Дети Дракона

Офер лежал с закрытыми глазами, медленно выплывая из магического сна, в уши словно натолкали ваты, и голоса родителей, сидевших совсем рядом от его кровати, казалось, доносились издалека. — Это я во всем виноват, — мрачно сказал король. Ответа не последовало, и он продолжил, — Я не уберег нашего сына от беды. — Я бы не назвал это бедой, — спокойно возразил Сирил. — Беременность вполне естественна для омеги. Беда, когда он не может забеременеть. — Но у него нет альфы, который будет заботиться о нем и его потомстве! И он мой сын, и значит, я несу ответственность за его жизнь и благополучие. А я не справился! — горько сказал Арс. — Тебя сейчас больше волнует твоя репутация, а не его благополучие, — заметил Сирил и мягко положил руку на плечо Офера. — Это не так. — Я вижу другое, — в голосе Сирила прозвучало сожаление. И Офер вспомнил все — и свой минутный обморок, и крики короля, и ворвавшихся в покои стражников, а потом и придворного лекаря. В последнего Офер запустил серебряным кувшином, не давая приближаться к себе. В след за ним полетел кубок, который повис в воздухе, поскольку в этот момент в комнату вошел Сирил. «Ты знал?!» — заорал Арс при виде своего омеги, и тот спокойно кивнул в ответ. Офер испытал приступ головокружения и рухнул на кровать. К нему подбежал Сирил и обнял. «Все хорошо, детка» — прошептал он сыну на ухо и коснулся его лба, отчего Офер провалился в сон, из которого сейчас медленно выплывал. — Я беспокоюсь не о своей репутации, Сирил, — надтреснутым голосом сказал Арс, подошел к кровати Офера и сел рядом. — Но я никак не могу понять, как мой первенец мог так поступить со своим братом. — Это не Аксель, папа, — слабым голосом сказал Офер и отодвинулся от него. — Тогда кто?! — выпалил король, сверля его глазами. Сирил предупреждающе взял супруга за руку, словно не давая его гневу снова вырваться наружу. — Неважно, кто был тот альфа, — отмахнулся Офер и снова опустился на подушки — голова была тяжелая. — Этот ребенок будет моим бастардом. Я его официально признаю. У меня ведь есть такое право по твоему закону? Офер уставился на короля, лицо которого было бледным, даже каким-то серым. — Конечно, Фейри. Но почему ты все от нас скрывал? — хрипло спросил Арс. — Почему не говоришь имя отца этого ребенка? — Чтобы ты его сразу убил? — невесело хмыкнул Офер. — Для начала — да, — рявкнул король и вырвал свою руку из ладони Сирила, пытавшегося его удержать. — Никто не смеет безнаказанно трахать моего сына! — Даже если он этого сам хочет? — холодно поинтересовался Офер. — Ты не знаешь, чего хочешь! — Нет, я как раз это отлично знаю! — взвился Офер и вскочил на ноги. — Я хочу, чтобы Аксель вернулся домой живой и здоровый. Я хочу трахаться, с кем пожелаю, и чтобы вы перестали лезть в мою жизнь и указывать, что мне с ней делать! — Ты сын короля, Офер, — перебил его Арс и схватил за плечо. — И ты не можешь делать все, что тебе вздумается. Я — тоже не могу. И никто из нашей семьи. — Тем хуже для семьи! — выкрикнул Офер и вырвался. — Ты сам говорил, что поддержишь меня в любой ситуации. И вот она настала, так, где же твоя поддержка? Или она у меня есть, только если я смиренно сижу подле тебя, как комнатная собачка? — Ты хочешь, чтобы я выдал тебя замуж? — дрогнувшим голосом спросил король. Молчавший доселе Сирил встал между мужем и сыном, словно так мог погасить их ссору. — Я не хочу замуж. Не надо прикрывать мой позор скорой свадьбой, мне это не нужно, — отмахнулся Офер и вытер глаза рукой. — Я сказал, чего я хочу. А еще мне бы очень хотелось, чтобы ты ушел. Мне плохо рядом с тобой, когда ты злишься. — Я просто переживаю за тебя, детка, — Арс подошел и обнял сына. В крепких объятиях отца Офер не смог больше сдерживать эмоции, и неожиданно для себя разрыдался. Король усадил его на кровать и прижал к себе. Сирил сел рядом и взял сына за руку. — Мы с тобой, Фейри. Мы всегда будем рядом, когда тебе нужны. *** Отряд Акселя к ночи вышел из редколесья и встал недалеко у подножия горы, которую он собирался обойти, тем самым продвинуться в места, не указанные ни на одной известной в королевстве Берсонов карте. Собственно, именно это желание стать первооткрывателем тех земель толкало Акселя двигаться дальше. Но он об этом никому не говорил, называя лишь более понятную солдатам причину — поиск золота. По мере приближения к горе зеленоватой породы, похожей на медную руду, становилось все больше, а иногда попадались камни с золотыми прожилками. Аксель видел, как солдаты то и дело останавливаются и пихают их в карманы. Настроение в отряде тоже поменялось — в глазах мужчин появился жадный блеск и азарт. На ночном привале те, кто не стоял в карауле, обшаривали каменистую равнину вокруг лагеря в поисках самородков. Аксель не стал бродить по темноте, решив оставить разведку