Дети Дракона

Осень наступила на Севере чередой долгих проливных дождей. Их Аксель и Мантус пережили в шатре, поставленном за границами лагеря. У омеги начиналась течка, долго и болезненно, как и в прошлые разы. Альфа был даже рад тому, что из-за ливня почти все дела в лагере встали, а значит, ничто не могло его отвлечь от общения с супругом. Даже если это общение заключалось в молчаливых объятиях и редких поцелуях. Мантус почти не ел, пил много воды и сворачивался калачиком на овечьих шкурах. Аксель сидел рядом и гладил его по спине, подбрасывал дрова в огонь и заставлял поесть. Он недоумевал, почему Мантус, сведущий в магии, никак не облегчал себе трансформацию, не пил никаких зелий или настоек. Он стойко сносил тянущие боли в животе и другие признаки начинающейся течки, о которых альфа в подробностях узнал у придворного лекаря. Тот говорил о них со стеснением, недоумевая, зачем альфе об этом знать. Но Аксель хотел понять, что происходит с супругом, и физиологические подробности его не смущали. — У него недоразвиты репродуктивные органы, потому он так мучается сейчас, — наконец, заключил лекарь, не глядя Акселю в глаза. Этот разговор произошел еще до их с Мантусом свадьбы. И очевидно, что подробности его были доложены королю. Но альфу тогда гораздо больше волновало состояние супруга, и он потребовал у лекаря средства для облегчения его болей. Здесь на Севере таких лекарств не было. И непохоже, что Мантус считал нужным их использовать. Аксель спрашивал, чем он может помочь, а омега только мотал головой и иногда брал теплую ладонь альфы и прикладывал к своему животу. На третий день проливного дождя у Мантуса началась течка, и все тяготы подготовки к ней были забыты. Омега расслабленно лежал на ложе и принимал в себя член своего альфы. На лице Мантуса не было ни тени пережитых им болезненных испытаний. И Аксель, погружаясь в него без остатка, тоже забывал обо всем. Но течка закончилась, вместе с ней кончился и холодный осенний дождь, а, значит, надо было возвращаться к заботам обычной жизни. Альфа вышел наружу из шатра, увидел расползающуюся под ногами глинистую почву с побуревшей травой и понял, что скоро им надо будет выдвигаться в путь. Словно вторя его мысли, к нему подскочил Томас и протянул письмо от короля. Судя по дате, оно было отправлено две недели назад. — Его вчера доставил посыльный. Но я не решился вас отвлекать, — тихо сказал слуга, не поднимая глаз. — Правильно сделал, — коротко отозвался Аксель, пробегая текст письма. Король велел не задерживаться и как можно скорее прибыть в столицу. Что-то в тоне отца встревожило альфу. Он знал, что будь что-то конкретное, отец был сказал без обиняков. Но король лишь поторапливал с возвращением. Это значило, что у Акселя не будет возможности решить все дела с лагерем золотодобытчиков. Но он уже понял, что Питер Клас и без него справляется неплохо. Он встретился с ним тем же утром, и они потратили целый день на обсуждение подготовки лагеря к зиме и транспортировки золота. Аксель все же настоял на возвращении всех его жителей в королевские земли. Вернувшись в шатер уже на закате солнца, он сказал Мантусу, чтобы он был готов к скорому выступлению в обратную дорогу. Тот коротко кивнул и лег в постель. Вид у омеги был усталый, было видно, что трансформации тела и течки его изматывают. Но он не стал возражать, когда Аксель положил свою тяжелую ладонь ему на задницу. Мантус покорно повернулся на живот и раздвинул ноги. Альфа не то чтобы соскучился по сексу, во время течки он брал омегу помногу раз, на ночь их соединяла сцепка, и отголоски этих сексуальных излишеств еще давали себе знать стертыми коленями и ломотой в паху. Просто Аксель хотел выкинуть из головы заботы этого тяжелого дня, тревоги по поводу письма отца и тяготы предстоящей дороги в Бергоф. Лучше всего с этим помогал секс. И потому уже через пару минут после жарких поцелуев, которыми альфа покрывал шею и спину омеги, он ритмично двигался внутри его тела, и с каждым рывком его голову заполняла приятная пустота, а в