Дети Дракона

Они вошли в город в туманный предрассветный час. Аксель гнал коней по бездорожью, стремясь скорее оказаться дома. Проведя несколько недель в пути по северных землям, где они иногда из-за метелей не могли пройти за день и десятка миль, питаясь мелкой дичью и забив пару коней, которые очевидно уже доживали свои последние дни от истощения, отряд в канун Зимнего праздника подошел к границе королевства Берсонов. Спускаясь с плоскогорья к равнине, откуда уже были видны обитаемые земли, Аксель заметил торчащее из сугроба стремя. Он бросил взгляд на Мантуса, скачущего на гнедой кобыле рядом. Омега едва заметно кивнул и остановился. Аксель спешился и приказал солдатам раскопать сугроб. Он уже знал, что там найдут. Это были занесенные снегом предатели, бросившие своего принца и укравшие золото Ледяного дракона. Куски золотой породы вмерзли в снег вместе с обглоданными мелкими хищниками пальцами бывших королевских солдат, не выпускавших из рук добычу даже на пороге смерти. — Их застал тут снежный буран, — мрачно сказал Питер Клас, глядя на то, как у покойников забирают украденное ими золото. — В таких местах это обычное дело. А с таким грузом они просто не смогли вовремя дойти до укрытия. — Не будь его с нами, мы бы тоже лежали в снегу до весны, — Аксель кивнул на омегу, стоящего возле мертвецов и монотонно стучащего в своей бубен очевидно какую-то заупокойную песню. Альфа уже привык к такому, и его это перестало раздражать. Для вечно молчащего Мантуса бубен был чем-то вроде замены речи. К тому же Аксель мог бы поклясться, что несколько раз только с помощью этой монотонной игры в старый кожаный бубен, омега разгонял тяжелые тучи у них над головами и утихомиривал злые северные ветра. Когда они вступили на территорию королевства на первой же заставе Аксель купил свежих лошадей и новую одежду для своих воинов. Те были так счастливы наконец оказаться в обитаемых землях, что их на следующий день с трудом удалось собрать и вырвать из теплой харчевни. У каждого было припрятано немного золота, чтобы расплатиться с местными шлюхами, и тех в эту ночь ждало много работы. Аксель смотрел на это сквозь пальцы. Он был благодарен тем немногим воинам, что остались верны долгу, каждого из них он наградил лично и пообещал повышение по службе по возращении в столицу. Ночь, которую они провели в приграничной харчевне, он потратил на то, чтобы заставить Мантуса оставить попытки разложить шалаш во дворе и переночевать в доме. Омегу явно пугали капитальные постройки, он в ужасе смотрел на то, как люди снуют туда-сюда в трехэтажном здании гостиницы, откуда льются пьяные песни, а из каменной трубы валит дым. Акселя тревожила мысль о том, как Мантус воспримет необходимость жить в королевском дворце с его огромными залами и каменными лестницами. Он еле уговорил омегу войти в темную комнатушку, которую ему удалось снять тут для ночлега. Мантус наотрез отказался спать на кровати, и им пришлось улечься у грязного очага на воловьих шкурах, которые Аксель принес сюда из повозки. — Мой народ живет в каменных домах, — пытался объяснить он омеге, сидящему на полу посреди комнаты и с тревогой глядящему по сторонам. — И тебе придется к этому привыкнуть. В этом нет ничего страшного. Аксель обхватил узкое лицо Мантуса руками и поцеловал. Тот, как всегда, не сопротивлялся, позволил альфе себя раздеть и занялся с ним любовью. Но на кровати спать отказался. Аксель не стал настаивать, и лег рядом с ним на полу. В этом походе он так отвык от комфорта, что ему было совершенно все равно, где спать, главное, чтобы рядом был Мантус. При въезде в Бергоф Акселя не узнали дозорные, они были явно удивлены, увидев на мизинце у альфы кольцо с гербом Берсонов. Оно теперь не лезло на другие пальцы — руки альфы так и не стали прежними, а необходимость управлять лошадью не давала ранам окончательно зажить. В зеркале себя Аксель тоже давно не видел. Его лицо уже покрылось здоровой кожей, Мантус брил его каждый день, потому что сам альфа еще не мог пользоваться бритвой, чтобы не пораниться. Аксель не заезжал ни в один крупный город, стараясь ехать напрямую в Бергоф, и потому не был уверен, что о его возвращении в страну королю доложат раньше, чем он прибудет сам. Так оно и получилось. Акселя не ждали, и тем самым дали ему несколько утренних часов, чтобы привести себя в порядок для встречи с отцом и всей семьей. Он не знал, как Офер отреагирует на