Дети Дракона

Аксель стоял на балконе и смотрел на мощённую булыжником площадь перед дворцом. Именно здесь когда-то его отец провозгласил себя королем Арсом Десятым. Это событие описывалось в летописях как триумфальное возвращение законной власти, которое приветствовало все население столицы. Глядя на площадь, занесенную сухим мелким снегом, Аксель подумал, что летописец явно преувеличил. Здесь поместилось бы не больше пары сотен горожан. Это место предназначалось для сбора гвардейцев, сопровождающих королевские выезды за пределы столицы. И сейчас здесь суетились слуги, готовя обозы арьергарда для поездки Акселя по срочному делу к восточному пределу королевства. Там на нейтральной полосе с Немодией осели шайки мародеров, грабящих торговые караваны. Это не было новой напастью, периодически туда отправлялись отряды солдат, чтобы навести там порядок. Но иногда лихих людей становилось слишком много, и их деятельность привлекала к себе внимание настолько, что приходилось разбираться с этим лично королю или наследному принцу. Аксель давно хотел покончить с этой проблемой радикально, просто включив эту область в границы королевства и построив там ряд укрепленных фортов. Но король Арс был против. Земли эти были непригодны ни для чего, кроме выпаса скота, да и то самого неприхотливого. К тому же это присоединение обострило бы отношения с соседним королевством. Аксель вспомнил, как в юности ездил туда с Офером, и тот даже получил там рваный шрам на щеке, которым очень гордился. Правда потом эта отметина исчезла с его лица. Аксель не знал при каких обстоятельствах. Память хранила воспоминание о том, как брат ехал на вороной кобыле, справа от него, чтобы шрам был ему виден. Альфа тогда это сразу понял: Оферу хотелось казаться взрослым и сильным перед старшим братом. Аксель дал ему понять, что таковым его и считает. Шрам его, кстати, совсем не портил. В глазах Акселя внешность Офера вообще нельзя было испортить решительно ничем: ни шрамами, ни обритой почти наголо головой, ни беременностью. Аксель не хотел ехать в поход. Не из-за зимней распутицы, а потому что в город со дня на день должен был приехать Офер. Впервые за пять с лишним лет. И пропустить это событие было обидно. Второй причиной был Мантус. У него по всем срокам должна была в дороге начаться течка. Таскать его по зимним дорогам в таком состоянии и заставлять ночевать в холодной палатке совсем не хотелось. Но и оставлять его в городе Аксель не собирался. Он никогда так не делал. Омега всегда был рядом во всех его странствиях. Они познакомились во время одного из них, и Мантус был лучшим, что с ним случилось в том самом тяжелом зимнем походе. С тех пор он вообще не любил выезжать в это время года. К тому же его руки и лицо с тех пор стали болезненно реагировать на холод. Он никогда на это не жаловался, но Мантус, конечно, замечал, и мазал его кожу смесью барсучьего жира и каких-то одному ему известных северных трав. Это хорошо помогало. Акселя вызвал король, чтобы дать ему последние напутствия перед дорогой. В ожидании аудиенции он вышел на балкон посмотреть, как собирают обоз, и вспомнил о брате. Как оказалось, отец тоже думал о нем в эти минуты. Когда Аксель зашел в кабинет, лицо короля было мрачно. Альфа ожидал какой-то отповеди, но вместо этого Арс лишь повторил то, что сказал ему о цели поездки ранее, повелел не вступать в стычки с пограничными отрядами Немодии и обязательно вернуться в столицу к Зимнему празднику. — Ты стал верить в приметы? — спросил Аксель, пытаясь понять, что на уме у отца. — Проводить самую длинную ночь нужно дома в кругу семьи, празднуя то, что все дожили до конца года. В этом гораздо больше смысла, чем тебе кажется, — меланхолично отозвался король и посмотрел в глаза сыну. — Я собираю на праздник всех титулованных аристократов королевства, включая твоего брата. — И его мужа. — Чтоб его пучина морская пожрала, — употребил самое расхожее у моряков проклятие король и смял лежащее перед ним на столе письмо. — Послание от Фейри? — с тревогой