Дети Дракона

Аксель не спал в своей холодной палатке, воздух был наполнен сыростью, ветер трепал ткань, и она мелко колотилась с каким-то тоскливым, хлопающим звуком. Он встал и почесал голову, ощутил влагу на волосах, из носа тоже потекло. Аксель вытер его рукавом и вышел наружу. Над холмами расстилались утренние сумерки. Ветер нес большие хлопья снега с дальних гор, они ложились на пожухлую траву и не таяли. Аксель понял, что короткое северное лето сегодня закончилось. Он смотрел на далекое, встающее из-за холмов солнце, мутное от висящих в небе туч, и вдруг вспомнил о том дне в детстве, когда впервые увидел снег в королевском саду. В памяти возник Офер, худой и слабый, с огромными темными глазами и потрескавшимися от болезни губами. И ему остро, отчаянно, захотелось домой, но он взял себя в руки и велел седлать коней. За ночь Аксель передумал всякого, но все-таки решил идти на север дальше, обследовать местность вокруг гор, разведать источники железной руды. А потом уже повернуть назад, в Бергоф, куда ему путь теперь был заказан. Через час они тронулись в путь, ехали медленно, от снега, который к обеду перестал идти и растаял, земля стала рыхлой. Аксель решил продолжить идти в обход большой горы и рассмотреть лощину с северной стороны. Его интересовало месторождение железа, он подозревал, что эти горы таят и другие богатства. По дороге ему на глаза попадались зеленоватые камни, которые часто можно встретить рядом с медными и золотыми рудниками. В королевстве были свои месторождения, но большая их часть лежала в Гиблых землях, куда старатели даже ради обогащения не пошли бы. Аксель собирал по дороге образцы породы, чтобы показать их знающим людям в столице. К середине дня они миновали горный перевал и спустились в узкую долину, здесь река делала резкий крюк, огибая гряду невысоких холмов, поросших редким еловым лесом. Они проехали вдоль русла в поисках удобного места для стоянки. Берег был обрывистый, ненадежный. Аксель хотел отойти от гор и реки подальше, чтобы не повторить своей прежней ошибки. Попасть под новую волну селя или лавину совсем не хотелось. Вскоре Аксель заметил дым костров, поднимающийся над лесом. Видимо, что тут была стоянка какого-то племени или лагерь охотников. Он скомандовал быть готовыми к атаке и повел отряд в лес. Аксель прикинул, что их появление для местных вряд ли будет новостью. Очевидно, что в таком редком лесу их уже заметили, и скрываться не имело смысла. Они вышли на большую поляну с вырубленными под корень соснами. На ней стоял лагерь, состоящий из пары сотен шатров. Аксель спешился и пошел навстречу воинам, молча стоявшим во всеоружии. Впрочем, по меркам королевства Берсонов, они были почти безоружны — держали в руках легкие луки и копья, в качестве брони носили куртки из грубо выделанных шкур ворсом внутрь, на голове — уже знакомые Акселю круглые меховые шапки. — Я Аксель, сын Арса. Я просто путник и пришел с миром, — медленно и спокойно сказал он. В толпе северян Аксель узнал Паскуаля и кивнул ему. Тот быстро подошел к мужчине, стоящему в центре, очевидно вождю племени, и что-то почтительно ему сказал. Тот молча выслушал, не поменяв выражения на лице — оно осталось суровым и отстраненным. В его темных раскосых глазах Аксель прочел презрение к чужакам. Вождь помолчал, словно прикидывая в голове что-то, а потом тихо сказал что-то Паскуалю. Тот коротко кивнул и сделал несколько шагов в сторону Акселя: — Великий Волк приглашает тебя разделить с нами трапезу, — медленно сказал Паскуаль на языке королевства. Видимо, он был местным толмачом. Как потом Аксель убедился, большинство людей из племени Великого Волка говорило только на своем диалекте. Отдельные слова Аксель понимал, но смысл фразы от него чаще всего ускользал. Народы Севера слишком давно отделились от других обитателей континента, и их язык отдаленно напоминал тексты древних ритуальных песен, которые до сих пор пели по особым случаям — в основном на похоронах. Паскуаля приставили к Акселю в качестве переводчика и гида. Он рассказал, что племя Великого Волка входит в союз «волчьих» племен, почитающих этих животных за своих общих предков. Всего их девять, в месяц гона они собираются в одном месте и играют свадьбы. Сейчас племя идет на восток за стадами кочующих диких лосей. Мясо и шкуры этих животных они заготавливают на зиму, а излишки продают в Королевство Берсонов, взамен покупают железное оружие. Аксель припомнил, что пробовал вяленое лосиное мясо на пиру у какого-то северного аристократа, и оно ему не понравилось. Великий Волк (как Аксель понял, это было не имя, а титул вождя) разрешил отряду встать лагерем рядом с жилищами своих людей. Большие круглые шатры состояли из длинных деревянных жердей, обтянутых