Остров, накрытый туманом

      Лань Сичэня нельзя было назвать самодовольным, просто как констатация факта: он хороший старший брат. Лань Хуань никогда не повышал голос на Ванцзи, всегда оставался для него опорой и поддержкой, успокаивал по ночам после смерти матери, учил его коммуницировать с обществом, разместил любимых кроликов в хогвартсе, помогал во всех начинаниях. Жалел ли он, что в своё время подталкивал брата к Вэй Усяню? Одновременно да и нет. С детства робкий, Лань Чжань плохо сливался со своими ровесниками и предпочитал держаться в стороне. Нельзя сказать, что неожиданно воцарившаяся дружба со школьным проказником испортила Ванцзи. Все сложилась прекрасно, младший брат наконец-то прекратил засиживаться в спальне Рейвенкло и начал общаться с другими. Лань Сичэнь радовался, когда видел как он завтракал с друзьями, а по выходным уходил гулять.       Конечно, их дядя был категорически против этого общения, сетуя на нехватку времени на учебу. Но даже тут Сичэнь сделал все, чтобы усмирить Лань Цижэня, пообещав, что оценки брата не ухудшатся. И это было правдой: Ванцзи не получал баллов ниже «Превосходно».       Жалел ли он, что подталкивал брата к Вэй Усяню уже после выпуска из Хогвартса? Немного. Но он не мог оспорить действенность его методов во время революции. Тогда никому не было дела до способов достижения цели — всеми двигала ненависть к прошлому министру.       Жалел ли он, что подталкивал брата к Вэй Усяню после событий на острове? Да, да и еще раз да. Сердце Ванцзи было растоптано на множество мелких кусочков. Это было ужасное время и он не знал, как ему помочь, учитывая, что теперь Лань Чжань горевал по-другому. Иначе, как ещё можно назвать его появление на пороге ночью с бутылкой алкоголя и ребенком на руках?       Действительно ужасающее время. Но раны затягиваются, и во многом этому поспособствовал приведенный малыш Юань, который после был наречен Лань Сычжуем. Мальчик вырос прелестным ребенком — даже их дядя смог принять приемного внука как родного. Сычжуй оказался спасительным билетом для истерзанного Ванцзи, который вновь нашел свое место в мире и стал преподавателем. Но траура в его глазах так и не стало меньше с годами.       Сичэнь не понимал: он был прекрасным братом, он правда делал все, что мог. Почему же он так и не смог добиться правды, когда годами скорбящий Ванцзи вдруг резко стал меняться?       Все началось с неожиданного ухода из школы на два дня. На данный момент, весь этот бардак продолжался уже на протяжении полугода. Вернувшись, окрыленный каким-то событием, он так и не подумал рассказать вести старшему брату. Попытки что-то узнать успехом не увенчались и с течением времени ситуация не менялась.       Ванцзи стал получать новую почту. По крайней мере, ему удалось краешком глаза увидеть странную стопку писем. Тогда его лишь посетили мысли, что светившийся от радости Ванцзи ведёт переписку со своей подружкой. Наверное, это нормально, что брат не хочет обсуждать свои любовные дела. Пускай где-то внутри неприятно покалывает, но стерпеть можно. Всё же, это дело смущающее и неловкое. Главное, что Ванцзи счастлив, кем бы эта леди не оказалась, Сичэнь принял бы любую: и ведьму, и полукровку и даже совсем неволшебницу. Неважно, какое у нее будет происхождение, главное, чтобы она делала его брата счастливым.       Но через несколько месяцев стало видно, что отношения не оправдали себя — иначе как ещё объяснить неожиданное пристрастие к работе? Ванцзи всегда, когда ссорился с друзьями, начинал уходить в учебу, все свободное время корпел над учебниками и свитками. Сейчас был похожий этап: волшебник уделял полночи изучением запретной секции в библиотеки, под глазами залегли тени и он прекратил спускаться ко всем в зал. Даже посылаемый Сычжуй не смог изменить ситуацию.       