Никогда не разговаривайте с незнакомыми

Новость о том, что папу забрали в полицию, ещё больше выбила меня из колеи. Уже прозвенел звонок, а я всё стояла в коридоре, совершенно потерянная и продолжала разговаривать с мамой. Она обещала сейчас же отпросить меня со школы и тоже приехать домой, чтобы мы вместе придумали, как решить эту проблему. — Макарова, в класс зайти не хочешь? — гневно спросила англичанка, заметив, что я продолжаю стоять в коридоре. — Нет, я ухожу домой сейчас, — ответила я. — На каком основании? Ты и так неделю прогуляла, быстро в класс! — До свидания, Татьяна Викторовна! Ругаться с ней не хотелось, да и доказывать тоже ничего не хотелось – у меня сейчас проблема посерьёзнее, чем очередной прогул школы. У меня, сука, папа в полиции, и мне нужно его оттуда вызволять! С лёгкостью преодолев пост охраны, а затем и ворота школы, я в буквальном смысле побежала домой. Меня уже не интересовала боль в теле, хотелось только побыстрее добраться до дома и поговорить с мамой. Но я оказалась дома раньше мамы и ещё полчаса сидела в напряжении, еле держа в руках кружку с чаем. Господи, я так и знала, что не нужно писать никаких заявлений, не нужно лезть в это болото, не нужно вообще никому рассказывать... — Машенька, — мама подбежала ко мне и крепко обняла, — ты поедешь со мной в отдел? — Конечно, — ответила я, прижимаясь к маме. — Мам, как это произошло? — Я не знаю, солнышко, — она поцеловала меня в макушку. — Папа позвонил, сказал, что на работу к нему приехали, задержали якобы за то, что он угрожал Егору и избил его пару дней назад. Пару дней назад... Но я видела его вчера и он был в абсолютно нормальной форме, на нём не было ни одно синяка, чего не скажешь обо мне... Да и какие угрозы? Разве папа мог поехать к нему и угрожать? Он даже не знает его адрес, да и не могли мы с мамой упустить момент, когда он поехал разбираться с Егором. В моей голове совершенно не укладывалась вся эта ситуация, казалось, будто где-то нас очень серьёзно обманывают. Собравшись, мы с мамой вызвали такси и поехали в отделение полиции. Я вся тряслась от страха, эта ситуация казалась совершенно нереальной, потому что я всегда была уверена, что у моей семьи проблем с полицией не будет. Дрожа от страха, я вошла в это страшное здание, крепко держа маму за руку. — С Владимиром Макаровым можно увидеться? — спросила мама у дежурного. — Я его жена... — Владимир Макаров сейчас общается со следователем, — ответил молодой человек, — 108 кабинет. Можете идти, я предупрежу следователя. 108 кабинет... Тот самый кабинет, в котором неделю назад я сидела и оправдывалась за свои слова. Тот самый кабинет, где неприятной наружности следователь обвинял меня в клевете и выражал полную уверенность в том, что секс у нас с Егором был по обоюдному согласию. Мне стало ещё страшнее, чем было до этого. Мне ужасно не хотелось возвращаться туда и вновь встречаться с ним, но я не могла бросить папу в такой ужасной ситуации. Слёзы вновь стали скатываться по щекам, когда я оказалась в 108 кабинете и увидела подавленного папу. — Да не избивал я его, — устало проговорил папа. — Угрожал – да, но я не собирался воплощать эти угрозы в жизнь, просто на эмоциях говорил. — Ну вот, вы уже подтверждаете, что угрозы имели место быть, — ухмыльнулся следователь. — А у Булаткина, между прочим, есть справка из травмпункта, которая подтверждает факт избиения. — Это бред! — крикнул папа. — Я и пальцем его не тронул! — Пожалуйста, отпустите папу, — со слезами на глазах попросила я, — он не мог избить Егора. — Девушка, милая, — взор следователя теперь был обращён ко мне, — я понимаю, что вы любите своего отца и безоговорочно верите каждому его слову, но есть заявление и есть факты. — Да он вам заплатил! — прямо сказала я. — Он сфальсифицировал экспертизу, потому что я видела его вчера и на нём не было ни одного синяка! Родители тут посмотрели на меня удивлённым взглядом, будто задавая немой вопрос: «а почему ты ничего не рассказала нам?» Да, не хотелось мне вот так вот раскрывать все карты и рассказывать маме с папой о вчерашней встрече с Егором, которая вновь выбила меня из колеи, но иначе я поступить не могу, раз он позволяет себе фальсифицировать результаты экспертизы и так нагло врать правоохранительным органам. — Маша, как это понимать? — строго спросила мама. — Какая теперь разница, мам? — раздражённо ответила я. — Факт остаётся фактом – я его видела, он в полном порядке, но всё ещё такой же мудак. — У меня есть справка