Дети Дракона

Придя в свои покои, Офер велел набрать горячую ванну. Он прочел у слуги на лице облегчение, очевидно, тот еще не успел донести об очередном исчезновении своего горе-господина. Осколки флаконов и посуды были убраны, на заправленной кровати лежала свежая длинная рубашка, в которых омега проводил время в постели во время течки. Но тот не собирался ее надевать, он залез в горячую воду, помылся и велел принести ему выходную одежду. Лежать в постели совсем не хотелось, напротив, Офер впервые за много дней по-настоящему проголодался. Приближалось время обеда, и он вполне успевал в общую трапезную. Ему даже хотелось посмотреть в лицо королю, который отправил своего наследника в ссылку и будет теперь разыгрывать отца семейства как ни в чем не бывало. Его появление вызвало удивление у всей семьи. Сирил посмотрел на него долгим внимательным взглядом, но ничего не сказал. Офер сел за стол и оглянулся на место Акселя. — А где же наш вояка? — с наигранной беспечностью спросил он. Повисла пауза, омега оглядывал лица собравшихся и наслаждался их досадой. — Он уехал на Север, — сказала Сирилла, глядя себе в тарелку. — Правда? — усмехнулся Офер. — Странно, что он там забыл? Вроде бы еще вчера никуда не собирался. А, папа? — Прекрати, Фейри, — оборвал его король, отодвинул стул и поднялся. — Нет, не прекращу. Мне просто не понятно, почему все делают вид, что это нормально — выгнать из дома наследного принца. И за что, позволь спросить?! — Офер тоже встал и посмотрел отцу прямо в глаза. — Он ничего не сделал. Ничего, а ты… — Ты не в себе, Фейри, — перебил его король и сделал шаг в его сторону. — Это ты не в себе! — Офер встал и отскочил от него. — А, впрочем, это уже не важно. Ты принял свое решение, а я принял свое. Теперь можно и поесть. Куропатка выглядит отлично! Офер уселся на свое место и как ни в чем не бывало приступил к еде, не обращая ни на кого внимания. В пекло их всех, подумал Офер, налегая на еду и впервые за много дней наслаждаясь ее вкусом. Потом он встал, схватил со стола красное яблоко, подмигнул Сирилле и направился вон из трапезной. За спиной он слышал встревоженный шепот королевы Марты и как всегда спокойный голос Баграта. Офер провел остаток дня в королевской библиотеке, рассматривая карты Севера и размышляя о том, что так тянуло туда брата. Иногда он бросал взгляд в сторону стены напротив входа — той, к которой Аксель прижал его в разгар Зимнего праздника. Он вспомнил мимолетный поцелуй на своих губах и окрик отца, и топот ног королевской стражи, и резкий спазм внезапно начавшейся первой течки. Офер отложил книги, поднялся и пошел знакомой дорогой в комнату старого омеги. Тот словно ждал его и открыл почти мгновенно. Лисип молча впустил и выжидательно уставил на него свои пустые незрячие глаза. — У меня вчера началась течка, — выдавил Офер. Старик кивнул. — А потом она резко прекратилась. — Ты ведь был с альфой, — это не было вопросом, и Офер молча кивнул, забыв, что имеет дело со слепцом. — Думаю, ты знаешь, что это значит, — сказал тот, повернулся и направился к узкому шкафу, в котором стояли различные зелья. — У тебя есть пара недель на раздумья. — Я не хочу ни о чем думать, — Офер порывисто вздохнул. Старый омега печально улыбнулся и протянул ему маленький черный флакон. — Мне это не нужно, — Офер отшатнулся. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал старик. — Я не буду тушить пламя, как ты мне и советовал. Впервые за много месяцев я чувствую себя нормальным омегой. По-настоящему целым, — пробормотал Офер, закрывая лицо руками. — Ты никогда не пожалеешь об этом решении, принц, — уверенно сказал Лисип и положил свою сухую старческую руку ему на плечо. Офер прерывисто вздохнул, вытер глаза рукавом и вышел за дверь. *** Аксель гнал отряд на север, прекрасно понимая, что упустил больше двух месяцев хорошей погоды для длительного похода. Выйди он в начале лета, у него было бы гораздо больше времени продвинуться вглубь неизведанных земель до наступления больших снегов. Если бы отец отпустил его в поход раньше, он бы сумел и лучше подготовиться, и