сердце приходил покой. Излившись, он почти сразу уснул, лишь на границе сна и яви видя, что его омега садится у костра и обмывает свое тело куском мокрой шерсти. Мантус вообще был очень чистоплотным и аккуратным в быту. И даже во время течки не изменял своим правилам. Наутро Аксель застал его за стиркой и просушкой шкур. Наступила сухая теплая погода — последний привет лета перед долгой зимой. Альфа спросил, что он собирается делать со своим шатром, и Мантус дал ему понять, что оставит его здесь. Аксель не удивился, но и задумываться о том, что будет с этой ненадежной постройкой в период зимних метелей не стал. Обратная дорога в Бергоф заняла две с половиной недели. Можно было ускориться, но Аксель не хотел загонять коней. К тому же он прихватил значительную часть добытого золота, считая, что под его личным присмотром оно надежнее охраняется. Наблюдая в дороге за Мантусом, альфа сделал вывод, что тот спокойно оставляет позади земли, в которых родился и вырос. Аксель переживал, как бы его омега не начал тосковать по родине, но ничто на это не намекало. Мантус спокойно сносил тяготы дороги, на остановках собирал травы и плоды, и даже ловил рыбу в реке с помощью гарпуна, который сам вытесал из дерева. Лишь однажды Аксель застал его в печали. Это было в придорожной гостинице, когда они уже въехали в пределы королевства. Мантус сидел у огня и беззвучно плакал. Альфа сел рядом и обнял его. — Не в этот раз? Мантус коротко кивнул и уткнулся лицом в грудь мужа. Аксель сжал челюсти от досады. В большей степени он переживал оттого, что чаяния омеги снова не увенчались успехом, а не потому, что у них нет детей. Они представлялись ему чем-то желанным, но абстрактным, далеким, а Мантус был здесь, рядом. И его страдания он чувствовал очень хорошо. В столице за их отсутствие практически ничего не поменялось, если не считать того, что за это лето Сирилла успела обзавестись официальным женихом. Им стал младший сын графа Тирского. Хотя оба отпрыска этого рода числились в списке ее поклонников. Кто сделал окончательный выбор в пользу знатного, но при этом безземельного аристократа, Аксель не вникал. Вполне возможно, что сама Сирилла. Ведь это позволяло ей оставаться жить в королевском замке рядом с родной семьей, участвовать в веселой и беззаботной жизни двора, а не ехать в шумный торговый город Тирс, чтобы там в окружении чужой родни рожать новых наследников графской династии. Выйдя за младшего сына, она вообще не сталкивалась с необходимостью производить на свет потомство. Ее дети станут принцами крови, но по факту неимущими аристократами, живущими за счет милости короля или службы в армии. Размышляя об этом, Аксель сестре даже позавидовал. Во многом она была гораздо свободнее него — наследника престола. Вторым событием летнего брачного сезона стала свадьба Берти с начальником королевской гвардии Олафом Шульцем. Это не была блестящая партия для главного красавчика при королевском дворе. У жениха не было ничего, кроме вполне заслуженной им должности, неплохого жалования и всеобщего уважения. Аксель немного знал Олафа, это был альфа огромного роста, уже немолодой, немногословный, строгий и очень уравновешенный. Надежный как скала, и столь же скучный для такого избалованного мальчика как Берти. Аксель очень сомневался, что тот выбрал себе мужа сам. Вполне возможно, его отцу, королевскому советнику и другу короля Бернарду надоело наблюдать за попытками сына устроить свою личную жизнь, и он решил все сам. От своего слуги Томаса Аксель слышал отголоски грязных слухов о похождениях Берти. Тот, утратив надежду стать омегой наследного принца, пустился во все тяжкие и позволял себе вольности, которые не приветствовались в приличном обществе. Например, ходила сплетня, что омега наведывался в караульную башню для свиданий с дежурившими там гвардейцами. Аксель не осуждал Берти, даже жалел, ощущая, что на нем самом лежит часть вины за его незавидную участь. Он лишь надеялся, что этот брак даст омеге если не счастье, то хотя бы внутренний покой. К тому же