Шрамы моей души

Спустя год.

В борделе «Ночные цветы» было шумно. Кто-то донес весть, что в город прибыли важные гости, и девочки весело прихорашивались, надеясь на скорейшую встречу с богатейшими всего человечества. Анна понимала, что выбивается из этого ряда пестрых пташек, которых совершенно не смущало то, что они продаются за жалкие бесполезные бумажки. Им нравилось жить в борделе Шина. Им нравились побрякушки, которые нередко приносила всякая знать, а также хихикать над их глупыми шутками, а потом собираться кучками и поливать своих клиентов грязью. Хантер ненавидела, когда их выставляли на смотрины. Продажной женщиной она была никудышной: двигалась через силу, хотя их нередко заставляли танцевать; не умела скрывать отвращение при виде жирного живота или обрюзгшего тела. Клиенты делали скидку на ее молодость и свежесть, потому такое поведение ей прощалось. Пока что. Его бы не простили, к примеру, Ильфе, которая разменяла третий десяток, хоть и выглядела крайне молодо для своего ритма жизни. Поначалу Анна пыталась договориться с Шином: умоляла выполнять другую работу, вернуть к роли уборщицы, лишь бы не выходить к клиентам. Его это не устроило. Ее первый раз был до отвращения мерзотным. Шин устроил торги, преподнес ее невинность как нечто эксклюзивное. Затем одел на нее дорогое платье, втолкнул в зал, наполненный важными людьми и сделал первую ставку. Клиенты подхватили его настрой. Хантер не помнила, сколько за нее пообещали заплатить. Все ее мысли и чувства в тот момент обострились и бешено били по вискам. Глаза лихорадочно метались от одного мужчины к другому, в горло била тошнота. Они смотрели на нее с таким нескрываемым желанием, что Анна чувствовала подступающую панику. Она даже не заметила, как в собственные ладони впились ногти, оставив на них кровавые дуги. Когда торг закончился, к ней подошел мужчина. Он что-то ей сказал, затем щелкнул пальцами перед носом, а после спросил Шина, уж не полоумная ли она. И даже когда хозяин лично тащил ее по коридорам борделя, чтобы подготовить для клиента, Анна не смогла побороть оцепенение и хоть что-нибудь сделать. Тот мужчина воспользовался ею. Грубо, словно она была всего лишь безвольной куклой. А после него появились остальные. Иногда Хантер разрывало от всего происходящего с ее телом. В какой-то момент она даже перестала осознавать его. Анна будто наблюдала со стороны за незнакомой девушкой, чья жизнь оборвалась в борделе. И так бы она и сошла с ума, если бы не Ильфа. Помимо того, что Ильфа была единственной, кто с ней разговаривал и поддерживал, она раскрыла перед Анной все карты и научила подливать клиентам, так, чтобы они отключались. Благодаря этому трюку Хантер обретала короткое мгновение свободы от интимных обязательств. И хотя не всегда удавалось это провернуть, но так выживать стало проще. Однако важные гости были особым случаем в жизни борделя Стохеса. В эти дни Шин выставлял абсолютно всех девочек, наряжал их в особо дорогие платья, застегивал самые прекрасные украшения. — Прихорашивайтесь, мои цветочки, — любил говорить хозяин, заходя в помещение, где девочки приводили себя в порядок. — Пора распускаться! Поначалу Анну тошнило от его манерности, а потом стало все равно. Девочки накидывали на себя откровенные платья, и Шин помогал их застегивать. Он заказывал их в самой дорогой мастерской Стохеса, что шили одежду для знати из Митры. И хотя отваливал за обертку значительное количество бумажных фантиков, знал, что вложения окупятся. В этот раз Анна замешкалась. И когда хозяин к ней приблизился, постаралась ускориться, как могла. — Ты помнишь почему я назвал тебя Вишенкой? — внезапно спросил он, опаляя ее ухо горячим дыханием. Хотя Шин смотрел ей в глаза через зеркало, но даже так Хантер чувствовала, как плавится под его тяжелым взглядом, как он медленно выедает остатки души, что остались в ее хрупком теле. Она отрицательно покачала головой. Хозяин схватил ее за конский хвост, сделанный Ильфой, и дернул вниз. Подбородок Анны задрался. — Потому что ты была такой же спелой и юной. Но сейчас ты похожа на медлительную черепаху с огромными мешками под глазами. Ты почему опять не спала? Хантер судорожно глотнула воздух. Обычно по ночам она думала о своей жизни, думала о том, чтобы сбежать. Но эта ночь стала для Анны роковой. Она впервые