на завтра. Горный перевал, видневшийся впереди, обещал довольно быстрое продвижение и возможность собрать множество образцов породы. Судя по цвету скалистых участков покрытой редким лесом горы, именно она была источником драгоценных металлов. Аксель зашел к себе в палатку, отметил на карте свой сегодняшний путь и лег спать. Наутро его разбудили крики солдат. Увидев бледное лицо командира отряда, Аксель понял, что случилось что-то ужасное. Выбежав из палатки, он увидел, как к нему тащат тела трех солдат, обезображенных почти до неузнаваемости. Словно какое-то дикое животное располосовало их до костей. — Что произошло? — мрачно спросил Аксель. Питер Клас лишь развел руками. — Их нашли у подножия горы. Они, видать, туда на разведку пошли, пока все спали. Аксель подошел ближе к трупам и увидел, что карманы штанов у них оттопырены. Он достал оттуда несколько камней с золотыми прожилками, а один мелкий камень и вовсе можно было назвать самородком. При виде него по толпе солдат пронесся восторженный вздох, словно все разом забыли об убитых товарищах. — Кто им разрешал уходить так далеко из лагеря? — Никто. Они сделали это тайно, — ответил командир отряда и сурово посмотрел на солдат. — Кто-нибудь что-то видел? — спросил Аксель. Он обвел толпу воинов взглядом и не услышал ни слова в ответ. — Наверное, они напоролись на дикарей, — мрачно предположил Питер Клас, глядя в сторону гор. — Может, это какая-то священная для них гора, к которой нельзя приближаться. — Они сказали нам про месть Горного Орла, предупредили о том, что там бывают сели, — напомнил Аксель, не сводя глаз с куска золота в своей ладони. — Не похоже, что это место вообще обитаемо. Дозорные что-то видели? Под тяжелым взглядом Акселя вперед неохотно вышли четверо солдат. Все они прятали глаза, и стало очевидно, что они что-то скрывают. — Говорите все как есть. Иначе вас ждет та же участь, что и этих, — сурово предупредил Аксель, указав на растерзанные трупы. Но от дозорных добиться вразумительных ответов не удалось. Ясно было, они знали, что те трое ушли перед рассветом к подножию горы, видимо обещая поделиться добычей в качестве платы за молчание. По словам солдат, в то время долину покрывал густой туман, и самовольные разведчики быстро скрылись из виду. Через какое-то время дозорные услышали отдаленные крики, к тому времени командир отряда уже был на ногах и отправил за ушедшими несколько всадников. Они и нашли истерзанные трупы на скалах. — Вы видели какие-то следы? Кого-то встретили? — допрашивал их Аксель. — Нет, ваше высочество, — хрипло доложил старый солдат, который ходил с принцем во все его походы. — Там на земле даже крови не было. Аксель хмуро смотрел на тела солдат, которые, судя по всему, даже оружие из ножен вынуть не успели — настолько внезапным было нападение. Раны на их телах выглядели необычно. Словно кто-то огромный и сильный пытался разодрать их когтями. При этом края ран казались обескровленными, да и лица мертвых солдат были синюшными, губы пепельно-бледными. Будто эти люди замерзли во льдах, хотя дни стояли еще не особенно холодные. Ночью бывали заморозки, но утреннее солнце их быстро побеждало. — Наверное, на них напал какой-то дикий зверь, — предположил Питер Клас. — Дикие звери редко оставляют добычу несъеденной, — с сомнением заметил Аксель, но другого разумного объяснения не нашел. Возможно, солдаты спугнули зверя, или он растерзал людей просто потому, что они подобрались слишком близко к его логову. — Закопайте тела, — приказал Аксель и поднял взгляд на солдат. — И чтобы больше никто от лагеря без приказа не отходил! Иначе я сам вас так же располосую. Всем ясно?! Последняя фраза прозвучала как звериный рык, громким эхом отразившийся от гор. Аксель велел справить по погибшим короткую тризну и идти дальше. К середине дня отряд достиг середины горного перевала, и открылся вид на долину по ту сторону гор. Это была покрытая зеленой травой земля с петляющей между невысоких холмов темно-синей рекой. Почти идиллический пейзаж, но слишком пустынный. Ни людей, ни стад животных там не было видно. Но Аксель все равно был рад видеть эти места, ведь теперь он мог смело сказать, что зашел на север дальше всех известных в цивилизованном мире путешественников. *** Осень в Бергофе в этом году была на редкость сухая и теплая, и Офер почти все время проводил в саду — в покоях ему было душно, словно не хватало воздуха. Живот постепенно рос, но все еще был незаметен под свободной одеждой. Офер прижимал к нему руку, пытаясь что-то почувствовать, но у него не получалось. Он не ощущал шевеления плода внутри себя, так же как не мог понять собственных чувств по отношению к этому ребенку. Он только знал, что беременность сделала его спокойнее, но и чувствительнее. Ему тяжело было выносить скандалы и ссоры, и то, что