Шторм и бабочка

      Меня раздражало все: глупая школьная форма, которую мне с трудом удалось снять, глупая вечеринка, которую Стефани решила устроить в последний день отсутствия родителей, глупая музыка, глупые подростки, их глупое поведение. Перечислять можно бесконечно.       Самым ужасным было то, что все мои перечисления сводились к тому, что глупой была и я. Это раздражало больше всего.       Со злостью усевшись за рабочий стол, я включила компьютер и запустила первый попавшийся мне фильм, не изменяя самой себе. Меня нервирует отсутствие звуков в комнате, особенно тогда, когда я на эмоциях.       Ха, на самом деле я просто начинаю ненавидеть всех и все, что движется, дышит, говорит или просто стоит. Так что фильм — это просто очередная жертва, на которую я собираюсь выплеснуть весь ком своих никчемных эмоций. Забавно. Вечно рассудительная и хладнокровная Кьюнгонда, которая даже по имени обязана выдерживать любые невзгоды, сейчас готова убить на месте любого.       Вас наверняка интересует причина. Что ж, готова разочаровать вас, ее нет. И это еще забавнее! Вечно всезнающая Кьюнгонда не может разобраться в собственных чертовых чувствах! Прекрасно!       Устало закрываю глаза, упав на кровать. Выдыхаю. Потом вдыхаю. И так несколько раз: вдох, выдох, вдох, выдох, вдох… — Как же я ненавижу это! — сквозь зубы выдыхаю я в потолок. Вот такая вот сомнительная терапия. — Ненавижу. Боже, почему я просто не могу быть спокойной?! Эта чертова человечность меня достала! Хочу быть деревом, камнем, хоть микробом, только не человеком.       Замолкаю, продолжая смотреть на потолок, будто бы в этой белой кляксе есть что-то особенное. В голове проскальзывают разные мысли, но я останавливаюсь на одной: «Надо проветриться».       Встаю и ватными ногами плетусь к шкафу. Вытаскиваю первый попавшийся свитер, натягиваю на себя спортивные штаны, закалываю волосы. На вид получилось очень даже ничего, вот только разозленная гримаса все как всегда портит.       Хватаю свой рюкзак, вываливаю учебники на кровать, а вместо них запихиваю в сумку бутылку с водой, плед и несколько тетрадей (все же домашнее задание никто не отменял, к сожалению). Из-под стола вытаскиваю свой скейт и быстрым шагом направляюсь к двери, уже планируя стащить пиво со стола с разной всячиной на первом этаже. Говоря кратко, собралась я не на шутку быстро. Видимо, так сильно мне хочется наконец-то побыть в абсолютном одиночестве. «Думаешь, как ненормальная» — проносится у меня в мыслях.       Полностью готовая к прогулке, я тяну дверь за ручку, но неожиданно (хотя я подозревала, что мои грандиозные планы могут не совершиться) сталкиваюсь взглядом с Кастиэлем.       Я остаюсь стоять напротив парня с полным безразличием в глазах, а вот сам рокер будто бы испугался. Да, конечно, это сложно назвать испугом — поднятая бровь и эта наглая улыбка последние признаки испуга, но в глазах я видела некое непонимание. Будто бы он не ожидал увидеть меня в моей же комнате, будто бы он представлял себе нашу встречу как-то иначе. — Если тебе снова нужно спрятаться от этих идиотов, то прячься. Я не против. — быстро бросаю я, даже не поздоровавшись, и спешу покинуть свою комнату.       Но, к моему сожалению, сделать мне это не удавалось, из-за того, что кто-то заслонил собой весь проход. — Посмотрите на нее! — возмущенно начинает парень. Теперь в его глазах я вижу только усмешку. Никакого удивления и непонимания. Обычный Кастиэль. Точнее его обычная маска. — Даже не поздоровалась. — Прости, у меня в планах не было пункта «стоять и греться под лучами твоего обаяния». — посмеиваясь отвечаю ему я, а потом предпринимаю очередную попытку сбежать. Но рокер продолжает создавать импровизированную стену. — Слушай, я пришел к тебе. — я вопросительно поднимаю бровь, спрашивая: «Ага, и что теперь?». — Я не в настроении, прости. — снова извиняюсь я и продолжаю стоять на месте, ожидая, когда парень все же решит уступить мне дорогу. — Всего 10 минут. — вымаливает он. Я насторожилась. Очень не похоже на него. Кастиэль и просьбы? Что-то новое. — Я не буду говорить на какие-то важные темы, просто останься со мной ненадолго, это меня успокаивает.       