Дети Дракона

Офер не помнил, когда в последний раз так ждал осени. Лето в этом году выдалось особенно жарким и в своей второй половине решило раскалить Бланку добела. Островитяне оплакивали сгоревший на солнце урожай, воздух звенел от зноя, и омега опять стал бывать в своем старом саду на крыше старого донжона. Зигфрид все устроил там так же, как и раньше. Но Оферу разонравилось это место. Он велел убрать цветы и птичьи клетки, оставил только пальмы и большой навес, под которым спасался от солнца. Беременность, которая поначалу казалась беспроблемной, к этому времени стала тяжким бременем. И дело было не только в большом животе. За несколько недель до родов его стали одолевать странные боли, которые появлялись во время занятий сексом. Временами это было лишь легкое неудобство, но сказав об этом Максу, Офер увидел его реакцию и понял, что тот что-то не договаривает. — Я должен сказать, ваше высочество, что ребенок лежит в неправильной позиции, и все мои усилия его повернуть не увенчались успехом, — сказал Макс, нервно сжимая в кулаки свои маленькие ладони. Офер и раньше замечал этот жест, и вообще его тревогу, но тот при осмотрах долго щупал живот и молчал, а всерьез спрашивать его о ходе беременности не приходило омеге в голову. Это был уже третий его ребенок, что могло пойти не так? — Чем это грозит? — помолчав, спросил Офер. — Тяжелыми родами, ваше высочество. — Хуже, чем было в прошлый раз? — Да. Офер смерил лицо лекаря внимательным взглядом, запахнул полы халата и отвернулся к окну. Он понял, что Макс всерьез опасается за его жизнь. — Ребенка можно достать как-то иначе? — спросил Офер. — Да, но от этого риск для вас не уменьшается. Доставать его сейчас слишком рано. Но плод уже давит вам на внутренние органы… — Я не чувствую этого, — перебил Офер и положил руку на живот. — Напротив, я сейчас как будто меньше задыхаюсь… — Потому что в нормальном положении ребенок давит на легкие, а он сейчас лежит неправильно. Это не даст ему нормально выйти наружу. — Что ты предлагаешь? — Можно вызвать роды раньше, чем плод вырастет до размеров, угрожающих вашему здоровью. Я хочу вызвать королевских лекарей, чтобы они помогли мне сделать все правильно. Вместе мы сможем… — Не говори никому! Мне не нужен другой лекарь, особенно королевский, — убежденно сказал Офер. — И если мне суждено умереть, пусть так и будет. — Не говорите так, — испуганно сказал Макс. — Все обстоит совсем не… — Я по глазам твоим вижу, как все обстоит, — отмахнулся Офер и устало вернулся в кровать. — Знаешь, мне почему-то безразлично мое будущее. Наверное, я слишком устал. Я только прошу тебя сделать все, чтобы ребенок выжил. Не хочу, чтобы моя жертва стала напрасной. — Вашему мужу надо знать о риске. — Да? — Офер смотрел в висящий над ним балдахин и поглаживал рукой медальон для благополучных беременности и родов — свадебный подарок Зигфрида. Видимо, не настолько уж и сильный оказался талисман. — Во время секса альфа может нанести травму и вам и ребенку. Из-за неправильного положения плода. Анальный секс сейчас опасен для вас. Особенно учитывая размеры вашего мужа. — Скверно, — с досадой сказал Офер, не меняя позы. — Ладно, иди. Я сам ему скажу. Он пролежал в кровати еще пару часов, перебирая в уме слова, которые скажет Зигфриду. Ему оставалось вынашивать ребенка не меньше шести недель. Он не хотел, чтобы муж обращался с ним как со стеклянным, и плохо представлял себе, как проживет это время без секса. Но и рисковать будущим ребенком тоже не хотел. Он знал, что недоношенный альфа — самый проблемный ребенок, который часто не догоняет других альф в росте и силе даже во взрослом возрасте. Отринув эмоции, он решил сказать Зигфриду правду. Хотя уже заранее знал, что тот будет говорить. — Ты травил себя столько лет, чтобы не беременеть, а теперь не можешь нормально родить, — мрачно сказал альфа, выслушав супруга. А