родители приняли его выбор, значительно облегчило его жизнь. Слухи о его беременности быстро просочились по всему дворцу, королева Марта и Сирилла смотрели на него с осуждением. Последняя даже высказала вслух то, что остальные не решались сказать. Дело было в королевской трапезной за ужином. — Его надо срочно выдать замуж, папа. Это позор для всех нас. А когда Аксель вернется… — Мне не нравится, когда обо мне говорят в третьем лице в моем присутствии, — заметил Офер и уставил на сестру взгляд, под которым она сразу стушевалась. — Словно я какая-то испорченная вещь, которую надо убрать с глаз долой… — Никто так о тебе не думает, — вмешался король и посмотрел на детей тяжелым взглядом. — Офер выйдет замуж, когда сам этого захочет. И ты тоже, Сирилла. Я никого насильно женить не буду. — Но он же носит ребенка! — взвилась Сирила. — Неизвестно от кого! Теперь обо мне тоже будут думать… — Никто твою невинность под вопрос не ставит, — холодно заметил Офер. — Она у тебя на лбу написана. Но будь ты даже потаскухой, без женихов ты точно не останешься, успокойся. — Офер! — выкрикнула королева Марта и поднялась с места. — Все, я не хочу больше ссориться, — устало отозвался тот и тоже поднялся. — Замуж я не пойду, даже ради тебя, сестричка. И кстати, что тебе мешает выйти замуж раньше меня? Офер махнул рукой в знак того, что в ответе не заинтересован, и вышел из трапезной. С той поры он бросил туда ходить, чтобы не портить себе настроение. Ему приносили еду в покои или в сад, где он сидел в беседке, стоящей на самой высокой точке королевской резиденции. Оттуда открывался красивый вид на местность. Город оставался в стороне, были видны загородные рощи, дороги, вспаханные поля и поросшие вереском холмы. Он читал книги, изучал карты дальних стран и мечтал однажды вырваться из золотой клетки, в которую загнала его жизнь. Одновременно Офер понимал, что ребенок, которого он носил в себе, не даст ему возможности путешествовать. И хоть он никогда не мечтал стать родителем, бросать сына на нянек он не хотел. Не хотел, чтобы его сын был таким же одиноким ребенком, как он сам. Офер помнил, что Сирил, несмотря на свою любовь к нему, всегда был мыслями где-то далеко. Отец-альфа вечно занимался государственными делами и в обществе сына-омеги искал отдыха и расслабления. И потому Офер никогда не поверял ему свои тревоги и мечты. Ими он мог поделиться лишь с Акселем. И тот знал, что брат-омега не горел желанием выходить замуж, рожать детей и обустраивать семейное гнездышко, как прочие представители его пола. Он хотел путешествовать, описывать дальние страны и вести хронику военных походов, и потому Аксель стал брать его туда при первой возможности. Офер мечтал, что всегда будет рядом с братом, станет помогать ему расширять королевство и вести войну, писать летописи его славных дел. И так бы оно и было, если бы Офер смог сдержать свои инстинкты в ту ночь зимнего праздника. Бытовало мнение, что именно желание омеги дает альфе сигнал к спариванию. И потому омеги считались довольно порочными созданиями, а их изнасилования и совращения, несмотря на принятые Арсом Десятым законы, были по-прежнему делом рядовым. В народе обесчещенных омег порицали и возлагали на них большую часть ответственности за произошедшее. Вспоминая прошлое, Офер усматривал в случившихся с ним неприятностях только свою вину. И плодом его разыгравшихся гормонов будет новый омега, который, так же как его отец, ляжет под альфу во время течки и запустит это колесо жизни по новому кругу. Офер предавался этим философским размышлениям, когда в его беседку вошел король. — Не вставай, — предупредил тот и сел рядом. — Как ты? Дни становятся все холоднее, тебе не стоит так подолгу бывать здесь. — Мне здесь легче дышится. — Вдалеке от меня? — грустно спросил Арс и взял сына за руку. — Нет. Просто живот давит на легкие. У омег так часто бывает, мне Лисип сказал, — с мягкой усмешкой ответил Офер. — Ты по-прежнему допускаешь до себя только этого слепого старика? Ему столько лет, что он вполне мог выжить из ума, — нахмурился король и озабоченно посмотрел сыну в глаза. — Сирил ему доверяет, — Офер привел аргумент, который точно убедил бы отца. — Как ты? Мне не хватает тебя в трапезной. — Все благополучно. Ребенок меня не беспокоит. Он паинька, в отличие от меня, — улыбнулся Офер. — А вот тебя, я вижу, что-то тревожит. Опять острова? Король не ответил и обхватил голову руками. Офер чувствовал, что отца раздирают злость, беспокойство и сожаление, но не пытался его утешить. Знал, что слова бесполезны, и потому лишь прижался к его плечу. Отец-альфа нуждался в любви и поддержке, как и он сам. — Я люблю тебя, папа, — тихо сказал Офер. — Ты — мое сокровище, Фейри. Самое дорогое, что есть у меня в жизни. Всегда помни об этом, — отозвался Арс и крепко его обнял.