осознала, что ее мечты — сплошной бред, а бежать ей и вовсе некуда. В трущобы Стохеса? Ее прибьют. За пределы Стен? Найдут очередные торговцы. Раньше Хантер грезила побегом, но чем старше становилась, тем явственнее ощущала сомкнувшиеся на ее руках и ногах кандалы. Даже если ей получится сбежать, далеко она не уйдет. То бессилие, которое Ильфа называла "смирение" наконец-то наступило. — За тобой висит огромный долг. И клиенты — твоя единственная надежда на то, что я не выбью из тебя весь дух, пока не получу все свои деньги назад. Поверь, умирать ты будешь долго и мучительно. Так что советую тебе улыбаться и делать вид, что все прекрасно. Каждая из них делала вид, что все прекрасно. Шин поначалу казался добрым, но потом, когда не получал желаемого, становился тем, кого скрывал в недрах своей души. Все те, кто его не слушался или на кого он злился, попадали в обожаемую им тайную комнату с розами. Комнатой Роз обычно пользовались постоянные клиенты, которые имели огромный кредит доверия. В ней содержалось все, способное воплотить в реальность самые извращенные мечты любого, кто отвалит за сеанс кругленькую сумму: различные ножи, розги, кандалы и мокрые розы с шипами — потому она и звалась Комната Роз. Девочки ненавидели комнату с розами. Особенно, когда возвращались полуживые и обмотанные бинтами. Но за эту комнату хорошо платили, а ее жертвам было дозволено намного больше, чем остальным. Шин манипулировал ими, как мог. Анна была в этой комнате всего раз, и с тех пор отчаянно старалась не попадаться на глаза тем, кто любил ею пользоваться. Хантер попросила соседку застегнуть платье, а после распустила конский хвост. Ее взгляд зацепился за собственное отражение в зеркале, и она замерла на некоторое мгновение. Рука неосознанно потянулась к лицу. Мамины каштановые волосы, папины черные глаза… Вот и все, что осталось от родителей, образ которых с каждым годом становился менее четким. Запахи дома практически забылись, память хранила лишь обрывки каких-то выборочных воспоминаний. И они едва ли составляли целостную картинку прошлого. Анна тряхнула головой, понимая, что эмоции накатывают. Шин и так не одобрял бездействия, а кислую мину и вовсе терпеть бы не стал. Когда она вышла в зал, пестрые цветки Стохеса уже располагались кто на диванах, кто на столах. Они разговаривали со своими клиентами, наливали выпивку, раздевались и продавались до основания. Анна держалась в стороне, буквально подпирала стену. Несмотря на то, что она провела в борделе вот уже год, вопреки всем приказам Шина она предпочитала держаться от клиентов подальше. Обычно получалось выбрать одного более-менее дошедшего до алкогольной кондиции мужчину, завлечь его, как учила Ильфа, и споить до полной отключки. Когда эти мрази спали, было спокойнее. Сейчас более-менее приятных клиентов она не видела. Хантер неосознанно поправила платье, что скрутилось в складки. Затем скользнула взглядом по девочкам, что неподалеку опаивали какого-то неприятного типа. Одна из них уже была полураздета, но ее это устраивало. Хотя Анна считалась взрослой семнадцатилетней девушкой, она по-прежнему не могла привыкнуть к осознанию того, что девочек устраивала та жизнь, которой они обладали. Что эти девочки ей поддавались и мягко плавились в руках омерзительных мужчин. Возможно, они были хитрыми. Или были пустыми. Внезапно цветки Шина взбодрились, как никогда: на пороге появился высокий привлекательный мужчина со светлыми волосами, за которым маячили еще двое: один с пепельными и другой с рыжими. Анна проследила за тем, как три девочки устремились ко входу. На них развевались прелестные нежно-розовые и фиолетовые платья с откровенно открытой спиной. Когда Хантер выглядывала в окно и наблюдала за редкими женщинами, что забредали в их район, она замечала, что они носят длинную, закрытую одежду. Ей хотелось того же, вот только Шин был категорично против. На ее порезанные от многочисленных попыток самоубийства руки он надевал длинные перчатки до локтя. Ноги, на которых красовались шрамы от пребывания в Комнате роз, были скрыты платьем. Да и редкие порезы на груди и плечах скрывались длинными волосами, чтобы никто ничего не заметил. Впрочем, всем было плевать. Хантер с удивлением заметила, как одна из девочек — Вильса — отшатнулась от одного из мужчин. Ее рука вновь потянулась