Дети Дракона

— Ты хочешь мне что-то сказать? — спросил король, видя, что за старшими сыновьями закрылась дверь, а младший остался в кабинете. — Не думаю, что тебе нужны мои слова, — ответил Офер, обогнул большой стол, запрыгнул и сел на него, свесив ноги. Он был единственным, кому Арс позволял это делать. Тот сидел рядом в своем массивном кресле и поднял на него взгляд, в котором Офер прочел скрытую боль. — Злишься на меня? — спросил король. — Да, — честно ответил Офер и отвел взгляд в сторону распахнутого окна, оттуда дул теплый ветер, наполняя полутемную комнату запахом ночных цветов. — Настолько, что готов причинить себе вред, чтобы сделать мне больно? — с горечью спросил Арс и взял сына за руку. Тот повернул к нему голову и грустно улыбнулся. — Я не пострадал, папа. — Ты был на волоске… — Это все в прошлом, — перебил Офер, слез со стола и сел у отца в ногах. — Я больше не буду убегать из дома. Эта история меня проучила. Я все понял и осознал. — Ты говоришь то, что я хочу услышать, — Арс потрепал сына по коротким темным волосам. — А разве не в этом моя роль? — Офер посмотрел ему в глаза. — Ты можешь гордиться своим первенцем, папа. Он мне вчера доходчиво напомнил о моих обязанностях. — Вы с ним все-таки поговорили? — хрипло спросил король. — Не о том, о чем бы нам обоим хотелось, — Офер опустил глаза, чтобы скрыть от отца навернувшиеся слезы. — Но ты можешь быть спокоен. Я не дам тебе повода для беспокойства. Аксель женится, а я отойду в сторону. Все будет как прежде. Офер сам не верил своим словам. Особенно последней фразе. Ничего как раньше уже не будет. Ни у него с Акселем, ни у них с отцом. Король тоже, наверняка, сомневался, что все можно вернуть на прежние места после того, что было на Зимнем празднике. Но он не стал продолжать этот разговор, а лишь молча гладил сидящего у его ног сына по голове, а потом сыграл с ним в цветные камни. Офер дал ему выиграть, он всегда так делал, когда отец был чем-то расстроен. И на следующий день главный советник короля Бернард объявил о большой амнистии для тех, кого осудили по делу беспорядков в Осроене. Офер проснулся поздно, он уже отвык выходить к завтраку, где собиралась вся семья. Ночевать в своей комнате после того, что с ним недавно произошло, было как-то странно. Он отвык не только от общения с семьей, но и от тишины, которая царила в той части дворца, где он жил. Его покои находились совсем близко от родительских, и потому даже в коридорах тут все вели себя очень тихо, слуги ходили и разговаривали еле слышно, и даже охранники старались не звенеть своими коваными сапогами по каменному полу. Все знали, что король не терпит, когда нарушают его покой. Сирил всегда спал в королевской спальне, он был единственным из всей семьи, у кого не было своей комнаты. Почти все остальное время он проводил в Омежьей башне, где юные омеги обучались магии, а он занимался одному ему понятными магическими экспериментами. В начале весны Офер спросил, может ли он присоединиться к обучению теперь, когда стал взрослым. Сирил заглянул ему в глаза и сказал: — Тебе это не нужно, сынок. И Офер понял, что его магический потенциал как омеги после первой течки не раскрылся. Ему стали легче даваться его старые фокусы с отводом глаз, но и все на этом. Великим магом, как его отец, ему никогда не стать. В то время Офер чувствовал себя очень несчастным от невозможности быть с единственным альфой, который его привлекал, и потому неспособность к магии немногое добавила к его печали. Но она лишила его последнего, как ему казалось, шанса обрести хоть какую-то компанию вне семьи. Юные омеги, обучающиеся у Сирила и других магов, всегда держались особняком, они выглядели совсем не так, как разряженные в пух и прах придворные красавцы типа Берти. Всем своим видом ученики Сирила хотели походить на него. Тот всегда одевался неброско, но очень аккуратно и со вкусом. В его одежде никогда не было показной роскоши, он