Picture

Каменные стены, покрытые мхом и плесенью, давили со всех сторон, шепча странные сюжеты больного разума. Однако в этом месте почти постоянно раскатывается тихий звонкий ребяческий смех. — «одиночество» нет, стоило назвать его «слепой». Усмехаясь, шептал темноволосый, рисуя какую-то мазню мелками вперемешку со своей кровью. Это было обычным занятием заключенного здесь Цукасы. Конечно, он может убежать и еще лучше спрятаться, но…ему это не нужно, ведь его навещают. Навещает тот, кому его жизнь была посвящена полностью, без единого остатка. — почему мы не можем быть вместе…как были? Окрашивая нарисованное небо в красный грязный оттенок, нездорово улыбаясь. Он до сих пор помнит, как еще живой Аманэ прижимался к нему, держал за руку и доверял только ему. Быть собакой-поводырем не так уж и плохо? Вдруг цепи, которые от ржавчины успели превратиться в пыль, вновь сковали по рукам и ногам младшего Юги, сдавливая гниющую плоть разрывая ее до костей. Будь он живым, это было бы не выносимо больно, и всякие паразиты норовились бы пролезть внутрь, пожирая все на своем пути. Только одна мысль сводила с ума, ведь новый опыт и новые оттенки человеческого тела явили бы себя. Нет ничего красивей обнаженной натуры, согласны? — ахаха, ты пришел! Пришел! Быстро подпрыгнув с холодного сырого пола, провопил янтароглазый, попытавшись запрыгнуть на брата, но тут же его ограничители приковали к стене, раздвигая ноги руки по разные стороны. — хм-м? И зачем? Я же не наврежу тебе, старший братик~ Продолжал Цукаса, наблюдая как бедствие начинает покрываться холодным потом, как его губы начинают дрожать. — и куда же пропала твоя уверенность? Прожигая взглядом старшего Юги, залепетал младший, бессовестно улыбаясь при этом. Он не может показать другую эмоцию при виде него, чисто физически. Если бы мог, он бы…совсем не важно. — заткнись! Заткни свой рот! Взяв за помятый воротник своего брата, сорвался на него янтароглазый, смотря в улыбающееся глаза близнеца, смотрящие на него с некой жалостью. — что…что ты ей сказал? Сказал с досадой Аманэ, отпустив брата, отойдя назад на пару шагов. Он почувствовал, как его руки начинают дрожать, а в горле встал комок стыда за себя. Как он мог поступить с ним вот так, после всего…не важно, он виноват! Виноват! — оу, просто рассказал, где она, да и про красные нити, которые пронизывают тебя, братец. Не волнуйся, я не собираюсь вступать в вашу игру~ Лишь улыбка успокаивает младшего от холодных рук и понимания странного колющегося чувства внутри. Ничего страшного, однажды и до тебя дойдет боль, не волнуйся. — чего ты хочешь от нее? — чего? Хм…тебе не нужно знать После таких слов он вновь остался один в сырой комнате, словно все что он видел было лишь бредом, припадком. Неожиданно с ярких янтарных глаз покатились тонкие струйки слез, однако они были утерты почти сразу. Жизнь в одиночестве всего лишь этап.