Но этот давящий период закончился через месяц. Видимо, им удалось помириться, но как раньше не стало. Да, Лань Чжань выглядел прекрасно и даже мог себе позволить спускаться в главный зал, правда только на обеды. Завтраки и ужины брат стал проводить в своих покоях, что сильно возмущало дядю.       Тут же повылазили новые странности, объяснения которым было тяжело отыскать. С чего бы домашний эльф начал ворчать о новых предпочтениях в еде его брата? Информация крайне занимательная, эльф причитал, что господин Ханьгуан Цзюнь приобрел огромнейший аппетит и стал есть за двоих или даже за троих. Да и дело не просто в количестве — в его предпочтениях появились совсем уж выходящие за рамки блюда, иначе нельзя было назвать то количество приправ и жгучего перца, которые добавлялись в еду.       Не успел он переварить эти жалобы, как его огорошили слухи среди учащихся. Ученик Слизерина Цзинь Жулань стал жаловаться, что в школе бродит посторонний и следит за ним. Конечно, многие скинули это на большую фантазию и манию хотеть быть в центре внимания, не приняв переживания подростка за чистую монету. Игнорировать Сичэнь это не смог, особенно из-за последующего письма от Гуанъяо. Просьбу дорогого друга игнорировать волшебник не стал, и принялся самостоятельно разбираться. Первым делом он стал спрашивать у бродивших в стенах школы призраков, но его ждало разочарование — все как один уходили от ответа. Невозможно, что за все время ни один призрак не пролетал мимо и не замечал странностей.       Оставлять всё это в таком состоянии не следовало и он принялся опрашивать портреты, но и это оказалось гиблым делом. Сичэнь стал думать, что это тупик. Скорее всего придется перейти к глобальным мерам и вести строгий контроль за входящими и уходящими персонами на территорию хогвартса. Так бы он и поступил, если бы случайно не заметил необычную персону на одном из портретов. Это полотно принадлежало ныне покойной жене Гуаньшаня, но часто можно было встретить там ее лучшую подругу детства, Юй Цзыюань. Его вопрос вызвал у нее недовольную гримасу: — А ты присмотрись, с кем якшается твой драгоценный брат, кого он выводит под покровом ночи из своих комнат, — и мадам Юй удалилась, а ее подруга покачала головой.       Не мог же его брат скрытно привести подозрительного волшебника в хогвартс? Для чего? Чтобы что? Дело набирало обороты. Особенно острой ситуация стала когда его кабинет посетил Гуанъяо лично и не ради того, чтобы как обычно выпить чашечку чая с десятком любимых маффинов. Его действительно беспокоило самочувствие племянника, которого и так жизнь с самого начала невзлюбила.       Первая попытка поговорить с Ванцзи не увенчалась успехом и, скрепя сердце и приняв непробиваемый нрав брата, Лань Сичэнь решил наблюдать. Так он себе говорил, хотя на деле это была лишь неуважительная слежка.       С наступлением комендантского часа он использовал дезиллюминационное заклинание и стал ждать. Первые два с половиной часа ушли в никуда, но после дверь отворилась и Ванцзи, не заметив брата под чарами, прошел в одиночестве вниз. Спускался он в тишине, даже картины не обращали внимания и не жаловались на свет. Сичэнь и подумать не мог, что его брат сейчас направляется в запретный лес. Все это ему не нравилось.       Стоило ему пройти чуть глубже, когда огни замка перестали мелькать меж деревьев, как Ванцзи развернулся, Сичэнь уже хотел подумать, что его присутствие раскрыли, но то, что произошло дальше, поразило его. Вдруг совсем рядом из ниоткуда появилась юркая голова с большой копной волос. Тело было скрыто мантией невидимкой и фигура стояла к нему спиной. Сичэнь захлопал глазами: его брат что, прячет в своих покоях тайную любовницу?       «Таинственная любовница» решила окончательно добить его, мантия была отброшена на траву и было совершенно очевидно, что рядом с Ванцзи стоит мужчина с молочной кожей, которая на темном фоне леса и одежд буквально светилась. — Лань Чжань, в этой мантии ужасно неудобно ходить, клянусь, в ней правда невозможно, — ноющий голос был ему до боли знаком. Ванцзи поднял выкинутую мантию и положил её на дикий куст, чтобы было проще найти. — Лань Чжань, вместо того, чтобы стоять тут, ты должен был накинуться на меня. Ну же, Лань Чжань! — Мы договорились, что дойдем до озера. — Я передумал, до этого озера еще ползти и ползти, сдалось оно нам, там нам определенно помешкают эти сварливые русалки. Украдут тебя у меня, я не переживу расставания, Лань Чжань! — все лицо Сичэня полыхало от смущения. Мало того, что его брат, оказывается, все это время интересовался мужчинами, так еще и предметом его интереса оказался Вэй Усянь. Тот самый несносный парнишка, преступник магического сообщества и, в придачу, официально мертвый уже несколько лет как. Только вот он, совсем живёхонький, жмется к его младшему брату. — Ты сам это предложил, — в голосе звучала едва заметная твёрдость и Вэй Ин оказался прижат к дереву.        Он не смог стоять там дальше и слушать похабные стоны и фривольные словечки, то и дело вырывавшиеся из уст Усяня.       Лань Сичэнь ужасно расстроился из-за этих огромных недомолвок. Настолько, что хотелось ворваться и поймать обоих с поличным. Правда, успокоившись, он решил, что лучше будет действовать в последний раз старыми методами. Решено было увести Ванцзи сразу после обеда в свой кабинет, запереть и заставить говорить правду.       Лань Чжань безропотно прошел с ним, уверенный, что говорить они будут о школьных делах. Он понял, что все идет не по плану, когда смотрел на бегающие глаза брата, наливавшего чай. Отпив его, Сичэнь начал из далека: — Недавно к нам наведался Лянь-Фанцзунь, — на лице Ванцзи пронеслось непонимание. — Он бывает в Хогвартсе каждые выходные, — последовал упреждающий удар. Да, Цзынь Гунъяо и правда сбегал на отдых и запирался в чужом кабинете, особенно, когда его в очередной раз терроризировал Не Миндзюэ. — Да, ты прав, но этот раз он пришёл не как мой друг, а как опекун своего племянника, — Сичэнь понял, что начал он пожалуй слишком далеко, и уже пора прекратить тянуть. — Хорошо, Ванцзи, я почти уверен, что знаю кто виноват в тревожности Цзинь Лина, — лицо брата в миг начало бледнеть. Он не на шутку разволновался, хотя обычный рядовой волшебник не заметил бы таких изменений. Сичэнь был уверен, что воскресший Вэй Ин наблюдал за своим племянником. Все логично сходилось: Вэй Усянь обожал свою сводную сестру и не смог бы удержаться не взглянуть на ее сына. — Я хочу, чтобы ты был со мной честен. Я твой старший брат и не стану осуждать.       Младший отпустил голову и не сразу осмелился признаться. Сичэнь покачал головой с мыслями, что он где-то не доглядел, что он, вероятно, был не таким уж и хорошим братом, раз Ванцзи так тяжело признаться. — Хорошо. Некоторое время назад я отыскал Вэй Ина, и уже два месяца он живет в моих комнатах.       Сичэнь спокойно кивает, подливая кипяток. — Что тебе говорил Цзинь Гуанъяо об острове? — Мы мало об этом разговаривали, тем более, в то время он не был министром. Так что он говорил то же, что и газетам — остров уничтожен. — Он цел, полностью. Я нашел его там. — Это неважно, Лань Чжань, скажи, к чему была эта скрытность? Я не понимаю, я где-то ошибся? В какой момент я предал твое доверие? — посыпались вопросы на младшего брата, хотя на них он не мог дать внятного ответа. — Твоя дружба с министром не сулит ничего хорошего Вэй Ину, — попытался оправдаться Ванцзи. — Ты хочешь сказать, что я бы не послушал тебя и тот же час растрезвонил о выжившем Вэй Усяне? — Мне жаль.       