Олаф жил в замке, а значит, Берти не должен был покидать столь любимый им королевский двор. — Один ты остался, — сказал Аксель за торжественным обедом в честь его возвращения в столицу своему брату Баграту. И тот сразу понял, о чем он говорит. В это время по проходу к столу шла Сирилла со своим женихом. Оба торжественные и счастливые. — Я не собираюсь жениться в ближайшее время, — уверенно ответил Баграт. — Если только где-нибудь не объявится богатая наследница замка у моря. — Тебе надоело жить в столице? — удивился Аксель. — Вовсе нет. Мне нравится заниматься государственными делами. Я теперь официально вхожу в государственный совет как знаток и толкователь права, — с гордостью отозвался Баграт. И Аксель знал, что это была вполне заслуженная гордость — второй сын короля провел все последние годы в библиотеке и конторе при главном советнике Бернарде, став его правой рукой. Альфа даже думал, что однажды он его заменит и будет служить уже ему как следующему королю Берсонов. — Хочешь обеспечить своим детям хорошее наследство? — догадался Аксель. — Именно, — спокойно подтвердил Баграт. — Ты мог жениться на ком угодно, твои дети наследуют трон. А мои не получат ничего, кроме красивого титула, если я удачно не женюсь. Потому я подожду своего часа. Мне в отличие от Сириллы некуда торопиться. — Хочешь сказать, она… — Аксель запнулся и уставился на брата. — Нет, ничего такого, — отмахнулся Баграт. — Она невинна, как майская роза. Но цветы имеют свойство отцветать. Я же могу жениться хоть в сорок. Такова несправедливость этого мира. Но мы все должны с этим смириться. — Да ты философ, — усмехнулся альфа и перевел взгляд на своего омегу, а потом накрыл его ладонь своей. Ему была непонятно, как можно прожить до сорока лет в одиночестве, без любви, в ожидании выгодной партии, когда рядом может быть такое великое сокровище как его маленький Мантус. Тот улыбнулся, словно прочитал мысли альфы и опустил глаза. Они занимались любовью буквально перед выходом к обеду, и от омеги еще пахло его желанием. Наутро Аксель пошел в кабинет отца и доложил ему о результатах своей экспедиции. Арс выслушал его внимательно и молча, а после вполне одобрил все его решения. Но Аксель видел, что короля на самом деле не занимали дела наследника на Севере, он в них не вмешивался, отдав это ему на откуп. И Акселя это даже порадовало, хотя он иногда по-детски ждал, что отец его похвалит. Но, очевидно, сейчас для Арса он перестал быть ребенком, которого надо хвалить, чтобы поощрять его хорошее поведение. Король говорил с ним если не на равных, то с гораздо большим уважением, чем раньше. В то же время Аксель замечал, что государственные обязанности выматывают его, и возможность переложить их часть на детей его бы очень обрадовала. — Раз уж ты так любишь путешествовать, было бы неплохо, чтобы ты объехал наши земли в качестве моего официального наследника и представителя. Я уже несколько лет не был в Тирсе и верхних землях, — заметил король. — Острова мне тоже предлагаешь посетить? — воспоминание об Офере заставило Акселя нахмуриться. — Нет, на острова я поеду сам, — мрачно отозвался Арс и отвернулся в сторону окна. Он всегда так делал, если разговор был неприятный. — Что-то случилось? — с тревогой спросил Аксель. — Твой брат снова ждет ребенка. Этот варвар с него, видимо, вообще не слезает. — Ясно. — Я поеду туда в начале весны. В этот раз Фейри родит альфу, — хрипло сказал король, словно слова о любимом сыне застревали у него в горле. Аксель молча кивнул, ему тоже было трудно говорить. Да и нечего. — Пока у тебя нет детей, сын этого головореза будет самым вероятным наследником после тебя, — подытожил король. — Или тебе есть, чем меня порадовать в этом вопросе? — Нечем, — коротко ответил Аксель и поднялся с места. — Я так и думал. Повисло долгое тяжелое молчание. Только потрескивание свечей в тяжелых напольных подсвечниках нарушало тишину. Аксель вспомнил Офера, хрупкого, красивого, чувственного, и у него сжалось сердце. Старая рана вновь напомнила о себе. Думать о