не носил украшений, если не считать кольца, которое, как Офер знал, подарил ему Арс перед их свадьбой. Это было напоминание об омеге, который когда-то произвел короля на свет. Он рано умер, и Арс хранил его фамильное кольцо как память о родителе, а потом подарил Сирилу в знак вечной любви. Офер в отличие от Сирила любил украшения, носил серьги и браслеты, и король часто баловал его подарками. И в это утро он увидел рядом с сервированным на столе завтраком деревянный сундучок, внутри которого обнаружил нить зеленого жемчуга, который особенно ценился за его способность светиться в темноте, изысканные серьги и браслет с тем же камнем. Арс не мог вернуться из Осроены, где был самый большой рынок жемчуга и прочих даров моря, без подарков. Даже будучи в размолвке с ним, король думал о том, как его порадовать. Офер понимал, что это примирительный подарок, но принял его, несмотря на то что все еще злился на отца. Разговор с Акселем отрезвил, ему совсем не хотелось, чтобы из-за их с отцом ссоры кто-то получал более суровый приговор, чем следовало. Если ради спасения людей надо будет переступить через свою гордость, он готов. В конце концов, это единственное, на что Офер сейчас годился. У него не было больших магических способностей, не было альфы, с которым он мог бы создать семью и произвести на свет потомство, у него был только отец, который в нем нуждался и от которого зависели жизни всех подданных. И его долг как омеги состоял в том, чтобы привносить в семью мир, а не разрушать его. Это примирение позволило Оферу почувствовать облегчение, ссора с отцом на протяжении нескольких месяцев выматывала его. Ему вполне хватало печали от осознания невозможности быть с Акселем. Та искра, можно даже сказать, пламя, что вспыхнуло между ними той зимней ночью, никуда не делось, и тихо тлело внутри. Ночами Офер представлял их вместе и не мог заснуть, пока несколько раз не доводил себя до оргазма, насаживаясь на большое дилдо и до крови кусая губы изнутри. Даже без течек огонь его желания никогда не гас до конца. Оферу постоянно хотелось секса, а присутствие Акселя в одном с ним помещении делало это желание почти не преодолимым. Поэтому он практически перестал появляться в королевской трапезной, чтобы просто его не видеть. Но в этот день он решил спуститься хотя бы к обеду. Надо было продемонстрировать королю, что его подарок принят, и что его блудный сын окончательно вернулся в лоно семьи. Офер надел черные бархатные штаны и темно-лиловый камзол, на фоне которого жемчуг смотрелся особенно выигрышно. Осматривая себя в зеркале, он увидел на редкость привлекательного омегу, которого даже нетипичная прическа не портила. Напротив, она даже подчеркивала его хрупкость. Офер ухмыльнулся своему отражению. Пусть Берти со своими золотыми локонами и цветными перьями идет куда подальше. Офер точно знал, что Аксель весь обед от него глаз не оторвет. И так оно и вышло. Появление омеги в королевской трапезной сразу изменило там обстановку. Арс был доволен тем, что его любимый сын вышел к обеду, да еще в подаренных им украшениях. Аксель сидел очень прямо и старался не смотреть на Офера. Но у него плохо получалось. Омега попытался вести себя непринужденно. Обещал же, что все будет как раньше. Остальные члены семьи как будто выдохнули: Баграт спрашивал отца о делах в Осроене, тот охотно отвечал, королева с теплотой говорила о любимом городе, Сирилла рассказывала об украшениях и нарядах, привезенных из дальних стран. Даже обычно молчаливый Сирил что-то вставлял в разговор, и только Аксель просидел весь обед молча. Офер тоже говорил мало, но старался из беседы не выпадать. Он ловил взгляды старшего брата на себе, улыбался словам других и почти не ел. Ему кусок в горло не шел. После обеда он чувствовал себя усталым, словно проскакал верхом полдня. Настроения не было, он не находил себе места, и в голове была сумятица. Он праздно шатался по замку до конца