появление при дворе Мантуса, и предстоящая встреча его тревожила. Аксель знал, что причинит брату боль, пусть его женитьба на другом омеге и была делом предопределенным. Он и сам чувствовал, что словно бы предал Офера тем, что взял Мантуса. Иногда он напоминал себе, что вполне возможно за время его скитаний омега мог первым найти себе пару, но такую мысль он тут же отвергал, просто не желая в это верить. Чем ближе они приближались к столице, тем больше его терзали подобные мысли. Мантус чувствовал это, перед сном доставал свой неизменный бубен, под чей тихий монотонный бой Аксель и засыпал в последние дни. Утром, просыпаясь от смутных тревог, он перекатывался поближе к омеге, вжимался в его худое плечо, словно ища у него успокоения. Мантус отвечал на его ласки и отдавался столько и тогда, когда альфе было нужно, чтобы он мог прийти в себя. Секс и раньше помогал Акселю прочистить мозги — именно поэтому он так часто бывал в борделях Бергофа после того Зимнего праздника и поцелуя с Офером. Но сейчас, когда у него был Мантус, Акселю даже не приходило в голову искать кого-то еще. Мантус был уже полностью его омегой, альфа сросся с ним, несмотря на всю чуждость их образа мыслей и происхождения. Зайдя в свои покои, Аксель крикнул слугу, велел приготовить себе ванну и принести поесть. Он ходил по комнатам и словно их не узнавал. Все было какое-то странное, чужое. Будто он смотрел сейчас на обстановку глазами Мантуса. Тот озирался по сторонам с видом, будто его привели в логово великанов. — Ты привыкнешь, — заверил Аксель, подойдя ближе и заставляя омегу посмотреть себе в глаза. — Моя семья станет твоей семьей. Он с удовольствием погрузился в горячую воду, смывая с себя пот и пыль дорог, ощущая благословенное тепло после всех этих месяцев скитаний в ледяной пустыне. Аксель протянул руку, омега тоже разделся и забрался к нему в ванну. Альфа смотрел на него в свете факелов и вспоминал, каким увидел его в первый раз. Тот показался тогда не особенно красивым и не слишком молодым. Сейчас Мантус ему нравился полностью — со всей своей худобой, угловатостью, натруженными пальцами и бритой головой. И то, что такой вид будет вызывать недоумение у придворных, привыкших к роскоши и лоску, его совершенно не волновало. После ванны Аксель провалился в сон, лежа у камина на медвежьей шкуре в объятиях омеги. Он проснулся ближе к полудню, красное зимнее солнце стояло высоко, Мантус сидел у его ног и смотрел в огонь. Аксель поцеловал его в плечо и крикнул слугу, чтобы тот принес им одежду. Оказалось, за время скитаний альфа сильно похудел. Глядя на себя в зеркало, он видел, что выглядит как настоящий дикарь. Вызванный цирюльник сделал свое дело, но даже его старания не стерли с лица Акселя следы перенесенных испытаний. Его глаза ввалились, скулы заострились, а на висках была видна редкая седина. Альфа переоделся и направился в покои матери, та бросилась к нему на шею в слезах. Тут же была Сирилла, они узнали о его возвращении рано утром, но не посмели беспокоить. — Ты привез с собой омегу? — спросила королева, внимательно глядя Акселю в глаза. — Да, мама. Его зовут Мантус. Что-то в лице родных заставило альфу почувствовать, что слухи о том, как выглядит этот омега уже достигли их ушей. Они не успели толком поговорить, в покои королевы вошел Баграт и бросился в его объятия. Прижимаясь к нему, Аксель тихо спросил: — Что тут без меня было? — Всякое, — уклончиво ответил Баграт. — Но главное — что ты вернулся. Твое отсутствие затянулось. — Не по моей воле, — ответил Аксель, оглядел родных и спросил то, что его волновало больше всего. — Как Офер? Никто не нашелся с ответом, в это мгновение двери покоев отворились, вошел королевский страж и велел Акселю следовать за ним. Альфа повиновался и вскоре оказался в кабинете Арса. Тот сидел за своим огромным дубовым столом и смотрел на кроваво-красный закат, висящий над Сумрачным лесом, который был виден за окном. В комнате горела лишь пара свечей, словно хозяин засиделся дотемна и не заметил, что наступил вечер. Король не обернулся на Акселя. — Ваше величество, — начал тот. Арс поднялся с места, бросил быстрый взгляд на сына, а потом снова отвернулся к окну. — Я слышал, что ты привез с собой омегу и много золота. — Это так. Повисла долгая пауза. Аксель не рассчитывал на теплый прием со стороны отца, с которым они расстались в весьма натянутых отношениях, но того, что король будет