Неделя пронеслась так незаметно, будто бы её и не было. Микасе кажется, что только вчера они всей дружной компанией отмечали новый год, гуляли с Крекером по утренним, заснеженным улицам, а потом убирались всем скопом в зале и на кухне.
Но, когда пришло время прощаться и разъезжаться по домам, чтобы через день снова приступить к работе, никто не выглядел расстроенным. Все разошлись в хорошем настроении и с абсолютной уверенностью в том, что на этом история их дружбы не кончилась.
Микаса только сейчас начала понимать свою роль в этом…
коллективе?
Она даже не может подобрать нужного слова, чтобы описать всех этих абсолютно разных людей, собранных ею, Эрвином и Ханджи под одно крыло.
Девушка медленно ставит последнюю коробку с обувью на полочку и задумчиво смотрит в небольшое окно.
Эта работа никогда не была работой её мечты, которой она грезила всю жизнь. С детства Микаса любила литературу, любила искусство. И до сих пор это остаётся неотделимой, огромной частью её жизни. И девушке всегда казалось, что с искусством будет связан каждый аспект, каждый сантиметр её жизни. Работа, друзья, хобби.
Но всё оказалось проще…
Вокальный кружок в школе, огромная книжная полка в комнате, забитая до отвала, повлиявшая на её будущее желание стать писателем, которым она посвятила все своё детство, и этим ограничивается её связь с искусством, хотя эта связь по-прежнему остаётся нерушимой.
Из её окружения только Энни, занимающуюся балетом, Нанабу, свободное время склоняющуюся над холстом или новым графическим планшетом, и Эрена с Зиком, погружённых в бескрайний мир музыки, можно назвать людьми искусства. Остальные относятся к творчеству хоть с трепетом и уважением, но со стороны.
Микаса медленно обводит взглядом склад, словно видит его впервые. Ей нравится работать здесь. Она всем сердцем любит каждого, кто здесь работает, каждого, кто сюда приходит. Иногда девушке кажется, что все, кто заходит сюда, оставляют всё негативное за дверью. Атмосфера, которую создали Майк и Нанаба в своём магазине, волшебным образом действует и на персонал, и на покупателей. Здесь никогда не было формальностей и рабочих отношений. Только сплочённый и дружный коллектив.
Наверное, поэтому их магазин так обожают. Поэтому он так жадно притягивает внимание окружающих, хотя является далеко не самым огромным в Токио.
Хотя Микасе по-прежнему больше нравится работать одной, или же с совсем небольшим количеством людей. Так она чувствует себя увереннее, без страха осуждения со стороны.
Девушка выходит со склада, закрыв за собой дверь. Если бы кто-то сказал ей десять лет назад, что она будет счастлива работая просто какой-то «заведующей отделением женской обуви», которой она стала для этого магазина ещё в конце прошлого года (и, благодаря Нанабе и Майку не потеряла эту должность за год) она бы рассмеялась. Но, как до повышения, так и после него, девушка чувствовала себя на своём месте. Именно поэтому она решилась пройти обучение в торгово-экономическом вузе сразу после того, как только что пришла сюда, совсем не жалея времени и своей мечты с руками и ногами погрузиться в искусство. Именно поэтому решила остаться.
Микаса широко улыбается. Совмещать работу и учёбу никогда не было сложно. Может быть потому, что она привыкла постоянно работать. Именно в этом они так схожи с Нанабой. Поэтому они и сдружились ещё до того, как Нанаба с Майком открыли свой магазин.
В этом и была её мистическая роль.
Она умудрилась найти этих людей, когда они ещё были никем, но именно после знакомства с ней у них почему-то появлялась уверенность в себе.
И, вдохновляя других, Микаса никогда не умела просить поддержки с их стороны.
Пока не встретила Леви.
Именно его трезвая критика дала тот необходимый толчок к осуществлению её мечты. Но пока книга не приобрела мировую известность, Микаса не может считать свою мечту исполненной. А нужно ли ей это вообще?
Ведь теперь всё по-другому… Уже по-другому…
— Так… ты говоришь, что он предложил тебе переехать к нему? — Нанаба появляется в проходе, прервав поток её мыслей. Микаса вздрагивает и поднимает взгляд на женщину.
