Дети Дракона

Офер проснулся от холода. Его трясло мелкой дрожью, хотя в покоях было жарко натоплено. В Бергоф пришли первые заморозки, и слуги заботились о том, чтобы в покоях любимого сына короля было комфортно. Офер сел на постели, поднял с пола сброшенное ночью одеяло и закутался. У него было четкое ощущение, что с Акселем случилось что-то ужасное. Возможно, ему снился дурной сон, и потому тревоги о брате вдруг так напомнили о себе. Офер пытался прийти в себя и вспомнить сновидение, но у него не получалось вызвать в памяти ни одного визуального образа. Только холод. В комнату вошел слуга и поклонился. Увидев укутанного в одеяло хозяина, он подкинул в камин больше дров и предложил принести горячий завтрак. Офер отрицательно мотнул головой. Он выпроводил слугу вон, а сам переместился вместе с одеялом в кресло у огня. Несмотря на исходящий от камина жар, Офера продолжало трясти от холода. Внизу живота неприятно ныло. Грудь словно сжимали тисками, в горле стоял ком. Возможно, наступившие холода и близость Зимнего праздника так обострили тревогу за Акселя, думал Офер, глядя в камин и пытаясь дышать ровно. Но все разумные объяснения никак не помогали ему успокоиться. Он нервно потирал ледяные ладони, кутался в одеяло и не мог выбросить из головы мысли о том, что Аксель в беде. И чем дольше он так сидел, тем больше убеждался, что предчувствие имеет под собой какую-то почву. Он попытался проникнуть в сумрачный мир, в котором прятался, делаясь невидимым для охраны. Его отец Сирил был тем, кто пребывал в этом странном подобии физической реальности почти постоянно. Именно там можно было видеть призраков, ходящих по замку и за его пределами, призывать волшебных существ вроде сумрачных коней и заниматься другими магическими практиками. Офер заглядывал туда одним глазком, и ему не нравилось там бывать. Он не хотел видеть призраков, не хотел общаться с мертвецами, не хотел узнавать будущее. Все это его пугало, а пребывание в сумрачном мире быстро его обесточивало. Поэтому Офер никогда не обращался к нему без особой необходимости. Он не был магом, как его отец, и пользовался волшебством как мелкий вор пользуется тем, что сумел стащить на рынке в базарный день. То ли от нарастающего беспокойства, то ли от беременности, Оферу не удалось сейчас проникнуть в сумрачный мир. И это еще больше усилило его тревогу. В покои снова зашел слуга. Офер увидел на его лице заметное беспокойство. — Время обеда, ваше высочество. — Уже? — растерянно спросил Офер. — Я не голоден. — Возможно, вы не здоровы, ваше высочество… — робко сказал слуга. Офер смерил его взглядом, а потом отвел глаза в сторону. Слуги не любили его, а он не любил слуг, потому что считал их своими соглядатаями и шпионами на службе короля. И потому Офер даже их имена не запоминал. — Мне позвать лекаря? — Если я скажу — нет, ты же все равно доложишь, и лекарь тут появится, — меланхолично отозвался Офер, продолжая глядеть в огонь. — Я хочу видеть Черного дракона. Посмеешь ли ты позвать его? Слуга вздрогнул при упоминании прозвища Сирила, которое запрещено было называть в королевском замке. Он низко поклонился и вышел. А Офера начала бить нервная дрожь. Он знал, что если кто может спасти Акселя из любой беды, то только Сирил. Но захочет ли он вмешиваться в судьбу, законы которой считает священными? *** Аксель проснулся от духоты и боли. Над собой он увидел низкий потолок шатра, где-то рядом трещал костер. Лицо горело, как если бы с него заживо сняли кожу. Он попытался потрогать его руками, но рук у него словно не было. Вместо них было две замотанные в какие-то тряпки бесчувственные культи. От ужаса Аксель вскочил и закричал. Рядом тут же возник Мантус и попытался притянуть его снова на ложе. — Что ты со мной сделал?! — заорал Аксель, уставившись на