потом закричал, — Где этот мерзкий лекарь?! Я убью его. — Прекрати орать, — спокойно отозвался Офер и перехватил руку мужа. — Я не хочу привлекать внимание к этому. Тебе ведь не нужно, чтобы мои родители опять приплыли сюда и действовали тебе на нервы в ожидании, пока я разрожусь? — Да, у твоего отца теперь полно времени для этого, — Зигфрид вырвался, подошел к креслу и тяжело опустился в него. — Не переживай так. У тебя будет твой новый наследник. Я сделаю все, чтобы он родился вовремя, — сказал Офер, скинул с себя халат и лег на кровать. Шелковые простыни лишь немного холодили кожу — в комнате стояла почти такая же жара, как и за окном. — Думаешь, я поэтому переживаю? Я просто боюсь за тебя. — Если бы ты боялся за меня, ты бы не заставлял меня заново рожать, — возразил Офер, закрыв глаза. — Тебе раньше легко это давалось. — Это тебе так кажется. — У каждого из нас свои тяготы. — Безусловно, — спокойно согласился Офер. Он приподнял и расставил ноги, так ему было как будто легче засыпать в жару. Зигфрид долго сидел в своем кресле, выпил вина, а потом лег рядом. На этот раз он не положил руку омеге на живот, хотя всегда, возвращаясь в супружескую постель, начинал с этого жеста. Офер долго ждал, когда муж заснет. Сам он спать расхотел, все перебирал в голове мысли и воспоминания. Потом почувствовал жажду, встал и подошел к окну, держа бокал воды в руке. Две луны висели над бухтой Черного замка. Альфа и Омега. Одна побольше, другая поменьше. Маги по их расположению и окраске предсказывали будущее. Но Офер считал это суеверием. Сейчас Альфа была ближе и потому казалась еще ярче и синее. Омега в ее свете смотрелась лишь тусклым желтым пятном. Офер перевел взгляд на бухту. Там стояли корабли флотилии Зигфрида, это были одномачтовые яхты и фрегаты, не такие вместительные и тяжеловесные, как королевские, но зато более маневренные. В лунном свете омега увидел приближающийся к бухте парусник. Судя по виду, курьерский корабль, перевозящий почту и небольшие грузы с материка на острова. К нему направлялся ботик береговой охраны. Без особого разрешения никакие корабли к этой гавани приближаться не могли. Офер понаблюдал за этим ночными маневрами, поставил бокал на подоконник и прижал ладони к животу. — Это все будет твоим, малыш, — тихо сказал он. — Надо только подрасти и родиться. Я помогу тебе в этом. Ну и ты уж не подведи. Офер усмехнулся от своей сентиментальности. Он иногда говорил со своими детьми, находящимися в утробе, но редко делал это вслух. Младенец зашевелился и снова затих. Он вообще был довольно тихим для альфы. Зигги на тех же сроках вел себя не в пример хуже. Офер погладил живот и вернулся в постель. На следующий день Зигфрид его не разбудил как обычно. Омега не удивился, обнаружив себя лежащим в одиночестве. Солнце уже высоко висело на небосклоне и палило, как и все последние дни этого бесконечного южного лета. Офер крикнул слугу и велел приготовить себе ванну. В комнату тихо вошел лекарь и поклонился. — Надеюсь, он не причинил тебя вреда? — спросил Офер, глядя в печальные глаза Макса. — Главное, чтобы вред был не нанесен вам. — Ты напрасно считаешь моего мужа таким уж чудовищем. Лекарь на это ничего не ответил и терпеливо дождался, пока Офер помоется и выйдет из ванны. — Будешь меня теперь ежедневно осматривать? — Да, ваше высочество. — Я как-то просил называть меня Офером, — напомнил тот и спокойно дал себя осмотреть. Он знал, что Макс никогда не посмеет обращаться к нему по имени и не перейдет черту, за которой служба станет дружбой. И потому скучал по своему другу Ноа, который тоже редко называл его по имени, но все-таки не был его слугой. Вернуть его на Бланку не получилось. Старик Гуан, отставленный от должности, заболел и теперь жил у своего сына где-то в окрестностях Осроены. Ноа писал Оферу письма, в которых сквозила грусть, хотя их содержание не было