план бы подробный составил. А теперь альфа то и дело сверялся с картой и размышлял, сможет ли он хорошенько исследовать Север и не увязнуть во льдах до весны. И сколько солдат он при этом рискует потерять. Поспешность сборов не могла не сказаться на подготовке к походу. Аксель видел, что половина отряда не одеты для долгой холодной зимы. Все это еще раз напоминало ему, что эта поездка — изгнание, как бы он ни пытался прикрыть эту мысль предвкушением новых открытий в пути. Спустя неделю отряд достиг последней заставы на границе с Севером. Здесь был большой рынок, таверна и постоялый двор. Аксель вызвал к себе Питера Класа и выдал ему деньги со словами: — Пусть все, кто не оделся тепло, купит здесь себе зимнюю одежду. Я не хочу терять солдат только потому, что кто-то поленился захватить с собой шубу. Командир коротко кивнул и объявил построение. Аксель не вмешивался, он был главой экспедиции, но отдал в руки Класу рутинные обязанности по поддержанию дисциплины. Альфа оглядел солдат. Сто воинов альф и бет ехали с ним на край света неизвестно зачем. Аксель тоже не знал внятного ответа на этот вопрос, но, если ты изгнанник, не все ли равно, есть ли у тебя цель кроме дороги? На постоялом дворе была таверна, около которой вилась целая толпа проституток. Они встречали приезжих приветственными криками, звали пойти с ними на задний двор, где принимали клиентов в конюшне, потеснив лошадей в денниках. Аксель с отвращением смотрел на размалеванных девиц в желтых платьях — по ним сразу опознавали самых дешевых проституток. Была среди них и пара омег. Это были парни лет тридцати потрепанного вида. Аксель вспомнил, что однажды в минуту отчаяния ему приходила в голову мысль взять себе супруга с постоялого двора. Он криво улыбнулся и понял, что мысль была самая дурацкая. На этих бедолаг даже смотреть было противно, не то, что приближаться. Он направился в гостиницу и завалился на скрипучую кровать, пропахшую сыростью и клопами, но уснул еще дотемна. Завтра был новый день, в котором ему предстояло выйти за пределы королевства Берсонов на Север, туда, куда раньше не ездил ни один из представитель этого рода. Утром он проснулся рано, велел слуге принести завтрак — верный Сим последовал в поход за ним, хоть и не был воином. Но понимая, что хозяин уезжает надолго, упросил его взять с собой. Он готовил еду на привалах вместе с отрядным поваром, ухаживал за лошадью Акселя и был незаменимым в тяжелом походном быту человеком. И альфа ценил это и никогда ему слова грубого не сказал, хотя настроение у него с момента выезда из столицы было мрачное почти постоянно. Он думал о брате и отце, о том, что не выдал тайну Офера, и, возможно, поступил так зря. Не потому, что так он мог оправдаться в глазах отца, а потому, что, очевидно, омега наделал глупостей. Не выглядел Офер как счастливый влюбленный в ту ночь, когда от него пахло чужим альфой. Скорее, как запутавшийся, пойманный врасплох мальчишка. Но поговорить с ним у Акселя не получилось. Все время пока он оставался во дворце, за ним следовала пара королевских гвардейцев, у которых был приказ не спускать с него глаз. Альфа надеялся, что Офер сам захочет с ним проститься. Он не спал всю ночь, но брат-омега так и не пришел, хотя ему-то как раз было легко обмануть охрану и пройти в покои Акселя незаметно. Тот не верил, что Офер отдался кому-то из любви, скорее из чувства противоречия и досады на то, что брат весь праздник танцует с незнакомыми омегами. Аксель вполне понимал его чувства. Если бы Офер танцевал с другими все танцы без перерыва, как он сам, его бы это тоже взбесило. Аксель ходил по постоялому двору в своих мрачных мыслях, когда к нему подошел старик-нищий в лохмотьях. Он протянул руку и молча, с какой спокойной уверенностью ждал, когда в его ладонь опустится милостыня. Альфа открыл затянутый ремнем кошель и достал оттуда серебряную монету. — Ты найдешь, что ищешь, воин, — скрипучим голосом сказал нищий и поклонился. — Я не знаю, чего ищу, — без выражения отозвался Аксель. — Тебе нужен попутчик. — У меня их целый отряд, — бросил альфа, а