Чаши Весов

      Обхватив себя руками, Белоснежка смотрела на цветок. Мир изменился, он стал другим, но роза не только сохранила свою красоту, но и приумножила ее. За оконцем впервые за много недель из-за туч выглянуло солнце, Белоснежка стояла, освещенная его лучами. Мыслями возвращалась в тот день… Ошейник из переплетенных серебряных рук кольнул шею. Сначала она думала, что просто показалось, но кольнул снова, не сильно, даже немного приятно. Она осторожно подошла к черной розе, словно ожидая, что та сейчас исчезнет, а на ее месте появится чудовище. Ошейник кольнул чуть сильнее. Совсем не больно, похоже он реагировал на цветок. Присела возле, не решаясь дотронуться. Что это могло значить? Может быть, служанка принесла его, чтоб порадовать ее? Но тогда это была новая служанка, так как не знала, что рисковала жизнью, контактируя с пленницей. Нет, это явно «подарок» Королевы, иначе б ошейник так не реагировал. Неосознанно дотронулась до него — до такого унижения Королева еще не опускалась. Белоснежка и так была ее пленницей, зачем же еще и ошейник? «Она никогда не успокоится». День прошел так же, как и многие до него: Белоснежка читала, затачивала старое перо, наблюдала за морем. Никто не приходил, роза так же лежала на полу, но вечером, когда она уже затушила свечи и собралась спать, за дверью послышались шаги. Белоснежка насторожилась. Зашел стражник и, снова не надев цепи, вывел ее из кельи. По той же дороге в купальню для слуг, где ее ждали те же служанки. Ее снова к чему-то готовили. Что было странно, ведь после того, что она пыталась сделать, если Королева захочет ее увидеть, то только в камере пыток. На нее надели новое платье, обтягивающее, подчеркивающее каждый изгиб, но при этом не вызывающее. «Если это должен быть вечер моих извинений, — думала Белоснежка, — она их не дождется». Она не знала, чего хочет от нее Королева, но знала правило — не показывать слабость, которой та могла воспользоваться. Она сможет противостоять ей. И если она умрет сегодня…. Белоснежка сжала кулаки, стоя перед массивными дверями… Равенне придется постараться, чтоб вырвать из нее жизнь. Двери открылись, впуская девушку внутрь. «Королевские покои», — узнала сразу. Просторное помещение, вполне могло бы служить обеденным залом для королевской семьи. Синий и черный цвет. Отдельные участки освещаются светом свечей, в основном же все окутывает полумрак. Холод и жар сражаются друг с другом. Атмосфера вязкая, в воздухе горьковатый запах, знакомый уже запах. Белоснежка оглянулась, пытаясь найти Королеву, но, похоже, была здесь одна. Делает шаг по мягкому ковру. Стены в разводах, украшены белыми масками, присматривается: разные эмоции, чуть светятся пульсирующим светом. Она никогда бы не поверила, что Королева могла жить здесь, ожидала увидеть золото, оттенки красного, непомерную роскошь, что-то знакомое из прошлой жизни, но то, что было вокруг, дышало сдержанным величием. Трюмо с тремя маленькими шкатулками, два больших зеркала с человеческий рост, дверь в купальню… Эта комната словно не во дворце находилась, а где-то далеко, и ее владельца Белоснежка не знала. Она одновременно и хотела бежать отсюда, и остаться, ведь ни одна комната в замке не была так пропитана Королевой, не дышала ею, как эта. Запретным и манящим. Узнать больше… И выхода нет. Белоснежка спустилась в логово дьявола. — Я надеюсь, ты оценила мой подарок, — мягкий голос с игривыми нотками. Белоснежка вздрогнула, резко подняла голову: в зеркале, у которого стояла, появилось отражение. Она даже не услышала, как Королева подошла. Девушка почувствовала себя загнанным зверем, но вся эта тягучая атмосфера, тепло свечей — оборона плавилась. Смотрела на нее в отражении. Совершенные черты…смотрела в глаза, в которых дрожал огонь свеч, горело… желание. Равенна дотронулась до серебряного ожерелья. Стояла слишком близко, и Белоснежка чувствовала тепло ее тела. — Этот ошейник? Хотела, чтоб в голосе прозвучало больше презрения, но волнение выдавало ее. Безоружная…чувствуя ее… Равенна чуть улыбнулась, глядя на нее в отражении, пальцы нежно провели по сплетеньям рук. — Мой выбор. Кончики пальцев дотронулись до кожи. Белоснежка затаила дыхание. По ключице вниз. — Такая нежная кожа… Сердце бьется слишком часто. Ей нужно вырваться из этого колдовства, но кто-то завладел свободной