к нему, но он стукнул ее тыльной стороной ладони, словно пытался избавиться от назойливой мухи. Девушка выглядела обескураженной, но недолго. Передернув плечами, цветок присоединился к соседнему столику, за которым безудержно пили. Анна бы и не обратила внимания на этого чудака, если бы он не прошил помещение прожигающим взглядом, который заметили абсолютно все. Девочки начали шушукаться и переговариваться, провожая его фигуру заинтересованным взглядом. Как только мужчины уселись за свой столик, Анна с удивлением заметила, что, медленно пересекая помещение, к ним направлялась Ильфа. Ильфа была красивой. У нее были темные короткие волосы, полная грудь и крутые бедра. А еще ей так и не удалось вырваться из борделя, выйти замуж и забеременеть, что позволило сохранить прекрасную фигуру. Ильфа присела с мужчинами, переняв на себя все внимание. Затем она о чем-то весело с ними защебетала, не касаясь того с прожигающим взглядом, а тот и вовсе не смотрел на нее. Мужчина медленно и тщательно разглядывал помещение. Что-то анализировал. С еле уловимым отвращением пробегался по откровенным нарядам и оголившимся частям девочек, презрительно кривился, когда кто-то особенно громко и фальшиво смеялся. — Крошка, подойди сюда! — внезапно воскликнула Ильфа, помахав ей. Пожалуй, в этот момент последнее, что Хантер хотела сделать, это подойти к женщине и к тому мужчине с ненавидящим взглядом. Но Ильфа всегда знала лучше. Анна повиновалась и приблизилась к компании. — Знакомьтесь, это Вишенка! — в прошлом Хантер невероятно тошнило от такого мерзкого прозвища, но со временем она свыклась. А вот тот мужчина, видимо, испытал те же чувства, что и она, впервые услышав его. — Наш самый юный и прелестный цветочек. А еще она лучше всех танцует! Попросите ее показать как-нибудь. Мужчины перевели на нее заинтересованные взгляды, и Анне захотелось провалиться сквозь пол. Ильфа откровенно лгала. Тем временем, женщина продолжала. — Представляешь, крошка, это солдаты! Интересно, а из какого Легиона? Наверняка бравые разведчики? — Пол… — начал рыжий, но резко поднятая рука мужчины пепельноволосого заставила его заткнуться. — Гарнизон, — коротко бросил он, прервав веселье Ильфы на полуслове. Она зацепилась за него взглядом буквально на две секунды, а потом моргнула, словно не ожидала, что ее так внезапно перебьют. — Гарнизон! — приторно сладко протянула одна. На самом-то деле Анна сомневалась, что женщина этому обрадовалась. Гарнизонные платили меньше всех. — Ну теперь-то мы вас точно не отпустим! Военные засмеялись, шустро переговариваясь. Ильфа многозначительно кивнула Анне, словно говоря: «Хватит стоять, присядь уже». А свободное место было только справа от того мужчины, что нелестно обошелся с Вильсой. Он достаточно вольготно сидел на диване, закинув ногу на ногу. Хантер старалась не смотреть на него. Такие, как он, избивали до полусмерти, заставляли просить прощения, а потом упивались собственным триумфом над беззащитной проституткой. Герои. Взгляд Анны пробежался по остальным мужчинам. Они были хорошо сложены — сразу видно солдатскую подготовку. В отличие от жирной и мягкотелой знати, которые доказывали статус бесчеловечно дорогой одеждой, солдат определялся практически безошибочно, прямо с порога. — Поделитесь с нами интересными историями? — улыбнулась одна из девочек, чьи руки покоились на мужчине с рыжими волосами. — Даже не знаю, что рассказать, — улыбнулся тот. — Рик, давай что-нибудь веселое! — воскликнул блондин, заполучив одобрение девочек, облепивших его. У него были добрые глаза. — Ну что веселого? Распорядок дня, чертова куча приказов или придурь этих психов из Разведкорпуса? О чем вы хотите услышать? — Разведкорпус он… Я слышала, солдаты выходят за Стены. Это правда? — несмелый голос Анны разрезал ее гортань. Она говорила нечасто, обычно молчала. Смысла произносить пустые слова не видела, но только не сейчас. Иногда клиенты рассказывали интересные истории. Они видели то, что Хантер рисковала никогда не увидеть. — А тебе-то это знать зачем, пустышка? Анна проглотила оскорбление, хотя было больно. С правой стороны повеяло таким холодом, что на ее руке появилась гусиная кожа. — Лейтенант Мейер, что ж так грубо? — неловко, словно извиняясь, улыбнулся блондин. — Расслабьтесь… — Не вижу смысла в этой пустой болтовне. Этим