Чаши Весов

      Становилось холоднее. Скоро придет зима, жизнь застынет, станет невозможным переход через горы. Так их никто не застанет врасплох, но и сами будут отрезаны от внешнего мира. Запасов должно хватить, но с каждым годом добывать их становится все труднее. Уильям сорвал полевой цветок и покрутил в руках. Он часто уходил из крепости, к его периодическому отсутствию уже привыкли и не отправляли на поиски. Подальше от суеты. Далеко не заходил, чтоб, если потребуется, быстро вернуться, но уже несколько лет ничто не волновало их. Крестьяне принимали это за хороший знак — высшие силы оберегают их, но Уильям не был таким маловерным, знал — только затишье перед бурей, и переживут ли они ее. Послышались шаги. Рядом на камень сел герцог, но Уильям не обратил на него внимание, все так же смотрел вперед, где деревья расступились перед рекой. — Тебя искал подмастерье кузнеца. Уильям вздохнул: — Я же несколько раз показывал мальчишке…. — махнул рукой. — Зря его отдали в подмастерья. — У него хорошие руки и кузнец из него выйдет отменный. Ты не думал, что он просто дорожит каждой минутой с тобой? — герцог посмотрел на сына. — Тебе бы стоило так же дорожить временем с ним, Уильям. Любовь народа бывает нелегко заслужить. — Может, у меня не хватит этого времени, — холодно ответил принц. — Если это просто отсрочка. — Отсрочка? Уильям бросил цветок и повернулся к герцогу. — Рано или поздно она придет сюда, отец. Ты ведь тоже это понимаешь, зачем же это лицемерие? Во взгляде была почти обреченность. Это вечное лицемерие, когда все прекрасно знают, что случится! Не ровен час, она узнает, где именно они прячутся и как найти сюда дорогу. Лишь хитрость удерживает их от состояния открытой войны. — Надежда, Уильям, а не лицемерие. — Я устал надеяться, отец, — он опустил голову. Снова этот разговор. Слова ни чему не приведут. — Нужно чудо, чтоб я снова поверил. — Ты собственными глазами видел тот свиток… Уильям тряхнул головой, словно пытаясь отогнать отцовские слова. — Отец, я давно не маленький! Очередная сказка. Говорили, что она не сможет удержать трон, что народ не стерпит и восстанет, что сама земля не стерпит — и что? Ты был за горами и сам видел. Земля не только не сбросила ее с себя, как чуму, но и начала давать плоды. — Сдашься, сын? — тихо спросил герцог, глядя не на него, а куда-то вдаль. — Значит, они зря отдали свои жизни. Уильям знал, куда он смотрел: там, в желтеющем от осени лесу были две могилы. Он помнил, как они с отцом ставили надгробия и читали молитву. Помнил, как втайне от него бегал к ним, не в силах примириться с утратой. Теперь он возмужал, сражается против тирании, а она, она осталась все той же девочкой. Не стала королевой, не стала его женой. Но отец прав, даже, если сам Уильям уже не верил, должен был это сделать ради памяти о ней. Герцог ушел, оставив сына одного. Темнело, пора возвращаться в крепость. Снова послышались шаги. — Я все понял, отец, — не оборачиваясь. — Если понял, то что собираешься делать? Уильям повернулся, вместо отца увидел высокого светловолосого мужчину с двумя короткими топорами в руках. Одежда забрызгана грязью, истоптанные сапоги… Всегда неизменный. — Подслушивал? И так поступает достойный мужчина. — Нет, — засмеялся Охотник. — Так поступает баба, а потом разносит по всей деревне. Уильям не сдержал улыбку. — Но ты все слышал. Охотник покрутил в руке один из топоров, а потом резко вогнал его в дерево. — Да, я тоже считаю, что этими письменами только подтереться можно. Если бы в городе была такая светлая и непорочная дева, я бы уж точно заметил. Второй топор с треском вошел в кору. — Ты не ответил, что собираешься делать, — Охотник сделал шаг назад, оценивая работу. Уильям встал и попытался вынуть один из топоров, но смог лишь со второй попытки, чем вызвал смех Охотника. — Будто бы я что-то сейчас могу сделать, — фыркнул принц. Эрик пожал плечами: — Ты можешь отдать приказ. — Кому? — Например, мне. Уильям издал смешок. — Я серьезно. — Отдать приказ тебе? Охотнику, который не просыхает? А когда приходит в себя, носится как одержимый по лесу, убивая все живое? Что же я тебе могу приказать? — Убить ее, — смех ушел из его голоса. Стоял, серьезно глядя на принца, сжимая свои топоры. — Вино вымыло все мозги из твоей головы. Уильям повернулся и пошел в направлении деревьев, не отдавая себе отчет, куда идет. Две могилы стояли, скрытые в глубине леса. Где-то недалеко бежала горная река. — Ни одна армия до сих пор не смогла победить ее, — сказал он, когда Эрик стал рядом, — но никто не догадался позвать пьяного охотника. — Пьяного охотника, — подтвердил Эрик. — Невелика потеря. Уильям не ответил. Стоял, глядя на букет свежих полевых цветов — кто-то всегда приносил их на ее могилу. — Она забрала у меня все, ради чего стоило жить, — продолжал Охотник. — Но я до сих пор живу. И ничего не делаю, чтобы отомстить. — Твоя смерть не вернет твою жену. Как и моя не вернет ту, которую я когда-то любил. — Но мы можем отомстить за них. А не сидеть, рожая новый план. Уильям посмотрел на Охотника — в его глазах горел вызов. — Я все равно не смогу тебя остановить, ведь так? — Но сможешь мне помочь. Уильям присел на корточках, коснулся холодного надгробия. Эрик был прав, слишком долго они сидели сложа руки и, если хотя бы один из них сможет утолить свою жажду мести пусть хоть и ценой собственной жизни, да будет так. Поднялся и посмотрел на Охотника. — Что требуется от меня?