волей. Кто-то отнимает ее у нее же. Разводы на стенах темнеют. Она слишком близко… Что она делает… Отступить, уйти на безопасное расстояние. Синие стены, они подавляют… Королева довольно улыбается — зеркало отражает все действия, каждая реакция, эмоция отображается в нем. Руки ложатся на плечи, спускаются по спине, рождая мелкую дрожь. — Твоя красота никому не должна принадлежать, — голос Королевы глух. — Никому, кроме меня. Останавливаются на бедрах, проводят вниз…все ближе к запретному месту… Белоснежка дрожит, никто никогда не касался ее так. Но эти руки омыты кровью, эти руки вонзили нож в сердце отца… и, если она не вырвется сейчас…станет слишком поздно. Собрав все силы, Белоснежка вырывается. — Не подходи ко мне! — срывающимся голосом. — Убийца!.. Равенна смеется. Белоснежка ищет глазами что-то, чтоб защитится, но взор затуманен, сердце слишком часто бьется. На заплетающихся ногах отступает назад. Она выбежит за дверь, лучше напороться на мечи, но убежать отсюда. Королева смеется, движения Белоснежки замедленны, словно она пьяна, канделябр падает на пол, гася свечи. Игра затягивается. Королева быстро сокращает расстояние, прижимает Белоснежку к стене, придавливая всем телом. Движения четкие, требовательные, она знает, чего хочет и не намерена довольствоваться малым. Жар тела опьяняет, и Равенна чувствует, как начинает терять голову от этой близости. Она не хотела спешить, но терпение тает в пропитанном страхом и горечью воздухе. Никто еще не рождал в ней столь сильные чувства, их невозможно, их не хочется сдерживать. Быть так близко к тому, что может тебя уничтожить, обладать столь прекрасным созданием, прекрасней которого нет во всем этом проклятом мире. Обладать. Проводит по волосам. — Подчиняться и служить своей Королеве, — шепчет на ухо. Сжимает ее запястья, целует сухими губами белую шею и, не сдерживаясь, кусает предплечье почти до крови. Белоснежка вскрикивает от боли, но не пытается вырваться. Силы оставили ее. Равенна проводит рукой по ее груди, несильно сжимает, опускается к животу и останавливается, лениво лаская и чувствуя, как он поднимается вверх-вниз от частого дыхания. Ее страх поистине опьяняет, Равенна почти физически ощущает, как он дает ей силы, а это лишь прелюдия, что же будет дальше. Берет за тонкий пояс и толкает на кровать. Свет свечей играет на ее лице. Темнота подступает все ближе. Королева охвачена страстью. — Нет…прошу… Хнычет Белоснежка, по щекам начинают катиться слезы, она окончательно понимает, что никуда не сбежит и остается полностью на милость Королевы. — Что же ты, — Равенна ловит губами ее слезы. — Я не чудовище, чтоб причинять тебе боль. Уверенным резким движением Равенна привязывает ее руку к спинке кровати. Разрывает по шву верх платья, обнажая грудь. Больше она ждать не намерена. Белоснежка слабо пытается закрыться. Королева не сдерживает стон, завладевает ее губами, и не так важно, ответит она или нет. Целует грудь, быстро, чуть сжимая зубы на затвердевших сосках. Срывает остатки ткани, и Белоснежка задыхается, оказываясь полностью обнаженной перед ней. Равенна довольно улыбается. — Ты будешь моей… Белоснежка кричит, боль, страх и что-то еще, совсем еще незнакомое смешиваются воедино, разрывая тело безумной смесью ощущений. Колено Равенны меж ее ног, рука чувствует ее влагу… Королева тяжело дышит…как животное рычит в ее белую шею, , запустив другую руку в черные волосы. Если это безумие, то пусть поглотит ее так же, как и этот чертов мир. Стоны затуманивают разум, и она хочет, чтоб каждая душа в королевстве и за пределами его услышала эти стоны. Огнем входит в хрупкое тело, не зная преград. Ее желание — закон… И тело подчиняется заданному ею ритму. Увеличивает темп и чувствует, свободной рукой девушка прижимает ее к себе, и ногти рвут тонкий хитон, царапая кожу. Мир распадается на части, пока Белоснежка отдает дьяволу то, что могло спасти его. Мир мечется загнанным зверем, ища избавление. Он сжимается, чтобы взрывом разлететься на осколки. Равенна слышит его последний крик и сама падает без сил. Белоснежка содрогается под ней, Королева целует горячие губы. — Никто, — резко берет ее за подбородок. В голосе гнев: — Никто, кроме меня. Небо за окном начинало сереть. Она не знала, сколько прошло времени: может час, может день или месяц. Может, всего несколько