— А … ну… да, — заторможенно отзывается девушка. Они не говорили об этом с самого начала года… Микаса не поднимала эту тему, потому что боялась быть навязчивой, а Леви — потому что не хотел быть настырным.
Классика…
Но сегодня, когда Криста и Эрен уже собирают свои вещи для переезда в новую квартиру, Микаса понимает, что больше избегать этой темы нельзя.
— Ты ведь согласилась? — Нанаба подозрительно щурит глаза.
— Да, — быстро отвечает девушка. Очевидно, в её глазах читается сильное напряжение, потому что Нанаба с таким беспокойством рассматривает её лицо, что Микасе хочется стряхнуть этот взгляд.
— Ты чего-то боишься? — спрашивает женщина.
Микаса вздыхает и садится на тканевую табуретку для покупателей в обувном отделе.
Она решила для себя, что не боится… Что не имеет никакого основания бояться этого человека.
Она боится прежде всего саму себя.
— Я не знаю… Просто… ещё не привыкла.
Нанаба улыбается и дружески хлопает Микасу по спине:
— Привыкнешь, обещаю.
— Вы слышали новость?! — Майк внезапно врывается в обувной отдел, выискивая глазами девушек.
— Какую? — спрашивает Нанаба. Майк начинает читать что-то со своего телефона.
— Массовая резня в Санья. Молодой парень перерезал там несколько десятков невинных жителей, пытаясь выбраться оттуда и добраться до главных улиц Токио. Его вместе с шайкой задержали, однако те устроили кровавую потасовку и с сотрудниками полиции. Его сообщники убиты, но лидеру удалось сбежать. И… очевидно его семья решила… помочь в поисках. Буквально сдала его полиции. Парня зовут Тэмотсу Накамура. Фотографии отсутствуют.
Микаса тяжело вздыхает.
В тех трущобах, управляемых мафией якудза, случаются «потасовки», хоть и не так часто, как кажется. Но такая массовая произошла впервые. Она уже слышала эту новость сегодня утром.
Этот район, печально известный как «город бомжей и гопников» полностью стёрт с карт Токио. Власти отчаянно пытаются его игнорировать. Разумеется: кому понравится, когда посреди одного из самых развитых городов мира находится такая дыра. Очевидно, мальчишка лидер просто пытался привлечь к этому району внимание остальных. Хотя другим его жителям, кажется, плевать на несправедливость, ведь с самого начала существования этого района никто не пытался перебраться обратно в цивилизованное общество. А порой идея, появившаяся в мозгу человека, сжирает его изнутри, как червь сжирает яблоко, и ни образованность, ни разум, ни мудрость не могут её контролировать.
Девушка невольно вспоминает единственную русскую повесть, которую она прочитала: «Преступление и наказание». Ведь книга как раз о той самой идее — паразите.
Такой же идее, как…
«Я убью всех титанов».
Микаса вдруг вздрагивает.
Как только эта фраза проносится у неё в мозгу, в проходе вдруг появляется знакомый, невысокий силуэт.
Леви прислоняется спиной к стене, лениво окидывая их взглядом.
— Какие люди… — ухмыляется Майк, тут же направляясь к мужчине.
— Я вижу, они сдружились? — тихо замечает Нанаба, подмигивая Микасе. Девушка кивает и улыбается, неспешно вставая с табуретки.
— Извините, что без спроса зашёл, — вместо приветствия отзывается Леви, с неожиданным энтузиазмом пожимая руку Майку. Микаса даже слегка удивляется такой приветливости, но ни Майк, ни Нанаба, кажется, совершенно не замечают ничего необычного.
— Мы тоже без спроса врывались к вам в кабинет, так что… — заявляет Нанаба и многозначительно косится на Микасу. Девушка усмехается.
Это было совсем недавно…
Микаса смотрит на настенные часы, показывающие половину девятого. Майк прослеживает направление её взгляда.
— Ладно, все по домам, магазин закрывается, — торжественно заявляет он и, кивнув им на прощание, уверенно направляется в комнатку Тори, ведя под руку свою жену.
Микаса провожает счастливую пару взглядом, прекрасно понимая, в чём заключается настоящая причина такого быстрого прощания.
