Дети Дракона

Остаток осени и начало зимы Аксель провел в дороге. Они с Мантусом путешествовали по королевству по поручению короля Арса. Погода стояла сухая и не слишком холодная, и потому ехать по мощенным дорогам от одного городка к другому было довольно приятно. Омега не выказал никакого недовольства тем, что спустя всего несколько дней после их прибытия с Севера, альфа потащил его куда-то снова. Аксель, зная кочевой образ жизни северных народов, полагал, что для Мантуса проводить так время гораздо привычнее, чем сидеть в четырех стенах. Омега внимательно смотрел по сторонам, на привалах отходил от дороги и собирал оставшиеся после лета плоды каких-то сорных растений, чтобы сделать из них одному ему известные снадобья. Аксель радовался новому путешествию, потому что в королевском замке ему всегда было тесно, а сейчас плохо скрываемая тревога короля за младшего сына делала обстановку там слишком нервозной. Верхние земли были довольно обширной областью на границе с Севером, там была глинистая, не особенно плодородная почва, росло много лесов, и потому людей жило там мало. Поселения были разбросаны далеко друг от друга, и ехать между ними приходилось по целому дню. И Аксель был рад такой дороге. Осеннее солнце золотило и без того желтые кроны деревьев, ветер приносил прохладу с дальних гор, но это еще не было настоящим зимним холодом. Они останавливались в поместьях аристократов и городках, их встречали радушно и по-простому, поскольку все богачи королевства жили в основном вдоль побережья Теплого моря. Акселю нравился аскетизм местного быта, и Мантус тоже, казалось, был рад видеть вокруг себя не разряженных в шелка столичных щеголей, а публику попроще. Впрочем, когда они въехали в крупный торговый город Тирс, который находился на перекрестке основных дорог королевства, их встретили разряженные в самые изысканные одежды аристократы, среди которых были будущие родственники Сириллы. Аксель вместе со своим омегой и сопровождавшей их гвардией провел в замке графов Тирских почти неделю, и после этого по-настоящему соскучился по дому. Пришлось обсуждать слишком много хозяйственных и военных дел, а также вести светские беседы большую часть вечеров в окружении графской семьи. Когда они отправились назад в Бергоф и заночевали в Дорожном замке, Мантуса начало знобить. Аксель хотел вызвать лекаря, но омега его остановил. Он дал понять, что с ним все в порядке, и что скоро у него начнется течка. Альфа решил сделать остановку и пережить ее здесь. В этих старых каменных стенах, в которых уже больше ста лет никто толком не жил, а лишь останавливался на ночлег, было холодно и в целом некомфортно. Но тащить Мантуса в дорогу в таком состоянии Аксель не хотел. Он распорядился завесить стены их спальни гобеленами для большего тепла и принести больше шкур и покрывал. В комнате стало немного уютнее. Мантус благодарно улыбнулся мужу, когда слуги вышли. Засыпая с ним рядом, Аксель думал о том, что всего два года назад ночевал в этих же покоях один. Тогда течка была у Офера, безумно хотелось вернуться в Бергоф и быть с ним рядом. Сливаться душой и телом. Мысль о другом омеге тогда казалась кощунственной, почти нелепой. А сейчас он думал, что отец был прав, заставив их расстаться. Даже несмотря на то, что муж Офера ему был ненавистен, Аксель был рад, что у них рождаются дети. От брата бы омега, наверняка, никого не родил. Король мог злопыхательствовать сколько угодно, но рождение одного ребенка за другим доказывало, что Нарвал подходил Оферу как альфа, и вероятно, являлся его истинной парой. Думая об этому, Аксель не мог не думать о своем бездетном браке. И даже несмотря на это альфа был уверен, что Мантус — тот, кто ему нужен. У Арса с Сирилом тоже долго не было детей, при этом с первого взгляда было видно, что они созданы