нищий ощерил свой беззубый рот и посмотрел ему в глаза так, словно знал о нем все. Аксель увидел, что Сим выводит под уздцы его белую лошадь, и двинулся к нему, совершенно забыв о бродяге. Границы с Севером не охранялись, и где они точно проходили, тоже никто не знал. Тот постоялый двор, где они заночевали считался последним населенным пунктом королевства Верхних и Нижних земель, которое в правление Арса Десятого стало именоваться Королевством Берсонов. Тому показалось слишком длинным старое наименование, тем более после присоединения островов в Теплом море, оно не отражало реальных масштабов державы, и потому король скромно назвал всю страну в честь себя, своих предков и, как он ожидал, потомков. Аксель ехал во главе отряда по грунтовой дороге на север и вспоминал отца и разочарование в его глазах при их последней встрече. Хотя чему тут было удивляться? Арс считал первенца не контролирующим свои инстинкты альфой, способным приставать к собственному брату на глазах у короля и всего двора. На его месте Аксель бы тоже негодовал. Вскоре мощенная дорога кончилась, уступив место грунтовке. Погода стояла сухая, по-настоящему летняя, поэтому ехать по ней было даже комфортнее — меньше шансов, что лошадь разобьет себе копыто о торчащие из дороги булыжники. Но Аксель прекрасно знал, что дождливая осень и снежная зима превратят этот путь в непролазное болото. Чем дальше они продвигались на север, тем холоднее становились ночи, а в редколесье, которое покрывало невысокие холмы, все больше встречалось пожелтевших деревьев, тогда как в округе Бергофа лето еще и не думало сдавать позиции. В планы Акселя входило пройти вдоль русла Глиняной реки, к Северным горам, о землях за которыми было совсем ничего не известно. Север населяли кочевники — скотоводы и охотники, их численность была никому не известна. Они пасли оленей и овец, постоянно перемещались в поисках новых пастбищ, у них не было городов и даже крупных поселков — только стоянки в речной долине, где часто встречались сразу несколько племен. Между ними происходил обмен, торговля и заключались браки. Если верить запискам путешественников, которые Аксель изучал в Бергофе все предыдущие полгода, местные племена почти никогда не воевали. Во-первых, они были слишком малочисленными, а пустующие земли обширны, и потому людям тут скорее приходилось искать друг друга, а не оборонять свою территорию. Во-вторых, у местных почти не было железного оружия, хотя запасы железа были. Но они едва умели его переплавлять, изготавливали только короткие ножи и наконечники, охоту вели в основном из луков. Отсутствие внешних врагов и войн совсем не способствовали развитию, пришел к выводу Аксель. В первый день пути за пределами королевства им не встретилось никого. Дорога петляла между невысокими холмами, поросшими редкими соснами. Пейзаж был однообразный и унылый. Справа от дороги протекала река, чьи берега были высокими и обрывистыми, видимо, весеннее таяние льдов сносило мощным потоком воды почву вокруг русла. Аксель никогда такого раньше не видел — все реки в королевстве были в основном мелкими и спокойными. На второй день продвижения на Север отряд столкнулся с группой охотников. Те, увидев чужаков, не стали к ним приближаться и быстро скрылись среди холмов. Аксель еще на последнем постоялом дворе впервые увидел местных жителей — они были невысокие, смуглые, со слегка раскосыми темными глазами. Одевались северяне в одежды из хорошо выделанной оленьей кожи, плечи укрывали накидкой из овчины, из нее же были их круглые шапки, которые они не снимали даже летом. И Аксель их прекрасно понимал. Днем все еще было тепло, а ночью с дальних гор прилетал холодный пронизывающий ветер, в палатках уже сейчас было холодно спать, воины каждый вечер толпились у костров и подолгу не расходились, несмотря на усталость. По дороге им часто попадались стада диких оленей и косуль, и благодаря метким стрелкам из отряда у солдат всегда было свежее мясо на обед. Аксель был доволен тем, что они почти не касаются запасов продовольствия, что ехало на подводах в арьергарде. В течение