том, что он еженощно спит с Нарвалом и рожает от него детей, было невыносимо. — Этот альфа будет сыном Фейри, — наконец произнес Аксель. — Только для нас с тобой. Для островитян он будет сыном Нарвала. Сыном пирата, который обманом женился на королевском сыне и теперь может посадить своего наследника на мой престол. — Ты слишком далеко глядишь, — возразил Аксель. — Это привычка человека, который всю жизнь принимает решения за других. И несет за них ответственность, — сказал король и уставил тяжелый взгляд своих серых глаз на сына. — Учись и ты мыслить на несколько шагов вперед. *** — Что с тобой? — спросил Офер, внимательно глядя на мужа. Тот вернулся в покои позднее обычного и с порога обругал слугу, попавшегося ему под ноги. Несчастный нес дрова для растопки камина и неудачно перешел ему дорогу. Поленья рассыпались, Зигфрид выругался, пнул одно из них и стал раздеваться. Офер в это время уже был в кровати и кутался в овечьи шкуры. За окнами, наглухо закрытыми ставнями на зиму, резко похолодало, и на море с утра разыгрался шторм. Его завывания были слышны даже через толстые стены Черного замка. Зигфрид бросил взгляд на омегу, не ответил и продолжил раскидывать одежду по комнате. Обычно за ним ее убирали слуги. И старались делать это незаметно, чтобы не нарушить покой герцогской четы. Офер спустил ноги на пол, обул мягкие домашние туфли и поднялся, отталкиваясь одной рукой от края кровати, а другой придерживая живот. Он заметно вырос за осень, и сейчас в конце короткой южной зимы стал просто огромным. — Не вставай, — приказал Зигфрид и направился в его сторону. — Уже встал. Не могу же я лежать вечно, — Офер мягко улыбнулся и коснулся руки альфы. Тот притянул его к себе и поцеловал в губы. — Как ты сегодня? — спросил Зигфрид. — А как ты? — Офер заглянул ему в глаза и прочел там плохо скрываемую тревогу. — Я получил письмо от твоего отца, — ответил альфа после долгой паузы, во время которой поглаживал живот своего омеги, на котором ночная рубаха натянулась, как на барабане. — Он хочет приплыть сюда в скором времени. — Этого следовало ожидать, — отозвался Офер, внутренне выдыхая, поскольку ожидал услышать какие-то более неприятные известия. — Хочет проверить и увидеть воочию, как я справляюсь с обязанностями наместника, — мрачно сказал Зигфрид, сел на кровать и начал стаскивать с себя сапоги. — Хочет засвидетельствовать рождение твоего наследника, — возразил омега, прошел к камину и подбросил туда несколько поленьев. Испуганный слуга не успел этого сделать — Зигфрид его выгнал. — Оставь, я сам, — крикнул альфа и уже голым, ступая босыми ступнями по ледяному полу, подошел к Оферу. Он разворошил угли и подбросил новых дров. Огонь стал быстро разгораться. Офер сел в кресло рядом с камином и укутался в лежащее на нем теплое покрывало. — В законности этого ребенка уже никто не усомнится. Незачем королю плыть сюда в разгар штормов, — глухо сказал Зигфрид, стоя близко к огню. — Он хочет быть рядом со мной в момент родов, — отозвался Офер и пожал плечами. — Ты взрослый замужний омега, теперь твоя жизнь — моя забота, а не твоего отца, — возразил Зигфрид. — Король просто любит меня, что в этом тебя удивляет? — Офер внимательно посмотрел на мужа. — Или тебе есть, что скрывать от него здесь на Бланке? Я чего-то не знаю? — Ты много чего не знаешь, и тебе не надо это знать, — отрезал альфа. — Ты исполняешь свой долг, а я свой. А твой отец будет вмешиваться в мои дела и снова внушать тебе, что я тебя недостоин. — О боги, ну и что?! — воскликнул Офер. — Он может говорить все, что угодно, это не изменит того, что я твой супруг, даже если ты и вправду плохой наместник. Хотя я уверен в обратном. — Он может лишить меня всего и отнять тебя у меня, — еле слышно сказал альфа, все так же уставив взгляд в камин. — Зигфрид, ты же несерьезно? — Офер поднялся на ноги и приблизился к мужу. — Разлучить альфу и омегу не сможет даже король. У него нет такого права. И на каком основании? Наш брак законный и благополучный. — У твоего отца другое мнение. В его