— Пойдём, — тут же говорит Леви. Девушка направляется к вешалке, на которой висит её куртка, и выходит из магазина вслед за ним. На улице на удивление пусто, хотя сегодня только четверг. В такую холодную погоду все предпочитают сидеть дома.
«
Как однако хорошо, что в такую погоду есть дом…», — внезапно проносится в голове.
«Парня зовут Тэмотсу Накамура…»
— Слышал новость? — спрашивает Микаса, поворачиваясь к Леви. Аккерман озадаченно косится на неё:
— Знаешь, сколько я за день новостей получаю? Какую именно?
— Про массовую резню в Санья…
— А… — его взгляд внезапно меняется. Он хмурится. — Да, слышал…
Микаса настороженно смотрит в его глаза, в которых, словно скоростной поезд, проносится странная тоска.
— Странно, там таких массовых убийств вроде бы никогда не происходило… Несмотря на сомнительную репутацию.
Леви вдруг горько усмехается.
— Тебе-то откуда знать?
Микаса растерянно смотрит на свои ладони.
— Не знаю… просто не говорят.
— Этот район даже не на всех картах есть. Ты думаешь, что в новостях скажут что-то об убийствах? Там только с недавнего времени трупы с улиц вывозить начали.
Что-то больно колет в груди.
В глубине души она это понимала.
И вдруг неожиданная, пугающая мысль врезается в её голову, словно нож.
— А откуда
ты это знаешь?
Его взгляд многозначительно пересекается с её взглядом, словно намекая: «
Тебе не кажется, что ты сама сейчас ответила на свой вопрос?»
И Микаса понимает… Теперь прекрасно понимает.
— Так вот где ты жил до армии…
Леви задумчиво кивает и отводит взгляд:
— Да. А потом сбежал оттуда в пятнадцать лет, когда умер дядя.
Микаса поджимает губы. Проживая сравнительно недалеко от этого загадочного места, она почти ничего о нём не знает. Девушка снова поднимает глаза, покосившись на Аккермана. Его взгляд совершенно пустой, задумчивый.
— Я не могу понять, почему его семья от него отвернулась… Почему его братья решились помочь полиции его найти, — в его словах читается неожиданное понимание.
Глаза Микасы пораженно раскрываются.
Что…
— Разве ты не сделал бы так же, даже если бы это был… твой дядя? — но, как только эти слова вырываются из её уст, он пугается, как звонко они звучат на тихой, безлюдной улице, и жалеет о том, что они вообще прозвучали.
Леви тяжело вздыхает:
— Да, сделал бы. Ты права.
Микаса никогда не видела его раньше в подавленном состоянии. Сейчас он словно заново переживает все события своего детства, которое, судя по всему, далеко не счастливое. С каждой секундой смотреть на него становится всё тяжелее, и Микаса судорожно пытается найти тему, чтобы прервать его поток мыслей. Однако мозг, словно в панике, никак не может сформулировать хоть одну подходящую.
Но желание сделать хоть что-то становится настолько сильным, что, не придумав ничего лучшего, девушка просто берет его руку в свою.
Леви резко опускает взгляд, а девушка поражается тому, как иногда бессовестно её тело совершает какие-то движения, не посоветовавшись предварительно с мозгом.
Аккерман усмехается и крепче сжимает её ладонь.
— И часто там такое случается? — продолжает Микаса.
— На самом деле не так уж и часто. Но это место все равно тяжёлое, — отвечает мужчина, бесцельно уставившись в автомобиль напротив.
— Почему?
— Бедные люди — это всегда тяжело. Тяжело как быть им, так и видеть их. И ведь некоторые из них сами выбрали этот путь.
Девушка озадаченно выгибает бровь дугой.
— Ты разве не знаешь об «исчезнувших людях»? — удивляется Леви.
Микаса удивлённо качает головой.
— Туда уходят потерявшие работу или других людей, отсидевшие срок в тюрьмах, только чтобы не попадаться на глаза родным, не стыдиться их. И многие из них официально считаются умершими.