то, что когда-то было его ладонями. Они были на месте, как и пальцы, каждый был обмотан грубой тканью, пропитанной какой-то маслянистой жидкостью. Но ниже локтей Аксель рук совершенно не чувствовал, и не мог ими пошевелить. На крик альфы прибежал командир отряда. Он стремительно зашел в шатер, и Аксель прочел на его лице облегчение. — Вы очнулись, ваше высочество… — Не вполне, — мрачно отозвался Аксель, продолжая рассматривать свои руки, словно от этого они могли враз исцелиться. От потрясения он даже позабыл о том, что проснулся от боли. Кожа на лице саднила и зудела, но это было гораздо лучше, чем полное бесчувствие. Мантус поднес ему фляжку, от которой пахло чем-то пряным и смолянистым. — Что это? — спросил Аксель, протянул руку и понял, что не сможет взять ею фляжку. Мантус спокойно посмотрел ему в глаза и поднес ее к его рту. Аксель подчинился, жидкость была терпкой и сладковатой. От нее стало жарко внутри, а боль и зуд почти сразу отступили. Альфа сел у огня и указал на место рядом с собой. — Питер, доложи обстановку. Тот поклонился, присел на предложенное место и покосился на Мантуса. Тот тут же направился на выход из шатра. — Нет, останься. Сядь рядом, — приказал Аксель. Отпускать от себя омегу не хотелось. Даже на время короткого разговора. Мантус подчинился, опустился у ног альфы и направил взгляд в огонь. Его лицо было непроницаемым. Эта манера в присутствии посторонних прятать чувства и эмоции была свойственна, видимо, всем северянам. В памяти всплыла встреча с Великим Волком и его омегой. Мантус был во многом на него похож, и Аксель вспомнил, что омеги были братьями. Командир доложил обстановку, по-деловому сухо и без прикрас. Аксель понял, что после схватки с ледяным драконом Мантус притащил его, лежащего без сознания, в лагерь. Очевидно, не без помощи магии. Вскоре с гор послышался шум, солдаты рванули врассыпную, ожидая новой лавины. Но вместо нее с вершины на них обрушился град золотой руды. Она ссыпалась сверкающей рекой по горной тропе, что расчистил Мантус с помощью своей магии накануне. При виде золота и лежащего без сознания принца, солдаты обезумели. Питеру Класу пришлось столкнуться с мятежом, отряд разделился на тех, кто хотел набить карманы золотом и отправиться восвояси, не дожидаясь, пока Аксель придет в себя, и тех, кто оставался верным долгу. — У вас было совершенно черное лицо, ваше высочество, — мрачно сказал Клас. — Они решили, что вы уже не очнетесь. Нам пришлось сражаться с мятежниками. Я лично убил пятерых, но десять человек смогли уйти с частью добычи. Аксель мрачно кивнул. — Сколько я был в отключке? — Три дня, ваше высочество.И даже я думал, что вы… — Клас запнулся и потупил взгляд. — Мы собрали золото и отошли от гор. Ваш омега вывел нас к горячему озеру. Тут даже снег не ложится на землю. Хотя метет второй день. — Сколько людей у нас осталось? — спросил Аксель и подвинулся ближе к Мантусу. Хотелось ощущать его рядом с собой, словно он сам был каким-то целительным зельем. — Двадцать восемь, — ответил Питер Клас. — Включая меня. — Что у нас с продовольствием? — продолжил допрос Аксель. — Запасов практически не осталось. Но здесь по берегам озера для лошадей есть подножный корм. Еще мы охотимся. Дичь, правда, мелкая — утки и перепелки, но нам пока хватает. Ваш омега показал, как собирать с местных деревьев орехи — их тут много. На вкус они странные, но съедобные. Как я понял, озеро не замерзает на зиму. Тут вообще довольно тепло, по сравнению с горами. — Местных встречали? — Рядом с озером я видел следы недавней стоянки, но людей не видел. — Это не значит, что они не видели тебя, — возразил Аксель и посмотрел на Мантуса. — Нам стоит опасаться местных племен? Омега поднял на него взгляд и отрицательно покачал головой. Аксель бы многое отдал, чтобы