***
Луна заглядывает в открытое окно, отбрасывая на стену холодный, призрачный свет. Другие люди не любят, когда на них бессовестно пялится ночное светило. Кто-то из суеверных соображений, связанных с духами и злой энергетикой, а кто-то из-за научных, связанных с доказательствами … Хотя Микаса никогда не была абсолютным скептиком, в злую энергетику луны она мало верит… Но, в конечном счёте и суеверные, и скептики правы — при лунном свете спать не очень-то полезно. Однако Микаса каждую ночь до последнего не зашторивает окна: луна кажется ей единственным собеседником в это время. Единственной подругой. Через неё на Микасу смотрят миллионы глаз… И, кто знает, чьи глаза иногда попадаются… С её холодным светом на лице она не чувствует себя сиротой, самоизолированной от друзей. Не чувствует себя лишней… Хотя луна смотрит на всех одинаково, именно для Микасы она становится не вестницей плохих снов, а хранительницей хороших. Микаса понимает, как по-детски звучит общение с простым спутником Земли, отражающим солнечные лучи, но, как только она закрывается от луны, вместе с темнотой приходит одиночество. И теперь девушка понимает: «если это та цена, которую надо заплатить за величие в искусстве… она будет несчастна, заплатив её» Он ей нужен. С каждым днём всё больше и больше. С каждым объятием, с каждой встречей... Просто нужен, и всё. Тогда всё это будет оправдано... Всё то, что она выстрадала. Внезапно телефон вибрирует. Микаса от неожиданности подскакивает на кровати и чуть не вскрикивает. Сердце бешено колотится, как после длительной пробежки. Дыхание учащается. Девушка берёт телефон и замирает… На экране высвечивается неожиданное сообщение: «Ну и что за нахрен это было?» Микаса открывает чат… Леви… «Ты о чём?», — спрашивает она, отсылая это в ответ. «Зачем ты пришла на работу?», — тут же появляется сообщение. Микаса улыбается. «Мне скучно дома, ты то должен это понимать…» Тишина… «Ты себя точно хорошо чувствуешь?», — спрашивает Аккерман через минуту. От напряжённой улыбки у Микасы начинают болеть щёки. «Да» «Чего тогда не спишь?» «Просто в голову лезут странные мысли…» Свет луны становится раздражающим, бьющим в глаза. Микаса тут же закрывает шторы, чувствуя при этом странную вину перед своей ночной подругой. Правда тут же отбрасывает эту мысль. «Тебе полезно». Внезапный ответ… Микаса едва удерживает себя, чтобы не засмеяться. «Почему?» «Ты писательница. Пусть такие мысли лезут в голову, вдруг ещё что-то напишешь». Микаса пытается расслабить мышцы лица, потому что ей кажется, что от такого напряжения они разорвутся или треснут. «Напишешь что-нибудь про гуманоидов из глубин вселенной…или про злых зубных фей, которые забирают монетки и выбивают зубы». Девушка не выдерживает и издаёт сдавленный смешок. «Кажется у нас такие по ночам ходят…», — отвечает она. «Ну тогда тех, которые забирают деньги, но возвращают зубы», — исправляется Аккерман. «Стоматологов…» «Самая умная, тоже мне…», — бурчит Леви. Три года подряд она была уверена, что шутить Аккерман не умеет… Никогда ещё она так не ошибалась насчёт кого-то. Как же ей не хочется останавливать переписку… Хочется, чтобы Леви перебил все эти мысли внутри. Мысли, которые часто лезут со скуки. Глубокие мысли одинокого человека, заставляющие его не спать всю ночь. «И когда собираешься спать?», — спрашивает Леви. «А ты?», — вопросом на вопрос отвечает девушка. «А я первый спросил», — упрямится Аккерман. Девушке хочется написать, что она никогда не захочет спать. Хочется просто завалить его кучей всякого бреда. Так много «хочется» в противовес тому, что «позволено». «Я не хочу спать», — отвечает Микаса. «Я никогда не хочу. Но надо». Микаса тяжело вздыхает, перечитывая несколько раз пришедшее смс. Девушка так не хочет снова оставаться один на один с пустотой. Она