Совместитель

На улице было совсем темно. Сколько там сейчас, два часа ночи, три часа? Этот угол парковки освещался слабо, но даже в таком неверном, тусклом и холодном электрическом свете сквозь ветровое стекло машины были видны крошечные проблески в воздухе то тут, то там - на улице пошёл редкий меленький снежок. Но это только снаружи. А в салоне было тихо, сухо и тепло. И близко. К Чонгуку близко. Не только физически. - Знаешь... - сказал Тэхён после очень долгой, просто бесконечной паузы, которая последовала за рассказом Чонгука. - Знаешь, у меня ингода бывали просветления, и я тогда думал, что я - это такой биологический объект без внутреннего содержимого. Кожа, мышцы, кости, полупереваренный бизнес-ланч из кафешки... мозгов даже немного в черепе - а вот всё равно пустой. Вроде бы я есть, дышу, существую - и нет меня. Чем я так приглянулся тебе за двадцать минут собеседования, что ты влюбился? Во что можно было влюбиться? Не в мою же перекошенную недовольную рожу и не в мою сутулую спину? К тому же я, кажется, уже тогда тебе хамил... Чонгук пошевелился на своём месте, и Тэхён тайком посмотрел на него. Напрямую взглянуть боялся, чтобы не спугнуть. Боялся, что Чонгук вдруг увидит в нём не того Тэхёна, которого целовал, а того, из-за которого изводился дни и ночи. Чонгук не заметил этого взгляда украдкой, снова немного изменил позу, сел так, будто готовился закрыться в любой момент, нырнуть в раковину, как моллюск, и спрятаться там. Тэхён уже подумал, что он не будет отвечать, как Чонгук вдруг сказал - тихо и с заметной грустью в голосе: - Я ведь художник. Да, профессия у меня немного другая, и должность, которую я занимаю у тебя в компании, тоже не совсем идентична, однако факт есть факт, - тут он помолчал ещё немного и продолжал: - Мой дядя... Он мне не совсем дядя, очень дальний родственник, даже не могу точно описать родство... Это в его семье я жил... Так вот, он знал, что я рисую. Всегда ведь знаешь, кто чем увлекается, если этот человек обитает рядом с тобой, правда?.. - Не уверен, - сказал Тэхён. - Я постоянно на тебя смотрел и даже видел, как ты что-то рисуешь для себя, но что это не просто профессия, работа, а какая-то значительная часть твоей частной жизни, мне и в голову не пришло. Впрочем, я тут плохой пример, наверное. Забудь. И что он, твой дядя?.. - В общем... - Чонгук опять сделал паузу и заговорил снова: - У меня там, в том доме, со всеми были натянутые отношения. Если не сказать плохие. Я был для них обуза. Нахлебник. Мы жили довольно скромно, подработки поощрялись, а вот разные хобби и увлечения - нет. Тэхён хотел сказать, что практически из любого хобби можно сделать подработку, но в последний момент одёрнул себя: заштатный городишко, простая семья, никакого кругозора, мысли только о том, как прожить очередной день, чтобы наступило завтра, а послезавтра - это уже слишком абстрактно, чтобы загадывать. В таких условиях нет понятия личных увлечений или предпочтений. Это Тэхён был волен заниматься в школьные годы тем, чем хотел - что он, собственно, и делал, - а вот Чонгук... - Он запрещал тебе рисовать? - спросил Тэхён, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более нейтрально - едва ли Чонгук горел желанием вспоминать ещё больше негатива из своего прошлого. - Не запрещал, - сказала Чонгук. - И не одобрял. Он к рисованию относился в целом безразлично. Его раздражало другое. Он однажды сказал мне, что ему всегда было тяжело общаться с художниками. Как будто намекал, почему терпеть не может меня. - Откуда у него могли быть знакомые художники? - спросил Тэхён. - Я так понял, он был человек простой? - Проще некуда, - сказал Чонгук. - Но у него была мастерская, где он делал в числе прочего заготовки для вывесок. Наверное, он имел в виду художников, которые покупали заготовки. - Ты помогал ему? - спросил Тэхён. - Случалось, - ответил Чонгук. - Правда, очень редко. Он меня в своей мастерской не терпел. Но иногда я ходил по его заданию в те лавки, для которых делались вывески, и помогал с оформлением там. Так вот откуда у него представления об интерьере и дизайне. Конечно, нарисовать внутреннее пространство современного офиса или выставочного центра - это не то же самое, что оформить лавку по продаже вяленой рыбы. Но он, наверное, научился там схватывать суть. А может быть в нём всегда это было? Такой врождённый талант, получивший сперва практическое развитие, затем огранку теорией, которую ему преподавали в университете, и в итоге к Тэхёну пришёл