письме он… — Перестань, — перебил его Офер и заставил альфу на себя посмотреть. — Он просто беспокоится обо мне, скучает и считает тебя виновником нашей с ним разлуки. Простим ему это. Арс никогда нас не разлучит, потому что я хочу остаться рядом с тобой и моими детьми. Их-то он у тебя отнять вообще не имеет никакого права. Они по закону принадлежат тебе. Даже если я соберусь от тебя уйти, дети останутся с тобой. А я никуда уходить не собираюсь. — Даже если я лишусь всего? — спросил Зигфрид. — Даже если нам придется жить в катакомбах на острове Нарвала и заниматься пиратством, — спокойно подтвердил Офер. — Ты же помнишь, я неплохой боец. Он улыбнулся и заглянул мужу в глаза. Взгляд альфы потеплел, и он тоже расплылся в улыбке. — Ты будешь самым красивым пиратом в Теплом море. — Ну во всяком случае, самым титулованным, — заметил омега и рассмеялся. — Отец станет свидетелем рождения своего внука-альфы. Это значит, что он официально признает за ним право занять престол, если у Акселя не будет наследников. Подумай об этом, прежде чем прикидывать перспективы возвращения к пиратскому промыслу. — Мой сын может стать королем? — глаза Зигфрида зажглись азартным огнем. — Потенциально. У альф приоритет в наследовании престола. Потому этот ребенок сразу обгонит в очереди на трон Баграта и меня. И даже детей Акселя, если они родятся омегами. И чем бы король тебе ни угрожал, он не захочет, чтобы шанс на его корону был у ребенка, воспитанного в неподходящих условиях. Наш сын будет герцогом, а не пиратом. И унаследует твой титул и власть на островах или даже королевский трон в Бергофе. Твоя задача сейчас не терзаться несбыточными тревогами, а ублажать меня, чтобы я произвел на свет здорового альфу, — на последних словах Офер засмеялся. Зигфрид порывисто притянул его к себе и страстно поцеловал. — Полегче, — осек его омега и схватился за живот. — Снова тебе докучает? — с нежностью спросил альфа. — Просто не стоит его сейчас будить. Не дергай меня так. — Прости, Фейри, — Зигфрид опустился на колени перед ним и прижался лбом к его животу. — Мне несказанно повезло с тобой. — Потому что я постоянно беременею? — Потому что ты мудр не по годам. — Пошли в постель, — позвал его Офер, которому тяжело было стоять. Альфа поднялся и пошел вместе с ним к их супружескому ложу. Там он помог омеге лечь, устроился между его ног и задрал на нем ночную рубашку. Снимать ее тот в последние дни не решался из-за сквозняков. Офер почувствовал, как Зигфрид целует его живот, спускается ниже к лобку и берет в рот его член. Теперь он почти каждый акт любви начинал с подобных ласк. И омеге это нравилось. Это позволяло ему по-настоящему возбудиться, а не просто отдаваться мужу из чистого инстинкта и гуляющих в крови гормонов. Зигфрид не спешил, ласкал его медленно, Офер закрыл глаза и наслаждался моментом, а потом ему представился день, когда он наконец разрешится от бремени и обретет былую легкость в теле. Под конец беременности омега очень от нее устал, и хоть стойко сносил все трудности, считал дни до родов. О ребенке он думал редко, больше о том времени, когда будет избавлен от необходимости беременеть вновь и займется тем, что ему интересно. Когда его дыхание стало быстрым и порывистым, Офер чуть толкнул мужа бедром, и тот помог ему лечь на бок. Омега уже был достаточно возбужден, чтобы принять в себя член мужа и быстро под ним кончить. Хоть это и не было похоже на его прежние оргазмы. Зигфрид легко вошел в него и стал медленно двигаться. Офер ценил то, что тот терпеливо подстроился под его изменившиеся запросы в сексе и не брал его грубо, как иногда бывало во время первой беременности. Ему не хотелось думать, что Зигфрид так поступает лишь из-за того, что в этот раз у них должен родиться альфа. Скорее, они просто притерлись и стали лучше друг друга понимать. Офер дышал в такт с мужем и кончил с ним одновременно. По телу разлилось тепло и умиротворение, но спустя секунду омега почувствовал тупую боль внизу живота. — Что с тобой? — с тревогой спросил Зигфрид, ощущая