шлюхам не за разговоры платят. Его кристальная чистая прямота разрезала атмосферу, смыла флирт из воздуха. Мужчина был честен, хотя в этом месте врали все. Анну посетил кратковременный порыв согнуться, обхватить колени руками, заключив себя в кольцо безопасности. Панические атаки все чаще и чаще тянули к ней свои прохладные щупальца, но Хантер пыталась бороться с ними. Она убеждала себя, что сможет вырваться, что еще не потеряла себя, хотя в душе понимала, что она всего лишь шлюха. Что она такой же сорванный цветок, как и Изида, Ильфа, Вильса и другие... — Ой, а у меня как раз есть интересные истории! — внезапно произнесла доселе молчавшая Хильда, руки которой покоились на груди блондина. — Только вот их можно рассказывать только в по-тай-ном месте. Девушка в такт словам игриво постучала мужчину указательным пальцем по груди. Тот засмеялся. — Хорошая идея! Я бы их послушал. Девочки резво поднялись, потянув за собой мужчин, а те с радостью поддались. Ильфа протянула ей руку, но Анна осталась сидеть на месте — ей не нравилось принимать участие в групповых приемах. Она все еще хранила в себе стеснение. — Лейтенант… — начал блондин, однако мужчина прервал его на полуслове. — Развлекайтесь, — проговорил он с каким-то плохо скрываемым раздражением, а после и вовсе отвернулся от своих сопровождающих. — Ну хорошо, — кивнул блондин. — Если что, мы сегодня будем поздн… — Избавь меня от лишней информации. Компания из ночных цветков и солдат, шутя и улыбаясь пошли к лестнице. Хантер сидела и не шевелилась, хотя в голове прокручивала все возможные варианты развития происходящего. Если она встанет и уйдет — Шин заметит и накажет. Если продолжит пытаться что-то говорить — получит не менее больное ранение от человека, который считает ее не более чем пустоголовой шлюхой. Если предложит ему уединиться… Нет-нет-нет, точно не этот вариант. Только не с ним. Анна молчала и не шевелилась, словно пытаясь исчезнуть на месте. В какой-то мере она наивно полагала, что лейтенанту надоест ее присутствие и он сам покинет ее общество. Однако мужчина лишь раздраженно выдохнул. — Что, даже не попытаешься предложить мне выпить? Хантер вздрогнула и судорожно схватила бутылку, достаточно шумно стукнув ту о бокал. Мужчина цокнул. Заполнив бокал наполовину, Анна протянула его лейтенанту, пытаясь не смотреть в его глаза. — Я эту дрянь пить не буду, — внезапно выплюнул он, стукнув ее тыльной ладонью по руке. Вино немного расплескалось. Мужчина медленно окинул помещение взглядом, его лицо тронуло отвращение. — Чего же вы хотите? — слабым голосом произнесла Хантер. Находиться рядом с этим человеком было невыносимо. Анна чувствовала его неприязнь, чувствовала отвращение и агрессию, направленную против нее. — У тебя мозги-то есть? Или все мозги выдолбили твои клиенты? В горле появился комок. Страх пробрал настолько, что Хантер побоялась двигаться, бессознательно сжимая бокал с вином до белых костяшек. За что. Просто… за что? — Я… — Что ты? Не осознаешь, где находишься или что? Прекрасно осознавала. Настолько, что резала себе вены в свободное от клиентов время. Это можно было назвать хобби? Анна все-таки поставила бокал на стол, и сделала глубокий вдох, словно с головой собиралась окунуться под лед. Затем повернулась к мужчине, неловко улыбнувшись. Ее губы дрожали, и он, само собой, это заметил. Глаза пепельноволосого сощурились, левая бровь приподнялась. Хантер пальцами захватила его рукав, потому что помнила его омерзение от прикосновений, и повела за собой. Он отдернул его, фыркнув, но пошел за девушкой, оглядывая скептичным взглядом все, что попадалось ему на пути. Вот так вот просто. Без напыщенного флирта, без прелюдий, без попытки понравиться или создать видимость желания. Просто недовольство, просто желание воспользоваться вещью, а потом бросить на кровать бумажные фантики, которые заберет Шин. Анна судорожно перебрала в голове номера свободных комнат. Хорошо, если он не знает про Комнату Роз. Она ему про нее не скажет. Комната номер семь. Такая же, как и остальные. Обшитая пошлым бархатом, обладающая тошнотворно темной атмосферой, в которой растворялись потные тела особых гостей. Оставалось только закрыть дверь и зажечь свечи. Взгляд мужчины скользил по обстановке и не выражал ничего, кроме отвращения. — Белье-то хоть чистое? — протянул