спросил Аксель. — Донесение шпионов. Этот варвар трахал твоего брата на глазах у черни на острове Тирос, — хрипло ответил Арс и бросил письмо в камин. Аксель сжал зубы и пару мгновений не дышал, но потом все-таки уточнил: — Тирос ведь обитель Морского бога? — Они заклинали его о дожде. И этим фанатикам не пришло в голову ничего умнее, чем прилюдно унижать королевского сына. Они наверняка упивались этим зрелищем… А этот подонок в этом участвовал. — Хуже было бы, если бы он на это смотрел, а участвовали другие, — заметил Аксель. — Как я мог ему отдать нашего Фейри… — сокрушенно сказал король и закрыл голову руками. — Вполне возможно, что у самого Зигфрида не было выбора. — Ты защищаешь эту мразь? — в бешенстве выкрикнул король. — Нет, — Аксель поднялся с места. — Но у варваров и обычаи варварские. Идти против них не всегда возможно. В особенности если тебе есть, что терять. Аксель вспомнил себя в подобной ситуации. Он не мог отказаться от предложенного ему по обычаю северян омеги. Оправдывать Зигфрида он не собирался, но понимал, что они с Офером такие же заложники традиций и условностей, как и он сам. Хотя брата было жалко почти до слез. Представлять эту сцену было невыносимо. — Вернись до Зимнего праздника. Что бы ни случилось. Ты должен быть здесь! — уже другим тоном сказал король и отвернулся к окну. Аксель поклонился и вышел. На душе перед поездкой было неспокойно. Хотелось скорее увидеть Мантуса, один вид которого всегда альфу умиротворял. *** Офер отвык от зимнего холода. Он и забыл, каким пронизывающим бывают ветра на континенте в это время года. На Бланке, конечно, тоже бывало зимой неприятно: случались шторма, иногда на землю сыпалась колючая снежная крупа, а иногда шел дождь с градом. Но теплое дыхание юга всегда побеждало. Настоящей зимы на островах не было. Земля никогда не расставалась с зеленой травой и большинство деревьев не сбрасывало листву. Вступив на королевский тракт, ведущий от Осроены к Бергофу, Офер увидел побуревшие бескрайние поля и голые деревья, высаженные вдоль дороги. Снег тут тоже редко ложился на землю, но омега знал, что, чем ближе они будут приближаться к столице, тем суровее задуют ветра и больше вероятности будет увязнуть в рыхлом месиве из наполовину растаявшего снега и грязи. Он посмотрел на мужа, у которого был недовольный вид. Ему, сыну Теплого моря, местный зимний пейзаж и климат тоже не мог понравиться. Их дети ехали в карете и то и дело с любопытством высовывали головы в окно, чтобы увидеть незнакомые земли. Их веселая трескотня немного успокаивала Офера, отвлекала от тревог. Зигфрид, несмотря на какие-то добрые предзнаменования, полученные от Морского бога, всю дорогу был мрачен, срывался на слуг и о чем-то то и дело переговаривался с главой своего военного отряда. Офер заметил, что он значительно усилил и вооружил свою охрану, словно бы ждал нападения. В итоге в их отряде помимо слуг и приближенных было больше сотни гвардейцев и почти столько же воинов, нанятых лично Зигфридом. Офер не стал задавать мужу вопросов, хотя считал такие предосторожности излишними. Даже такой преданный и хорошо вооруженный отряд не защитил бы его от войска короля, реши он с ним расправиться. Насколько Офер знал, других недоброжелателей у Зигфрида на континенте не было. Демонстрировать свою вооруженную до зубов охрану вместо безграничного доверия к венценосному родственнику омега считал глупостью, но молчал. Потому что знал, что логика Зигфрида в этих вопросах значительно отличалась от той, что была присуща Оферу. Да и ссориться лишний раз не хотелось. Все равно бы альфа поступил по-своему. Качаясь в седле и кутаясь в песцовый воротник своей длинной шубы, Офер размышлял о том, соскучился ли он по родному дому. Увидеть родственников, в особенности старшего брата, ему безусловно хотелось. Но, положа руку на сердце, он бы предпочел остаться дома. В тепле привычных уже зимних покоев Черного замка, в компании своих детей и мужа, который бы сейчас был ласков и доволен жизнью, если бы не эта