Обитель проклятых

      «Быстрее! Домой!» — твердил про себя Чонгук, стараясь отвлечься от болезненных спазмов, пронзающих тело, и заглушить желание насилия, которое стремительно росло. Лейла висела у него на плече, напоминая своим присутствием, что в любой момент он может сорваться и начать крушить всё вокруг.       «Ты хотел утонуть в женщине, — дразнил демон. — Тебе предоставилась такая возможность: утони в её крови!»       Чон стиснул кулаки. Ему надо было хорошенько подумать, но он не мог этого сделать из-за боли, что разливалась по суставам и застилала разум. Лейла упомянула о какой-то способности, просила о помощи. Но почти всё, что она говорила, растворялось в рёве, раздававшимся в голове воина. Единственное, что Гук знал наверняка, — нужно было, как он и собирался изначально, оставить девушку в лесу. Однако, услышав её крик и мучительные стоны, мужчина вспомнил, как часто сам готов был точно так же стенать. Что-то глубоко внутри него отозвалось на мольбу. Захотелось вдруг помочь… А ещё хотя бы раз прикоснуться к её мягкой коже.       Как бы удивительно не было, этот порыв оказался во много раз сильнее, чем те желания, что внушал ему демон насилия. Поэтому воин вернулся за ней. Хоть и отдавал себе отчёт, что рядом с ним девушка подвергается еще большей опасности, чем если она останется одна в лесу. Чонгук понимал, что, скорее всего, её подослали ищейки, которым требовалась помощь, чтобы проникнуть в крепость. Но что-то необъяснимое всё равно двигало им, и из-за этого он не мог бросить её.       «Дурак», — мысленно выругался мужчина. Он шумно втянул воздух в лёгкие, снова почувствовав тонкий, приятный аромат, исходящий от Лейлы. Этот опьяняющий запах манил Гука, щекотал ему нервы, а мягкие изгибы женского тела пробуждали в нём инстинкты исследователя.       «Зачем исследовать? Гораздо приятнее искромсать на кусочки», — подстрекал демон.       «Понятно, почему ищейки подослали именно её… Она необыкновенно красива, — думал Чонгук. — У кого поднимется рука уничтожить столь очаровательное создание? У кого хватит силы воли оттолкнуть столь откровенную чувственность? По всей видимости, не у меня».       «Дурак! — вновь мысленно ругал себя он. — Ищейки! Они точно в Будапеште! Ведь я своими глазами видел их татуировки — мрачное напоминание о тех далёких днях в Греции».       Было очевидно: они вновь вышли на тропу войны. У каждого из тех, кто следовал за Лейлой, было при себе по пистолету с глушителем. Кроме того, для смертных они дрались слишком умело, если не сказать профессионально. Чонгук вышел победителем из кровавой схватки, но был ранен. Ему исполосовали ногу и сломали ребро. Похоже, время только отточило их навыки.       «Интересно, как отреагирует Лейла, когда узнает, что они мертвы? — подумал он. — Будет ли она плакать и кричать? Жаловаться? А может попытается напасть на меня? Есть ли ещё другие охотники в городе?»       Последний вопрос был жизненно важен. Но Чон был не способен думать об этом в данный момент. Крепко сжимая Лейлу, он внезапно ощутил, как в душе разливается эйфория, а жизнь вдруг перестала казаться сущим адом. Внутри него сейчас плескалось нечто светлое и радостное, чему он не мог найти описания.       «Азарт? Желание? — спросил себя он. Но затем категорически отмёл эту возможность, поскольку она не объясняла в полной мере охватившие его эмоции. — Может это просто одержимость?»       Чем бы ни было это чувство, Чонгуку оно не нравилось. В его жизни уже хватало разрушительной силы, в тисках которой он извивался, словно покорная марионетка. Ему не нужна была ещё одна.       «Но эта девушка такая… милая, — думал он. — Такая трогательная, что на неё почти больно смотреть».       