печальным. Уж всяко молодого омегу не особенно волновало здоровье нелюбимого мужа. Гораздо больше он уделял в своих посланиях внимание местной природе, обычаям, балам и поездкам с родственниками мужа в Осроену за покупками. Ноа, конечно, мечтал вернуться на Бланку, быть приближенным принца, а не проводить время с мелкопоместными дворянами, к которым принадлежал род Гуана. Зигфрид не сумел уговорить его вернуться, или сделал вид, что не сумел. Он никогда не любил Ноа, и даже помирившись с Офером, не жаждал вернуть его единственного близкого друга на острова. — Вы можете одеваться, ваше высочество, — вывел его из задумчивости лекарь. — В такую жару я предпочитаю оставаться голым, — вяло пошутил Офер, но все-таки надел предложенный Максом шелковый халат. — Что скажешь? — Ситуация прежняя. Но плод жив и развивается. — Он как будто меньше толкается, чем Зигги. — У него меньше для этого места. Ну и разные дети по-разному ведут себя в утробе, — объяснил Макс. — Нам даже на руку спокойный темперамент маленького альфы. Так у вас больше шансов доносить его до положенного срока. Офер молча кивнул и отпустил лекаря. Он справился у слуги, где дети и выяснил, что они давно играют в саду. Идти туда не хотелось, и он остался у себя в покоях. На столе лежала пара писем, присланных ночной почтой. Одно было от приказчика, посланного в столицу за мебелью и убранством для новой усадьбы. Офер отложил его в сторону и предпочел распечатать письмо от Ноа. Оказалось, что недаром он вспомнил о нем этим утром. Друг писал, что к его мужу прибыл как раз тот самый приказчик от Зигфрида, и он надеется, что в этот раз Гуан примет предложение о возвращении. Офер улыбнулся, он не ожидал от мужа такого усердия в исполнении своих просьб. Особенно тех, которые ему исполнять не хотелось. Зигфрид вернулся в покои после полудня. Поняв, что омега никуда не выходил, он нахмурился. — Пообедаем здесь? — Как хочешь, — Офер пожал плечами. Он так и сидел в кресле за письменным столом, здесь лежали распечатанные письма и пара книг, которые он читал по нескольку страниц в день. — Малыш, как мне тебя развеселить? — спросил Зигфрид и обхватил лицо омеги ладонями. В его взгляде тот прочитал и тревогу, и досаду и даже что-то похожее на муки совести. — Ну, попробуй как-нибудь, — засмеялся Офер и пнул его коленом. Альфа опустился на колени перед ним и распахнул полы его халата. Омега усмехнулся, но не стал сопротивляться, хотя не испытывал в последнее время особого удовольствия от оральных ласк. Во время беременности они не давали ему необходимой разрядки. И в этот раз он понял, что не сможет кончить и только истечет смазкой напрасно. Офер мягко оттолкнул от себя мужа. — Давай лучше я попробую тебя приласкать. Зигфрид с сомнением на него посмотрел, но расстегнул штаны и достал свой эрегированный член. На его головке блестела смазка. Офер подался вперед и слизнул ее. Зигфрил никогда не заставлял омегу сосать член, хотя это было довольно типичным сексуальным сценарием. Редко было наоборот, ласкать омег ртом альфе считалось не совсем приличным. Офер никогда не брал в рот член мужа, просто потому что тот всегда довольно быстро пристраивал его в задницу омеги, тем самым показывая свои предпочтения в постели. Оральные ласки были для Зигфрида одним из способов доставить Оферу удовольствие, а иногда извиниться за слишком грубый секс накануне. А тот никогда не проявлял инициативу, поскольку сам любил анальный секс. К тому же из интимных разговоров с Ноа, которые они иногда вели за вином, Офер понял, что тот ублажает своего мужа ртом гораздо чаще, чем задом, и что в союзах с большой разницей в возрасте это самое обычное дело. И Оферу вовсе не улыбалось приучать мужа к такому сексуальному поведению. Однако жизнь его заставила пересмотреть свои взгляды на это. Он знал, что отсутствие секса с мужем вредно не только ему самому, но и