нескольких дней пути ландшафт практически не менялся, чем дальше они шли на север, тем больше ощущалось дыхание осени. Трава, покрывавшая суглинистую почву, стояла желтая и сухая, на редких кустах вдоль дороги висели мелкие черные ягоды кислицы, невкусные, но съедобные. В отсутствии другой растительной пищи даже они были в радость. Глядя на пустоту вокруг, Аксель все больше ощущал ее внутри. Словно, уйдя из родного дома, он оставил там свое сердце. И дело было не только в Офере, при одной мысли о котором перехватывало дыхание. Раньше, уезжая в поход, он не ощущал такой тоски. А здесь, в этих бескрайних пустошах, поросших соснами, можжевельником и мелкими невзрачными кустарниками он почувствовал себя одиноким как никогда. Словно он только что по-настоящему был отрезан от материнской пуповины. Раньше он чувствовал, что его семья питает и поддерживает его, и потому он ощущал себя сильным. На фоне этих бескрайних просторов неприветливой северной природы Аксель впервые почувствовал свою ничтожность и уязвимость. Здесь уже было не важно, что он принц и наследник огромного королевства. Он стал просто главой изгнанного из родных краев отряда, который состоял из тех, кого никто не любит и не ждет дома. И его тоже никто не любил и не ждал. Даже Офер. Аксель гнал от себя эту мысль, понимая, что преувеличивает, что в нем играет обида на отца, ревность и беспокойство за младшего брата, но все равно чувствовал себя очень несчастным. Их однообразное путешествие между холмами кончилось, когда они вышли к подножью двух гор, образующих лощину, по которой текла река. Дорога исчезла уже пару дней назад, и Аксель вел отряд по карте, сверяясь с положением звезд. Здесь в лощине пробираться вдоль реки было очень опасно — берега были ненадежны — один неловкий шаг, и можно было съехать вместе с конем в бурную воду, несущуюся с дальних гор. Аксель велел солдатам становиться лагерем, а сам собрал небольшой отряд для разведки местности. Надо было найти безопасный путь на север, они медленно обследовали лощину, но до конца дня так и не нашли участок, достаточно надежный для проезда тяжелых подвод. Почва вдоль реки тут была песчаная, ненадёжная, копыта коней увязали в ней глубоко, и было ясно, что повозки намертво здесь увязнут. Аксель все больше хмурился и, когда рыжее солнце стало клониться к горизонту, он велел возвращаться в лагерь. В палатке Сим уже приготовил ему место для ночлега и свежую одежду, которую тот не ленился каждый день стирать в реке. Аксель переоделся, сел на походный стул и развернул на коленях карту Севера. Вскоре в палатку вошел Питер Клас. — Ваше высочество… Аксель махнул рукой и велел садиться рядом. Они сели на скрипучие складные стулья рядом с низким столом, на котором была разложена карта. — Как обстановка в отряде? — спросил Аксель. — Люди не знают, куда и зачем идут. Многие надеялись на добычу, как было в приграничных пустынных землях. А тут ничего нет. И даже драться не с кем, — сухо ответил Клас. Аксель посмотрел на него долгим взглядом и понял, что за этой сухостью прячется вопрос. — Это разведывательный поход. Никто не обещал легкой добычи. — Разве наше путешествие в этих пустошах не дало нам понять о том, что это за место? — То, что мы никого не встретили, не значит, что тут нет ничего интересного, — упрямо возразил Аксель. — Лично я вижу много пустой земли, которую могли бы занять наши люди. И те, кто приплыл к нам с островов. — Островитяне не поедут на север, — возразил Клас, не глядя на него. — Они привыкли к морю и теплу. — Поедут, если начнут голодать, — заметил Аксель. — В королевстве все меньше пахотной земли, а людей все больше. В любом случае, это не твоего ума дело. Твоя задача — держать отряд в повиновении. Мы пройдем до Северных гор, составим карту местности и вернемся. Он махнул рукой в знак окончания аудиенции и вернулся к большой карте, на которой отмечал свой маршрут. Там же он указывал на ошибки картографа, исправлял очертания русла Глиняной реки и расположение гор. Была уже глубокая ночь, когда он поднялся из-за стола. Сна не было ни в одном