Её кожа, мягкая и нежная, напоминала палочку корицы, которую обмакнули в мёд, а затем — в тающий сливочный крем. От янтарных глаз с зелеными искорками было невозможно оторвать взор. При одном лишь воспоминании о них у Чонгука начинало ныть в груди. Он никогда не встречал еще смертной женщины, которая выглядела бы отчаянней и роднее. Там под деревом, в тот момент, когда пряди длинных шелковистых волос цвета меди, будто поцелованные солнечными лучами, хлестали её личико, мужчина чувствовал боль. А еще странное желание прикасаться, трогать, пробовать на вкус. Испить до дна. И не было ни единого намёка на потребность причинить боль. Это поразило ещё тогда, и воин до сих пор пребывал в неком недоумении.       «Лейла…»       Имя девушки, столь же красивое, как и она сама, эхом звучало в голове. Заявляясь с ней в крепость, Чонгук нарушал правила, подвергал опасности тайны воинов, которые они так отчаянно хранили по семью замками. По идее, он должен был испытывать стыд, а Лейла — заливаться слезами от ужаса. Но, видимо, слово «должен» мало что значило для них обоих.       «Почему она не рыдает? — спрашивал себя Чон. — И что ещё более непонятно, почему она начала плакать тогда, когда я попытался уйти?»       Когда он, забрызганный кровью её дружков, напал на Моран, лицо девушки почему-то озарила нежная улыбка. Вспомнив это выражение блаженства, Чонгук ощутил необычное возбуждение, которое теперь смешивалось с недоумением. Он не мог припомнить случая, когда подосланная ищейками наживка столь явно демонстрировала удовольствие. Взять хотя бы Кейти, знакомство с которой стоило жизни Аластору, носителю демона Недоверия.       Кейти блестяще отыграла роль несчастной напуганной девушки. Аластор поверил ей, пожалуй, впервые с тех пор, как внутри него заточили демона. А может и не поверил, может просто сам хотел умереть. Если так, то его желание сбылось. Открыв Кейти душу, мужчина получил лезвием по горлу. В обмен на любовь девушка впустила в дом вооруженных ищеек. Конечно, удар кинжалом сам по себе не убил бы его, поэтому коварные ищейки не стали этим ограничиваться и отрезали ему голову. Аластор был обречен. Даже бессмертный не сможет вернуться к жизни после такого. Он был хорошим человеком, отличным воином и не заслужил такого кровавого конца. Чего не скажешь о Чонгуке…       «Моё убийство было бы оправдано», — часто думал он.       Наживка, что была до Кейти, соблазнила Тэхёна. Не то чтобы это было так уж и трудно… Ищейки ворвались в спальню прямо во время любовных утех и кинжалом ударили воина в спину, дабы ослабить его и беспрепятственно совершить обезглавливание. Не знали они одного — Тэхён черпал силу в сексе. И даже раненный сумел отбиться и прикончить всех врагов.       Чонгук не мог себе представить, как женщина, которую он сейчас нёс на плече, трусливо нападает на него сзади. Там в лесу она смотрела ему прямо в глаза и не отпрянула даже тогда, когда демон, заточённый внутри, стал рваться наружу. Возможно Лейла и правда была невинна. Ведь воин не нашёл ни камер, ни взрывчатки близ деревьев, у которых она останавливалась.       — А возможно, ты гораздо больший дурак, чем подозреваешь… — озвучил он свои мысли вслух.       — Что? — переспросила девушка.       Но Чонгук ответил молчанием, зная, что так безопаснее. Её голос — мягкий, мелодичный — дразнил демона своей хрустальной нежностью. Пусть уж лучше ничего не говорит. Наконец глаза различили тёмные шершавые камни, из которых была сложена крепость. «Как же долго я добирался назад!» — подумал Гук. Нестерпимая боль спазмами пронзала живот, норовя выбить землю из-под ног. Демон Насилия змеился по венам, разжигал кровь. «Убивай! Рви! Круши!» — требовал он.       — Нет, — ответил воин.       «Убивай! Рви! Круши!» — не успокаивался демон.       — Нет!       — Чонгук?       