будущему ребенку. Сейчас Офер сосал член Зигфрида и находил это не лишенным удовольствия для себя. Тот едва умещался у него во рту, но такой контакт с альфой ему нравился, он чувствовал его запах и заводился сам. Зигфрид подергивался и стонал от удовольствия, зарываясь руками в волосы омеги, насаживая его на член. Ближе к финалу Оферу почти не приходилось ничего делать, муж просто трахал его в рот, не грубо, но весьма интенсивно. Ощущая приближение оргазма у Зигфрида, омега отстранился и упал на спинку кресла. — Устал? — спросил альфа без всякой досады. Офер мотнул головой, оперся на руку мужа, дошел до кровати, по пути сбросив халат на пол, и встал в колено-локтевую позу. Из ануса уже натекло смазки, почти как во время течки. Альфа понял его без слов, оперся одной рукой на ягодицы омеги, другой быстро довел себя до разрядки, успев мягко толкнуться внутрь. Офер почувствовал упругую струю спермы внутри себя, выдохнул и упал лицом в кровать. То, что сейчас произошло, не было полноценной заменой анальному сексу, которого он так жаждал, но все же было лучше, чем ничего. Выбор в его случае был невелик. Зигфрид разделся, наклонился и погладил омегу по спине. Тот не менял позы, ожидая, когда сперма мужа затечет глубже внутрь и успокоит его гормоны. — Теперь можно и пообедать? Офер кивнул, аккуратно опустился на бок и попросил мужа вставить ему анальную пробку. Тот спокойно выполнил просьбу — он знал, где омега их хранил. — Ты уже становишься просторнее, малыш, — сказал Зигфрид, вставляя в анус омеги одну из них. Не самую большую, но уже не ту, которой омега пользовался в начале беременности. Офер, ощутив пробку внутри, снова возбудился, сжал вокруг нее мышцы и тихо вздохнул. Зигфрид уловил его состояние, лег рядом и стал ласкать его член рукой. Мягко и неспешно, насколько мог при своем темпераменте. Офер все же кончил и уткнулся мужу в плечо. Тот не спешил вставать, обнял омегу и целовал его в лоб. — Ты мое сокровище, Фейри. Лучший подарок, что дала мне судьба. Офер ничего не ответил и вскоре задремал, не пообедав. К вечеру жара немного спала, и он навестил детей в их комнате. На столе лежали книги — учителя стали учить их грамоте. Олли быстро ее усвоил и уже бегло читал, а Зигги наотрез отказывался учиться. Офер не был этому удивлен. Его сын-альфа был из тех, кто во взрослом возрасте будет весь день сидеть в седле или командовать флотилиями, и грамота ему была нужны лишь для того, чтобы читать и писать донесения. Он уже сейчас был человеком действия, решительным и прямолинейным. Но не особенно умным. По крайней мере по сравнению со старшим братом, который вникал во многие сложные вещи явно ему не по возрасту довольно быстро. Офер сел в кресло и велел детям сесть рядом. Зигги послушался не сразу, но омега умел на него влиять. При всей своей неуемной энергии тот все-таки мог укротить свой нрав хотя бы ненадолго, чтобы не ловить разочарованный взгляд родителя. Это на него действовало почти безотказно. Офер почитал детям стихотворные легенды из книг, которые специально для них присылал Аксель из столицы. Они были очень красивы — написаны идеальным почерком, а на полях украшены изысканными рисунками. На них были герои сказок и легенд — принц Бер Берсон, девица Бланка, легендарный король Арс Первый и его омега — заклинатель мира духов, способный вывести на бой против врагов своего мужа всех тех, кто уже давно покоится в могиле. Офер с детства привык к этим легендам, но только сейчас стал понимать, что они чересчур мрачные для детских ушей. Впрочем, по реакции Зигги и Олли он видел, что описание кровавых битв и восставших из могилы покойников их как будто не пугают. Этот сюжет был им интереснее прочих сказок. Они слушали его по многу раз, и им не надоедало. После общения с детьми Офер почувствовал себя очень уставшим и вернулся в свои покои, чтобы сразу лечь и уснуть. Зигфрид заметил, что