становится невыносимой. «Чего молчишь?». Только сейчас она осознаёт, что не отвечает уже две минуты. «Просто… думаю», — пишет девушка. — «И вряд ли эти мысли помогут мне в будущем написать книгу, если это не философия…» «Тогда не думай. Не забивай себе голову всяким дерьмом». Какой обнадёживающий ответ… «Как?», — спрашивает она. «Если бы я знал…» Смешно. Никто не знает. И у кого есть ответы? «Понятно», с этим сообщением она понимает, что говорить больше не о чем. Девушка вздыхает. «Ладно, спокойной ночи», — высылает она. «Всё? Уже сдалась?», — шутит он. «Ну ты же сам сказал, что надо», — отвечает девушка. «И с каких это пор мы такие послушные?», — удивляется Леви. Микаса отсылает улыбающийся смайлик и чувствует, как слипаются глаза. Нужда в Леви сменяется усталой тоской. Но девушку больше не раздирает изнутри беспощадное желание. И сейчас она понимает, что хочет спать. «Спокойной ночи», — последнее сообщение. Девушка несколько секунд смотрит на него с какой-то странной грустью. Почему через телефон нельзя обнять? Леви отправляет ей сухое пожелание спокойной ночи и тут же, отключив телефон, кладёт его на тумбочку и поворачивается на другой бок. Ну вот, снова… Эта тупая потерянность, обрушившаяся на него в ту же секунду, когда связь с Микасой обрывается. Как будто любое её присутствие рядом, пусть даже такое, условное, создает барьер между ним и болезненной пустотой. Странно… Он ведь и сам хотел закончить этот разговор. Точнее это было необходимо, ведь на часах уже за полночь, а утром снова на работу. Но сам он этого не хотел… И даже сейчас в голове предательски бьётся тупая мысль послать все далеко и надолго и… И что? Снова разбудить её? Но он не хочет этого делать. Остаётся только терпеть это ноющее чувство в груди. Чувство, которое он никогда в жизни не испытывал… Всё-таки, хоть и с небольшими оплошностями, Микасе удалось разобраться в его личности за каких-то там тридцать минут общения в самом начале их знакомства. Она увидела в нём почти всё… Даже то, чего он сам не знал… Только маску, сдерживающую эмоции, сделала вдвое сильнее. Ведь обычный человек не может сдержать эмоции так, как это делает капитан Леви. Это слишком бесчеловечно… Но эта маска всё равно есть. Она плотно сидит на нём, уже въелась под кожу. Она не отпускает его. Леви поворачивается на спину, и останавливает бессмысленно блуждающий взгляд на одиноком луче от фонаря на потолке. Такой холодный, белый свет, разрезанный оконной рамой. Наверное, Микаса действительно единственная, кто может его понять… Даже лучше, чем Эрвин. Потому что её демоны взялись оттуда же, откуда и его…***
—О, какие люди! — Эрвин широко улыбается, когда Нанаба, Саша, Криста и Энни входят в кабинет Аккермана, оставив дверь открытой. Мужчина встаёт из-за стола, обходит его, и слегка присаживается на него. — Микаса испекла пирог, специально для вас с Леви, мы просто хотели его занести, — Нанаба подходит ко столу и ставит на него принесённый с собой форму в пакете. Эрвин слегка удивлённо смотрит на внезапный сюрприз, а потом переводит взгляд на остальных: — А где же сама Микаса? — Её встретила толпа поклонников у входа, — заявила Саша, слегка тоскливо кинув взгляд на пирог, стоявший на столе. — Но она сейчас придёт. — Как хорошо, что она больше не занимается каратэ, — внезапно вклинивается Энни. — Иногда от такой давки хочется всех их раскидать, даже несмотря на то что это твои поклонники. — Даже если бы Микаса продолжала заниматься этим, Энни, она бы сдержала себя, — отвечает Криста. — Разве Микаса… занималась боевыми искусствами? — удивляется Эрвин. — Да, ещё дома. И была одной из лучших. Думаете, она просто так придумала себе такую силу в книге? — ухмыляется Энни. Смит недоверчиво осматривает собравшихся, пытаясь ухватиться хоть за один намёк на шутку в их глазах. Но