Настало молчание, они зашли в тупик. — Сичэнь, я думаю, что скоро оставлю пост преподавателя, — Сичэнь хочет удивиться, но не выходит. — Вэй Усянь? Он не хочет находиться здесь? — Нет, ему нравится, особенно в Хогвартсе, но… — Но даже ты не сможешь сдерживать его здесь, так? — Я и не хочу этого делать. Вэй Ин не желает учинить скандал своим «воскрешением». Мы уедем и будем жить среди маглов.       Да, возвращение преступника с того света всколыхнет общественность. Будет множества разбирательств, судов и Цзян Чэн. О боги, не стоит даже думать о том, как сильно будет бушевать этот аврор от одного упоминания Вэй Усяня. Эту бурю почти невозможно сдержать.       Лань Сичэнь мягко кивнул и отпустил брата. ***       Вэй Ин устроился на кровати и бездумно водил кистью по бумаге. Рисовал Вэй Усянь много, иногда даже простые магловские картинки. Его очаровывала идея нарисовать настолько живое изображение, чтобы его не пришлось зачаровывать для оживления рисунка. С каждым днем его творчество становилось всё более плавным, тонким и аккуратным. Жить одному ему скучно. Тем более, он сидит в четырех стенах. Конечно, они с Лань Чжанем иногда выбираются на улицу, но этого недостаточно. Стало легче, когда ему организовали встречу с Сычжуем. Подросток вымахал под стать своему приемному отцу, и Вэй Ин искренне счастлив, что он здоровый и трудолюбивый мальчик.       Вэй Усянь не может сидеть без дела с детства, а сейчас, пережив ужасающие годы на острове, ему крайне тяжело сидеть в комнатах Ванцзи безвылазно. Выйти днем возможно, но трудно: Лань Чжань слишком переживал, что он столкнется с кем-то. Приходилось выбираться только в самые пустующие часы — в комендантские, когда в коридорах могут вертеться единицы. Но, конечно, это было бы ужасно скучно, и он позволял себе гулять и чуть раньше.       Покои Ханьгуан Цзюня находились в башне. Он уже привык, но Вэй Усянь все равно при первой возможности пролетал по всем лестницам в мантии невидимке прямиком к подземельям, в надежде, что сегодня сможет увидеть его.       Он никогда не видел Цзинь Лина вживую, только на колдографиях, и ему нужно было хотя бы краем глаза взглянуть на своего племянника. Он искал его в течении недели и однажды удача ему улыбнулась. Вэй Ин как всегда бродил рядом с гостиной Слизерина и наблюдал за всеми входящими и выходящими. Волшебник устроился в тени колонны, вечер грозился пройти как обычно, но за час до комендантского часа из общежития вышел подросток.       Вэй Усянь оторопел: он увидел его, значит, теперь можно спокойно уйти? Он же добился того, чего хотел.       Сердце предательски защемило: Вэй Ин понял, что этого недостаточно, ему хочется знать больше, хочется… Хочется познакомиться с ним. Еще вчера он и думать об этом не смел, но сейчас эта мысль так соблазняла его. Усянь последовал за ним.       Подросток поднимался на четвертый этаж, прошел по пустынному коридору и вошел в один из кабинетов по Защите от Темный Искусств. Вэй Усянь обожал ЗоТИ и это был почти единственный предмет, учебники которого он читал от корки до корки. Но Цзинь Лин тут явно не от большой любви. Волшебник аккуратно переступил высокий порог и стал наблюдать. Подросток стоял у картины и начал её слегка трясти. — Идиот, вернись в эту чертову картину, — слова не сразу подействовали, но все же портрет вернулся. — Снова ты, видеть тебя не хочу, — также недовольно ответил портрет. На холсте явился совсем молодой юноша с коротким хвостиком. — Чего тебе опять нужно, дорогая волшебница.       Цзинь Лин сделал вид, что не слышал последнего. — Черепаха. — Что? Я черепаха? — хлопал глазками юноша с картины. — Пароль — черепаха, — злобно отчеканил Цзинь Лин. — Так и надо говорить, милости прошу, проходите, моя дорогая волшебница, — и портрет отодвинулся, открывая проход. У Вэй Ина было мало времени и он шмыгнул следом.       