его внутренний спазм. — Думаю, ложные схватки, — не сразу ответил Офер. — Я позову лекаря. — Не надо. Я спать хочу, — возразил омега и зевнул. — Если схватки вернутся, позовешь. Тогда я рожу к утру. — Раньше срока, — Зигфрид поднялся, но Офер схватил его за руку и притянул к себе. — Не страшно. Макс сказал, что плод полностью сформировался. Он и сейчас огромный, — омега закрыл глаза и попытался увидеть ребенка внутри себя своим недавно появившимся внутренним зрением. Альфа спал, упираясь лбом в лоно омеги, уже принявший правильное положение для родов, но пока не желающий выходить в этот мир. Значит, точно можно было заснуть, и, возможно, завтра намерение этого альфы поменяется. Но альфы вообще упрямы, и потому через пару дней Офер сидел в приемных покоях наместника, кутая свой огромный живот в соболиную шубу, ожидая прибытия короля. Тот высадился на острове Бланка в самый неподходящий для морских путешествий период. Вчерашний шторм еще гудел где-то совсем близко, но в бухте у подножия замковой горы море было спокойным. Офер догадывался, что не обошлось без магии Сирила. Тот, конечно, сопровождал короля, и потому никакие шторма им были не страшны. Зигфрид, получив сообщение от дозорных о приближающемся корабле, бросился его встречать со всей своей армией. А Офер остался в замке и распорядился о торжественном обеде в честь прибытия венценосных родителей. Покои для них были готовы. Офер и Зигфрид уступили им свои, выражая так свое почтение. Омега уже давно настаивал на том, что зимой им нужно перебираться в менее просторное помещение, которое можно легко протопить. Альфа накануне приезда короля внял его просьбам, и уже эту ночь они провели в небольших гостевых покоях, в которых омеге было гораздо комфортнее. Поступь короля Офер услышал задолго до того, как он появился в дверях. Так шумно и тяжело не ступал даже Зигфрид. Арс ворвался в приемные покои, и не дав омеге встать с кресла, заключил в свои объятия. — Фейри, дорогой… — король обхватил голову омеги руками и смотрел на него во все глаза. И Офер тоже глядел на отца и отмечал, как заметно он постарел меньше, чем за год их разлуки. — Папа, я так рад, что ты приехал! — искренне улыбнулся омега. Король опустился в кресло рядом, не своя глаз с сына. В этот момент в комнату вошел Сирил, и Офер поднялся, чтобы его поприветствовать. Они обнялись, и слова были излишни. — Вижу, дело идет к родам со дня на день, — заметил Арс, косясь на живот сына. — Мы вовремя прибыли. — Альфы довольно упрямы, как ты знаешь, — мягко улыбнулся Офер. — И вполне могут заставить себя ждать дольше. Он смотрел на родителей и понял, что король был готов прибыть еще месяц назад, а поездку задерживал Сирил. За что Офер был ему благодарен. Он бы не вынес такого длительного противостояния между мужем и отцом. У него сейчас точно не было на это сил. Зигфрид в покои не пришел — оставил супруга наедине с родителями. Но говорили мало. Офер чувствовал себя усталым, король, казалось, был потрясен от встречи с любимым сыном и просто пожирал его глазами, задавая иногда вопросы, на которые тот отвечал односложно. А Сирил по его обыкновению молчал и наполнял пространство покоем. Вскоре подали обед, Офер едва его высидел и отправился к себе в комнату, чтобы почти сразу заснуть. Он вообще стал более сонливым в последнее время. Проснулся омега, лишь почувствовав присутствие мужа на кровати, которая была гораздо уже их привычной в покоях наместника. — Как все прошло? — спросил Офер. — Он, конечно, всем недоволен. Ненавидит меня люто. Но виду старается не показывать. Хоть и держится из последних сил, — мрачно ответил Зигфрид, прижимаясь к супругу. — Надеюсь, завтра я буду хорошо себя чувствовать и уделю ему больше времени, — сонно сказал Офер. — Если бы он не приезжал, тебе не пришлось бы напрягаться. — Зигфрид, хотя бы ты не требуй от меня приложения сил для твоего утешения, — отмахнулся омега. — Мне из-за вас, альф, разорваться? — Хочешь заняться любовью? — предложил Зигфрид. Офер покачал головой и почти мгновенно уснул.