Микаса не верит своим ушам…
Она в Токио уже такое длительное время, и до сих пор не знает о том, что в одном городе с ней живут настолько отчаявшиеся люди. Она всегда думала, что это просто бедный район, в котором рождаются и умирают те, кто не может найти в себе силы что-то изменить. А, оказывается, это место наоборот — пристанище для потерявшихся. Так вот почему там никогда не было митингов… Люди сами выбирают свою судьбу.
— Так вот что значит «забытое богом место», — грустно произносит она.
— Нет, — отрезает Леви. — Это страшнее. Это место забыто другими людьми.
— И много там детей?
— Их почти нет, — говорит Аккерман.
— Это место не для детей.
— И школ там тоже нет? — хотя Микаса и без этого знает ответ.
— А сама как думаешь?
Девушка тоскливо вздыхает.
А ведь он там жил…
— И ты не учился в школе?
— Учился, — неожиданный ответ. — К счастью дядя смог отправить меня в школу. Мы жили не так уж и бедно и не так уж и глубоко в этих трущобах. Но проучился я там всего лишь девять лет. А потом понял, что больше не вынесу.
— Из-за других детей? — предполагает девушка.
— Я не общался с другими детьми. Кто-то пытался подшучивать, но видимо у меня был настолько пугающий вид, что они стали просто меня не замечать… как и район, в котором я жил. Парадокс однако.
Микаса тоскливо улыбается, с нежностью заглядывая Леви в лицо.
Он действительно сильнейший…
— Эрен тебя не заберёт? — наконец неприятноая тема остаётся позади.
— Нет. Они с Кристой собирают вещи, — Микаса опускает взгляд.
— Уже?
Она кивает. Вот и пришло время вспомнить забытый новогодний диалог…
Она чувствует, как мужчина выжидательно смотрит ей в глаза.
—
А ты? — спрашивает он.
Микаса пытается сдержать улыбку:
— Как прикажете, сэр?
— Как сами хотите, рядовая.
Микаса смеётся.
— Ты ведь не передумала? — сколько опаски в этом тоне. Девушка уверенно встречается с ним глазами, с удовольствием замечая, как близко находятся их лица.
— Нет, а ты? — спрашивает она.
— Если бы я знал, что могу о чём-то передумать, я бы этого вообще не предлагал, — твёрдо отвечает Леви. — Когда они переедут?
— Завтра.
— Вот завтра и переезжай.
Микаса прикусывает губу.
Всё произошло слишком быстро…
Если не считать этих трёх лет…
— Хорошо, — она старается придать голосу уверенность, но он предательски дрожит.
— Пойдем, я тебя отвезу, — Леви тянет её за руку в сторону своего дома.
— Не стоит, я могу сама поехать … — отказывается Микаса. Леви кидает на неё косой взгляд.
— И ты не боишься?
— Чего? — не понимает девушка.
— Ну, даже не знаю… — саркастично тянет Леви. — Простудиться, упасть в темноте в канаву, или, допустим, убийцу, лица которого никто не знает?
И как до нее раньше это не дошло?
Микаса нервно сглатывает.
— Пошли, — Леви не отпускает её руку. Девушка послушно идёт рядом. Вокруг тишина… Становится все тревожнее.
Где все люди?
Какая-то часть девушки отчаянно стыдит её за неконтролируемые детские страхи, но вторая часть сильнее.
Эмоции всегда сильнее здравого рассудка.
Ей, словно маленькой девочке, хочется прижаться к нему, как к матери, чтобы тот защитил её от неизведанной темноты вокруг.
Внезапно тишину разрезает резкий, громкий звук. От неожиданности Микаса подпрыгивает и только спустя секунду понимает, что это не более чем звонок её телефона. Кинув взгляд на Аккермана, девушка замечает что тот пытается сдержать улыбку. Микаса закатывает глаза:
— Не смешно…
— Как скажешь.
Девушка смотрит на экран телефона: Криста…
— Что случилось? — спрашивает девушка, поднеся телефон к уху.
— Микаса! Ты ещё в магазине? — в громком голосе Кристы слышится паника.
— Нет, я уже ушла оттуда, — отвечает девушка.
— Эрен может за тобой приехать. Только не выходи одна на улицу, пожалуйста…
Микасе не требуется много времени, чтобы понять, о чем говорит Криста.
— Она не одна, — отвечает за неё Леви. — Она со мной.