из травмпункта, я вам ещё раз повторяю, — напомнил следователь, — кроме того, у вашего отца был мотив, судя по тому, что вы писали заявление на Булаткина. — Но послушайте, — вступилась мама, — если он правда сфальсифицировал экспертизу, можно ли его за это привлечь к ответственности? Можно же провести повторную экспертизу? В конце концов, почему наше заявление не принято? Этот Булаткин изнасиловал мою несовершеннолетнюю дочь, неужели он за это не получит заслуженного наказания? — Заявление принято, но дело закрыто за отсутствием доказательств. Эту картину я вижу так: ребята покуражились немного, девушка надумала себе чего-то, а парень просто решил развлечься, без какого-либо продолжения. Вот и решила она обвинить парня в изнасиловании. От каждого слова этого ублюдка гнев закипал во мне всё сильнее, я просто больше не могла молчать и строить из себя примерную, тихую девочку, которая не может постоять за себя. — Знаете что, — я опёрлась руками о стол, стараясь донести до этого заносчивого мудака истину, — я бы никогда, слышите, никогда не вышла замуж за ублюдка Булаткина, который так грязно надругался надо мной и заставил страдать. То, что вы верите ему, а не мне, будет на вашей совести. Защищайте дальше таких уёбков и сажайте невиновных, только не забывайте, что однажды придёт час расплаты, — закончив свою речь, я развернулась и гордо вышла из кабинета, хлопнув дверью. Оказавшись на улице, я наконец-то вдохнула свежего воздуха, которого мне так не хватало в душном помещении. Я понимала, что Егор, скорее всего, специально подстроил эту ситуацию так, как ему удобно. Вот для чего ему нужна была вчерашняя встреча со мной, вот почему он позволил себе говорить мне о таких гнусностях. Мне ничего не оставалось, как поговорить с ним и попросить забрать заявление. Я хотела решить проблему мирным путём, поэтому, не теряя времени, набрала его номер. — Какие лю-ю-юди, — довольно протянул Булаткин, ответив на звонок. — Чем обязан? Его наглый тон выводил меня из себя, но я пообещала себе держаться и не конфликтовать. От того, как сложится наша с ним беседа, будет зависеть дальнейшая жизнь папы. Ну, и наша с мамой тоже. — Егор... — выдохнула я, — мы можем встретиться? — Малышка уже соскучилась? — усмехнулся он. — Пожалуйста, Егор, я же серьёзно. — Можешь приехать ко мне в 7 вечера, — с вызовом произнёс Булаткин, видимо, будучи уверенным, что я начну истерить. — Поговорим. — Хорошо, — сдержанно ответила я, пытаясь не расплакаться прямо в трубку этому ублюдку. Телефон чуть не выпал у меня их рук, когда я положила трубку. Это повторится вновь... Господи, он снова сделает то, что сделал в тот день, и это в очередной раз испортит мою жизнь. Но я не могу послать его или устроить истерику, ведь только от него сейчас зависит освобождение моего папы. Ну, и от меня... От того, как буду я вести себя на это встрече с Егором. Мама вышла из отделения чуть ли не в слезах и сразу сказала, что папу имеют право продержать в полиции аж трое суток до выяснения обстоятельств, а потом уже могут назначить суд, где определят меру пресечения. В остальном, как объяснил следователь, всё зависит от Булаткина. — Честно, я не знаю, как тут быть, — расстроенно произнесла мама. — Дай мне номер этого Егора, я попробую с ним поговорить... — Нет, мам, сегодня я сама к нему поеду и постараюсь решить этот вопрос. — Маша, ты никуда не поедешь! — строго ответила мама. — Я поеду! — крикнула я. — Когда дело касается папы, выбирать не приходится! — Солнышко, ты хоть понимаешь, что может сделать с тобой этот человек? — женщина обняла меня так крепко, будто боясь отпустить из своих объятий в этот жестокий взрослый мир. — Не сделает, мам, — настолько уверенно, насколько это возможно, ответила я. — Мы с ним просто поговорим. Сама осознаю, что в очередной раз вру маме. Но я просто не хочу, чтобы она отговаривала меня и запирала дома, ведь если я не встречусь с Егором, то папу точно посадит, уж этот придурок точно позаботится о том, чтобы ему выписали не штраф, а дали реальный срок. И за что? За побои, которых нет? За угрозы, которые были оказаны на эмоциях? Да, он определённо сделает это, а надеяться на честность правоохранительных органов – глупо, ведь миром правят деньги. Пока мы ехали на такси, мама пыталась отговорить меня от этой затеи и поговорить с ним самостоятельно, но я ни на секунду не усомнилась в том, что поехать к Егору должна именно я. Будь что будет... Сомневаюсь, что он может сделать хуже, чем уже сделал.