дня и внезапно для себя оказался в подвале, где располагался каземат. Здесь хранили запасы еды, был винный погреб и тюрьма. Причем, содержали тут только государственных преступников, и, поскольку отец был скор на расправу, камеры часто пустовали. Офер прошел мимо стражников, не привлекая к себе внимания. Укрываться от чужих глаз при помощи магии было одним из умений, которое он использовал постоянно. Омега слышал болтовню охранников и понял, что островитянина содержали в самой глубокой и дальней камере — Аксель позаботился, чтобы о нем знало как можно меньше людей. Офер тихо дошел до конца коридора и спустился в подвальное помещение, где увидел всего одну камеру, огороженную решеткой от пола до потолка. Было темно, лишь со стороны лестницы сюда доходил слабый свет факела. Когда глаза Офера привыкли к темноте, он заметил кучу соломы в углу и лежащего там альфу. Тот скорее почувствовал его присутствие, чем услышал шаги — омега умел передвигаться практически бесшумно. — Пришел поглумиться? Офер вместо ответа скользнул внутрь камеры — проходить сквозь стены с помощью магии он не умел, но использовать самую малую щель, чтобы проникнуть куда ему нужно, у него получалось неплохо. Альфа поднялся, громыхая цепями — его руки и ноги были прикованы ими к грубой каменной стене. Офер прошел и сел на полу. В камере воняло сыростью, от стен тянуло холодом. — Уходи, — бросил островитянин и отвернулся. — А у тебя тут довольно миленько, — заметил Офер, окинув взглядом обстановку вокруг. Его взгляд уперся в помойное ведро, от которого тянуло мочой, он встал и сел от него подальше, собрав валящуюся на полу солому в кучу. — Уходи, пока я тебя не придушил, — не поворачиваясь к нему, сказал альфа. — Это вряд ли, — возразил Офер. — Кстати, мы ведь так и не познакомились. Наша встреча получилась немного скомканной, не находишь? — Пошел вон отсюда, омежье отродье! — взревел островитянин. — Фу, как грубо! — Офер картинно надул губы. — На твоем месте я бы не стал мне грубить. — Ты не на моем месте. — Уже да, но пару дней назад было иначе, — напомнил Офер. — Зачем ты пришел? Хочешь сообщить, что завтра меня повесят? — хрипло поинтересовался альфа, так и не повернувшись к нему лицом. — Мне просто скучно, — признался Офер. — А наша с тобой встреча внесла некое разнообразие в мою жизнь. — Я не собираюсь тебя развлекать, сын Дракона, — мрачно сказал островитянин и снова лег в своем углу лицом к стене. Офер не пытался с ним больше заговорить, но и не ушел. Они провели в молчании почти час. Омега сидел, привалившись спиной к стене и думал обо всем произошедшем. В мыслях то и дело всплывал взгляд Акселя за обедом, и его дыхание сбивалось, он закрывал глаза и пересматривал это воспоминание снова и снова. — От тебя разит желанием, мальчик, — нарушил долгое молчание альфа и поднялся со своего места. — Ты чувствуешь мой запах? — удивился Офер. Он уже ввел в рутину маскировку омежьего запаха, ему и без него хватало излишнего внимания придворных альф. — Мне не нужно чувствовать твой запах. Ты всем своим видом источаешь похоть. Почему твой отец не выдаст тебя замуж? — Не хочет, — ответил Офер и невесело улыбнулся. — Он не видит, как ты мучаешься? — Я не мучаюсь. Альфа от этих слов только презрительно хмыкнул. — Ты пришел, чтобы я тебя покрыл? — спросил он. — Зря надеешься. Мне даже смотреть на тебя противно, не то что прикасаться. — Не любишь омег? — удивился Офер. Он почувствовал себя немного уязвленным. — Я ненавижу Дракона и всю вашу семью. Уходи. В этот вечер альфа не сказал больше ни слова, и Офер тихо вышел из камеры и отправился к себе. Уже в своих покоях он почувствовал, что его одежда пропахла подвальной сыростью. Он переоделся, умыл лицо и посмотрел на себя в зеркало. Этому альфе противно на него смотреть? Офер ухмыльнулся своему выражению. Как бы не так. В эту минуту в дверь постучали и на пороге появился король. Омега улыбнулся ему вполне искренне.