После этих слов я, неожиданно для себя, сдаюсь. Рюкзак летит в привычный для него угол, скейт остается около двери, а я, сняв с себя свитер, усаживаюсь на кровать. Кастиэль себя ждать не заставляет. Он быстро закрывает за собой дверь, а потом, будто ребенок, чуть ли не скачет в сторону кресла, попутно хватая мой альбом с рисунками.       Я не возмущаюсь. Будь как будет. Даже если там и есть рисунки, которые я рисовала, думая об этом красноволосом выскочке, ничего жутко плохого не произойдет. Ведь так? Пока рокер, видимо, «наслаждается моим присутствием», полистывая мой альбом и совершенно не поднимая на меня взгляда, я наслаждаюсь им. Он с несвойственной для него нежностью перелистывает страницы моего маленького мира, внимательно рассматривая содержимое страниц. Иногда его рука на секунду замирает перед тем, как открыть другую часть альбома, словно ему страшно упустить даже малую часть смысла и деталей.       Даже не представляю, что было бы, если бы вместо этого альбома у него «в руках» была я. Кастиэль с такой же нежностью перелистывал бы страницы моей души? В его глазах читался бы этот же восторг? Он все так же хотел бы уловить каждый мой смысл и деталь? Способен ли он восхищаться людьми ровно так, как он восхищается искусством? Способен ли он чувствовать меня так, как он чувствует свою музыку?       Я снова смотрю в его сторону. Наверное, мне уже в сотый раз приходится оповещать вас о его неотразимости и идеальности, что ж, вот он — сто первый. И нет, сейчас я говорю не его внешности… я говорю о нем. О том Кастиэле, чей характер не сравним ни с одним характером в этом огромном мире. О сочетании таких черт не говорится ни в одной книге, их нельзя разглядеть ни в одном человеке. Он собрал в себе что-то по истине несуществующее.       И первое время я жутко боялась его необычности. А сейчас… я считаю это неким примером для подражания, хотя повторить такое невозможно.       На фоне заиграла слишком романтическая музыка. Скорее всего, в фильме начался какой-то слезливый момент, где главные герои наконец-то признаются друг другу в любви.       Перед глазами снова начали появляться эти красные пятна, как тогда в подвале. Еще несколько секунд и я буквально сойду с ума. Слишком много мыслей и все они об этом рокере.       Неосознанно, я буквально бегу к своему компьютеру и несколькими движениями руки немедленно выключаю романтический бред, который меня угораздило включить несколько минут назад.       Кастиэль отрывается от просмотра альбома. — Что-то случилось? — он с непониманием смотрит. — Хорошая музыка. — Она мне не нравится. — тараторю я. Мои слова даже не выглядят как отмазка. — Да и фильм так себе. — Зачем тогда включила? — задает он следующий вопрос. Я на несколько секунд замолкаю, пытаясь придумать новый ответ, не затрагивая тему собственных переживаний. — Образ. Я придумывала образ.       Далее вопросов не последовало. Рокер снова опустил свой взгляд, не скрывая усмешки, и продолжил листать страницы моего альбома с рисунками.       Не знаю, что произошло бы, если бы он все же понял, что все эти пейзажи, люди, непонятные фигуры — все это нарисовано для него. Возможно, он посчитал бы меня сумасшедшей, возможно, он нашел бы ответы на свои самые тайные вопросы, а, возможно, он отметил бы нашу дикую с ним схожесть.       «Хочу его поцеловать» — ловлю я себя на чересчур глупой мысли, но таким желаниям не удивляюсь. Этого я начала хотеть еще несколько дней назад, когда мне случайно посчастливилось несколько минут наблюдать за их игрой в бутылочку.       Так сильно я не завидовала никогда. Смотреть на девчонок, которым выпал шанс хотя бы прикоснуться к Кастиэлю было отдельным видом пыток. Впервые мне пришлось буквально заставлять себя стоять на месте, чтобы не накинуться на красноволосого со всей присущей мне страстью.       Хотя, с каких это пор я должна просто стоять? Неужели от одного поцелуя что-то изменится? С каких это пор я ограждаю себя от своих же желаний? Боже, да я просто не узнаю себя! Нельзя позволить себе остаться такой же кислой размазней.       Да, безусловно, этот поцелуй выйдет за рамки моих принципов, но разве я ставила для себя правила не для того, чтобы их разрушать? Тем более сейчас я убью двух зайцев сразу.       Я взглянула на своего друга. Он даже не подозревает о моем замысле. А зря, ему стоило бы подготовиться к этому. — Позволь мне сделать маленькую глупость. — парень вопросительно поднимает взгляд, ожидая моих дальнейших слов. — Звучит устрашающе, особенно из твоих уст. — усмехается он. Я не реагирую на его несерьезный настрой. — Не думаю, что это что-то страшное. — я встаю с кровати и начинаю медленно двигаться к парню, пока тот продолжает усмехаться с моих слов. — Помнишь ты говорил о своем списке побед и моей гордости? — Конечно, такое не забудешь. Решила записаться? Прости, но ты знаешь, что впереди еще целая очередь. — Нет, я предлагаю тебе забыть про него на несколько минут. — я села на стол рядом с ним. — И зачем тебе это? — было видно, что он заинтересован в данном предложении. — Ты забудешь о списке, а я о гордости. Говоря кратко, я хочу поцеловать тебя.       Его глаза быстро находят мои, пытаясь понять шучу ли я или нет. Я всем видом показываю серьезность своих намерений. — Поцеловать? — переспрашивает он с недоверием. — Обычно о таком не спрашивают. — Обычно нет. Но я посчитала нужным спросить тебя об этом. — на несколько секунд мы оба замолкаем. — И это говорит Кьюнгонда. Та, кто клялась мне в том, что никогда не свяжется с таким типом как я… — мне не удавалось понять, говорит ли он это с разочарованием или с долей радости за самого себя. — Никто не собирается связываться с тобой! Так ты согласен или нет?! — выпаливаю я, не желая больше слушать его мысли в слух. — Если нет, то так и скажи, а не болтай обо всем на свете. — Нет, я не отказывался… — Тогда заткнись!       Я стремительно наклоняюсь к лицу рокера и накрываю его губы своими. Парень пытается отложить мой альбом на стол, но тот выпадает из его рук. Пытаюсь не засмеяться от нелепости этого момента и у меня получается. Все же я не хочу испортить свой поцелуй по своей же глупости.       После неудачной попытки избавиться от лишних вещей в руках, Кастиэль на долю секунды прерывает наш поцелуй для того, чтобы встать с кресла. Мне приходится поднять голову вверх из-за большой разницы в росте.       Не удивляюсь тому, как парень быстро находит способ совладать со своими эмоциями. Если несколько секунд назад его руки дрожали от волнения и непонимания, сейчас он кажется до дрожи холодным и уверенным. Рокеру снова удалось включить режим игры на выживание, правила которой очень просты — либо ты сведешь его с ума, либо он тебя.       Сомневаюсь, что, хотя бы одна девушка когда-либо смогла одержать в данном мероприятии победу, но я настроена более чем решительно. И, к слову, у меня неплохо получалось.       Не было никакой романтической атмосферы, только азарт и желание. В моем животе не порхали бабочки, а по спине не бежали мурашки, как обычно должно происходить при поцелуе с человеком, который тебе нравится. Я отключила в себе все, чтобы не дать чувствам завладеть моим разумом. Я должна контролировать подобное.       