друг для друга. Пережив течку омеги, они выехали из Дорожного замка через пару дней. Аксель дал Мантусу прийти в себя, и за время пребывания тут даже привык и полюбил это место. На самом деле он наслаждался покоем, вдали от королевского двора. Будь его воля, он бы навсегда поселился в этом небольшом, сложенном из грубого, почерневшего от времени камня замке. Но у наследного принца не было выбора, и приходилось возвращаться к реальности. Отец при встрече высказал свое недовольство неожиданно долгим его отсутствием. Аксель понял, что своей остановкой в Дорожном замке он задержал выезд короля на острова. Тот и вправду отправился туда через пару недель, и теперь на плечи альфы легло управление всем королевством в его отсутствие. Зима так толком не началась, а весна уже была не за горами, в этом году даже снег ни разу не лег на землю. Мантус ходил один по опустевшему королевскому саду и смотрел на небо. Аксель видел его из окна и чувствовал, что тот скучает по-настоящему снежной северной зиме. Мантус и в этот раз не забеременел, это ясно стало по его грустному виду. Альфа старался его утешить, но не растрачивал слов напрасно. Просто был рядом. И омега вскоре воспрял духом и с приходом первых признаков весны стал выходить в сад чаще, подолгу бродил между вечнозелеными растениями и голыми ветвями деревьев с набухающими почками. И однажды Аксель из окна приемных покоев, где занимался государственными делами, увидел, что Мантус строит шатер. Альфа прервал совещание с министром финансов и рванул в сад. Он почему-то решил, что омега работает там один без помощи. Подойдя ближе, он увидел Томаса, который подавал Мантусу жерди для шатра. — Почему ты меня не позвал?! — ревниво обратился к омеге Аксель. Тот опустил глаза и тихо вздохнул. Альфа метнул взгляд в слугу. Тот поклонился и ждал распоряжений или вопросов. Но их не последовало. Аксель просто махнул рукой, отправляя Томаса и гвардейцев куда подальше. — Хочешь строить шатер — строй. Я просто хочу помочь, — сказал он и стащил с плеч красную мантию, подбитую горностаем. Ее он надевал в знак того, что является носителем власти короля в его отсутствие. Бросив ее на большой валун, он оперся на него и посмотрел на омегу. Тот все еще стоял в нерешительности, а потом подошел и прижался лбом к груди альфы. Сразу стало тепло и спокойно. Аксель обнял Мантуса, и они до заката строили шатер вместе, как делали это на далеком Севере. Только здесь, конечно, не обошлось без любопытных и иногда осуждающих взглядов придворных. Альфе было все равно. Помогая омеге в этом, казалось бы, бесполезном занятии, он впервые за время отъезда короля по-настоящему внутренне расслабился и отвлекся от забот государства. У Мантуса вообще было уникальное свойство навевать на него спокойствие одним своим видом. А когда это не помогало, он доставал свой старый бубен и усыплял его тревоги за несколько минут. На следующее утро Аксель покосился на омегу, и тот просто жестом дал ему понять, что сегодня его помощь ему не нужна. Мантус вообще при желании мог неплохо доносить до людей свои мысли, просто чаще всего не считал нужным это делать. Когда земля чуть прогрелась, и наступили первые по-настоящему теплые дни, омега отправился к шатру, чтобы закопать по периметру камни, которые он собрал на Севере. Аксель двинулся с ним и долго ждал, пока Мантус закончит свой обряд и впустит его внутрь. И когда он вошел, у альфы было чувство, что он оказался в том, северном шатре. Здесь были те же запахи и звуки, вдоль стен стояли похожие каменные сосуды, из которых струился ароматный дым. И в этот раз Мантус тоже был усталым, но отдался своему альфе с той же охотой, что и тогда. Они провели в шатре несколько ночей подряд. Утром Аксель приходил в свои покои, одевался и шел исполнять свой государственный