веб-дизайнер с гораздо большим стажем, чем было указано у него в резюме, и гораздо более высоким уровнем мастерства, чем могли отразить университетские оценки. Кажется, даже в этом Тэхён получил от Чонгука гораздо больше, чем планировал, надеялся и подозревал. А ещё у всего, что было связано с Чонгуком - и что было Чонгуком, - невидимые нити тянулись далеко-далеко в прошлое. Как и у самого Тэхёна. Всё, что было Тэхёном и что было Чонгуком, пришло из детства, отрочества и юности, а по дороге сто раз запуталось, переломалось и криво срослось. Вот так вот. Вот так бывает. - Дядя не любил художников, но я никогда не спрашивал, почему, - сказал в этот момент Чонгук. - Я вообще, если честно, старался не подавать голоса. - Наверное, он бы удивился, увидев тебя на наших пятничных планёрках, - сказал Тэхён. - Хотя я сомневаюсь, что туда его пущу. - У него был шанс увидеть, - ответил Чонгук. - Но только однажды. И говорил я не тебе и не на совещании, а ему самому, когда сказал, что школьный аттестат мне вышлют в Сеул, потому что я уезжаю. Он, должно быть, за всю жизнь не слышал от меня более длинных речей, чем в тот день. - Не возражал? Не пытался останавливать? - Нет, конечно. Он знал, что я подрабатываю - часть денег я отдавал в семью. Но я сразу сказал, что у меня накопились свои сбережения. Когда стало очевидно, что я уеду и ему нигде не надо будет за меня расплачиваться, у него не возникло никаких претензий. Он удивился лишь тому, что я вообще это как-то для него аргументировал. По-моему, он ждал, что я просто однажды тихо исчезну навсегда. Думаю, будь он на моём месте, он так бы и поступил. - Ты сказал ему настоящую причину? - Я кратко рассказал, что собираюсь делать в Сеуле. Сказал, куда я направляюсь, а не от чего бегу. Всё остальное, что было доступно его пониманию, он и так достроил в голове без меня. - И что же художники? Чем они так ему насолили? - Как-то однажды он был особенно раздражён, и хотя не я его разозлил, высказал он тогда всё именно мне. Проблема общения с художниками в том, сказал он, что они тебя уже видят. - В смысле? - спросил Тэхён. - Как это? - Так. Художник ведь рисует картину, имея образ, который находится перед его глазами или который сформирован у него в голове, - сказал Чонгук. - И этот образ ничем нельзя изменить. Хорошему художнику нельзя пустить пыль в глаза, обмануть его, польстить, разжалобить, потому что он видит всё. Наверное, они все видели в дяде то, что он не хотел показывать, и дядя это понимал. Никакая другая профессия не вызывала у него такого неприятия и отторжения. - Но делали же всегда приукрашенные портреты на заказ? - спросил Тэхён. - Суть не в том, что оставить на бумаге или на холсте, - ответил Чонгук и взглянул на Тэхёна. В этот момент Тэхён понял, что давно уже сидит вполоборота и сам смотрит на Чонгука не отрываясь. - Красками можно изобразить что угодно, - продолжал Чонгук. - За деньги можно купить картину, на которой человек, пейзаж, натюрморт, абстракция будут такими, как желает заказчик. Но суть в том, что художник всё равно видит насквозь. Всё равно знает правду. Все приукрашивания на картине, всё сглаживание шероховатостей, всё сокрытие недостатков, все тени, которые падают точно там, где не очень привлекательно, а то и откровенно мерзко, - это декорация трупа. - Художники видят трупы? - спросил Тэхён, непроизвольно усмехаясь, но это была далеко не весёлая усмешка. Ему сделалось немного не по себе. - Нет, конечно же, - сказал Чонгук. - Мир не состоит из зомби. По улицам не ходят живые мертвецы. Но если есть хоть какая-то гниль, художник в состоянии её увидеть... Хороший художник, конечно же. Оба замолчали. - Я видел, как ты рисовал меня, - сказал Тэхён. - Твои рисунки. Мне кажется, там было не очень много гнили. - Совсем не было, - ответил Чонгук. - Но ведь ты, кажется, не понял, что я из себя представляю, - сказал Тэхён. - Мы вообще с тобой друг друга изначально не поняли. - Да, - ответил Чонгук. - Но ведь я и не очень хороший художник, если подумать. Они замолчали снова. Тэхён снова хотел спросить, что же именно Чонгук в нём тогда увидел на собеседовании, раз влюбился, и что сумел рассмотреть позже, но Чонгук вдруг сказал: - Поедем обратно? Вдруг они уже всё потушили? И тут же Тэхён почувствовал и голод, и усталость, и желание лечь в кровать - потому что это в горизонтальной плоскости и потому что Чонгук ляжет рядом и будет ближе, гораздо ближе, чем теперь. Не только морально. Уже физически. - Поедем, - сказал Тэхён.