его подозрения не оправдываются. — Это правда, — Криста замечает неверие в глазах мужчины. — Наверное на фоне Энни и Имир в это сложно поверить, но это правда. — А где Аккерман? — вдруг спрашивает Нанаба. — Сейчас придёт, — выразительно отвечает он, и их многозначительные, понимающие взгляды пересекаются. Кажется, в этот момент между Нанабой и Эрвином протягивается особая связь. Тот самый подтекст, скрытый смысл, который появляется между родителями, чьи дети встречаются друг с другом. Только без характерной для этого натянутости. Внезапно, как по команде, из одной двери в кабинет влетает молодая писательница, а из другой, отдалённой, с первого раза почти незаметной, появляется Аккерман. Повисает непонятная тишина, в течении которой Леви и Микаса поражённо смотрят друг на друга. Затем взгляд мужчины, хоть и явно через силу, переползает на остальных пришедших. — Вы точно не сговаривались? — подозрительно спрашивает Эрвин, переводя взгляд с Микасы на Аккермана. — Если только на телепатическом уровне, — коротко отвечает Леви, снова смотря на девушку, медленно зашедшую в кабинет и вставшую рядом с Нанабой. — Ты решил нанять женскую охрану? — Ну хочешь верь, хочешь нет, две из них вполне себе могут послужить достойной охраной, — ухмыляется Эрвин. Аккерман непонимающе оглядывает девушек, а потом выжидательно смотрит Смита. — У нас есть две каратистки, хоть и бывшие, подойдёт? — объясняет Нанаба, положив руки на плечи Микасы и Энни. На лице Леви мелькает явное сомнение, когда он переводит взгляд на молодую писательницу. Девушка легко улыбается, переглядываясь с Энни. — Неужели это ты? — в открытую спрашивает он. Про Леонхарт он узнал ещё на прошлой неделе от Кристы, но про Микасу ему почему-то никто не сказал… Девушка резко поворачивается к нему и молча кивает. — Я сама была в шоке, когда узнала, — Нанаба треплет Микасу за волосы. — Это было давно, — говорит Микаса. — Ещё в Германии… — И несмотря на это ты всё равно сильнее меня, — с наигранной обидой протягивает Энни. — Я ведь тренируюсь… — поясняет девушка. — Ну раз ты тренируешься, почему не взяла того высокого симпатичного парня в сером пальто и не утащила к себе? — хитро подмигивает Энни, опираясь на плечо Микасы. — Что? — не понимает она. — Ну, того блондина, который подошёл к тебе за автографом… — встречает Саша. — Метра два ростом … Только не говори, что ты его не видела… — Видела, конечно, просто… Энни и Саша несколько секунд буравят подругу разочарованным взглядом, и в этот момент Аккерман ощущает странное чувство неприязни к этому разговору. Словно хочется поскорее его закончить… Он подходит к своему столу и старается отвлечься раскладыванием бумаг, нарочно не замечая косого взгляда Эрвина, но голоса все равно возвращают его в тот разговор. — Я поняла, — бурчит Энни. — Что поняла? — спрашивает Микаса. — Тебя интересуют девушки… — театрально вздохнув, заключает Леонхарт. Раздается смех. Аккерман бросает раздраженный взгляд назад. Подожди, Леви… Неужели это ревность? Аккерман хмурится. Что… — Мы раньше также подозревали и Леви, но недавно оказалось что… — начинает Эрвин, но Леви перебивает его точным ударом стопкой бумаг по плечу. Смит смеётся. — Нашёл невесту? — воодушевлённо спрашивает Саша. Леви плотно сжимает челюсть. «Эрвин, мать твою, кто тебя за язык тянул?». — Нет, — отрезает Леви. — Ну как сказать… — не сдается Эрвин, но тут же натыкается взглядом на лицо Микасы… Недавно сияющая улыбка мгновенно сползла, уступив место задумчивому ступору. Она не поняла… Или, судя по потерянному выражению лица, приняла этот намёк не на свой счёт. Девушка растерянно смотрит в пол невидящим взглядом, но, собравшись с мыслями, напускает на себя равнодушие. «Она до сих пор не может поверить в то, что что-то значит для Леви?». — Что это? — спрашивает