Дети Дракона

Отряд Акселя добрался до первой дорожной заставы за пределами королевства Берсонов на закате. Уже издали они заметили поднимающийся над кострами дымок. Аксель улыбнулся Мантусу и пришпорил коня. Хотелось быстрее посмотреть, что успели построить по его приказу. Застава представляла из себя обнесенный высоким частоколом участок земли с постоялым двором и конюшней. Над всем этим возвышалась деревянная сторожевая вышка. Здесь была дюжина солдат и несколько вольнонаемников, следящих за хозяйством. Аксель быстро переговорил с начальником заставы, а потом зашел в отведенные ему комнаты, с удовольствием снял с себя дорожный доспех и повалился на соломенный тюфяк. Мантус в это время сидел у очага и что-то перебирал в своей сумке. Он взял с собой много странных вещей, включая многочисленные шкуры животных и жерди для шатра, хотя альфа четко дал ему понять, что им это в походе не понадобится. Зимовать на Севере он больше не собирался. И планировал, что северные поселения тоже будут только летними стоянками. Он прекрасно помнил, как жесток и непредсказуем бывает Север зимой. Рисковать людьми он больше не хотел даже ради золота. Из рассказов начальника заставы выходило, что к ним пару раз приближались местные племена, но в контакт вступили лишь однажды, пожелав обменять шкуры оленей и вяленое мясо на оружие. Но обмен не состоялся. Аксель сделал себе заметку в своем дневнике, что надо будет снарядить сюда торговый караван для обмена с местным населением. Не то чтобы товар северных народов был так нужен королевству, но было важно вступить с ними в контакт, показать, что с чужаками можно иметь дело. Летние ночи тут были ощутимо холоднее, чем в Бергофе. Аксель велел Мантусу подбросить в очаг больше дров и ложиться в постель. Омега с готовностью подчинился. Прижимая его к себе и вдыхая прохладный воздух, наполненный цветением северных трав и дымом костров, альфа ощущал небывалый покой и радость. Наутро они снова двинулись в путь. Погода им благоприятствовала, и до следующей заставы они добрались еще до заката. Тут было организовано все так же, как и на вчерашней стоянке. Аксель с удовольствием отметил на карте фактическое место заставы — там, где он и рассчитывал ее найти. Здесь степь кончалась и плавно переходила в редколесье. Глиняная река тут разветвлялась на несколько мелких рукавов, чтобы снова слиться у подножия северных гор. На второй заставе местная природа давала гораздо больше возможности для добычи. Солдаты часто ходили на охоту, причем весьма удачно, а местные жители регулярно меняли у них шкуры и орехи на муку. Аксель снова сделал запись в своих заметках о необходимости больше снабжать заставы товаром для обмена. Так спустя несколько дней они добрались до лагеря золотодобытчиков у подножия Ледяной горы. Путь сюда занял гораздо меньше времени, чем в первый раз, не только благодаря комфортным стоянкам, но и потому что Аксель точно знал, куда едет. К тому же Мантус много раз предлагал ему более короткие пути обхода природных преград, зная местность как свои пять пальцев. Лагерь сейчас насчитывал порядка трехсот человек. Тут были не только золотодобытчики и солдаты, но и строители, торговцы, ремесленники и даже шлюхи. Аксель подумал, что в этом месте вполне может вырасти настоящий поселок. Мантус вблизи Ледяной горы стал мрачнее на вид, но вел себя спокойно. Альфа пытался понять, что его беспокоит, но омега лишь качал головой. Аксель понял, что близость ледяного дракона, который, впрочем, о себе никак пока не напоминал, нервировала Мантуса. — Ты ведь больше не пойдешь туда? — серьезно спросил альфа, указывая на горную вершину. Омега отрицательно мотнул головой. Его губы нервно вытянулись в нитку. — Я приказываю тебе никогда не покидать лагерь без меня. Ты понял меня? — с нажимом проговорил Аксель, глядя Мантусу в глаза. Тот выдержал