. Но его поступки в который раз вызывали у неё восхищение. Теперь ей казалось, что она любит его больше прежнего. В её душе расцвело более сильное чувство к этому человеку. От мыслей о Дарси, её отвлекло внезапное появление Уикхема. — Как вы здесь очутились? Кто впустил вас? — возмутилась Элизабет. — …Это не важно…миссис Дарси…мы ведь с вами хорошие друзья… — начал было Джордж. — Смею расстроить вас, что это далеко не так, — заявила Элизабет. — Элизабет, я спать перестал… — продолжал он. — Вы думаете мне есть до вас дело? - Да..., но…мой друг теперь… - это бутылка крепкого рома. Ничто не помогает мне смириться с безысходностью моего положения…Я…чувствую себя…виноватым…в смерти…своей жены…демоны,…они мучают меня. Я во всём виноват… — сокрушился Уикхем. — Перестаньте. Вы должны смириться и жить дальше… Пусть в вашем сердце останется светлая память о Лидии. Лиззи перевела дыхание и продолжила: — Я с самого начала не одобряла вашей с ней связи…а знаете, нет, я считаю вас виноватым и ничуть не меньше. И мне нравится мысль, что есть на свете вещи, которые могут заставить вас испытывать угрызения совести. — …да, я всё это заслужил, Элизабет. Но прошу тебя,…я умоляю тебя…поговори с Джорджианой. Уверен, тебя она послушает. — Нет. Об этом не может быть и речи. Неужели вы рассчитываете, что я пойду на это? — Твоя сестра хотела бы, чтобы я был счастлив, не так ли. Природа Уикхема снова вызвала в его голове грязные мысли. — Но…может… Миссис Дарси…может вы…подарите мне немного своей нежности?!.. Неожиданно Уикхем стиснул ее в своих объятиях. В нос ударил запах дешёвых сегар, женских духов и рома. — Пустите меня или я закричу! Что бы она не делала, Джордж был настойчив. — Вы сошли с ума?! — Да, я. Это я, я такой. Ты узнаешь, какой я… — Отпустите меня! Каждое его новое прикосновение, вызывало в ней отвращение. — Ты наверное даже не знаешь, что такое настоящая мужская ласка. Уйми гордыню… Элизабет почувствовал как холодно ей было в объятиях этого человека. Ещё недавно она считала его привлекательным. Но теперь разница между ним и Дарси была очевидной. Теперь она отчётливо понимала это. Он был ей отвратителен и любое прикосновение к ней было ей противным. Она всерьёз испугалась его. Из своего кабинета Дарси видел ночное приключение своей жены. Однако он совершенно не счёл, что Элизабет не хотела этого. Напротив, это свидание показалось ему весьма реалистичным. Он стоял у окна, а его рука сжималась в кулак, впрочем как его сердце, видя, как Уикхем прикасается к Элизабет. Ревность и отвращение возобладали над ним с ещё большей силой.— …почему…почему он…он, а не я…гладит её…нежную кожу…целует её ключицу…в моем доме…с моей женой…
Рядом на комоде стоял стакан с водой. — Проклятье!.. В порыве гнева Фицуильям взял со стола стакан и с криком, похожим на рычание швырнул его в стену напротив. Затем он схватился за голову, пытаясь перевести дух. Но ничто не могло помочь ему. Мысли о том, что он увидел, кружились в его голове. Но он ничего не смог сделать. Даже сейчас, если ему и хотелось вмешаться в эту жуткую сцену, то не мог. Спросите почему? Да, он оставлял ей это право, право любить кого-то, и не смел, как он считал, не имел права судить её. Ему ничего не оставалось как довольствоваться теми малым, временем, что они были вместе, что он уже почти поверил в эту сказочную любовь. Вот она высшая степень благородства, уязвленная и растопченная гордость. Утешение он нашел в бутылке крепкого коньяка, которая затерялась в его кабинете. Наконец что-то помешало Уикхему сделать своё грязное дело и Элизабет удалось вырваться. Она отошла на достаточно большое расстояние от него и поправила нижние юбки. — Вы эгоистичный и бессердечный тип. Уходите! Покиньте этот дом и больше никогда не возвращайтесь! — Вы должны быть благодарны мне! — заявил Джордж. — Единственное за что я благодарна, так это за то, что судьба показала мне, как сильно я люблю Фицуильяма. Сказав эти слова, Элизабет устремилась прочь. Какое унижение испытала Лиззи, оказавшись рядом с Уикхемом. Она вернулась в поместье, пробежала мимо кабинета Фицуильяма и вбежала в свою комнату. Фицуильям не мог не заметить её плача. Но он не мог видеть её. Просто не хотел.— Посмотрим, скажет ли она мне о его визите…
В голову Фицуильяма закрались самые страшные догадки.— А что если…она плачет…поскольку теперь Уикхем свободен. Возможно...она не может смериться со своим положением? Меня коробит только от одной мысли, что ты была с ним! И сколько же раз ты вот так уходила из дома к нему на свидание?! А теперь это свидание здесь, в Пэмберли, в моем доме!