шкурами животных. При входе в каждый из них висела сушеная голова волка, которой входящий обязан был кланяться. Аксель плохо понимал, почему члены племени могли убивать священных для них животных, но спрашивать об этом не стал. Его пригласили в шатер вождя, он почтительно поклонился на входе дурно пахнущей, как будто еще совсем недавно добытой голове волка и вошел внутрь. На него сразу пахнуло запахом кож и каких-то пряных трав. Аксель сел на указанное ему место возле очага. Пол шатра был выстлан лосиными шкурами, никакой мебели не было. Вождь сидел в центре, у огня, рядом с ним находился маленький и совсем не миловидный омега. Аксель ожидал, что он будет прислуживать на начавшемся ужине, но оказалось, что еда, разложенная на большом каменном блюде, была подана двумя молодыми женщинами, бесшумно появившимся у него за спиной. В течение всей молчаливой трапезы они подносили куски жаренного в травах мяса и какие-то странные на вкус коренья. Вождь и его омега молча ели, хотя Акселю все время казалось, что они ведут какой-то немой разговор друг с другом. Оба они были уже не молоды — сильно старше тридцати. Их лица были темны от загара, в темных волосах было много седины. В конце трапезы принесли большой глиняный кувшин с пахучим терпким напитком, Аксель отпил из приличия, поскольку запах ему не понравился. Вкус тоже был слишком своеобразным — чем-то напоминал недобродившее вино — кислый, резкий и обжигающий язык. Вождь прервал долгое молчание, сказав что-то Паскуалю. Тот выслушал с непроницаемым лицом, а потом повернулся к Акселю. — Великий Волк оказал тебе большую честь — сегодня ты будешь спариваться с течным омегой. Аксель чуть не подавился от услышанного, в особенности его задела формулировка фразы, но он быстро взял себя в руки и сказал: — Благодарю за столь щедрое гостеприимство, но я не смогу им воспользоваться. — Почему? — просто спросил Паскуаль, не сводя не мигающего взгляда с лица Акселя. — Я принц в своей стране, и не могу заводить связи, от которых могут родиться дети, — ответил он. — Тебе не нужны дети? — удивился Паскуаль. Аксель не сразу нашелся с ответом, бросил взгляд на вождя и его омегу, которые смотрели на него так, что стало ясно — они все понимают, и переводчик им нужен просто чтобы не идти с ним на прямой контакт. Его это неприятно резануло. — Мне не нужны бастарды, в особенности те, что будут старше моих законных детей, — наконец ответил Аксель. — К тому же я не хочу осложнять жизнь омеги, о котором я не смогу впредь позаботиться. — Об омеге позаботится племя, — спокойно сказал Паскуаль. — Он недавно овдовел, и по традиции свободный течный омега должен быть предложен страннику. Если от вашей связи родится ребенок, его вырастит племя, он станет сыном Великого Волка. — Почему никто из вашего племени не может взять этого омегу себе? — спросил Аксель, все больше ощущая, что разговор ему очень не нравится. — Потому что у нас нет свободных альф, а до сезона свадеб еще несколько месяцев, — сказал Паскуаль и улыбнулся. И именно эта улыбка дала Акселю понять, что он врет. — Ты не можешь отказаться. Так ты нанесешь оскорбление Великому Волку, которое можно смыть только кровью. Аксель помолчал, стараясь держать нейтральное выражение лица. Никто из присутствующих также не нарушил молчание, и лишь костер в центре шатра трещал и временами начинал гудеть. — В моем отряде несколько альф. Любой из них… — Великий Волк выбрал тебя, — перебил Паскуаль. — Ты не можешь отказаться. Если до захода солнца ты не зайдешь в шатер омеги, мы перережем твоих воинов. Но прежде Люпа убьет тебя одним взглядом. Аксель молча выслушал эти угрозы и посмотрел на омегу Великого Волка, которого, очевидно, имел ввиду Паскуаль. В холодных глазах Люпы не было угрозы, но там было что-то более зловещее — спокойная уверенность в своей власти. Акселю не надо было объяснять, на что способны омеги-маги — он вырос в семье одного из них. И чувствовать магическую силу, исходящую от них, умел неплохо. — А у этого омеги есть имя? — спокойно спросил он, чтобы выиграть время и что-то решить. — Его зовут Мантус, — вдруг сказал Люпа. — Он мой младший брат. Аксель удивленно посмотрел ему в лицо, но там ничего нельзя было прочесть. Весь этот разговор вызвал у него детское желание встать и сбежать отсюда куда подальше. Отдавать младшего брата-омегу во время течки первому встречному — более дикой идеи ему бы не пришло в голову. Аксель представил на месте этого Мантуса Офера, и у него рефлекторно сжались кулаки. Отправляясь на Север, он знал, что столкнется с дикарями, но не думал, что их обычаи будут настолько странными. Повисло тягостное молчание, Аксель нарушил его спустя несколько минут, поднялся с места и сказал. — Я согласен.