его взгляд и кивнул. И запрета этого не нарушил. Хотя альфа видел, что его тянет пойти куда-нибудь прочь от шумной толпы старателей и солдат. Через несколько дней после приезда Аксель решил выбраться на охоту вместе с Мантусом. Не ради добычи, а чтобы сделать омеге приятное. Тот, как показалось альфе, понял мотив, побудивший его отправиться в дорогу, и благодарно прижался к нему у всех на глазах. Мантус редко проявлял свои чувства, да еще при посторонних. Аксель ощутил, что у него самого перехватило дыхание от этого жеста. Он обнял омегу и вновь пообещал себе быть к нему более чутким. Охота Мантуса не занимала, он словно чего-то искал и часто просил остановки. Аксель приказал солдатам стрелять в мелкую дичь, если посчастливится ее встретить, а сам просто был рядом со своим омегой и не пытался вникнуть в суть его действий. Если Мантус ходит вдоль ручья и собирает там камни, значит, в этом был для него какой-то смысл. Альфа научился ему доверять еще в первом походе, и потому странные манипуляции омеги его не раздражали. Он просто наблюдал за тем, как сосредоточенно Мантус трогает ушедшие в землю большие, поросшие лишайником булыжники, подбирает рядом с ними мелкие камешки и складывает их в свой мешок. На следующий день они снова выбрались на пару часов из лагеря. Омега сам показал направление и продолжил свои странные поиски. Аксель в это время осматривал местность и видел, что следов золотоносной и медной руды тут почти не встречается. Вся она была сосредоточена в русле реки, которая несла свои воды через горное ущелье. И в этом месте в нее как раз и попадали самородки и золотой песок. Словно живущий на вершине Ледяной горы дракон сам был источником этих сокровищ. В следующие несколько дней Мантус не звал его на свою странную охоту, сидел в отведенной им комнате и перебирал свои находки. В это время альфа разбирался с местными делами, обсуждал с начальником лагеря Питером Класом обустройство золотодобычи и снабжения. Тот считал, что на зиму поселение можно переносить к Теплому озеру и зимовать там. Аксель не был уверен, что в этом есть смысл. Он решил отложить решение этого вопроса до окончания первого сезона работ. Но уже сейчас объем добытого золота сулил большую выгоду от всей этой авантюры. *** По приезде на Бланку Зигфрид занимался обустройством своего клана на прежнем месте и не ночевал в замке пару дней. Все это время Офер отлеживался в кровати и чувствовал себя вялым после тяжелого путешествия. А еще он тяготился отсутствием мужа. Он просил приносить к нему в покои ребенка, потому что был не в силах одеться и пойти к нему сам. Лекарь давал омеге укрепляющие настойки и требовал оставаться в кровати. Было видно, что Макс волнуется за его состояние. Офер же был странным образом уверен, что с его беременностью и с ним самим ничего плохого не случится. Он возился с маленьким Олли и засыпал вместе с ним посреди дня, вспоминая свои приключения на островах. Зигфрид так и застал их в кровати, когда вернулся в Черный замок на закате жаркого дня. Он растянулся в довольной улыбке при виде сонного омеги, держащего на руках спящего ребенка. — Вижу, вы тут без меня заскучали? — довольно спросил Зигфрид, скидывая с себя дорожные доспехи. — Не отлучайся так надолго, — попросил Офер, аккуратно положил ребенка на подушку и стянул с себя ночную рубашку. — Прости, малыш, — сказал альфа, спуская штаны и вполне правильно расценивая жест омеги. Офер подполз к краю кровати, повернулся к мужу задом и выгнул спину. Зигфрид довольно огладил его задницу, скользнул рукой между ягодиц. Офер шумно вздохнул и почувствовал, как его анус мгновенно наполнился вязкой смазкой. Все, чего он сейчас жаждал — это ощутить член Зигфрида внутри себя. Короткая разлука с мужем была тяжелым испытанием. И когда альфа толкнулся в него, почти без всяких прелюдий, Офер