поездка. Первую остановку они сделали на постоялом дворе, который располагался едва ли не в чистом поле. В харчевне было грязно и душно, но Офер был рад теплу, грел руки у очага, искоса поглядывая на своего приятеля Ноа. Он поехал с ним несмотря на явное неудовольствие пожилого мужа, оставшегося на Бланке. Тот бы, конечно, никуда его не отпустил, если бы не прямой приказ принца Офера. На Ноа было жалко смотреть. Он замерз настолько, что его кожа покраснела и едва ли не стала того же цвета, что его ярко-рыжие волосы. — Как здесь вообще люди живут? — пожаловался он, пряча холодный нос в ладонях. — К жаре тоже трудно привыкнуть. Я вот так и не привык, — усмехнулся Офер, хотя и сам сильно замерз. В этот момент он почувствовал на плече тяжесть ладони мужа. — Дети заснули, даже не поев. Пойдем и мы отдохнем пару часов перед дорогой, — распорядился Зигфрид. Офер покорно встал и пошел за ним. Им отдали лучшую комнату в гостинице, там было жарко натоплено. И это было ее единственное достоинство. Офер брезгливо оглянулся на убогую обстановку. В Черном замке в подобных условиях жили только слуги. Во время путешествий по островам Зигфрид всегда останавливался у кого-то из местных, для них было честью принимать наместника и его титулованного супруга. Это была обычная практика, и потому Офер просто отвык от вида дорожных гостиниц. Зигфрид обхватил его сзади, чем вывел из задумчивости. Альфа уже был голый по пояс и жадно целовал омегу в шею. Тот поддался, расстегнул на себе одежду и повернулся к мужу. Тот подхватил его и опрокинул на кровать, которая заскрипела, когда на нее взгромоздился сам Зигфрид. Он спустил с себя штаны и помог омеге окончательно раздеться. Сероватые простыни были грубыми и колючими. Офер посмотрел в низкий закопченный потолок и закрыл глаза. Альфа, очевидно, был настроен на быстрый секс, нужно было просто расслабиться и дать ему это. Омега вздохнул и широко расставил ноги. Сверху на него лег Зигфрид и жадно поцеловал. — Малыш, не спи, — промычал он омеге на ухо. — Я просто еще не согрелся. — Сейчас я тебя согрею изнутри, — хмыкнул Зигфрид, протолкнул в него палец и чуть размял, надавливая на железы. Офер порывисто выдохнул и вскоре ощутил в себе член мужа. Он сплел руки у него на шее и привычно раскрылся навстречу. Кровать под ними громко скрипела. Альфа быстро набрал темп и через пару минут излился в тело омеги. Тот вскоре столкнул с себя мужа и перекатился на бок. — Ты стал совсем неласков со мной, — с усмешкой заметил Зигфрид. — Ты тоже, — глухо произнес Офер и прижал руку к низу живота. — Прости, малыш. Эта дурацкая поездка… — Не надо снова об этом, — Офер махнул рукой и поджал ноги под себя. — Опять? — с тревогой спросил Зигфрид, навис над омегой и тронул его за плечо. Тот лишь кивнул и зажмурился. Уже несколько недель его стала посещать странная внезапная боль внизу живота. Она резко начиналась и потом медленно отступала. Никакого внятного объяснения у лекаря на этот счет не было. Но Офер сопоставил два обстоятельства: обряд на острове Тирос, во время которого он отдал много энергии, и то, что после этого события у него ни разу не было течки. Зигфрид встал с кровати, открыл дверь и позвал лекаря. В ожидании его Офер находился в той же позе, не открывая глаз. Любое движение в такие моменты лишь усиливало ощущение ноющей боли. Макс вскоре появился и присел рядом с ним на кровати. У него уже наготове был флакон с обезболивающим. Вынув из него пробку, он заставил омегу его выпить, а потом положил обе ладони ему на живот. У Макса неплохо получалось снимать спазмы, но в ожидании его помощи Офер думал в основном о своем желании немедленно сдохнуть, лишь бы не терпеть эту боль дальше. — Когда же это кончится? — простонал он. — Думаю, с приходом новой течки. Она задерживается. И тело бунтует, — сказал Макс. — Ты ведь можешь ее вызвать искусственно? — спросил Офер. — Я боюсь, это не сработает, — лекарь покачал головой. — Из того, что с вами произошло на Тиросе выходит, что все должно наладиться естественным путем. И