— Кто это? — волнение в голосе Кристы не пропадает.
— Леви, — отвечает Микаса, с трудом сдерживает улыбку.
— Точно он? — переспрашивает Криста, немного успокоившись.
— Точно, — заверяет её Микаса. Криста облегчённо выдыхает.
— Хорошо, приезжай быстрее.
— Всё нормально, — Микаса многозначительно переглядывается с Аккерманом, расплывшись в широкой улыбке.
— М-да, видимо следующие несколько недель будет примерно такая же чушь, — бурчит Леви, когда Микаса сбрасывает звонок.
— Боишься? — внезапно спрашивает Леви, заметив, как крепко сжимается её рука.
— С тобой нет, — тут же отзывается девушка.
— А какая разница? Если у него пистолет, здесь я не помогу. А если пистолета нет, то здесь мы в равных условиях, судя по тому, чем ты раньше занималась.
У самого въезда во двор он останавливается и внимательно смотрит на неё.
— Ты хладнокровнее. Я скорее впаду в ступор. К сожалению каратэ меня не научило быстро реагировать на происходящее, — отвечает Микаса.
Леви хмыкает и поворачивает во двор.
— У тебя хорошая реакция, — заявляет Леви, и Микаса видит что-то блестящее в его руке. Аккерман резко поворачивается размахнувшись этим блестящим предметом. Микаса не помнит, что произошло в следующее мгновение, но, когда она открывает глаза, её руки плотно блокируют его руку, плотно сжимающую связку от ключей, один из которых смотрит прямо ей в висок. Микаса поднимает испуганный взгляд на Леви.
— Сказал же, реакция хорошая…
Он убирает ключи в карман и направляется к своей машине. Однако, заметив, что Микаса за ним не идёт, оборачивается.
Девушка недоверчиво пялится на него, словно маленький щенок, которого хозяин только что ударил.
Именно так она себя и ощущала.
При этом прекрасно понимая, что он бы ни за что не сделал ей больно.
Просто после всего выматывающего, что произошло за этот день, и особенно за последние несколько минут, внезапный поступок Леви стал просто очередным ударом по нервной системе.
Аккерман делает несколько шагов обратно, мягко взяв её за руку:
— Это ведь была просто шутка.
— Но… я же могла не остановить тебя… — тихо, почти шёпотом отвечает Микаса.
— Ты думаешь, я бы сам не остановился? — Леви выгибает брови.
Сделай бы это Эрен, Жан или Конни, она бы не испугалась так сильно. Но, даже осознав, как она ошибалась насчёт его неприступного, холодного характера раньше, она всё ещё не может свыкнуться с тем, что и он иногда может вытворить что-то
несерьёзное.
— Я могла дёрнуться… — неуверенно протягивает Микаса.
— Если я хотя бы немного сомневался в том, что делаю, я бы этого не делал. Я же уже говорил это.
Девушка молчит, опустив глаза на его длинные пальцы, греющие её ладони, и пытается восстановить дыхание. А затем Леви коротко целует её в губы, заставляя поднять на него взгляд.
— Ладно, извини, что напугал, — шепчет он, когда их взгляды пересекаются. Девушка наконец позволяет улыбке расплыться на своём лице. Леви тоже слабо улыбается и, не выпуская её руки, идёт к машине.
***
Что-то не так …
Остановившись на светофоре и ожидая зелёный свет, Леви хмурится и задумчиво смотрит на черный руль, на котором лежат его бледные пальцы.
Он поворачивает голову к Микасе: та сидит, не шевелясь, и смотрит в окно.
Что-то не так…
И Леви не может понять, что именно. Кажется, ответ лежит на поверхности, но разум наотрез отказывается его замечать. Кажется, всё вокруг кричит об этом, но Леви будто бы оглох.
Зелёный свет загорается, и Аккерман нажимает на газ, краем глаза замечая, что Микаса отворачивается от окна и смотрит вперёд.
— Сейчас направо, — говорит девушка.
Он не помнит этой дороги.
Хотя совсем недавно должен был ехать по ней, когда отвозил Эрена и Кристу домой после корпоратива.
Всё кажется абсолютно чужим.