выгнулся ему навстречу и тихо застонал от долгожданных ощущений. Это не было удовольствием в полном смысле слова, а скорее напоминало глоток холодной воды в разгар летнего зноя. Зигфрид кончил быстро, обильно излившись и пообещав сделать это снова. Офер упал на кровать, сжимая свой член в руке. Он жаждал продолжения и молча наблюдал, как Зигфрид снимает с себя остатки одежды, выливает на себя пару ведер воды, чтобы смыть пот и пыль дорог, дает распоряжение принести ужин и отнести маленького Олли в детскую. Он делал это быстро, по-деловому, не стесняясь перед слугами своей наготы и того, что буквально минуту назад трахнул своего супруга. Его огромный член все еще был эрегирован. Офер закрыл глаза и залез под одеяло. Он ощущал стыд и одновременно нарастающую внутри жажду секса. Омега чувствовал, что вторая беременность сделала его настолько зависимым от альфы, что скрывать это было просто невозможно. Когда Зигфрид расправился с едой, он вернулся в постель и снова встретил Офера, стоящего в коленно-локтевой позе и с готовностью подставляющего ему свой зад. К счастью, альфа, казалось, был неутомим и, несмотря на усталость и разницу в возрасте, трахал своего юного супруга так, словно и сам был двадцатилетним самцом. Офер кончил под ним пару раз, до боли сжимая в руке свой член, но так и не ощутил себя наполненным. Уже на границе сна и яви он вспомнил, что в глубоком детстве чувствовал себя так же неуютно в собственном теле, словно ему постоянно чего-то не хватало, чтобы быть цельным человеком. Утром после того, как Зигфрид ушел, он позвал к себе Макса и сбивчиво рассказал о своих ощущениях. Тот внимательно выслушал, осмотрел заметно опухший от бурно проведенной ночи и утреннего секса анус омеги и тихо сказал: — Я говорил вам, что это будет трудная беременность. Вы должны смириться с тем, что будете так ощущать себя постоянно. — Это у всех так бывает? — спросил Офер. — Нет. Далеко не все так чувствительны, как вы, мой принц. То, что с вами происходит сейчас — следствие скорой беременности после первых родов и истории вашего собственного рождения. — В каком смысле? — Вы родились недоношенным, ваш отец-омега тяжело переживал свою беременность и не смог дать вам достаточно сил для жизни. — Понятно, — мрачно отозвался Офер и обнял себя за плечи. — И потому необходимо сделать все, чтобы этот ребенок родился в срок. Для альфы это еще важнее, чем для омеги, — предупредил Макс. Офер посмотрел ему в глаза и кивнул.  С тех пор он стал соблюдать его рекомендации неукоснительно, и, если тот советовал ему провести день в постели, так и делал. Омега послушно пил укрепляющие настойки и вновь стал пользоваться анальными пробками, чтобы сперма мужа не вытекала из его тела, а оставалась внутри. Зигфрид, хоть и старался не оставлять его надолго одного, все же часто покидал замок на целый день и заставал супруга уже спящим. Сонливость омеги была следствием не только его слабости, но и лекарств, которые давал Макс. Они были призваны заставить омегу больше лежать и тем самым не подвергать опасности растущий в нем плод. Лишь спустя месяц после приезда на Бланку и всех хлопот лекаря, Офер почувствовал себя лучше. Однажды он встал утром, полный сил и подошел к зеркалу. Зигфрид к тому времени еще не покинул покоев и с интересом посмотрел на супруга, обычно сонного в такой час. Офер улыбнулся ему через зеркало и вернулся взглядом к себе. Его тело изменилось, он не стал толще, но на животе появилась небольшая выпуклость. Он положил туда руку и повернулся к зеркалу задом. Что заметно стало больше в его теле, так это ягодицы. Они округло торчали, и этот крутой изгиб в месте, где спина переходила в задницу, выглядел очень соблазнительным. Офер не помнил, как менялось его тело во время первой беременности, поскольку никогда себя тогда так тщательно не осматривал. В то время