Обитель проклятых

      Лейла повалилась обратно на кровать, стараясь дышать медленно и глубоко. «О господи! — думала она, лежа на постели. — Он вернулся. Значит, мне не показалось, и всё это не было сном, галлюцинацией или миражом. Чонгук — реальный человек из плоти и крови, который восстал из мёртвых и остановил голоса, а я в самом деле провела прошлую ночь в подземелье».       После ухода Чонгука, стоило остаться одной в скудно обставленной комнате, Моран принялась искать телефон, а не найдя его, попыталась выбраться, но и в этом не преуспела. Очень скоро на её плечи навалилась такая невыносимая усталость, что она едва стояла на ногах. Сознание обволакивала удивительная, всеобъемлющая тишина. Девушка упивалась ею, словно изнурённый скитаниями по пустыне путник, добравшийся до колодца с живительной влагой, и постепенно совсем успокоилась. Будучи больше не в силах бороться с сонливостью, Лейла забралась под одеяло.       «Плевать, что будет потом, — устало и блаженно подумала она, смыкая налитые свинцом веки. — Вполне возможно, что всё это было просто странным наваждением, и я проснусь дома в собственной кровати».       Но не тут-то было. Моран показалось, что она толком ещё не успела и глаза закрыть, как что-то огромное и тяжёлое загрохотало где-то рядом с ней и поволокло её, брыкающуюся и отчаянно сопротивляющуюся, прочь из самого мирного в её жизни сна. Сна, в котором балом правила благословенная целительная тишина.       В следующее мгновение она увидела Чонгука: он навис над ней, пугая своим видом. На его лице не было ни единого живого места. Оно представляло собой одну сплошную гематому: всё в кровоподтеках и ссадинах, один глаз заплыл, губы рассечены и опухли. Страх сдавил желудок, и Лейле показалось, что её вот-вот вырвет. «Неужели эти чудовища снова попытались убить его?» — в ужасе подумала Моран.

~~~~~~

«Снова? Ха! — горько рассмеялась Лейла, лежа в постели после ухода воинов и прокручивая в голове все события, что с ней приключились за последнее время. — Они в самом деле тогда убили его. Убили! И теперь он заявился ко мне в обществе своих же убийц и держался с ними так, словно они в прекрасных отношениях! Разговаривал с ними, как ни в чем не бывало. Как такое возможно?!»       Она медленно сползла с кровати. Всё тело отчаянно ломило, каждое движение отдавалось болью, как будто она была древней старухой, а не молодой девушкой двадцати четырёх лет. Лейла нахмурилась. «Всему виной нервы и стресс, и пока совершенно непонятно, когда всё это закончится», — с тоской подумала она.       Судя по тому, что из-за двери больше не доносилось голосов, мужчины ушли. «Ну вот и славно, — подумала она, — не желаю их ни видеть, ни слышать. Надо привести себя в порядок и попытаться выбраться отсюда».       Мысленно утвердив этот план, девушка проследовала в ванную комнату, которая приятно удивила её своим убранством, столь резко контрастировавшим со скудной обстановкой спальни. Не говоря уже о подземелье с голыми каменными стенами и мышами в качестве соседей.       Перед её глазами предстали выложенные белой кафельной плиткой стены, мраморный пол, чёрный, с хромированными ручками встроенный гарнитур, включающий в себя огромное зеркало, керамическую раковину и множество полочек и шкафчиков, на которых высилась стопка полотенец. А ещё сверкающая белоснежная ванна на причудливых металлических ножках с закреплённым под потолком душем и почти прозрачной занавеской.       «Видимо, это на тот случай, если под ним решит освежиться какой-нибудь гигант», — подумала Лейла, обозревая широко раскрытыми от удивления глазами грандиозную конструкцию.       По непонятной причине ванна и все предметы мебели были намертво привинчены к полу. С потолка лился рассеянный свет, отбрасывая в разные стороны латунного цвета лучики. Никаких украшений — ни картин, ни безделушек, — не было.       «Интересно, их нет в принципе, или Чонгук всё убрал из страха, что я что-нибудь украду?» — подумала девушка и обиженно засопела.       В институте ей очень хорошо платили, и деньги не были для неё проблемой. Кроме того, Макнейр баловал её и покупал всё, чего бы она ни попросила. Если Лейле Моран не хотелось обращаться к нему, она делала заказ в Интернете, и желанную вещь доставляли прямо к порогу. Она прокрутила в памяти свои онлайн-приобретения и залилась краской. Девушка обожала любовные романы. Как-то раз, прочитав один из них, она купила костюм наложницы из султанского гарема и комплект чёрного кожаного белья. В другой раз, изучив книгу, главными героями которой были агент под прикрытием и бывшая воровка, приобрела кучу шёлковых шарфов и монтажный скотч. Впрочем, ничем из этого ей так и не довелось воспользоваться.       