От тихого бархатного тембра дух Насилия взревел, отчаянно вырываясь на свободу. «Сопротивляйся ему! — приказал себе Чонгук. — Оставайся спокойным!» Он набрал побольше воздуха в лёгкие, задержал дыхание на мгновение и медленно выдохнул. Надо держаться. У него уже удлинились ногти, а кулаки бешено чесались от потребности ударить. «Если я не овладею собой, то скоро начну крушить всё, до чего смогу дотянуться. Буду убивать, не зная сомнений. Разнесу этот замок на булыжники, а затем перережу всех собратьев. Я не могу этого допустить. Уж лучше вечность гореть в аду».       — Чонгук? — повторила Лейла. Её голос ласкал слух, одновременно и умиротворяя, и воспламеняя. — Что…       — Тихо, — придерживая одной рукой девушку, воин резко дёрнул на себя входную дверь, почти сорвав её с петель.       Приветствием ему послужил гомон разгневанных голосов. Юнги, Намджун и Сокджин стояли в холле и ругались друг с другом.       — Ты не должен был позволять ему уходить! — возмущался Намджун. — Он делается животным, Юнги, которое…       — Перестаньте! — крикнул запыхавшийся Чонгук. — Лучше помогите!       Трое воинов разом обернулись к нему.       — Что происходит? — строго спросил Сокджин. Увидев необычную ношу на плече у друга, он резко втянул ноздрями воздух. Идеальное лицо без изъянов исказилось от изумления. — Почему ты с женщиной?       На шум прибежали обеспокоенные Тэхён и Хосок. Стоило им увидеть Чона, напряжение и тревога, застывшие на их лицах, тут же спали.       — Ну наконец-то, — выдохнул Тэ с явным облегчением, но затем заметил девушку и широко улыбнулся. — Подарочек? Мне? Как это мило!       Чонгук недобро улыбнулся. «Убей их! — кричал Насилие в голове, и на сей раз нутро Чона почти откликнулось на этот призыв. — Уничтожь их!»       — Вы не должны быть здесь! — проревел он. — Возьмите её и уходите! Пока не стало слишком поздно! — голову резко сдавило тисками, вынуждая замереть на месте. — Убью… — чужой гортанный голос вырвался из груди.       — Посмотрите на него! — воскликнул Тэхён, от расслабленности и весёлости которого вдруг не осталось ни следа. — Посмотрите на его лицо!       — Процесс пошёл, — подтвердил Намджун.       Эти слова вывели Чонгука из оцепенения. Боль и безумие всё нарастали, и хоть ему отчаянно не хотелось расставаться с теплом девичьего тела, он швырнул Моран в сторону друзей. Намджун без малейшего труда поймал её и поставил на пол. Лейла скривилась от боли. «Должно быть повредила ногу там, на холме», — мелькнуло в голове Гука, и на долю секунды жажду крови затмило беспокойство.       — Осторожнее с её ногой! — приказал он.       Намджун выпустил Лейлу из рук, чтобы осмотреть покалеченную ногу, но она тут же сорвалась с места и, прихрамывая, двинулась обратно к Чону. Не успел тот опомниться, как девушка, дрожа всем телом, как осиновый лист, прильнула к нему, обвив руками. Чонгук ощутил новый укол беспокойства, но мгновение спустя это ощущение испарилось — сознание спуталось, страсть к насилию отодвинула на задний план все прочие чувства.       — Пусти меня! — рявкнул он и оттолкнул Моран.       — Что случилось? — она снова было подалась к нему, но Наму сгрёб её стальной хваткой и оттащил назад. Не сделай он этого, в следующую секунду Чон уже разорвал бы Лейлу на куски. Почти не владея собой, одержимый воин с размаху впечатал оба кулака в стену. — Чонгук… — взволнованно прошептала испуганная девушка.       — Не навредите ей! — сипло прохрипел Чон, обращаясь в том числе и к себе самому. — Ты… — ткнул он перемазанным кровью пальцем в Сокджина. — В спальню, сейчас же!       Не дожидаясь ответа, Гук кинулся вверх по лестнице. Миновав несколько ступенек, он услышал отчаянный крик Лейлы:       — Но я хочу остаться с тобой!       Прикусив до крови щёку, он бросил быстрый взгляд через плечо, чтобы тут же отвернуться и бежать дальше. Потому что стоило ему увидеть, как Намджун силой удерживает вырывающуюся Лейлу и как его темные волосы касаются её плеч, жажда крови усилилась настолько, что её стало почти невозможно терпеть. Чонгука одолело непреодолимое желание вернуться и порвать друга на части. «Моя! — клокотало его нутро. — Она моя! Это я нашел её! Никто, кроме меня, не смеет её трогать!» Чон не был уверен, чьи это мысли — его или демона. Одной секунды хватило, что ему стало всё равно. Сейчас просто хотелось убивать. Как ни старался воин сопротивляться искушению демона, дичайшая ярость сотрясала всё его тело. Он действительно остановился и развернулся с намерением броситься на Наму и рассечь его клинком пополам, залив кровью весь холл.       — Он собирается напасть, — спокойно констатировал Намджун.       — Убери её отсюда! — заорал на него Юнги.       Намджун потащил Лейлу из комнаты. Её полные ужаса вопли эхом раздавались в голове Чона, тем самым только усиливая неистовое безумство Насилия. Перед мысленным взором мужчины снова и снова мелькало бледное красивое лицо девушки… И, в конце концов, это стало единственным, что он вообще видел перед собой. Она боялась. Она верила ему, хотела его. Протягивала руки… к нему! В животе Чонгука извивался, перекатывался жалящий клубок пульсирующей агонии, но он не замедлил шага. Вот-вот пробьет полночь, и он умрёт, но, уходя, прихватит с собой всех остальных. «Да! Разорви их на части!» — ликовал демон.       — Вот чёрт! — пробурчал Хосок. — Демон полностью подчинил его. Придётся скрутить его. Намджун, сюда! Быстрее!       Хосок, Сокджин и Тэхён ринулись на друга. Чонгук выхватил свои метательные кинжалы и пустил их в ход. Ожидавшие нападения, все три воина пригнулись, и блестящие клинки, пролетев над головами, по рукоятку вонзились в стену. Мгновение спустя они, набросившись на Гука, повалили его на пол. Жёсткие кулаки с размаху впечатывались Чону в лицо, в живот, в пах. Нечеловечески ревя, рыча и отвечая ударами на удары, он остервенело отбивался.       Челюсть была вывихнута, избитое тело пылало, и всё же он продолжал защищаться. В пылу схватки воинам удалось-таки затащить его наверх по ступенькам и затолкнуть в спальню. Чонгуку казалось, будто он слышит рыдания Лейлы. Казалось, что он видит, как она пытается оттащить от него противников. Выбросив вперед кулак, мужчина попал кому-то по носу. Услышав вой, он почувствовал удовлетворение демона, и еще большее желание пустить крови овладело им.       — Вот же ж чёрт его побери! Приковывай его цепями, Джин! Пока он еще кого не изувечил, — произнес кто-то из воинов.       — Он слишком сильный. Не знаю, сколько мы его продержим, — раздался чей-то голос.       Чонгук сыпал ударами ещё какое-то время, а затем холодный металл сомкнулся на запястьях и лодыжках. Он яростно дёргался и извивался, не замечая того, что кандалы впиваются в кожу.       — Ублюдки! — бесновался он. Живот невыносимо болел, накатывающие волнами приступы сменились монотонной мучительной пульсацией. — Я убью вас! Я вас всех прихвачу с собой в ад!       Сокджин навис над ним с выражением мрачной решимости и сожаления. Чон попытался ударить его коленями, но не смог из-за цепей. Не обращая внимания на манёвры друга, старший воин вытащил из закрепленных на поясе ножен длинный, устрашающего вида меч.       — Прости, — прошептал Джин и, когда часы пробили полночь, вонзил стальное лезвие в живот друга.       Остриё прошло насквозь. Тёмная густая кровь хлынула из раны на грудь и живот. Горячая желчь с привкусом железа обожгла горло и нос. От нестерпимой рези Чонгук взревел, выгнувшись на кровати. А Сокджин вонзил меч еще раз. И ещё… Невыносимая боль не могла сравниться ни с какими адскими муками. Кожа горела, точно объятая пламенем. Тело тряслось в агонии. Остриё меча раздробило кости, повредило органы. С каждым новым ударом страдание усиливалось. И всё же Чонгук продолжал биться и неистовствовать — отчаянное желание убивать целиком поглотило его. Рядом раздался женский крик:       — Перестань! Ты убиваешь его!       