он стыдился этих изменений, а сейчас ему не приходилось их скрывать и даже хотелось увидеть. Они свидетельствовали о том, что с ним и с будущим наследником Зигфрида все в порядке. — Ты красивее день ото дня, — заверил альфа, подошел к нему и поцеловал в шею. Офер не стал спорить, потому что ощущал в его словах правду. Он вновь посмотрел на себя в зеркало, наблюдал, как муж страстно целует его, и отметил, насколько они разные. Бледная, словно фарфоровая кожа Офера ярко контрастировала с красноватым темным загаром на лице Зигфрида, а выгоревшие на солнце волосы альфы напротив казались почти белыми на фоне его собственных черных прядей. — Надеюсь, наш сын хоть немного будет похож на тебя, — сказал Зигфрид и положил руку омеге на живот. — Это вряд ли, — Офер криво усмехнулся. Он каким-то внутренним чутьем знал, что все дети Зигфрида будут похожи на него. Что его порода возьмет верх над кровью Сирила, даже несмотря на то, что это была кровь Черного дракона. Когда они с Арсом ждали его появления на свет, король жаждал получить ребенка, похожего на горячо любимого им омегу. А Зигфрид желал повториться и размножиться в своих детях. И потому Офер был обречен рожать от него белокурых мальчиков с розоватой веснушчатой кожей. Но эта мысль почему-то совсем его не расстраивала. Он прижал ладонь мужа к своему животу и ощутил, что находится ровно в том месте и с тем альфой, что было предначертано ему судьбой. — У меня для тебя есть подарок, — сказал Зигфрид и коснулся зачарованной жемчужной раковины, которая висела на шее у омеги. Он теперь носил ее постоянно и даже перестал замечать. — Еще один талисман для рождения многочисленного потомства? — ухмыльнулся Офер, заглядывая мужу в глаза. — Не угадал, — лукаво ответил Зигфрид и поцеловал его в губы. Он приказал слугам принести им одежду, и когда они были готовы, взял Офера за руку и провел в старый донжон. Омега не бывал там со времени своего первого приезда на Бланку — был слишком слаб, чтобы надолго покидать свои покои. Они поднялись по винтовой лестнице на третий этаж, и Офер увидел, что его библиотека уже полностью готова. Их встретил служитель и низко поклонился в знак приветствия. Омега узнал в нем одного из известных книжников Бергофа. Офер его радостно приветствовал и быстро прошелся вдоль полок, отмечая, как много новых книг сюда прибыло за время его отсутствия. Трогая кожаные корешки и вдыхая знакомый запах пергамента и чернил, Офер ощущал себя почти как дома — в королевской библиотеке Бергофа. В голове тут же мелькнуло воспоминание о мимолетном поцелуе с Акселем в ее стенах, но омега быстро переключился на настоящее. Он поймал довольный взгляд Зигфрида, подошел и ткнулся лбом в его широкую грудь. Муж обнял его и сказал: — Это еще не все, малыш. Альфа потянул Офера к лестнице, ведущей на разрушенный этаж. Зайдя туда, Офер застыл от удивления. Вокруг него был маленький райский сад. Рабочие подняли снесенную стену на пару локтей, а выше закрыли кованой решеткой. Но ее почти не было видно из-за пальм и кустов цветущей глицинии. Ее разноцветные каскады — белые, розовые, лиловые окружили Офера со всех сторон. На полу стояли кадки с экзотическими южными цветами, которые росли в королевском саду Бергофа и которые так любил Сирил. Офер был к ним в целом равнодушен, но сейчас обрадовался как родным. Пройдя вдоль всего этого великолепия, омега обнаружил среди зарослей глицинии небольшую квадратную беседку. Ее пол был приподнят и полностью застелен коврами и покрывалами, в углах лежали мягкие подушки. Офер не смог сдержать восторга, всплеснул руками и рассмеялся. — Тебе нравится? — с улыбкой спросил Зигфрид и подошел к нему ближе. — Я когда-нибудь говорил, что люблю тебя? — Ни разу, — заверил его альфа. — Я люблю тебя, Зигфрид Нарвал, — со смехом сказал Офер и потянул мужа в манящую своим уютом беседку.