der Farbenskala

Когда года начинают протекать слишком быстро — вы начинаете их считать. Тони знает это по собственному опыту. 365 дней — это год. Год делится на 12 месяцев, они делятся на недели, на дни, на часы, минуты и так далее. Может казаться, что время идёт ужасно долго, так и есть, но год — это лишь малая часть десятилетия, и достижение определенного момента времени только сокращает жизнь. Тони проводит большую часть этого времени, сожалея. Сожаление — странная вещь. Вы зацикливаетесь на «а что если…» и «если только» независимо от того, что вы не можете вернуться назад и все исправить. Не стоит забывать, что ошибки случаются чаще, чем хотелось бы, и это вполне себе нормально. В конце концов, Тони просто хочет, чтобы никто не любил его. Быть может, это странно, может быть, это поистине глупое желание, но он просто не заслуживает всеобщего восхищения и любви. Он никогда не заслуживал ее. Говард говорил, что любовь — это не та вещь, которую люди должны ожидать от «Старков, сделанных из стали». Он считал, что люди не должны ее проявлять, особенно из их семьи. Добавьте это к списку ожиданий Говарда Старка, которые Тони, в очередной раз, не оправдал и, вероятно, не оправдает уже никогда. Как и предполагал отец. * * * Все детство Питер обожал Тони Старка, не только как Железного Человека, которого все ставят на пьедестал, потому что он супергерой, созданный из металла, храбрости и крутости, но Питер? Питер видел Железного Человека и был, мягко говоря, поражен. Помимо этого, он видел и Тони Старка, который привлек его больше по неизвестной даже ему самому причине. Они не говорят об этом: оба слишком подавлены эмоционально, чтобы даже думать об этом, но Тони уверен, что это поклонение никуда не исчезло. Это можно сказать по постоянному обожанию в глазах Питера, когда он смотрит на него. Вера, доверие, восхищение — все это Старк видит в его глазах. Уверенность Питера в том, что Тони всегда сможет защитить его. Даже превратившись в пыль, даже когда он распадается на пепельно-красной земле чужой планеты и умоляет не исчезать, Питер Паркер доверяет Тони Старку. Для самого Старка это очень болезненно. Конечно, он вернул его, но никогда не сможет забыть те руки, которые так отчаянно хватались, словно за спасательный круг, за него; тот ослабевший голос, которым он приносил свои последние извинения, которые покинули его дрожащие губы. Тони портит всё и всех. Он берет всё хорошее и уничтожает это до того, пока это все не уничтожило его. Он саморазрушителен, ненавидит себя, занимается самокопанием и движется на самое дно с огромной скоростью. Он потратил большую часть своей жизни на алкоголь, секс и дурные привычки. Да, он может измениться, может стать более презентабельным, но зачем? Для чего и кого? Он так и будет всё тем же эгоистичным человеком, каким был всегда.  — На что Вы смотрите, Мистер Старк? — внезапно спрашивает Питер, и Старк резко отрывается от своих мыслей и возвращается в салон своей Ауди. Ребенок. Не его ребенок. Никогда не его ребенок. Тони не заслуживает называть кого-то настолько удивительного, как Питер Паркер, своим ребенком. Питер крутит в своих руках карандаш, как будто пытается решить сложную математическую задачу, и смотрит на него немного обеспокоенно. — Вы все время молчали, и мне кажется, что с Вами что-то не так. Тони хочет сказать, что это из-за того, что он всё ещё здесь. Он не должен быть тут, не должен быть с ним. Тони уже подвёл его и не хочет, чтобы это повторилось, но он знает, что так будет.  — Ничего, — отвечает Тони, улыбаясь. Это даже не фальшивая улыбка, хотя на лице такой ощущается. — Ничего, — уже более неуверенно зачем-то повторил он уже для самого себя.