Когда этот вопль вонзился в сознание Чонгука, он будто бы прозрел сквозь кровавую пелену исступления. «Лейла… — стал он биться еще неистовее. — Моя женщина из леса. Моя… Где она? Где же она? Я должен убить её. Нет! Я должен спасти её». Убить, спасти — две потребности, две разных сущности боролись внутри него. Чонгук рванулся в постели. Металлические оковы вонзились в кожу еще глубже, оставляя багровые раны. Кровать сотрясалась, стальные решётки в изголовье и изножье с лязгом ходили взад-вперед.       — Почему ты это делаешь?! — захлёбывалась слезами Моран. — Остановись! Не трогай его! Боже! Прекрати!       Джин нанёс ещё один удар. Чонгук, до скрипа стиснув зубы, зашарил по комнате диким взглядом. Взор застилала чёрная паутина, но он всё же разглядел Тэхёна, подскочившего к Лейле. Тот, протянув руку, бесцеремонно сгрёб её в охапку. По сравнению с Тэ, девушка казалась совсем крошечной. В её ярко-зеленых от слёз глазах читался безмерный ужас. Она сопротивлялась, но Тэхён был сильнее: крепко ухватив, он выволок её из комнаты. Чонгук издал звериный рёв. «Тэхён соблазнит её! — метался он. — Разденет и попробует на вкус. Она не сможет устоять! Ни одна женщина не может!»       — Отпусти её! Сейчас же! — надрывно выпалил он.       Воин с таким отчаянием дёрнул цепи, что кровать едва выдержала. От перенапряжения в его глазах окончательно потемнело. В ушах стоял звон, раскалывающий голову пополам.       — Уберите её отсюда и больше не впускайте! — приказал Сокджин и нанёс Чонгуку ещё один, пятый удар. — Из-за неё он беснуется сильнее, чем обычно!       «Я должен спасти её, — проносилось в голове Чона. — Где она?» Грохот цепей сливался с его срывающимся хриплым дыханием, а он всё пытался вырваться.       — Прости, — снова прошептал Джин и ударил мечом в шестой раз.       Когда остриё было извлечено, на истерзанное тело обрушилась противная слабость. Силы оставили Чонгука. Демон затих, отступив на задворки сознания. Конец. Всё было кончено. Распростёртый на постели, ослепший и неподвижный, Гук истекал бурой кровью. Грудная клетка тяжело, рывками вздымалась и опадала. Боль не прошла, напротив, только усилилась, острыми шипами распарывая нутро, скручивая жгутами суставы. Горлом шла какая-то тёплая жидкость, перекрывая кислород. Намджун — обманчиво-сладкий аромат Смерти не оставлял сомнений, что это был именно он, — опустился возле Чонгука на колени и взял его за руку. Это означало, что исход близок.       Однако этот конец был мнимым. Подлинная пытка ожидала Чонгука впереди, после смерти. Полуночное проклятие требовало, чтобы он вместе с Насилием провёл остаток ночи, истязаясь в аду. Чонгук открыл рот, чтобы заговорить, но вместо слов вышел булькающий кашель. Из горла сгустками хлестала кровь, он задыхался.       — Утром тебе придётся много чего объяснить, мой друг, — сказал Намджун, а затем мягко добавил. — А теперь умирай. Я сопровожу твою душу в ад. Правда, на этот раз ты, наверное, был бы не прочь остаться там навсегда, да? Лишь бы не расхлёбывать ту кашу, что заварил… — усмехнулся он.       — Де… девуш… ка… — с трудом выдавил из себя Чонгук. От усилий его лицо приобрело пепельно-серый оттенок.       — Не волнуйся, — отозвался Наму, понимая, что сейчас неподходящее время для вопросов и объяснений. — Мы не навредим ей. Сам будешь разбираться с ней утром.       — Не тро… гайте… её… — прохрипел Гук, почти теряя сознание.       Он понимал, что эта просьба звучит странно, учитывая, что никто из воинов, кроме Тэ, никогда не был одержим влечением к женщинам в такой степени, чтобы беспокоиться. Но Лейла… Чон ещё точно не понимал природу своего помешательства на ней. Не знал, как её присутствие повлияет на других. Впрочем, сейчас это всё не имело значения. Единственное желание, которое им владело в данный момент, — не делиться этой девушкой ни с кем.       — Не трогайте… — слабым голосом повторил он, когда Намджун не ответил.       — Не будем, — пообещал тот.       Удушающий цветочный аромат усилился. Прошло ещё несколько мгновений, и, вздрогнув в последней судороге, Чонгук умер, испустив дух.