жрецы, которые за вами ухаживали, об этом намекали. — Мне плевать на слова этих фанатиков, я им не верю, — отмахнулся Офер. — Я хочу, чтобы эта боль прошла навсегда. Естественно или нет, мне все равно. — Я боюсь, это все только ухудшит. Ваше тело может окончательно выбиться из нормального цикла. Давайте подождем. Офер лишь застонал и накрыл голову руками. Боль ушла, но досада осталась. Без течки он страдал. Физически, морально и в чувственном плане. Он ощущал, что их связь с Зигфридом слабеет, что муж все больше его раздражает, что ему все меньше хочется заниматься с ним сексом. Офер был словно заперт в клетке своего тела, как когда-то в юности. Тогда его первая течка все не наступала, он томился и совершал всякие глупости, в подсознательном стремлении выпустить из себя бурлящую силу, не находящую выхода. Он поднялся на кровати и огляделся. Макс сочувственно на него посмотрел и сказал: — Вам лучше полежать еще пару часов. — Не хочу. Я больше не вынесу вида этой убогой лачуги! А эту скрипучую кровать я сожгу прямо сейчас! — с нотками истерики в голосе воскликнул Офер, топнул ногой и позвал слугу, чтобы он помог ему одеться. Он видел, что лекарь его жалеет и думает, что одной из причин его болей является привычка Зигфрида к быстрому сексу. Макс уже научился не заводить разговоры на эту тему, но Офер и без слов умел понимать его красноречивые взгляды. — Может, ты и прав. Течка мне сейчас ни к чему, — глухо сказал омега и отвернулся. — Надо доехать до Бергофа и пережить Зимний праздник. А там уже и обратно на Бланку. Дома всегда лучше. — Вы безусловно правы, — сказал Макс и поклонился. Они выехали в дорогу в ранних зимних сумерках. Зигфрид усадил Офера в карету вместе с детьми, и тот не стал возражать. Он сел между Олли и Зигги, укутал их своей песцовой шубой и развлекал рассказами о Бергофе, пока их не укачало, и они не задремали. Офер тоже прикрыл глаза, но не спал, а грезил о днях своей юности, которые обычно вспоминал не часто. Словно бы его сознание избегало этих воспоминаний, и сейчас оживленные разговором с детьми, они вырвались наружу. У Офера то и дело всплывали перед глазами картины прошлого — королевский сад и беседы с Сирилом, стрельбище, на котором он с братьями учились воинским премудростям, кабинет отца, где ему часто приходилось бывать. Он вспомнил взгляды короля, полные обожания и плохо скрываемой тревоги за судьбу любимого сына. Вспомнил, как его душили отцовская забота и стремление удержать его в родительской семье вопреки его желанию и здравому смыслу. А еще в памяти всплывал тот злополучный Зимний праздник, который навсегда перевернул страницу его жизни, ту, в которой осталось их общее детство. День, когда Аксель его поцеловал не как брата. В ворота Дорожного замка кортеж въехал глубокой ночью. Офер не спал, но не спешил выйти из кареты, прижимая к себе спящих детей. Зигфрид открыл дверь, взял на руки Олли, передал его своему верному помощнику Филу, потом подхватил младшего сына и подал руку омеге. Офер вышел на заметенный снегом двор, поднял голову и увидел рассыпанные над головой звезды. Прямо над ними висело созвездие Медведя, давшее имена всем мужчинам семьи Берсонов. Зигфрид потянул Офера за собой, и у него не получилось его хорошо рассмотреть. Странным показалось, что обычно более яркий Арс сегодня выглядел тусклее Акселя. Омега быстро забыл об этом, потому что был сильно измотан дорогой. К тому же Зигфрид устроил выволочку слугам в замке, которые их ждали на следующий день и не протопили комнаты к приезду гостей. Теплой была лишь одна спальня, Офер забрал у мужа спящего Зигги и направился в нее, повелев Филу отнести второго сына туда же. Здесь кровать была по-настоящему королевских размеров, и на ней без труда уместились все, включая главу семейства. Офер заставил его прекратить скандал, просто прижавшись к его плечу, пока он распекал коменданта замка. Зигфрид сразу сбавил тон, обнял омегу и пообещал, что придет, как только устроит на постой своих людей. Омега не стал его ждать, разделся