глазу. Напротив, Акселем овладело какое-то неясное беспокойство. Он вышел из палатки и отошел подальше от лагеря, чтобы облегчиться. Потом он смотрел на звезды, в этой темной пустоши казавшиеся такими близкими, что, казалось, протяни руку и коснешься небесного свода. Привычно он отыскал созвездие Медведя — по семейной легенде первые Берсоны были посланцами этих звезд. И потому всех мужчин рода звали в честь светил этого созвездия. Самая яркая звезда — Арс, вторая по яркости — Аксель. Они были видны всегда, даже при не особенно ясном небе. А вот Офер — маленькая звезда на самом краю созвездия — была самой изменчивой. Она то совсем пропадала из виду, а то начинала светить ярче Баграта и Бера — двух соседних, светящих тусклым, но ровным светом звезд. Сейчас Офер была не видна. Аксель вздохнул и вспомнил о брате. Вполне возможно, что по возвращении он застанет Офера уже замужним омегой. Мысль об этом ранила даже больнее, чем навязанная ему обязанность срочно жениться. Он решил вернуться в лагерь, когда услышал в кустах шорох. Мгновенно Аксель вытащил из ножен кинжал и огляделся. Звук вполне мог издать и мелкий ночной хищник, но альфа каким-то шестым чувством знал, что это не так. — Выходи, — громко сказал он. — Я не обижу тебя, если ты не будешь нападать. На его крик тут же прибежали дежурные из лагеря с факелами. Они выхватили из тьмы участок речной долины, поросший редким наполовину облетевшим кустарником. Их взору престали трое охотников-северян. У двух из них были взведены луки, третий держал в руке копье. — Мы не будем нападать на вас, если вы опустите оружие, — сказал Аксель. Он сам спрятал кинжал в ножны и сделал шаг навстречу незнакомцам. Те напряженно смотрели на него и вскоре тоже опустили оружие. — Мы пригласим вас к огню и предложим разделить с нами пищу, — медленно произнес Аксель. Он не был уверен, что северяне понимают его. Их язык был схож с тем, на котором говорили в королевстве Берсонов, но отстоял от него гораздо дальше, чем наречие островитян. Пришельцы кивнули и тоже сделали несколько шагов навстречу. Аксель жестом показал путь в лагерь. — Меня зовут Аксель, — сказал он и протянул руку северянину с копьем. Было понятно, что он в этой группе главный. — Паскуаль, — ответил тот и пожал его руку. Он был лет сорока, приземистый и кряжистый. На его поясе висели охапки шкур тушканчиков и северных лис. Аксель велел принести гостям еды и питья, сам первым пригубил из чаши воды в знак того, что это не яд и разделенная трапеза будет символизировать их мирный диалог. Северяне с охотой сели у огня и в тишине принялись поглощать еду и питье. С ними у очага остался только Питер Клас, остальных солдат Аксель отправил подальше, чтобы не нервировать гостей. — Ты идти к дракон, — нарушил молчание Паскуаль. Это не было вопросом, Аксель удивленно поднял брови. — Но ты выбрал плохой место для ночлег. — Почему? — поинтересовался тот. — Горный орел не любит, когда стоят у его гор. — Вы знаете, как нам пройти через ущелье? — задал вопрос Аксель. Паскуаль прищурился и посмотрел на него немного презрительно. — Между гор не ходи. Иди в обход. — Почему? — Горный орел сделает тебя добыча, — спокойно ответил Паскуаль. Аксель нахмурился и перевел взгляд в огонь. Иметь дело с дикарями и их дикими верованиями ему было совсем не по нраву. Он вообще не был религиозен так же, как и его отец, Аксель не верил в богов, и лишь иногда заходил в придорожные святилища, чтобы снискать благословения у духов дорог. Он верил в то, что пара монет, брошенная на алтарь на глазах у отряда, поднимала его боевой дух. А то, что эти монеты потом доставались бродягам, уже не имело никакого значения. Северяне отказались оставаться на ночь в лагере, опять что-то говорили про гнев Горного орла, но не отказались от подарка в виде охотничьего ножа, который преподнес им Аксель. Тот чувствовал разочарование оттого, что разговор с северянами не дал ему никаких полезных сведений о пути на Север. Уже под утро он лег спать в своей палатке, а спустя пару часов проснулся от нарастающего гула, который, казалось, шел со всех сторон.