Аккерман, стараясь перевести тему. — Пирог, — отвечает Эрвин. — Микаса испекла. — С чем? — Леви поворачивается к ней. — С яблоками, — её голос становится тише. — Твой любимый, — напоминает Эрвин. Микаса поднимает взгляд на Леви. В её глазах какая-то странная, печальная надежда. — Спасибо… — выдыхает он. Микаса кивает, выдавливает улыбку, и тут же разрывает зрительный контакт. Воцаряется странная тишина. Леви так хочется нарушить её, но в голову ничего не приходит. В какой момент Микаса перестала улыбаться? После слов Эрвина? Произошло то же самое, что и с Имир? Невинная шутка вывела её из строя? — Мы, наверное, пойдём, — вдруг раздаётся её голос. Через силу натянутый. — Мне в ту же сторону, — говорит Леви. — Я провожу… — До свидания, — Микаса переводит взгляд с Леви на Эрвина. — До завтра. — До завтра, — улыбается Эрвин. — Ох, завтра же новый год… — поражённо вздыхает Нанаба. — Как странно… Леви выходит вслед за Микасой, стараясь не сильно отставать от неё, но и не приближаться к остальным. И, будто бы прочитав его мысли, девушка идёт немного медленнее, чем её подруги. — Что с тобой? — тихо спрашивает Леви. Микаса оборачивается и слегка приостанавливается, чтобы поравняться с мужчиной. — Все нормально… — улыбается она. «Нашёл невесту?» «Ну как сказать…» У неё никогда не хватит наивности подумать, что Эрвин говорил о ней. И хотя она не знает правды, по внутренностям уже будто бы провели острым, раскалённым ножом. Микаса, прекрати… Это ведь была просто шутка… Или же… Они заходят в большой, просторный лифт, и Леви нажимает кнопку второго этажа. — Спуститесь потом по лестнице вниз с другого выхода, в холле много народа, — поясняет он, а затем поворачивается к Микасе. — Тебя ещё фанаты задавят… Девушка улыбается. Сейчас, стоя с ним плечом к плечу и практически касаясь его своим, она всё больше хочет положить на него голову. Кажется, не будь сейчас в лифте помимо неё и Леви ещё Саши, Энни, Нанабы и Кристы, она бы не удержалась. «Невеста?» Улыбка тут же сползает с лица. Прекрати… Не могло же всё это быть… просто так? Его забота, его переживания за неё, объятия… Она выходит из лифта почти последней. Он идёт за ней… Прямо по тёмному коридору, так непохожему на все остальные в офисе. — Микаса! — кричит вдруг Энни. — Он там! Тот парень! Быстрее! Микаса дёргается от испуга и тут же ускоряет шаг, подбегая к Саше и Энни, сидящих у большого окна в конце коридора и смотрят вниз. Внизу действительно стоит парень в сером пальто, с немного странной прической, светлыми волосами, худой и невероятно высокий, особенно в сравнении со стоящей с ним… Петрой? — Я вас расстрою, — раздаётся совсем как рядом голос Леви. Микаса поворачивается и чуть ли не утыкается носом в его плечо, отчего тут же выпрямляется и отходит. — У него есть девушка? — спрашивает Нанаба. — Нет… — Леви скрещивает руки, облокотившись о стену, — Он и есть девушка. Повисает выразительная пауза, а затем раздаётся хохот Кристы: — Энни, ну и кого теперь интересуют девушки? Леонхарт растерянно смотрит на причину своей ошибки. Саша и Нанаба тоже начинают хохотать. Но Микасе почему-то не до смеха… Она косится на Леви, который смотрит на ту девушку с абсолютно расслабленными мышцами лица и странным вниманием… Тебе кажется… — Её зовут Елена. Она совсем недавно пришла к нам в офис. — Я всё равно пойду и познакомлюсь, — упрямо заявляет Энни, проигнорировав слова Леви и, схватив руку Саши, сбегает вниз по лестнице к выходу. — Пойдём, Микаса, может хоть девушку себе найдешь! — кричит Саша подруге. Нанаба начинает смеяться ещё громче, направляясь вслед за Энни и многозначительно кивая Кристе. Даже когда они остаются одни, Леви не отводит глаз от окна. Сердце Микасы начинает стучаться быстрее… Нашёл невесту? Нет… Ну как сказать… — И… как она? — осторожно спрашивает девушка. Аккерман