долг. Но, чем ближе был вечер, тем больше его тянуло в сад, где, он знал, ждал его омега. Там, в шатре, укрывшись ото всех любопытных взглядов и ушей, они были только вдвоем. Мантус за время их брака стал более открыт и расслаблен в сексе, и часто давал понять Акселю, чего хочет. Альфа же научился не торопить события и лучше слышать желания супруга. Тот любил не только целоваться в губы, он, как оказалось, вообще предпочитал оральные ласки обычному сексу. Особенно накануне течки. Аксель охотно ему уступал, тем более что Мантус тоже приноровился доставлять ему удовольствие ртом, даже несмотря на то, что член альфы там целиком не помещался. Они занимались сексом каждый день, и им не надоедало. Напротив, это укрепляло их связь, делало сильнее, чтобы противостоять давлению, которое каждый из них испытывал извне. Аксель, конечно, понимал, что Мантус чувствует враждебность со стороны его матери и сестры, которые усилились в отсутствие короля и Сирила. Если бы омега забеременел, это хоть как-то оправдало этот брак в глазах королевы Марты и большинства придворных. Аксель чувствовал, что несмотря на всю свою силу и власть, не может уберечь своего омегу от этого давления. За столом в общей трапезной Мантус никогда не поднимал глаз на членов королевской семьи, а они делали вид, что его не существует. Разве что Баграт, как всегда, был самым миролюбивым. Но Аксель видел за этим миролюбием скорее равнодушие, чем принятие. Он лишь надеялся, что однажды Мантус все-таки забеременеет, и тем самым разрешит эту проблему. *** Офер провел несколько дней в компании своих родителей. Это общение его подпитывало и выматывало одновременно. Он был рад вновь, как когда-то в Бергофе, по вечерам играть с отцом в цветные камни. Зигфрид играть с ним отказывался, ссылаясь на то, что не хочет ссориться. И Офер видел, что тот и вправду воспринимал эту игру гораздо серьезнее, чем люди на континенте. Сирил чаще всего тихо сидел рядом во время игры или возился с подросшим Олли. Тот уже встал на ноги, ходил и бегал, но часто падал, его ножки, маленькие и изящные, пока плохо его слушались. Олли был очень красив, Офер видел это не только глазами родителя, но непредвзято. Он мало плакал, почти не капризничал и умел очаровывать взрослых одним взглядом своих больших голубых глаз. И любил Зигфрида гораздо больше, чем Офера. Тот не ревновал, потому что прекрасно знал по своему опыту, какая связь образовывается между сыном-омегой и отцом-альфой. К тому же в ожидании своего второго ребенка Офер был просто не в состоянии уделять малышу много времени и сил. Плод внутри него наливался соками, но пока так и не собрался упасть с ветки. Макс, которому омега жаловался на усталость и просил как-то приблизить роды, качал головой и говорил, что это опасно и неразумно. Он дал понять, что в ближайшие дни родов ожидать не стоит. Присутствующий при этом разговоре Зигфрид покачал головой, глядя на супруга, и сказал: — Предложу твоему отцу осмотреть Бланку. Так ты хоть немного от нас отдохнешь. Офер усмехнулся и согласно кивнул. На следующий день король, его супруг и наместник выехали из Черного замка, несмотря на разыгравшийся на море шторм. Ветер гонял прошлогоднюю листву, шум волн был слышен даже сквозь глухие ставни. Омега валялся в кровати до обеда, а потом встал и решил навестить ребенка. Олли спал, в его комнате Оферу стало душно, и он приказал приоткрыть одно окно — то, в которое не мог залететь злой ветер с моря. Оттуда была видна крепостная стена и большая часть двора. Офер, укутался в короткую соболиную шубку, которую носил в особенно холодные дни, и дышал сырым морским воздухом. Вдруг он увидел во дворе что-то яркое, словно всполох огня. Он приподнялся, посмотрел внимательно и увидел кого-то в алом развевающемся на ветру наряде. — Кто это? — спросил