***

Ровно в 7 вечера я уже подходила к его дому, нервничая и пытаясь заглушить бешеные стуки своего сердца. Дрожащий рукой я открыла тяжёлую дверь подъезда, с трудом нажала в лифте на кнопку нужного этажа, а затем подошла к его квартире и замерла. Боже, как страшно... Нажав на звонок, я уже морально похоронила себя. Уверена, что выгляжу я гораздо хуже, чем чувствую себя. Но делать нечего, я уже договорилась и пришла. Он открыл мне дверь, улыбаясь и бегая по мне оценивающим взглядом. Я прошла в квартиру, когда он сделал шаг в сторону, и вновь окунулась в атмосферу того злополучного дня... Здесь не изменилось совсем ничего. — Всё-таки ты пришла, — произнёс Егор, стоя позади меня, — я почему-то был уверен, что испугаешься. — У меня нет выбора, — резко развернувшись к нему лицом, ответила я. — Что я должна сделать, чтобы ты забрал заявление? — Чай будешь? — проигнорировав мой вопрос, спросил блондин и направился на кухню. — Блять, Егор! — нервно произнесла я, идя за ним. — Ну пожалуйста, давай без этих штучек, просто я должна сделать? Переспать с тобой? — Маш, ты можешь присесть, — он будто в упор не замечал того, что я ему говорила. — И всё же: чай или кофе? — А покрепче что-то есть? — язвительно спросила я. — Есть, но я малолеток не спаиваю, — ответил Булаткин, делая мне чай. Помню я, чем закончился этот чай в прошлый раз. До сих пор передёргивает от воспоминаний об этом. — Ах, ну да, ты их только трахаешь, — злостно выплюнула я, после чего Егор сразу же отставил кружку в сторону, подошёл ко мне ближе и, нагнувшись, прошептал: — Так не терпится повторить? — Ты тварь, — ответила я, отталкивая блондина. — Я так понимаю, заявление я могу не забирать? — развалившись на стуле, он вопросительно выгнул бровь. Грёбаный манипулятор, который знает, как надавить на болевые точки... У меня снова заслезились глаза, потому что всё пошло не по плану. Я совершенно не хотела ссориться, я хотела только решить вопрос с заявлением и наконец-то навсегда покинуть эту квартиру. — Зачем ты сфальсифицировал медицинскую справку? Зачем ты обманул, что папа тебя избил, если он тебя не трогал? — Потому что я никогда не проигрываю, — надменно ответил Булаткин. — Сволочь, — плача, заключила я. — Ты испортил жизнь мне, ты испортил жизнь моей семье. — Не реви, — раздражённо произнёс Егор, заметив слёзы на моих щеках. — Ты же сама мне жаловалась, что у тебя строгий отец, что он контролирует каждый твой шаг, что это тебя уже достало, разве нет? — Да, но... — Какие «но», Маша? — он прервал меня, смотря мне прямо в глаза. — Я просто хотел тебе помочь, хотел, чтобы у тебя было больше свободы. — Я не хочу такой свободы. — Тогда... — Булаткин склонил голову набок, — тебе придётся отработать свободу своего отца. Вот мы и дошли до этого этапа, который Егор зачем-то оттягивал с самого начала. Не было смысла, ведь я знаю его и знала сразу, для каких целей он позвал меня к себе в квартиру. Я встала из-за стала, оставив недопитую кружку чая. Чем раньше я начну, тем раньше я закончу, поэтому... — Я готова, — уверенно произнесла я, хотя внутри всё дрожало от страха. В прошлый раз было настолько больно, что теперь у меня явно будет травма на всю жизнь. Я никогда больше не подпущу к себе парня так близко, а то, что произойдёт сейчас с Егором, – это последний раз. И больше никогда. Он медленно, будто лениво поднялся со стула, направляясь в комнату. Здесь всё точно так же, разве что другое постельное бельё... Я замерла, стоя в дверях, вспоминая, как в прошлый раз он захлопнул её, чтобы я не смогла сбежать. Егор подошёл ко мне, в этот раз не делая резких движений, но по моему телу побежали мурашки, а в горле пересохло. Он завёл меня внутрь комнаты и, положив руки мне на плечи, начал давить. Я сразу поняла, чего он хочет, и стала сопротивляться, но... чёрт, я вовремя вспомнила о папе, освобождение которого зависит только от меня. — Егор, я никогда не... — Я знаю, — ответил он, — всё бывает впервые. Мне ничего не оставалось, как встать на колени и начать действовать по ситуации. Интуитивно я понимала, что должна снять с него штаны, поскольку он сам не предпринимал абсолютно ничего, ожидая моих действий. Я робко прикоснулась к резинке его серых спортивок, стаскивая их вниз. Когда дело дошло до боксеров, я