его разговорить. Но даже после всего произошедшего омега сохранял молчание и изъяснялся только жестами. — Мы застряли тут до весны? — снова спросил Аксель. Мантус накрыл замотанную в тряпки ладонь альфы своей и надавил, потом приложил ее к лицу Акселя. — Если я буду в порядке, мы можем вернуться на юг? — уточнил он. Омега неопределенно пожал плечами и отвел взгляд. *** Король и Сирил пришли в покои сына одновременно. Тот продолжал сидеть у растопленного очага и стучал зубами, то ли от внутреннего холода, пронизывающего его до костей, то ли от страха за брата. — Детка, ты нездоров, лекаря сюда! — тут же распорядился Арс, схватив ледяную руку сына. — Я не хочу лекаря, — отмахнулся Офер и вырвался. — Я хочу, чтобы вы вернули домой Акселя! Он в беде! Сирил не стал ничего говорить, мягко обнял сына и прижался губами к его лбу. От этого прикосновения Офер мгновенно обмяк, понимая, что отец его так вводит в магический сон. Он попытался вырваться, схватил Сирила за плечо и заглянул в его светящиеся потусторонним светом глаза. — Ты должен его спасти, папа. Он в беде… в холоде… — Да, Фейри, но он должен вернуться сам, — спокойно ответил Сирил, прижимая свою теплую ладонь к лицу сына. — Пожалуйста, я прошу тебя, папа, — попросил Офер сквозь слезы. — Если он погибнет, я тоже… — Не говори так, Фейри, — хрипло перебил король и попытался обнять его, но тот вырвался. — Я же никогда у вас ничего не просил! — рыдая, говорил Офер, глядя на родителей. — Я прошу только одного — верните домой Акселя. Папа, ты же можешь обернуться драконом и найти его на севере? — Могу, — ответил Сирил, с участием и заботой глядя ему в глаза. — Но у Акселя свой путь, ему не нужна помощь. — Откуда ты знаешь?! — в истерике выкрикнул Офер, вскакивая на ноги и ощущая, как земля уходит у него из-под ног. Король тут же подхватил его на руки и отнес на кровать. Офер больше не мог сдерживать слез, сжимаясь в комок, чувствуя мешающий ему живот и тяжесть внутри него. — Детка, я всегда вижу своих детей, когда мне это надо. Я готов отдать за вас свою жизнь, но я не могу прожить за вас вашу, — мягко сказал Сирил. — Аксель вернется, и очень скоро. Это все, что я могу тебе сказать. — Ты уверен? — требовательно спросил Офер, вытирая рукавом глаза. Взгляд Офера метнулся в сторону короля, и стало понятно, что тот так же заинтересован в ответе, как он сам. Значит, Сирил не говорил своему венценосному супругу о том, что узнал в мире теней. — Аксель должен исполнить свое предназначение. И потому он вернется домой и сядет на трон. А ты должен думать о себе и своем ребенке, Фейри, — тихо сказал Сирил и погладил его по голове. В эту минуту в дверь постучали. На пороге стоял придворный лекарь. Офер был так измучен собственным страхом, что у него не осталось сил на сопротивление. Услышав заветные слова о том, что брат жив и вернется домой, он пассивно опустился на подушки и дал себя осмотреть. Хотя прежде допускал до себя только старика Лисипа. Лекарь заключил, что у Офера нервный припадок и велел пить сонные зелья. Он долго выспрашивал его о сроке беременности и из вялых ответов омеги заключил, что плод слишком мал для того, чтобы появиться на свет в ожидаемый срок. — Что это значит? — озабоченно спросил король, сверля лекаря глазами. — Что нашему сыну нужен альфа, — ответил вместо него Сирил. — Ему не хватает собственных жизненных сил, чтобы выносить ребенка. — Мне не нужен альфа, — вяло возразил Офер, не открывая глаз, — сонные зелья уже начали на него действовать. — Мне нужно, чтобы Аксель… Он не договорил и погрузился в тяжелый лекарственный сон. Родители сидели рядом с ним, Офер слышал их тихий разговор, но не разбирал слова. Ему было все равно, что будет с ним и его ребенком. Ему достаточно было знать, что любимый брат скоро вернется домой.