Это и есть то самое жамевю, о котором он читал совсем недавно? Когда все знакомое кажется чужим и необычным.
Они сворачивают на узкую, тёмную, пустую улицу и едут по ней в гордом одиночестве.
Микаса молчит.
Странно, на неё это не похоже.
Как будто весь мир вокруг завис и пытается прогрузиться, или будто бы он смотрит сейчас на всё происходящее через другого человека. Собственное тело кажется ему чужим.
И машина, и улица… и даже Микаса…
Леви коротко косится на девушку: она неотрывно смотрит вперёд. Внезапно её глаза расширяются и она вскрикивает:
— Леви! ВПЕРЕДИ!
Сердце замирает.
Аккерман нажимает на тормоз, повернув голову. Шины издают характерный для резкого торможения звук, и машина, слегка наклонившись вперёд, тут же останавливается.
Мимо машины проскакивает какая-то чёрная тень…
Мужчина делает глубокий вдох и выдох. Казалось бы, после такого все должно встать на свои места, снова показаться знакомым.
Но всё происходит наоборот…
Ему становится страшно. Грудь сковывает животный страх, как при панической атаке.
Может быть, это она и есть?
Леви снова смотрит на Микасу. Девушка тяжело дышит.
— Там кто-то пробежал…
— Может, это собака? — предполагает Леви. Его голос дрожит так, словно он только что без остановки пробежал километра два, а то и вдвое больше.
Паническая атака…
Собственной персоной…
— Нет. Он бежал на двух ногах.
Микаса отстёгивает ремень безопасности и пытается нашарить ручку двери в темноте.
— Не надо… — Леви хватает её за локоть.
— Всё нормально, я просто посмотрю, вдруг мы ребёнка чуть не сбили?
Аккерман не хочет её пускать. Ещё несколько секунд он сжимает ей локоть, но потом повинуется и тоже отстёгивает ремень.
Леви оглядывается: ничего и никого. Только пустая, безлюдная улица.
От накалённой тишины в голове начинает пульсировать. Леви кажется, что он сейчас закричит. Точнее не он, а тот, кто сейчас управляет его телом…
Но кричит не он… и даже не тот загадочный хозяин его разума.
Кричит Микаса.
От страха.
А затем…
Раздаётся выстрел…
Аккерман поворачивает голову в сторону девушки: она стоит к нему спиной, согнувшись пополам, а впереди неё, с абсолютно нечеловеческим, обезумевшим, животным взглядом, стоит тощий, молодой парень…
нацелив на неё дуло пистолета…
В эту миллисекунду Леви вдруг осознаёт,
где они находятся…
Словно непрогруженные ранее текстуры, казавшиеся раньше жилыми многоэтажками, перед ним открываются маленькие, обветшалые дома, практически сарайчики, нагромождённые друг на друга.
Они ведь не могли здесь оказаться…
Девушка поворачивается. Тяжело, неспешно, по прежнему согнувшись пополам, придерживаясь рукой за живот…
А сквозь её пальцы течёт кровь, на лице застыл ужас и боль, глаза умоляют его сделать хоть что-то.
А Леви не может…
Он стоит, не в силах пошевелиться. В глазах начинает темнеть.
— Леви… — сквозь слезы зовёт девушка.
Кто такой Леви?
Последнее, что он видит, это жуткую ухмылку человека с пистолетом, который целится прямо в её голову. Леви что-то кричит, но не слышит собственного голоса.
Раздаётся хлопок. Выстрел.
И машину обрызгивает кровью…
***
А в следующее мгновение Аккерман уже сидит, весь мокрый, на кровати, тяжело дыша и подперев голову рукой.
«
Кажется, я схожу с ума…», — первая фраза, которую произносит его проснувшееся сознание.
Он не помнит, когда в последний раз ему снились кошмары, но Леви точно знает, что этот смело можно назвать самым страшным в его жизни. Всё было слишком реалистично.
Всё было слишком хорошо спланировано.
Браво, подсознание, ты заслуженно получаешь титул самого отмороженного юмориста. Как смешно.
Спустя минуту, наверное, Леви с опаской открывает глаза, чтобы ещё раз убедиться, что он находится в своей комнате.