остановилась, посмотрев Егору в глаза. Он кивнул, подбивая меня к действию, и я, собравшись с мыслями, вспомнив, что делаю это ради освобождения папы, медленно сняла с него нижнее бельё. Перед моими глазами мгновенно оказался его член, уже полностью готовый к процессу. Сейчас он казался больше, чем тогда, и от этого было ещё страшнее: если в тот день было настолько больно, то что же будет сегодня? Я удивилась, но Егор вновь не делал никаких грубых действий, ожидая моей собранности. Я несмело прикоснулась к члену, провела рукой по всей его длине, отмечая про себя его твёрдость. Провела языком по стволу, после чего аккуратно взяла в рот головку, стараясь не задеть зубами и тем более не пробудить в себе рвотный рефлекс. Булаткин положил руку мне на голову, слегка сжимая волосы, и блаженно закатил глаза, издавая первый стон. Я продолжила делать поступательные движения, заглатывая член настолько глубоко, насколько я могла. Рука блондина сильнее сжала мой аккуратный хвост, задавая мне свой темп и направляя меня так, как хочется ему. Я старалась максимально хорошо работать в столь быстром для меня темпе, подключая руки и делая ему ещё приятнее, что было заметно по его слегка приоткрому рту, из которого периодически вырывались стоны. Это безумие продолжалось как будто целую вечность. У меня дико разболелись колени, но я всё равно продолжала чередовать руки и рот, стараясь как можно быстрее закончить это. — Бля-я-ять, — протянул Булаткин и через несколько секунд кончил, излившись мне в рот. Я сразу же поднялась с пола и на ватных ногах побежала в ванную, местоположение которой уже знала, что выплюнуть эту гадость и умыться. Моё лицо было красным от дикого стыда, который я испытала. Мне было даже противно в зеркало на себя смотреть, не говоря уже о том, что мне противно просто вспоминать. И снова я расплакалась, усиленно намывая свои руки мылом. Я ненавидела сама себя за то, что сделала это. Добровольно пришла в его квартиру, чтобы отсосать. Боже, это даже звучит паршиво. Егор, которого я бы предпочла больше не видеть никогда в жизни, неожиданно появился в ванной, заставляя меня рыдать ещё больше. Зато он, как ни странно, просто светился от счастья, смотря на меня с тупой улыбочкой. — И чего ты плачешь? — поинтересовался он, подойдя ближе и приобняв меня за талию. — Потому что я тебя ненавижу, — крикнула я и попыталась оттолкнуть его, но он был сильнее. — Тише, тише, — успокаивающе прошептал Егор и... поцеловал меня в губы. Впервые. Мой первый поцелуй. Первый настоящий поцелуй, от которого у девочек обычно бабочки в животе летают, а у меня слёзы текут из глаз и я ненавижу человека, который целует меня, прижимая к стиральной машинке. В какой-то момент я поняла, что он начал раздевать меня, покрывая моё тело поцелуями. Мой разум, который до этого был затуманен под влиянием нежного поцелуя, вдруг стал ясным: я попыталась оттолкнуть его, истерила, кричала и била. — Егор, ну пожалуйста, ну не трогай меня! — крикнула я, прикрывая своё полуобнажённое тело. Мысль о том, что сейчас может случиться ровно то же самое, что и в ТОТ ужасный день, до безумия пугала меня. Меня накрыл панический страх, от которого я не могла избавиться, но Егора сегодня будто подменили... Он был слишком аккуратным и спокойным, стирал слёзы с моих щёк и целовал, пытаясь меня утихомирить, хотя поддавалась я с большим трудом. — Я ведь и нежным быть могу, — ласково произнёс Булаткин, ловко усаживая меня на стиральную машинку и медленно проникая в меня. Я вскрикнула, привыкая к этим ощущениям и вцепилась мёртвой хваткой в его голые плечи, будто пытаясь передать ему всю свою боль. Но Егор, казалось, совершенно не замечал этого, будучи сосредоточенным на мне и моём теле. Он был максимально нежным и аккуратным, каждое его движение было настолько плавным, что я невольно задумалась: а точно ли в тот день со мной был Егор? Потому что сейчас не было той железной хватки на моей талии, даже напротив, он едва ощутимо удерживал мои бёдра, периодически изучая моё тело. Я уже успокоилась, понимая только одно: он не будет меня бить и делать мне больно, я должна только пережить это и спокойно уйти домой, зная, что Егор заберёт заявление и папу отпустят. Ради свободы родного человека я готова даже на такие жертвы.