Офер и махнул слуге, чтобы тот подошел. Шон теперь постоянно следовал за ним, чтобы помогать беременному омеге справляться с бытовыми трудностями и страховать на случай падения. — Это Ноа, ваше высочество. Супруг распорядителя замка Гуана, — ответил слуга. — Омега? — ревниво спросил Офер, оглядывая незнакомца, который казался очень даже привлекательным. — Да, ваше высочество. — Почему я раньше его не видел?! — возмутился Офер. — Пусть придет в мои приемные покои прямо сейчас. Офер сам не знал, почему так разозлился. Но едва поцеловав сонного Олли, он тут же направился в комнату, которую облюбовал для проведения зимнего досуга в компании супруга, а теперь еще и родителей. Здесь всегда хорошо топили, по периметру стояли напольные канделябры со свечами, был большой камин, а на стенах висели тканные гобелены с видами окрестностей Бергофа. Они были одним из подарков, которые король регулярно присылал сыну на Бланку. Вскоре появился тот самый омега. Он был высокий, одного роста с Офером, но крупнее его в плечах. Издали он казался красивее и моложе, а вблизи стало заметно, что ему около двадцати пяти, и черты его лица уже загрубели. При этом он был все-таки довольно привлекательным. У него были длинные рыжие волосы, точеные скулы и теплого медового оттенка глаза. На нем было длинное красное с искусной вышивкой одеяние, наподобие тех, что носил сейчас сам Офер. Он зашел, остановился в нескольких шагах от него и низко поклонился. — Подойди и сядь рядом, — сказал Офер после формального приветствия и представления. Ноа сел и опустил глаза. — Мне сказали, кто ты. Почему я раньше тебя не встречал? — Мой муж не хочет, чтобы я попадался на глаза, — не поднимая взгляда, ответил Ноа и поджал губы. — Почему же? Отвечай, как есть. Я хочу знать правду, — нетерпеливо отозвался Офер. Ноа ответил не сразу, но потом сбивчиво произнес: — Мой муж считает, что кто-то из отряда герцога или вашей гвардии может меня обидеть. — Он просто ревнует? — засмеялся Офер, соболиная шубка соскользнула с его плеча и упала на пол. Ноа тут же подбежал и поднял ее. — Спасибо, — поблагодарил Офер, сам бы он ее сейчас поднять точно не смог. Живот был слишком большим. Он положил туда руки и почувствовал, как Ноа укутывает его плечи соболями. — И тебе не скучно сидеть в заточении? — Конечно, скучно. Но выбора у меня нет, — Ноа покачал головой и сел на свое место. — Иногда Гуан разрешает мне выходить, когда герцог со своим отрядом уезжает из замка. А сегодня муж поехал в порт за провизией для короля, и я решил прогуляться. — Я прикажу твоему мужу, чтобы он перестал держать тебя взаперти, — сказал Офер. — Я знаю, что такое заточение. Я сейчас сам в нем в каком-то смысле. Он указал на свой живот и коротко рассмеялся. Ноа молчал, но поддержал его смех улыбкой, которая быстро погасла. — Он плохо с тобой обращается? — спросил Офер и внимательно посмотрел ему в глаза. — Нет. Просто Гуан намного старше меня. Ему нужен омега, который будет сидеть и ждать его в спальне, грея ему постель, — Ноа сказал это быстро и немного нервно, будто слова рвались из него помимо его воли. — Я тебя очень хорошо понимаю, — не сразу отозвался Офер, вспоминая начало своего собственного брака. Да и сейчас мало что поменялось. Зигфрид наслаждался тем, что его омега ждет очередного ребенка и никуда дальше детской не выходит. Будь его воля, так бы продолжалось всегда. — Что обо мне говорят в замке? — неожиданно спросил он и внимательно уставился на Ноа. Тот слегка оторопел, но потом тихо ответил: — Что вы замкнуты и нелюдимы. И сосредоточены на своем муже и рождении детей. — Разве не в этом миссия омеги? — хмыкнул Офер. — Безусловно, это так, ваше высочество. — Перестань, — отмахнулся Офер. — Это вовсе не мой выбор. Просто так получилось. Ноа коротко кивнул и опустил