Постепенно, с количеством выпитого, гнев превращался в отчаяние…— Мне удалось заполучить её, но не её сердце… Даже так, я не застрахован от того, что ею не завладеет кто-то другой. Я предупреждал её, что Уикхем не самая лучшая компания. И где она теперь…проливает по нему слёзы… Ради чего? Скажи, зачем тебе он, если есть я.
Его глаза были влажными. Он ненавидел её и себя, за то, что ему было так больно. Ему так не хотелось верить во всё происходящее.— Одумайся… — взывал он.
На следующий день, оправившись от похмелья, Фицуильям нанес визит леди Кэтрин. — О́у, дорогой племянник, я уже и не надеялась вас увидеть! — Добрый день, мадам. — Ваша жена здорова? - Да-да..., благодарю вас. Леди Кэтрин, у вас было ко мне какое-то дело? — Верно. Я хотела сказать вам, что я крайне недовольна Вашим поведением, то как вы обошлись с мистером Коллинзом… — По-вашему, я должен был стерпеть унижения нанесенные моей жене?! — Не перебивайте меня… Фицуильям закатил глаза, но к счастью леди Кэтрин не видела этого жеста. — Мне также известно, что вы пренебрегаете балами и давно не выходите в свет. Вы не удосужились даже обмолвиться рождественским поздравляем, не говоря уже о том, что в этот день вы не устроили приёма. Это недопустимо! — Если это все, то позвольте мне удалиться. — Я ещё не закончила… Дарси поднялся и собрался было уходить, но леди Кэтрин вынуждала его продолжить разговор. — Фицуильям, эта женщина плохо на тебя влияет! — Она моя жена и точка. Какая бы она не была. — Я предупреждала тебя, что женитьба на этой…девчонке вызовет много неприятностей, не только для тебя, но и для всей нашей фамилии! Она взбалмошная, дерзкая девчонка! Она не может носить имя Дарси! — При всем уважении, но это не вам решать. — Что в ней есть такого? Не удивлюсь, если она вскружила голову не только тебе. Как насчёт Джорджа Уикхема? Мистер Коллинз рассказывал мне о её визитах в Мэритон. Зачем молодой леди посещать подобные места? — Что вы хотите сказать? — Элизабет Беннет не та, за кого себя выдаёт. Она большая гордячка. Чего только стоит её мать. ... И более того, мой мальчик, не заблуждайся на её счёт. А теперь иди, ко мне должен зайти парикмахер… Она махнула рукой и указала ему на дверь. Унижения нанесенные леди Кэтрин были не новы, а потому не были восприняты всерьёз. Однако её предположения вызвали сомнения в голове Дарси. Уходя, он вдруг вспомнил тот день, когда мисс Бингли расспрашивала Элизабет о Уикхеме. ... — Скажите пожалуйста, мисс Элизабет, военные все ещё в Мэритоне? — Нет, они расквартированы в Брайтоне. — Это должно быть большая потеря для вашей семьи? — Мы стойко переживаем это событие, мисс Бингли. — Думаю, отсутствие одного джентльмена может вызвать особые огорчения. — Не понимаю, кого вы имеете ввиду. — Знаете, некоторые дамы находят общество мистера Уикхема весьма приятным. Фицуильям слегка поднялся, собираясь возразить заявлениям мисс Бингли, однако Элизабет умело ушла от ответа и, обращаясь к его сестре, произнесла лишь: — Простите, я бросила вас. Она подошла к инструменту, за которым сидела Джорджиана и добавила: — Как можно играть, если никто не переворачивает ноты. ... Тогда Дарси показалось, что ей противна сама мысль, что ее будут подозревать в подобном, но теперь… Однажды Дарси надолго задержался в своем кабинете. Близилось утро, а он всё размышлял и составлял факты. Всё в один миг смешалось и сыграло против самой Элизабет. Теперь она уже не казалась ему невинной жертвой обстоятельств. Единственное объяснение тому, что она всё ещё замужем за ним, он нашел в её желании обогатиться и пристроить свою семью, и возможно в нежелании привлечь на себя осуждения.— Если бы она была свободна, возможно она вернулась бы к Уикхему? Смогу ли я вопреки своему желанию покончить со всем? Смогу ли отпустить ее от себя, вырвать это чувство из своей груди?
Милое впечатление о ней не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, какой ему достался печальный удел быть связанным с гадкою женщиной.