О слове «нежность» мы забыли за считанные секунды. Одна его рука притягивала меня за талию, другая — портила мне прическу. Рокер держал и прижимал меня к себе настолько сильно, насколько это было возможно. Видимо понимал, что подобное происходит между нами в первый и последний раз и старался задержать этот момент.       Я откликалась на каждое его движение, разрешала ему все то, что ему хотелось исполнить в жизнь. Нет, не из-за того, что мне хотелось доставить ему максимум удовольствия, а потому, что мы оба хотели одинакового — раствориться друг в друге.       В порывах страсти он то прикусывал мою нижнюю губу, то резко заканчивал эту игру, с большим желанием продолжая свои по-настоящему пьянящие и заставляющие кипеть кровь поцелуи. Если бы мне нужно было описать данный момент в своей книге, я бы назвала его «Поцелуи с дьяволом».       Такого сильного искушения я не чувствовала никогда. В голове остался только туман, мне приходилось следить за своим дыханием, ведь я от переизбытка эмоций забыла определение и суть слова «дышать». Только редкие перерывы, когда Кастиэль решал переключиться на мои шею, ключицы или щеки, помогали мне хоть немного привести себя в чувства. Но, к сожалению, или к счастью, надолго ни меня, ни рокера не хватало.       Как только мне удавалось хоть чуть-чуть протрезветь все начиналось сначала: его губы накрывали мои, я забывалась.

Кастиэль.

      Эта девушка как всегда совершила безумнейшее безумие. Но, нужно признать, что на этот раз я об этом безумии не мог даже догадываться. Она застала меня врасплох с этим поцелуем. Такая забавная, говорила что-то про взаимовыгодную сделку, про мой список побед и свою гордость. Какая глупая.       Но даже если и так, я был рад тому, что это случилось между нами. Во-первых, это дает мне надежду на ее небезразличие, во-вторых, мне еще никогда не удавалось испытывать такую бурю эмоций всего за каких-то полчаса. — Я просил тебя попрощаться с ней, а не давать ей надежды на нечто большее. — причитал Лизандр, пока я пытался забросить хотя бы один мяч в кольцо. — Это был единичный случай, не волнуйся. — с некоторой грусть усмехался я. — Ты ведь видел ее, она никогда в жизни не продолжит то, что мы с ней начали. Даже тот факт, что мы с ней поцеловались, кажется мне сказкой.       Мой друг лишь закатил глаза и снова погрузился в чтение своей книги. Ему не стоит так сильно переживать, я точно знал это. Тот поцелуй был первым и последним в нашей с Кьюнгондой истории. — Ты ведь помнишь, что произошло между Деброй и Розалией? Роза несколько месяцев не ходила школу, из-за того, что твоя бывшая заставила всех думать, что она обсуждает всех за спиной. А ведь Розали даже не была твоей девушкой. — он вдохнул. — Стефани очень похожа на нее. Даже не понимаю, как тебе пришло в голову связаться с ней. — Стефани важна ее репутация, она не пойдет на риск. А даже если и пойдет, нам уже не пятнадцать лет, тем более все знают, что подобное может произойти. Так что все при любых обстоятельствах будет хорошо. — Ты хочешь сказать, что тебе хочется продолжить начатое? Только не говори мне, что хочешь начать встречаться с Кьюнгондой. — мой друг окончательно отложил свою книгу. — Не думаю, что это возможно, но почему бы нет. — я улыбнулся. — Как пойдет. Сейчас все зависит только от нее, ты так не считаешь? — Иногда мне кажется, что тебя в детстве уронили на бетонный пол. — с усмешкой ответил он. Я не обратил внимания на его колкость. — Я хотя бы пытаюсь. — с усмешкой отвечаю ему я. — Та девчонка, что сходит с ума по тебе второй год, сейчас, наверное, готова задушить тебя, из-за твоего бездействия.       Лизандр закатил глаза, а после закрыл свою книгу, видимо, поняв, что почитать у него сегодня не получится. Я тоже отложил мяч. У нас у обоих сегодня какой-то проигрышный день.