***

После того, как всё закончилось, Егор оставил меня в ванной и разрешил помыться. Несмотря на то, что мне было ужасно некомфортно мыться в квартире этого человека, я не могла себе позволить появиться дома такой грязной, опороченной, да ещё и пахнущей Булаткиным. Я вышла уже одетой и направилась в коридор, как вдруг в кармане куртки зазвонил телефон. — Алло, — ответила я на звонок маме. — Боже, Машенька, солнышко, — сразу же залепетала она, — ты в порядке? Он... он с тобой ничего не сделал? — Нет-нет, мам, ты чего? Мы всего лишь поговорили, — соврала я, — очень хорошо поговорили, поняли друг друга. — Да что этот ублюдок может понять! — грубо крикнула мама. — Испоганил жизнь моей семье, а ты ещё на задних лапках должна прыгать перед ним! — Тише, мамуль, — попросила я, так как рядом уже оказался Егор. — Я скоро домой приеду. — Пожалуйста, будь аккуратнее, — обеспокоенно сказала женщина. — Лучше такси вызови, всё-таки одиннадцатый час уже. — Почему ты думаешь, что такси безопаснее в такое время? — поинтересовалась я. — Лучше на метро поеду, всё в порядке будет. — Машенька... — Мам, не переживай, я буду в порядке. Успокоив маму, я положила трубку и посмотрела на экран. Чёрт, 12 пропущенных от мамы и время уже реально 22:18. И всё за те три часа, что мы с Егором... мягко говоря, разговаривали. Представляю, сколько всего мама могла себе надумать за это время. Но я должна убедить её в том, что ничего ужасного у нас не было, просто посидели и пообщались. — Я тебя отвезу, — сказал Егор, надевая пальто. — Нет, не нужно, — спокойно ответила я, понимая, что лишнего получаса в компании этого человека не выдержу. — Я на метро, мне так проще, в своих мыслях хочу побыть. — Маш, — начал он как-то строго, — ты же не хочешь остаться у меня до утра, правильно? — я кивнула. — Тогда я отвезу тебя домой. Спорить не было ни сил, ни желания. Одевшись, я проверила, всё ли взяла, чтобы не оставлять в его квартире ничего и уж точно не вернуться сюда никогда. Почему-то после сегодняшнего мне было ужасно стыдно, я не хотела даже встречаться с Егором взглядом и тем более разговаривать, как-то паршиво было и от него, и от себя. Но нам пришлось выйти из квартиры и вместе ехать в лифте, где он в течение нескольких минут только и делал, что глазел на меня. Он даже приоткрыл мне дверь, когда я садилась в машину. Клянусь, я бы точно влюбилась в него без памяти, если бы в тот день он повёл себя иначе. Наверное, я бы даже и сама согласилась на близость с ним, если бы была благоприятная атмосфера и он был нежным, как сегодня, например... Всю дорогу мы ехали молча, я лишь сказала ему свой адрес, а затем все полчаса смотрела в окно, думая о том, как отвратительна моя жизнь в мои всего лишь 16 лет. Страшно даже представить, что может быть дальше, если сейчас настолько плохо. Как только автомобиль Егора остановился у его подъезда, я собиралась выйти, но он резко схватил меня за руку, притягивая к себе и впиваясь в губы нежным, трепетным поцелуем. Я всё ещё не знала, как это делать правильно, и очень стеснялась, но всё же пыталась отвечать на поцелуй. — Егор... — тихо произнесла я, когда он оторвался от моих губ, — ты заберёшь заявление? — Завтра твой папа будет дома, — пообещал он. — Спасибо, — ответила я и вышла из машины, громко хлопнув дверью. Наконец-то свобода. Наконец-то я могу ни от кого не зависеть и жить так, как жила раньше. Никаких больше знакомств в интернете, никаких больше мальчиков, только учёба и только нацеленность на поступление в ВУЗ, чтобы в будущем я смогла обеспечить себе блестящую карьеру. И, конечно, никаких больше ссор с родителями. Эта ситуация вполне наглядно показала мне, что только родители искренне любят меня и заботятся обо мне, а я просто глупая дура, раз не ценю этого и ищу любовь где-то на стороне. Но теперь я таких ошибок не совершу.