и лег рядом с детьми, чтобы почти мгновенно уснуть. Проснулся он уже утром, ощутив привычное жаркое дыхание мужа на своей шее. Зигфрид блуждал руками по его телу, забираясь под ночную рубашку, прижимаясь пахом к его заднице. Офер открыл глаза и увидел в полумраке комнаты спящих рядом детей. Зигги лежал на спине и похрапывал, почти как взрослый. Олли свернулся калачиком у него под мышкой и дышал бесшумно. — Здесь дети, — прошептал Офер и повернул голову к мужу. — Они не проснутся, — заверил его Зигфрид и стал проталкивать в омегу член. Омега подчинился и попытался отгородиться от детей одеялом. Они с Зигфридом лежали на боку, тот ласкал Офера рукой, а сам ритмично двигался внутри его тела. В такой позе они трахались лишь на самых поздних сроках беременности омеги, и тот сейчас вспомнил об этом. При взгляде на мирно спящих детей, это воспоминание не вызвало неприятных чувств. Напротив, Офер даже расслабился, возбудился и едва не кончил. Но Зигфрид его опередил, резко толкнувшись и войдя в него максимально глубоко. Омега привычно обхватил член мужа внутренними мышцами и шумно вздохнул. Олли заворочался и открыл глаза. Офер положил руку на его голову и погладил. Зигфрид, казалось, не собирался выходить из тела омеги, крепко прижимался сзади и целовал его в загривок. — Папа, — сонно проговорил Олли. — Поспи еще, — тихо сказал Офер, прикрыл ладонью глаза сына, отстранился от мужа и постарался оправить задранную на спине рубашку. Зигфрид поднялся, укрыл омегу одеялом и пошел в уборную. Вскоре проснулся и Зигги. Он сразу вскочил на ноги и принялся скакать по кровати. Олли недовольно от него отодвинулся и прижался к отцу-омеге. Они оба не любили вставать по утрам. — Марш отсюда! Ваши комнаты уже готовы. Через полчаса будет завтрак, — распорядился вошедший в комнату Зигфрид. На нем была длинная рубаха, которую ему спешно подал незаметно прошмыгнувший в покои слуга. Дети с неохотой подчинились приказу, а Офер снова лег и накрылся одеялом. — Отдыхай, сколько надо, — добродушно сказал Зигфрид. — Сегодня мы отсюда никуда не двинемся. — Почему? — удивленно спросил омега. — Метель. Лошади устали. Люди тоже, — спокойно объяснил, глядя в узкое зарешеченное окно. — Поласкай меня, — тихо попросил Офер. Альфа усмехнулся, вернулся в постель и сорвал с супруга одеяло. У Зигфрида Нарвала была масса недостатков, но было одно достоинство, известное лишь его супругу — он никогда не отказывал ему в ласке, если тот об этом просил. И был в этом достаточно умел и терпелив. *** Аксель не ожидал, что поездка с военным отрядом к границе станет увеселительной прогулкой, и собрал с собой провианта и оружия по максимуму. Ему не улыбалось снова ехать сюда через пару месяцев, чтобы утрясать дела с гильдией торговцев и соседним королевством из-за новых лихих людей, которые окопались в пустошах. Если король не хотел присоединять их к королевству, это не значило, что там нельзя поставить пару фортов, чтобы отслеживать дорогу на самых опасных ее участках. Аксель взял с собой достаточно людей, чтобы это сделать. И предстояло убедить торговцев и жителей приграничных деревень поучаствовать в строительстве укреплений деньгами и рабочей силой. По счастью они были из понятливых, смекнули, что это поможет решить их проблемы если не кардинально, то весьма ощутимо. Гоняться за бандитами по пустошам Аксель не собирался. Он направил несколько вооруженных отрядов на их поимку, а сам встал лагерем и руководил операцией. Еще в Бергофе он написал послание королю Немодии, изложив суть своей миссии. Ожидаемо тот послал к нему в ставку послов. Немодия была страной маленькой, небогатой, но очень гордой. Ее жители гордились своим происхождением от богов Золотого леса, который занимал большую часть этой страны. Там встречались заповедные места, известные лишь посвященным жрецам, и небольшие поселения на окраинах, в которые пускали путешественников. Аксель был в столице Немодии не раз. Это был маленький городок, сплошь деревянный и очень изящный. Но альфа знал, что большую