он, не приближаясь к кровати. — Меняют после каждого клиента. В нашем… — Анна чуть не стошнило от слова «бордель», — у нас заботятся о чистоте и здоровье. — О чем заботятся? — грубая усмешка порезала губы мужчины. Внутри Хантер все сжалось. В этой полутемной атмосфере он выглядел еще устрашающе, чем обычно. — Больные здесь не работают, — робко произнесла она. Анна медленно подошла к свечам и чиркнула спичкой. Маленький огонек, озаривший комнатку, затрепыхался на кончике свечи. — Как вы хотите? Пепельноволосый наклонил голову. В его глазах мелькнуло что-то странное, что заставило Хантер поежиться. Он подошел к ней вплотную, грубо схватил за подбородок и задрал голову. — Такая молодая, а уже шлюха. Надо же. Анна могла бы рассердиться, но от мужчины веяло настоящей опасностью. Благодаря печальному опыту она знала, что с таким играть не стоило, поэтому сделала пару шагов назад и уперлась в кровать, медленно присев на нее. — Встань на колени. Без попыток понравиться… Анна повиновалась, хотя чувствовала, как дрожит внутренняя часть бедер. Она слышала, как звенит пряжка ремня, как шуршит спускаемая одежда. Прочувствовала холод, пронесшийся по оголенным ляжкам. А после вздрогнула от грубых рук, которые обхватили ее талию, и в буквальном смысле насадили на член, не заботясь о ней. Было больно. Мужчина двигался быстро. Он не старался хотя бы на секунду сделать приятно и ей, хотя Хантер мечтала, чтобы все это закончилось как можно быстрее. Она ни с кем не чувствовала удовольствие, только боль и отвращение. Он даже не издавал каких-то звуков, только чуть громче, чем обычно, дышал. Двигался размашисто и грубо, и не останавливался даже тогда, когда из Анны вырывались неконтролируемые писки. Ему было все равно, он удовлетворял свое желание. Солдат закончил сравнительно быстро. Также резко вышел, как и вошел. Схватил со стола салфетки и вытерся, пока Анна собиралась по кусочкам. Она осторожно присела на кровати, прикрыв ноги платьем. Сколько бы клиентов у нее не было, она не смогла привыкнуть к этой мерзости, что повторялась изо дня в день. Мужчины менялись, менялись позы, а ее боль — никогда. — Даже не сделаешь вид, что тебе понравилось? — едко ухмыльнулся мужчина. — Хреновая из тебя работница. Анна слабо улыбнулась. Не от того, что было смешно, а рефлекторно. Ее учили улыбаться двадцать четыре часа в сутки. — Было хорошо, — какая заезженная фраза. — Чушь. Хантер с ним согласилась. Эта живая машина по уничтожению достоинства не могла повестись на такое.  — Сколько ты стоишь? — Деньги на выходе, — сказала она прежде, чем мужчина успел вытащить бумажки из кармана брюк. — Скажите, что седьмая комната. Вишенка. Там подсчитают. Он кинул на нее взгляд, в котором отображалось отвращение из-за тупой клички, а после ушел, ничего не сказав. Анне захотелось разрыдаться. Этот мужчина задел что-то особо глубокое. Особо изощренно подковырнул ее внутреннюю рану… Раны. Их было много. Снаружи, внутри, по всему телу. И они не заживали, а медленно ныли и заставляли помнить тех, кто их оставил. Анна направилась в уборную, чтобы привести себя в порядок. Ее «рабочая» ночь еще не закончилась. Шин требовал неукоснительного нахождения в зале пока не уходил последний клиент. Они, бывало, задерживались на всю ночь, если не больше. Хантер намочила полотенце и обтерлась, хотя кожу хотелось содрать. Вновь скосилась на свое отражение, чтобы проверить целостность и вид платья. «А тебе-то это знать зачем, пустышка?» Пустышка. Она. Не те жиртресные, упивающиеся собственным превосходством особые гости из Митры и не только. Она — которая пыталась выжить и не сдохнуть. Она — которая просто хотела спокойной жизни, что хотела вернуть свою украденную жизнь обратно. Анна почувствовала, как запершило в горле. Как один ничтожный человек смог взворошить в ней столько давно похороненных чувств? Но оказалось, это не все, что он мог сотворить с ней. Пылающий от злости Шин вбежал в уборную внезапно. Анна даже не успела обернуться на него, лишь кинула взгляд через зеркало, когда рука хозяина сцепилась на ее шее и заставила пригнуться к полу. — Он не заплатил ни гроша! Сказал, что ты его херово обслужила! — зашипел мужчина, сжимая пальцы. Шея заныла. — Это уже второй человек за неделю, какого черта? Что мне с тобой делать?! Ты абсолютно не стараешься!