Лейла вздохнула и макнула одно из полотенец в остывшую в ванне воду. Не раздеваясь, она постаралась привести себя в порядок. Мысль о том, что кто-то из мужчин внезапно вернётся и застанет её нагишом, приводила в ужас.       «Да, но ты была бы не против, если бы этим кем-то оказался Чонгук, правда же?» — поддразнил Моран внутренний голос.       «Нет, я была бы чертовски против, — мысленно отозвалась девушка, донельзя смущённая тем, что в голову вообще могла придти такая мысль. — Он напугал меня».       «Благодаря ему ты погрузилась в драгоценную тишину», — продолжал нашёптывать голос.       «Он здесь ни при чем, — парировала Лейла. — Ведь его сейчас здесь нет, а голоса молчат. Моя голова ясная, и я не слышу ничего, кроме собственных мыслей. Я просто исцелилась».       «Нет, не исцелилась, — шептал голос. — Ты ведь слышала голоса прошлой ночью в подземелье».       — Прекрасно, я разговариваю сама с собой! — воскликнула Моран, всплёскивая руками. — Что ещё на очереди?       Она задержалась у зеркала, принявшись внимательно себя рассматривать. Несколько крошечных капелек воды соскользнули со лба и пробежались по носу и подбородку. На щеках играл здоровый розовый румянец, а глаза загадочно сверкали. Сейчас, стоя перед зеркалом после всего того, что произошло, Лейла остро осознавала, насколько хрупка её жизнь. И тем не менее не могла не признать, что более живой и цветущей, чем сейчас, она не выглядела, пожалуй, никогда.       «Как странно…» — подумала она.       В животе заурчало, и девушка вспомнила, что у неё и крошки во рту не было со вчерашнего дня. Вздохнув, она вернулась обратно в комнату, где Чонгук предусмотрительно оставил поднос с едой. Пересекая спальню, Моран расшвыривала ногами вещи, которые до этого в поисках телефона выкинула из гардеробной. По полу были разбросаны чёрные футболки, чёрные джинсы, чёрные водолазки и рубашки…       Задержав взгляд на одежде, Лейла вдруг представила Чонгука: подтянутого, плечистого, в одной из этих шёлковых рубашек нараспашку, открывающих вид на рельефное тело. Она вообразила его раскинувшимся на постели: естество возбуждено, грудная клетка тяжело вздымается, потемневшие глаза горят сладострастием. Жестом он приказывает ей подойти, и она идёт, не сомневаясь и не мешкая, еле сдерживая предвкушение. От этого образа что-то болезненно сжалось в низу живота, по позвоночнику пробежал электрический разряд, от чего соски резко затвердели.       Лейла закусила нижнюю губу. Чонгук… на постели… страстно желающий её… От одних только мыслей подкашивались ноги, а в животе порхали бабочки.       «Глупая девчонка! — мысленно отругала себя девушка. — До чего же странно повлияла на меня тишина: не могу думать ни о чём, кроме секса!»       Она подошла к окну, прихватив поднос с едой. Установив его на каменный выступ, сунула в рот виноградину. Сладкий сок наполнил рот, затем стёк по гортани вниз, и Моран едва не застонала от удовольствия, но тут же одёрнула себя: «Не время пробовать лакомства, лучше подумай, как выбраться отсюда!» — приказала она.       Сосредоточившись, Лейла принялась рассуждать логически: «Макнейр знает и о крепости, и об обитающих в ней существах. Более того, я говорила ему, что хочу сходить сюда. Наверняка он без труда догадается, где меня искать. Но захочет ли он прийти на помощь? Он всегда был добр ко мне, но по отношению к остальным подчинённым поступает очень жёстко: не прощает ошибок, не терпит, когда ему противоречат или не подчиняются. А вдруг он разозлится из-за того, что я ослушалась, и решит, что я вполне заслужила такое? — девушка тряхнула головой. — Нет, нет, он обязательно придёт за мной, — взялась она горячо убеждать себя, — ведь я нужна ему».       Но сколько Лейла ни вглядывалась в лес, расстилавшийся под окном, не видела ничего, кроме деревьев и снега. Тем не менее, она старалась не унывать. «Он сейчас может быть где угодно», — твердила Моран про себя. Стоя вплотную к окну, чтобы её было видно с улицы, девушка отправила в рот ещё одну виноградину и легонько постучала по стеклу кончиками пальцев: «Я здесь! Ты видишь меня?» — мысленно обратилась она к Макнейру.       Лейла понимала, что нужно выбираться из замка как можно скорее. Оставаться здесь означало подвергать себя смертельной опасности. Шанс того, что её оставят в итоге в живых, был ничтожно мал. У обитателей крепости явно не все дома, и чем дальше, тем больше общее безумие овладевало и ею тоже. «Подумать только! — удивлялась она. — Пару минут назад я представляла одного из них в одном исподнем! Не очень-то похоже на поведение человека в здравом уме. Ну, ничего, Макнейр скоро придёт за мной, он вызволит меня отсюда», — успокаивала себя Лейла, но внезапно ойкнула и осеклась. Нет. Макнейру нельзя появляться в замке! Он совсем не ровня Чонгуку и остальным.       «Значит, нужно как-то отвлечь Чонгука, — судорожно соображала Моран. — Вряд ли он добровольно проводит меня в город. Или, может, каким-то образом неожиданно напасть на него? Смогу ли я вырубить его и самостоятельно выбраться из крепости? Пожалуй, холод и голоса будут меньшим злом, чем такая жизнь под дамокловым мечом. Но как же мне отвлечь его?»       Размышляя над этим вопросом, девушка незаметно доела весь виноград, после чего переключилась на мясную нарезку и сыр, запивая их вином. Лейла в жизни не ела ничего вкуснее. Ветчина, посыпанная сверху тростниковым сахаром, просто таяла во рту. Сыр имел мягкий, не слишком резкий вкус и прекрасно сочетался с превосходным вином. Всего через каких-то пару минут на блюде остались одни крошки, а бутылка наполовину опустела.       «Что ж, это место не совсем безнадежно, — заключила Моран. Однако вкусная еда ещё не повод оставаться здесь. Её мысли вновь повернули в совершенно неожиданную сторону. — А секс? Секс — это повод? Нет, конечно же, нет!» — отрезала Лейла, прислушиваясь к ощущениям. В животе снова как будто вспорхнула стайка бабочек. Однако девушке показалось, будто на сей раз дело было не только в возникшем необъяснимом желании, а в чём-то ещё.       Глубоко внутри всколыхнулось нечто странное и едва уловимое. Казалось, каждая клеточка, каждый мускул и рецептор в её теле напряглись словно по тревоге, приготовившись к чему-то грозному, но пока ещё неведомому. Это было подобно затишью перед самой разрушительной из бурь. Нет, Моран не испытывала какого-то определенного физического дискомфорта, у неё ничего не болело. И всё же было очевидно, что с телом происходит что-то не то. Последовал гулкий, неровный удар сердца. За ним ещё один. Лейла нервно сглотнула, настороженно внимания внутренним изменениям и выжидая.       И тут разразилась буря.       По суставам разлилась волна лютого холода, вынуждая конвульсивно вздрогнуть. На коже проступили крупные капли пота. Набухнув, они, словно острые осколки стекла, срывались вниз, царапая до крови, пощипывая и обжигая. Девушке вдруг почудилось, будто по всему телу разбегаются пауки. Вскрикнув и заскулив, Лейла принялась лихорадочно тереть саднящую кожу в попытке стряхнуть воображаемых тварей. Но зуд не прекращался. Наоборот, теперь они стали видимы глазу. Своими маленькими, мохнатыми, находящимися в постоянном движении крошечными лапками пауки покрывали каждый открытый участок её тела. Вне себя от ужаса, девушка попыталась закричать, но смогла лишь выдавить жалобный стон. Пространство перед взором искривилось, окружающий мир отчаянно зашатался. Моран почувствовала, как земля уходит из-под ног и, чтобы не упасть, она навалилась на нижний выступ оконного проёма, где стоял поднос, который тут же с грохотом полетел на пол.       Туман, в котором расплывались очертания комнаты, сгустился вокруг девушки. Она физически ощущала его: глотала ртом, вдыхала носом. И вот он уже пропитал её насквозь и переродился в ноющую боль, которая затем сменилась нестерпимой мучительной резью. Лейле казалось, будто кто-то методично вспарывает ей живот и грудину остро отточенным клинком. Её шатало из стороны в сторону, воздуха не хватало, из груди вырвались хриплые стоны. Перед глазами плясала целая россыпь ослепительно-ярких разноцветных пятен.       «Что же это? — пронеслось у Моран в голове. — Неужели яд? Еда оказалось отравлена? А пауки? Они всё ещё на мне?»       Новый взрыв боли согнул её пополам.       — Чонгук… — превозмогая полуобморочное состояние, слабым голосом позвала Лейла.       Тишина. Никаких шагов.       — Чонгук! — воскликнула она чуть громче. Девушка попыталась оторваться от подоконника и дойти до двери, но тщетно — тело не повиновалось.       Снова воцарилась тишина, прерываемая лишь её собственным тяжёлым дыханием.       — Чонгук!!! — закричала Лейла, напрягая остатки сил, которых становилось всё меньше и меньше.       «Зачем ты зовешь его? — спросила она себя. — Скорее всего, именно он тебя и отравил». И всё же его имя в отчаянии срывалось с её уст снова и снова: — Чонгук! Чонгук!       На смену разноцветным пятнам пришла чёрная липкая паутина.       — Чонгук… — последний раз позвала Лейла сиплым шёпотом.       Живот разрывало на части от невыносимой рези. Горло распухло, пропуская в лёгкие катастрофически малое количество воздуха. Лейла начала задыхаться. Хватаясь за горло, она отчаянно глотала ртом воздух, пока не повалилась на пол.       «Пауки… Я должна стряхнуть пауков…» — мелькнуло в её угасающем сознании. Падая, она зацепила рукой бутылку, и остатки вина полились на пол и ей на голову. Помутневшим рассудком Лейла ощущала, как холодная терпкая влага касается её щеки, шеи, затекает в ухо, пропитывая одежду, но ей было уже всё равно. Глаза Моран были по-прежнему открыты, но уже почти ничего не видели. Картинка становилась всё менее чёткой, теряла целые куски, а потом и вовсе окончательно потонула во мраке.