Комната было пустой, за исключением одного большого предмета, накрытого темной тканью. Не раздумывая, мальчик стянул ее и перед ним оказалось величественное зеркало. Вэй Усянь кое-как сдержал смешок. Племянник, кровь от крови его любимой Янъли, бегает вечером чтобы посмотреться в зеркало. Тут явно постарался самовлюбленный Цзинь Цзысюань. Но мальчик этого веселья не разделял, он подошел и уткнулся в отражающую поверхность.       Выглядело это странно, особенно когда Цзинь Лин прошептал в тишине: — Папа, маме трудно без тебя, — Вэй Ина насквозь прошила невидимая молния. Как он вообще посмел минуту назад насмехаться над ним? Усянь забрал у этого ребенка шанс вырасти в полной семье, так теперь еще посмел о нем думать в подобном ключе. — Знаешь, дядя даже предложил ей развеяться, сказал, что стоит уже позволить себе найти нового мужа. Но она отказывается, — Цзинь Лин смотрел на зеркало и наблюдал отнюдь не за своим отражением. Он немного отошел от зеркала и сел перед ним. — Папа, она считает, что я не смогу ужиться с отчимом. Наверно, это правда, но… мне правда без разницы, если он будет хорошим и не посмеет ее обидеть.       Вэй Усянь тихонько сел, прислонившись к стене. — Если она найдет другого и я приму его, это будет считаться, что мы предали тебя? — Цзинь Лин только закончил свои слова как тут он услышал чей-то натуженный выдох. Со страху он мгновенно вытянул палочку с угрозой: — Кто здесь? Выходите!       Вэй Усянь полный идиот и не сдержал слез, нужно было срочно удирать и он не придумал ничего лучше, чем громким топотом сигануть прямо в окно, оставив Цзинь Лина смотреть, как какой-то мужчина, уже без мантии невидимки, приземляется и убегает с территории замка.       Ванцзи сегодня задержался и не смог поужинать с Вэй Ином, потому что нужно было подготовить класс к предстоящим занятиям. Вернувшись, он обнаружил Вэй Усяня сидящем на подоконнике в потрепанном виде. Он подошел к нему, молча вытянул с головы пару листочков и стал ждать. Наконец, Вэй Ин поднял свои красные глаза и уткнулся в его грудь. Нежность и вселенская печаль сквозили в его образе. — Я увидел Цзинь Лина, — Ванцзи протянул его в свои объятья. — Ты будешь ругаться, но он понял, что за ним кто-то следил. — Не буду. Он мог подумать, что это его сокурсник. — Боюсь, четверокурсники не способны спрыгнуть с четвертого этажа, не сломав ног, — на этих словах Ванцзи похватал его под колени и спину и поднял его. — Лань Чжань, я же сказал, что не повредил ног. Тебе следовало меня наказать за то, что я оплошал, — тон был его совсем некокетлив, а предельно серьезен. — Не нужно никаких наказаний. Все уладится, — отпустив на постель мага, он снял с него грязную мантию. — Лань Чжань, я не смогу, — голос затрещал, предвещая наливавшиеся слезы. — Не смогу смотреть в глаза Янъли, Цзинь Лина и Цзян Чэна. Пусть они и дальше думают, что я мертв. Так будет лучше для них. Ты можешь остаться здесь, но я улечу подальше. — Улетим вместе, — мягко поправил декан Рейвенкло. Он оставит свои обязанности и станет жить с Вэй Ином, не скрываясь в тесном кабинете и спальне. — Я буду жить среди маглов, тебе это не нужно. — Ты думаешь, что я не смогу ужиться среди них? — стыдно признаться, Вэй Ин и впрямь так считал. Ванцзи никогда не приходилось жить без магии, в отличии от Вэй Усяня, что то и дело в юношеские годы безудержно развлекался и имел полное представление о маглах. — Или я стал тебе противен?       Слезы высохли, и Вэй Ин ошарашено взглянул на него. Он потянул волшебника на себя, заставляя лечь, и расцеловал лицо мужчины. — Как тебе пришло такое в голову! Лань Чжань никогда не будет мне противен! — Мгм. Улетим туда, где много солнца, ты слишком бледный. — Хорошо, выберем страну потеплее.       Еще какое-то время они перебирали различные варианты, пока глаза Ванцзи не начали слипаться. Вэй Усянь уложил его голову на свою грудь, позволяя себе перебирать чужие пряди волос и заснул с тяжелым грузом на душе.