глаза. Офер, какое-то время молчал, поглаживая свой живот. Ребенок в последнее время часто шевелился, словно ему было неудобно и тесно внутри тела омеги. Тот в такие моменты мысленно говорил ему, что пора избавить родителя от бремени и появиться на свет. — Что говорят о моем муже? — продолжил допрос Офер. — Я мало выхожу, ваше высочество. И потому… — Ты прекрасно знаешь, что говорят обо мне, — перебил Офер и уставил на Ноа тяжелый взгляд. — Говори все, как есть. — В основном его все боятся и уважают. Но люди постарше считают, что он незаслуженно получил власть, богатство… и вас, — последнее слово омега сказал еле слышно. Офер рассмеялся и поднялся с места. Ноа тут же последовал его примеру. — Твой муж считает Зигфрида выскочкой, — заключил Офер, выгнулся и потер рукой спину, которая сейчас все чаще болела от тяжести плода. — Но сам взял омегу моложе себя, чтобы держать его взаперти. Альфы и вправду такие кретины, что не видят бревна в собственном глазу? Ноа не ответил, но улыбнулся во все лицо. — Проводи меня до моей спальни, мне надо лечь. И приходи завтра, мой слуга за тобой придет. А если твой муж попробует запретить тебе передвигаться по замку, он будет иметь дело со мной и моей гвардией, — распорядился Офер. Ноа ему понравился. Пожалуй, впервые в своей жизни он захотел общаться с другим омегой. Макс, который служил его личным лекарем, не в счет. Тот был сильно старше, и их общение носило все же другой характер. Макс знал все тайны его тела, и уже потому тот не хотел еще большего сближения с ним. Офер вдруг почувствовал, что хочет обрести новый круг общения за пределами семьи и своей функции как омеги. На следующий день он встал раньше Зигфрида. Тот вместе с королем и свитой приехал в замок уже за полночь. Офер поднялся, сходил в уборную и подошел к окну. Ветер стих, сквозь ставни пробивались лучи утреннего солнца, такого яркого, что омега понял: на Бланку пришла настоящая весна. Сзади послышались шаги Зигфрида. — Открой окно, — попросил Офер, не оборачиваясь и держась за массивный каменный подоконник. В последнее время он то и дело стремился посмотреть в окно, чтобы хоть как-то соприкасаться с внешним миром, поскольку сил на выход из дома у него не было. Зигфрид выполнил просьбу, вынул ставень и приоткрыл тяжелую раму. Оттуда сразу пошел приток свежего воздуха, он был уже вовсе не таким холодным, как вчера. Ветер сменил свое направление и принес дыхание далекого юга. Альфа обнял Офера сзади и стал целовать его в шею, прислоняясь пахом к его ягодицам. Омега шумно вздохнул, ощущая у себя рефлекторное выделение смазки. — Давай прямо здесь. Тут так хорошо дышится, — тихо сказал он и расставил ноги шире. Зигфрид задрал на нем ночную рубашку и стал тереться членом о его голую задницу. Офер прогнулся и легко впустил его в себя. Его анус к родам стал заметно шире и податливее. Он держался за подоконник, смотрел в синее весеннее небо и дышал в такт со своим мужем. Тот придерживал его и двигался плавно, без резких толчков. Офер надеялся, что их утренний секс останется таким и после родов. Ощутив, как Зигфрид дернулся в нем последний раз, омега сжал внутренними мышцами его член внутри себя и уронил голову на подоконник. Альфа крепко обнимал его сзади и покрывал поцелуями его спину. Офер фыркнул, ему было щекотно, он приподнялся и выпустил из себя член. Тут же по бедрам потекла сперма альфы вперемешку с его собственной смазкой. — Не отлучайся больше из замка, — попросил Офер. — Я чувствую, что рожу совсем скоро. — Тебе больно? — с тревогой спросил Зигфрид. — Нет. Просто время подходит, — с улыбкой сказал омега и позвал слугу, чтобы тот приготовил ему ванну. Еще в этот день он успел встретиться с королем. Они говорили о Бланке, источнике Благой богини, который по дороге посетил Сирил, и просто жизни на острове. — Я