иногда из-за постоянной усталости омега забывает есть, и стал следить за этим. Он едва ли ни кормил Офера с ложечки, чем доводил его до приступов гнева. — Перестань пихать мне в рот все подряд! Мне вполне хватает там твоего члена, — огрызался Офер и отпихивал поднос с едой, чтобы снова лечь в кровать. В последнее время он все реже покидал пределы своих покоев. Его беспокоили ложные схватки и тянущие боли в животе, которые утихали только в лежачем положении. Зигфрид терпеливо сносил дурное настроение Офера, никогда не принуждал его к сексу, а вот кормил и поил вправду иногда через силу. — Потерпи совсем немного, малыш, — утешал его альфа и часто оставался с супругом на весь день, развлекая его разговорами или игрой в цветные камни, в которую, Офер был уверен, начал ему поддаваться. Зигфрид вообще в последнее время стал как будто менее властным и решительным, и менее энергичным. Он стал реже ездить на стройку усадьбы, больше проводил время с семьей. Его взгляд иногда застывал на Офере, и тот не мог понять его значения. В такие моменты Зигфрид часто клал руку себе на грудь, и казалось, что он переживает не только о том, что они оба знают, но и о чем-то скрытом от взора омеги. В день, когда жара наконец спала, пришел курьерский корабль под королевским флагом. Офер видел его из окна своих покоев, и его удивило то, что даже сами паруса были украшены гербом Берсонов. Последний раз он видел такие во время регаты, устроенной в честь 20-летия правления короля Арса Десятого. Омега уселся в кресло, положив распухшие от жары и беременности ноги на пуф, с нетерпением ожидая почты. Ее вскоре доставили, и вместе с посыльным в покои вошел Зигфрид. Его лицо было мрачным. Офер первым выхватил послание с королевской печатью, сломал ее и быстро пробежался его глазами. Оно было написано одним из писцов королевской канцелярии. Дочитав до конца, Офер опустился в кресло. Письмо выпало из его рук. Зигфрид отослав гонца, поднял послание, но читать не стал, а посмотрел на Офера. Того разбирал нервный смех, из глаз текли слезы. Он прижал ладонь к своему животу и наконец сказал: — Малыш… ты был зачат, чтобы унаследовать власть над островами… но родишься, чтобы не получить ничего, кроме моей любви! — Офер снова засмеялся, попытался подняться с места и почувствовал, как по его ногам текут околоплодные воды. С этого момента в его памяти образовалась странная пауза, наполненная лишь криками, суетой и ощущением непереносимой боли. Сознание стало возвращаться к омеге постепенно. Сначала было ощущение темноты, тесноты и жажды. Но сил попросить воды и хоть как-то о себе напомнить у него не было. Как и сил открыть глаза. Зато он мог слышать звуки разговора, который вели двое стоящих над его телом людей. — Он придет в себя не раньше утра, — говорил первый голос, будто отвечая на неуслышанный Офером вопрос. Понять, кто это говорит, он не мог, потому что и свое имя сейчас не помнил. Все было как во сне, из которого он никак не мог проснуться. — Это значит, что он ничего не чувствует сейчас? — задал вопрос более грубый, сильный голос с заметной хрипотцой. Будто его владелец осип от какого-то страшного потрясения. — Да. Его высочество без сознания. — Тогда сделай так, чтобы он больше никогда не забеременел. — Зачем?! — удивленно спросил первый голос. — Просто сделай, что я сказал. — Есть много других способов… — Выполняй приказ, — грубо перебил второй голос. — Я знаю, что это легко сделать именно сейчас, после родов. В борделях всегда так делают. — Но мы не в борделе, ваше сиятельство. — Ты слишком много себе позволяешь, омега. Это ты виноват в том, что Офер едва не умер. В том, что этот слабый младенец станет последним нашим ребенком. Я не хочу больше так рисковать. Он не хотел беременеть больше. Пусть его желание исполнится. Делай, что я тебе сказал. Офер не почувствовал ничего, снова потеряв сознание.