говорить с ним сквозь зубы, все же не ожидал. — Зреет война, твое возвращение весьма кстати, — хрипло произнес Арс. — Это все, что ты можешь мне сказать? — не выдержал Аксель и шагнул в сторону отца. — Я могу сказать многое, но не хочу, — мрачно отозвался король, вернулся к своему месту и тяжело опустился в кресло. — Но я рад, что ты жив. — Я вернулся с богатой добычей и омегой, которого ты велел мне выбрать. Я выполнил все твои приказы… — Не все, — проревел Арс и уставил на сына тяжелый взгляд. — Я велел тебе не приближаться к Оферу, а ты… Голос короля осекся, он тяжело сглотнул и хрипло сказал: — Уходи, Аксель. Ешь, пей на пиру в честь твоего возвращения. Через пару часов уже прибудут аристократы со всей округи, чтобы выразить тебе почтение. Приодень своего омегу, я слышал, ты нашел себе настоящего дикаря… Аксель так опешил от слов короля, что едва не потерял дар речи, и только при упоминании Мантуса тот к нему вернулся. — Что с Офером? Почему мне никто ничего о нем не говорит? Отвечай, отец! — альфа сорвался в крик, увидев, как лицо короля дернулось в нервной судороге. — Уходи, Аксель, пока я тебя не убил, — еле слышно сказал тот и отвернулся. В секунду преодолев расстояние между ними, Аксель подошел к отцу и заставил на себя посмотреть. — Что с Фейри?! — То, что происходит с омегой после течки с альфой — он ждет ребенка. И ты единственный… — Что?! — перебил его Аксель, глядя на отца во все глаза. — Ты всерьез считаешь меня такой мразью? Чтобы я совратил собственного брата и ушел на поиски нового омеги?! — Он никого бы не подпустил к себе, кроме тебя! — взревел Арс и отвесил сыну тяжелую пощечину. Тот устоял на ногах и с ненавистью посмотрел на короля. — Ну почему же! Тебя он подпускает к себе гораздо чаще! Или ты уже бросил ходить в его покои по вечерам?! — заорал Аксель. — Так может, это ты его обрюхатил? — Да как ты смеешь… — король замахнулся, но Аксель увернулся и не дал себя ударить. — Я сказал это, чтобы ты почувствовал боль, которую причинил мне сейчас. Лучше бы я не возвращался и сгинул в снегах, чем услышать такое от родного отца. — Хочешь сказать, это не ты? — севшим голосом спросил Арс, глядя на сына в упор. — Если бы между нами произошло нечто подобное, я бы никогда не ушел из Бергофа без Офера. Я бы пошел наперекор всему, даже тебе, но не дал бы ему выносить бремя этого позора в одиночку. Лучше бы я умер, чем это. И я больше не собираюсь перед тобой оправдываться. Я сделал все, что ты хотел — отказался от любви к брату ради долга и будущего государства. Но какой в этом смысл, если меня в собственной семье считают предателем? — Аксель отвернулся и направился к дверям, чувствуя, что у него на глаза наворачиваются слезы гнева и отчаяния. Альфа вылетел из кабинета отца и пошел прямиком в спальню Офера. Там его путь преградила охрана. Он бы мог раскидать их голыми руками, и уже толкнул одного из гвардейцев, как подоспел начальник охраны и сказал: — Ваше высочество, принц Офер никого не велел к себе пускать. — Это приказ Офера? — Да, ваше высочество. Он не принял у себя сегодня даже короля. — Фейри, это я, — закричал Аксель, все-таки прорвав кордон из охраны и постучав в тяжелую дубовую дверь. — Уходи, я не хочу тебя видеть, — послышался знакомый голос брата из-за двери. — Офер, нам надо поговорить, — сказал Аксель. Но ответа не последовало. Альфа не решился настаивать. Он направился в свои покои и не выходил оттуда, пока за ним лично не пришел Баграт. Все это время Аксель молча лежал на своей кровати в одежде под тихий стук бубна Мантуса. Тот за весь день ни разу не покинул покоев, не притронулся к еде, сидел у камина и смотрел в огонь. Манера Мантуса одним своим молчанием разряжать обстановку, сейчас была ценна как никогда. Баграт встал у кровати, не желая уходить несмотря на то, что Аксель ясно дал понять, куда он готов послать сейчас все пиры и гостей. — Аксель, важно, чтобы ты пришел. Король не появился на Зимнем празднике, а тебя не было больше полугода. Будет правильным показать, что королевская семья отныне в сборе. — Офер тоже спустился к столу? — спросил Аксель, поднимаясь на ноги. — Нет. — Ну а тогда о какой семье идет речь? — парировал тот, но все же пообещал скоро быть. Проводив брата, Аксель сел рядом с Мантусом у огня и грустно посмотрел ему в глаза. — Нам с тобой придется быть там. Нельзя давать челяди повод считать, что в королевской семье раскол. Пусть даже это и так.