Так и есть. Всё на месте, всё в порядке. Кажется, вчера он спокойно довёз Микасу до дома. Всю дорогу они о чём-то разговаривали и последним, что она ему сказала, было: «Жди меня завтра…»
Затем Леви без происшествий доехал домой.
Всё ведь было именно так?
Он уже даже в этом не уверен. Леви чувствует, как дрожит его тело.
Аккерман берёт с тумбочки телефон.
Что ты творишь?
Она спит ещё, не глупи…
Однако он все равно открывает сообщения и, найдя её номер телефона, печатает одну лишь фразу: «Все хорошо?».
«Леви, не веди себя, как маленький. Это был просто сон…».
Но эмоции оказываются сильнее. И он отправляет это, тут же выключив телефон.
Леви встаёт и открывает окно.
Уже утро…
Холодный воздух дышит в его мокрое лицо, и Леви окончательно успокаивается.
Всё было слишком реалистично…
Ощущение того, что все вокруг слишком чужое, чувства, звуки, запах …
Запах …
Там был лишь один запах — смрад его родных улиц.
Но не было того самого запаха её духов, который всегда остаётся после неё в машине. Губы Леви разрезает невольная, уставшая ухмылка, но тут же пропадает, как только перед глазами всплывает выражение ее лица перед самым последним выстрелом… в голову.
Леви поджимает губы.
Ты ведь пережил детство в одном из самых кошмарных районов Японии, десять лет армии… и тебя выбивает обычный ночной кошмар?
Но её слёзы, её крик…
Они ударили больнее, чем пьяницы из Санья. Аккерман убирает мокрые волосы от лица, собираясь пойти в ванную, но тут же звонит телефон. Леви срывается и пулей несётся к кровати, поднося телефон к лицу.
Это
Микаса…
— Ало? — раздается её взволнованный голос.
— Ало… — рассеянно отвечает Леви.
— Что случилось? — спрашивает девушка.
— Ничего, я просто… — наверное, надо было заранее придумать оправдание сообщению в пять утра…
— Почему ты спросил? Какое-то новости? — не успокаивается Микаса.
— Никаких … — отзывается он.
— Леви, что с тобой?!
Её звонкий голос, словно разорвав незримый цифровой барьер, эхом распространяется в его голове.
— Всё в порядке, Микаса, — отвечает он. — Я не могу просто поинтересоваться, всё ли с тобой хорошо?
— Я по голосу слышу, что что-то случилось, — настаивает она.
— Ничего, — упрямо возражает он.
Страх в голосе сменяется натянутым спокойствием:
— Тебе что-то приснилось?
Аккерман делает глубокий вдох и закрывает глаза.
Вот это проницательность.
— Я угадала? — он чувствует её улыбку через телефон.
— Не совсем, — нехотя протягивает Леви. Микаса издаёт короткий смешок.
— За тобой заехать? — спрашивает Аккерман, быстро сменив тему.
— Если тебе не сложно.
— Не сложно. Сегодня выходной.
— Тогда приезжай.
— Когда?
— Днём мы будем загружать вещи в машины. Но, если хочешь, приезжай раньше.
— Насколько раньше?
Микаса смеётся:
— Да хоть сейчас…
А ведь несколько минут назад у него действительно была мысль поехать к ней прямо сейчас.
— Многого хочешь, — ухмыляется Леви.
— Ты всегда так говоришь, а потом все равно делаешь, — замечает Микаса.
Слишком много чего замечает.
— Я приеду, но не сейчас.
—До встречи, — протягивает Микаса.
— Ага, — коротко отвечает Аккерман и сбрасывает звонок.
От неё ничего не скроешь. Наверное, все женщины такие проницательные…
Все матери…
Она была бы хорошей матерью.
«Будет...»
Аккерман не собирался об этом думать.
Леви кидает взгляд на свою кровать, которую ещё год назад и не думал ни с кем делить, но теперь эта мысль совсем не вызывает у него каких-то негативных чувств.
В голове всплывает её спящее лицо, со слегка взъерошенными волосами и сонными глазами, и уголки губ снова невольно ползут вверх.
Аккерман запоздало ловит себя на мысли, что, наверное, за всю свою жизнь столько не улыбался, как за всего лишь месяц рядом с ней.