минут, ведь ее тело все еще чувствовало тепло другого, ссадины еще горели огнем. Но сердце успокоилось, оно словно выпустило из себя кровь и стало пустым и ненужным теперь. Прижимала к себе одеяло и кричала в мокрую от слез подушку. Не было больше дочери короля, не было больше жестоко убитого отца, и душа его не просила мести. Надежда, вера в свое предназначение — все сгнило и превратилось в прах. Осталась лишь заключенная башни, без будущего и прошлого, на шее которой сплелись серебряные руки. Она стала частью замка, частью города и серого мира, лучи солнца которого почти не достигают земли. Ее тело болело, оно было больным, оскверненным и со временем оно так же изменится, поддаваясь извращенной фантазии госпожи этих забытых богом земель. Служанка, принося еду, с горечью посмотрела на пленницу. — Почему ты не убила меня….почему ты не убила меня… Услышала лихорадочный шепот, похоже, у девушки был жар. Поставила тарелку и травяной настой на пол и вышла. «Все изменилось, — подумала, спускаясь по ступеням, — и ей же лучше поскорее научиться жить с осознанием этого». Она горела в огне. К ней приходила мать… Она просила отца простить ее. К ней приходила Грета и саркастично улыбалась: — Ты думала, что лучше меня? У дочери короля будет другая судьба? Грета исчезала, появлялся отец. — Дочка, — гладил ее по спине. — Прости, прости меня….я пыталась… — Нет, — отвечал мягко, сидя на ее койке, нежно гладил по голове. — Нет. Я был там и все видел. Встал. Она в отчаянье потянулась к нему. На его белой сорочке начало расплываться багровое пятно. — Твое сопротивление…его хватило ненадолго. — Отец!.. — простонала она. День сменила ночь. Белоснежка, не шевелясь, лежала на койке. Королева сидела в тронном зале. Видит небо, она устала. Конечно, это прямые обязанности Королевы, но как же долго и скучно. Эти дни аудиенций, когда нужно было несколько часов просидеть, выслушивая эти мелкие проблемы, развязывая глупые конфликты. Она даже не пыталась скрыть свою незаинтересованность, но обязанности есть обязанности. Их правитель всегда с ними, их мать-покровительница, в каждой семье, готовая всегда помочь и осудить виновных. Лания с Ареком сидели по правую руку, и Равенна даже была благодарна им, что периодически освобождают ее от необходимости говорить и выяснять что-то. Наконец время аудиенции закончилось. Королева облегченно вздохнула. — Значит, храмы, — обратилась к лордам. Провела пальцем по вырезанному из дерева ворону, что украшал трон. — Старая вера уходит в прошлое, моя Королева, — сказал Арек. — А религия всегда была объединяющей силой для любого народа. Равенна задумалась. — Множество новых культов не пойдет на пользу королевству, — добавила Лания. — Их божество покинуло храм, — молвила Королева, и на ее губах появилась улыбка, словно вспомнила что-то. — Но только для того, чтобы в нем поселилось новое. Она посмотрела на витражи и фрески: святые, имен которых даже не знала, прежние правители, отцы-основатели… — Необразованные и темные, их всегда было больше, — продолжила. — Они как дети, а все дети верят в сказки. Старая вера еще послужит нам, прежде чем мы закопаем ее последнего идола. Арек, займись реконструкцией храмов, приведи жрецов. Я не собираюсь уничтожать то, что было много веков до меня, это было бы неразумно. Скоро вашу Королеву возведут в ранг святых. Потребуются новые праздники и церемонии. Завтра привести ко мне придворного летописца и завтра же созвать Совет. Свободны. Лорды поклонились и покинули зал. Королева подошла к столику и налила вино из графина, повернулась и заметила у дверей молодого гвардейца. — Мой мальчик, ты вернулся. Гвардеец подошел и отдал честь. — Пленница здорова, моя Королева. Я распорядился, чтоб лекарь больше не приходил, ибо это не требуется. — Ты хорошо послужил. Можешь идти. Гвардеец поклонился и вернулся на свое место. Королева сделала глоток вина. Солнце играло на витражах, разливалось по залу. Она посмотрела на карту, расстеленную на столе за троном, собрала горстку красных фишек и перебрала в руке. Что они могут выдвинуть против нее? Мечи сломаются, щиты треснут, а человеческое тело такое хрупкое. Фишки посыпались на стол, покатились, упали на пол. Что сможет дать им это жалкое пророчество, если она перепишет всю историю? — Пророчество, — Равенна тихо засмеялась. — Глупцы.