часть времени король живет где-то в глубине леса, в закрытой резиденции, куда нет входа ни одному чужаку. Такая закрытость была свойственная всем немодийцам, и потому общаться с ними было довольно трудно. Но у Акселя худо-бедно получалось, и на третий день витиеватых переговоров с послами они пришли к соглашению по совместной охране дорог в пустошах. Молчаливое присутствие на этих переговорах Мантуса, как ни странно, помогало. У немодийцев и людей Севера было много общего. Они были скрытны, религиозны, недоверчивы к чужакам и руководствовались своими, подчас весьма странными, представлениями о мире. Когда разговор затягивался и Аксель начинал выходить из себя, Мантус незаметно брал его за руку, придавая ему сил и терпения продолжать. На пятый день пребывания в лагере вернулись три посланных им отряда. Они приволокли с собой несколько захваченных в плен бандитов и отчитались о разгроме их лагеря. Добыча тоже была весьма внушительная. Аксель понял, что теперь он может считать свою миссию выполненной. Форты уже строились, преступники были схвачены и повешены, с соседним королевством проблемы улажены. Отряд Акселя вышел в путь затемно на следующее утро и за пару дней добрался до ворот Дорожного замка. При взгляде на Мантуса альфа понял, что его течка начнется совсем скоро, и решил пережить ее здесь. К тому же это место нравилось им обоим, они тут уже останавливались при похожих обстоятельствах. Замок был старый и маленький, слуг мало, не было назойливого внимания придворных и близкого соседства королевской семьи, которое заметно давило на омегу. Иначе бы он не сбегал с такой регулярностью в свой шатер. Аксель первым зашел в приготовленные для них покои и ощутил еле уловимый знакомый запах. Он резко обернулся на слугу, и тот испуганно шарахнулся, ожидая выволочки. — Здесь был принц Офер? — спросил Аксель. — Да, ваше высочество. Несколько дней назад, — закивал слуга. Альфа прошел в покои, огляделся и почувствовал, что сердце в груди стало биться чаще. Он никогда не был особенно чувствителен к запахам, все чужие омеги для него пахли примерно одинаково. Но запах Офера он различал, даже когда тот его научился скрывать. И ощутив его, Аксель всегда невольно возбуждался. Мантус в покои не зашел, он остался в трапезной. Сидел у большого камина и смотрел на огонь. Увидев его, Аксель почти сразу забыл о брате. Он присел рядом на вытертый от времени ковер и взял омегу за руку. — Как ты, малыш? — спросил альфа. Мантус улыбнулся, не поднимая глаз, и приложил ладонь альфы к своему животу. — Думаю, тебе лучше прилечь, — сказал Аксель, подхватил омегу на руки и отнес в спальню. Там уже приготовили спальное место на полу, зная нелюбовь супруга принца к кроватям. Мантус странно посмотрел на альфу, но позволил себя раздеть. Тот ощутил прилив сильного возбуждения. Запах течного омеги не вытеснил полностью еле уловимый след Офера, оставленный в этой комнате. И эта смесь просто не оставила Акселю шанса не потерять голову. Он взгромоздился на Мантуса и стал покрывать его жадными поцелуями. Тот едва отвечал, но не сопротивлялся, когда альфа овладел им, не дождавшись истинного начала течки. В этот раз Мантус как будто не испытывал обычных для него спазмов, его тело было более расслабленным, и выпустив в него сперму, Аксель почувствовал нарастающий в нем жар. Он спустился к паху омеги и взял в рот его член. Эти ласки помогли Мантусу окончательно раскрыться навстречу альфе, и вскоре его анус стал выделять густую маслянистую смазку. — Началось, малыш, — довольно сказал Аксель, вошел в тело супруга и быстро довел его до оргазма. Мантус затрепетал, застонал и обхватил член альфы внутренними мышцами. Аксель попробовал двигаться, но у него не получилось. — Сцепка? Так быстро? — усмехнулся он и лег рядом, заставляя омегу перекатиться на бок. Тот лежал с закрытыми глазами, тяжело дышал и блаженно улыбался. Акселю он показался в этот момент особенно красивым. Он поцеловал его в губы и обхватил медвежьей хваткой, словно свою самую драгоценную добычу.