переводит на неё взгляд. — Спокойная, умная, уверенная, но без замашек… такие-то мне и нужны… Такие работницы ведь, да? Невеста… невеста… невеста… МИКАСА, ОСТАНОВИСЬ… Но если мозг уже начал проводить между чем-то несуществующую связь, строить теории и убеждать в них весь остальной организм… останавливать его поздно. Он неподвижен… В его глазах ничего нет… А к её глазам невольно подступают слёзы, и она тут же отводит взгляд обратно на окно, чтобы он не увидел. Энни уже стоит и болтает с Еленой… Почему такие, как Энни, всегда такие уверенные в себе? Почему она так не может? Сколько же счастья в жизни она пропустила именно из-за своей неуверенности… А слёзы уже откровенно застилают глаза… «Прекрати… он же ничего не сказал… прекрати…» Микаса слегка наклоняет голову вперёд, чтобы волосы, упав на лицо, закрыли от Леви её глаза и стоит так целую минуту, стараясь совладать со слезами. — Ладно… — произносит она. — До завтра… Краем глаза она замечает, как лицо мужчины резко поворачивается к ней, и как он, кажется, делает какое-то движение к ней навстречу. Снова объятия? Нет… только не они. Если она сейчас обнимет его, то разрыдается. От собственного воображения… От собственных мыслей. Поэтому она, кинув на него быстрый взгляд и вымученной улыбкой только кивает на прощание, и, развернувшись, быстро спускается вниз… За эту секунду она успевает заметить удивление на его лице. Так быстро… Леви непонимающе смотрит ей вслед. Даже за тот маленький, последний промежуток времени, в течении которого он видел её глаза, он увидел странную боль… Её не было после дружеского подкола Имир, не было после того, как Эрвин заметил их соединённые руки… А она тем временем уже присоединяется к беседе с Еленой. Две девушки обнимаются так, будто были знакомы всю жизнь. На лице Микасы сияет широкая улыбка, но Леви знает, она фальшивая. Потому что ни один человек не может так быстро поменять своё настроение. Только профессиональный актер… Кем она, видимо, и является. Леви тяжело вздыхает и, повернувшись назад, идёт обратно к лифту… «Мне в ту же сторону… я провожу…» Конечно… Не нужно было ему в эту сторону… Ноги сами понесли его вслед за ней. И понесли бы и дальше, вниз по лестнице, прямо к ней, чтобы остановить и хотя бы обнять на прощание. Но мозг на этот раз оказался сильнее.***
Следующие несколько часов проходят в таком рабочем напряжении и постоянной беготне, что даже Леви с его солдатской закалкой под конец дня начинает уставать. Зайдя, наконец, в свой кабинет, он со всей силы плюхается на кресло и подпирает голову рукой. — Ты чего? — удивляется Эрвин, неизвестно откуда оказавшийся в другом конце кабинета. — Хочешь сказать, что ты не устал? — недоверчиво бурчит Аккерман. — Я то привык выкладываться на полную. Особенно на совещаниях. А вот ты сегодня активный, как никогда. Леви медленно выдыхает. Эрвин прав. Сегодня, временами, ему казалось, что за него говорит кто-то другой. До этого совещания обычно тащил на своей спине Эрвин. А сегодня… Сегодня он просто пытался заглушить мысли. И делал это через работу. — Ты пирог пробовал? — спрашивает Смит. Это слово, будто бы какой-то секретный код, активирует все притупленные воспоминания и чувства. Аккерман резко поднимает голову и врезается взглядом в Эрвина, который ставит форму с пирогом на его стол. — Нет ещё… — глухо отвечает он. — Очень вкусный, попробуй, — мужчина пододвигает форму к нему. — А потом иди домой и сразу спать ложись. А то завтра весь день проспишь. Застывшие слёзы в глазах… попытка избежать его взгляда… Леви откусывает кусок. Действительно, вкусно. Только сахара, кажется, многовато… Вдруг Эрвин спрашивает, понизив тон: — А как Микаса? — В каком смысле? — подозрительно спрашивает Леви, исподлобья взглянув на Эрвина. Смит стоит, замерев, в глубокой задумчивости. Кажется