еще не был в городе, как-то не пришлось, — сказал Офер, когда король стал рассуждать о проблемах строительства там нового порта. — Немудрено, твой муж то и дело тебя брюхатит. Когда тебе там бывать? — злобно отозвался король и отвернулся к окну. — При этом Нарвал не может обеспечить твою безопасность. Или ты думаешь, я не знаю, что ты чуть не погиб, когда этот варвар потащил тебя на Скалистые острова? — Прекрати! — попросил Офер и нервно закусил губу. — Зигфрид защищал меня и сражался, как зверь. И это твои шпионы тебе тоже, наверняка, доложили. Перестань действовать Зигфриду на нервы, я тебя умоляю! Он хороший наместник. И он мой муж. Даже ты не в силах это изменить. — Он отыгрывается на тебе? — Арс сверкнул глазами и поднялся с места. — Вовсе нет, — устало возразил Офер. — Зигфрид — хороший муж. — Который совсем тебя не щадит! — Папа, перестань! — раздраженно выкрикнул Офер и тоже встал с кресла, цепляясь за его подлокотник одной рукой, а другой придерживая свой живот. — Посмотри мне в глаза и скажи правду: ты был бы счастлив, если бы Сирил мог, как я, легко беременеть и рожать от тебя. Ты бы смог от этого отказаться?! Ты бы его щадил? Омега течет, альфа его покрывает. От этого на свет появляются дети. Или не появляются, как в случае с тобой, а теперь еще с Акселем и этим его дикарем с Севера. Именно поэтому ты приехал сюда. Чтобы у сына Нарвала был статус потенциального наследника. Чтобы укрепить династию в случае, если у Акселя не будет детей! — Я приехал, потому что люблю тебя, Фейри, — в глазах короля стояли слезы. — Я едва не потерял Сирила, когда он произвел тебя на свет. И мне невыносимо быть вдалеке от тебя в этот момент. Офер нервно сглотнул и уперся лбом в широкую грудь отца, ощущая его крепкие объятия. — Не переживай за меня. Со мной все будет в порядке, — тихо сказал Офер, а спустя пару мгновений добавил: — И, кажется, я рожаю. Король тут же подхватил его на руки и понес в спальню, по дороге выкрикивая приказания слугам. Офер уронил голову на плечо отца и хотел, чтобы шум прекратился и его оставили в тишине и покое. Вскоре он уже лежал на своей кровати, Зигфрид был рядом, сжимал его руку и помогал переживать боль. В этот раз она ощущалась не так остро, как во время первых родов. И несмотря на неприятный разговор с отцом, спровоцировавший начало схваток, Офер был сейчас гораздо спокойнее и сосредоточеннее, чем тогда. Он уже знал, что с ним происходит, и просто отдавался процессу. Эта боль была желанной, поскольку усталость от беременности стала в последние дни почти невыносимой. Присутствие Зигфрида помогало, на его лице не было тревоги и страха, как на лице короля. Альфа точно знал, что его омега справится, и просто был рядом, давая силы пережить этот момент. К полуночи Офер разрешился крупным истошно орущим младенцем и обессиленно лежал, глядя в потолок своей спальни, практически не чувствуя манипуляций, которые проделывал с его телом Макс. — Вы потеряли много крови, ваше высочество, — сокрушенно сказал он, заставляя его выпить горькое, пахнущее водорослями зелье. — Смотри, не скажи это моему отцу, — слабым голосом отозвался омега и увидел его самого, стоящего в изножье кровати. Король держал в руках младенца, но неотрывно смотрел на Офера. Рядом стоял бледный и сосредоточенный Зигфрид. — Если в ближайшее время ты снова его обрюхатишь, я приплыву и выброшу тебя из окна, — мрачно сказал король, передавая ему ребенка. Офер закрыл глаза, чтобы не видеть эту очередную перепалку между ними. Он открыл глаза и подал голос, лишь когда проходила церемония наречения. Зигфрид зачитывал имена предков младенца с обеих сторон, а после должен был назвать и его. — Зигфрид, — выкрикнул Офер, приподнявшись на подушке. — Его имя — Зигфрид. После этого омега уронил голову и почти мгновенно заснул.