не только у Леви активировались воспоминания. — Просто после моей шутки с невестой… Она как будто бы… — Эрвин замолкает, пытаясь подобрать слово, но Аккерман и сам заметил это. — Ну и кто тебя за язык тянул. Она всегда остро воспринимает подколы в её сторону. — Нет, Леви… — вздыхает Эрвин. — Мне кажется, что здесь всё как раз наоборот. — Что? — переспрашивает Леви. — Она не поняла, что это было в её сторону, — объясняет Эрвин. — Видимо у вас у обоих слишком туго с намёками. Внутренности, кажется, замирают вместе со взглядом. «Недавно оказалось что… Невесту нашёл?.. Ну как сказать…» «И как она?.. Спокойная, умная, уверенная, но без замашек… такие то мне и нужны…» Такие… кто? Микаса, ну почему ты такая дурочка... — Что с тобой? — пугается Эрвин. Очевидно лицо Леви приобретает настолько болезненный вид, что его легко спутать с предобморочным состоянием. — Понятно… — как можно спокойнее отвечает Аккерман. — И всё? — с напором переспрашивает Эрвин. — Только «понятно»? — Опять начинаешь? — одёргивает его Аккерман. Эрвин замолкает. Леви доедает кусок пирога и, отряхнув руки, встаёт из-за стола. — Забери к себе, — Эрвин кивает на кулинарное творение. — Доешь. Я и так съел достаточно. — Хорошо… — машинально отвечает Аккерман, практически не слушая друга. Его мысли полностью заняты грустными, черными глазами, оценивающе осматривающие молодую, очень высокую девушку… — До завтра, Леви. Ты же придёшь? — улыбается Эрвин. Леви рассеянно переводит на него взгляд: — Конечно…***
— Почему ты уверена, что это было не о тебе? — в который раз спрашивает Криста, держа в своих ладонях, холодные руки Микасы. — Не знаю… — тоскливо отвечает девушка. — Ладно, Криста, это ерунда… правда. — Почему тебе кажется, что любовь — ерунда? Что за циничные убеждения? — немного обиженно интересуется Ленц. — При том что весь твой персонаж построен на любви к брату… — Криста, моя книга никак не связана с моей жизнью… — Но она отражает твою жизнь в каком-то смысле. Микаса лишь согласно кивает. — Послушай, — снова начинает Криста, — я видела, как он переживал за тебя. И как он говорил о тебе. Любой, кто это видел, не смог бы поверить, что ты ему безразлична. Снова отрешенный кивок. «Такие-то мне и нужны…» Наивная… — Хорошо, — Микаса снова искусственно улыбается. — Хорошо… Криста отпускает её руки: — Спокойной ночи… — Спокойной… Криста медленно, нехотя уходит. Микаса обнимает свои колени, положив на них голову. В воцарившейся тишине внезапное уведомление кажется настолько громким, что девушка чуть не подпрыгивает на месте. Дежавю… Она берёт телефон в руки, ни на что особо не надеясь… Леви… Зачем? «Познакомилась с Еленой?», — от этого сообщения становится ещё больнее… Первый вопрос, и тот о ней… «Да», — отвечает девушка, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. «И как она тебе?», — спрашивает Аккерман. «Она… классная. Мы говорили, пока она провожала нас до магазина», — выдыхает и отправляет это. «Хотя я очень мало с ней знакома…», — дополняет Микаса. «Все равно больше, чем я», — пишет Леви. Девушка замирает, с какой-то надеждой всматриваясь в это сообщение. «Но она же у вас уже неделю…». «Мы пересекались только по работе. Ты же знаешь, что я неразговорчив с незнакомцами. И не только с ними», — объясняет Аккерман. «Вот как раз-таки я этого не знаю», —отшучивается Микаса. «Ты всегда была исключением из этого правила», — отвечает он. Ухмылка вдруг сползает с губ девушки. Микаса снова чувствует этот бешеный ритм в груди. «Единственным исключением». Девушка, кажется, забывает, как дышать. Уголки губ снова ползут вверх. Он понял, наконец, почему она так резко охладела… Единственным исключением… Это не было признанием в любви… Но Микасе кажется, что теперь всё понятно. — Я люблю тебя… — произносит девушка шёпотом в тёмную пустоту.