Чаши Весов

      Белоснежка гуляла по саду. С нее сняли цепи, ибо теперь на ней было незримое клеймо, куда более обозначающее ее статус. Мысли были где-то за стенами сада, в морской глубине, среди волн. Теперь она подолгу стояла, сжав в руках прутья, и смотрела на пенящуюся воду, растворяясь в бирюзовой воде, лишь бы не быть наедине с собой, не думать, не вспоминать. Неудержимые волны бились о камень твердыни, каждый раз все с большей силой, но все так же отступали назад. Прошло всего немного времени, когда в келье снова появилась черная роза. Появилась утром, когда она была на прогулке. Белоснежка даже не притронулась к ней. Коридорами вниз. Молча шла, будто бы и не ее вели. Два пролета, свернуть в знакомом направлении…но стражники повели дальше. Королевская купальня была освещена последними лучами солнца. Совсем скоро должна была наступить темнота. От выложенной каменными плитами ванны исходил пар, пропитывая воздух пряными запахами. Королева полулежала на диване арабского стиля. Тонкий полупрозрачный хитон бежево-серых оттенков был расшит узорами. Властная в лучах затуманенного солнца. — Ты огорчила меня, моя милая. Белоснежка стояла у закрытых дверей, не решаясь посмотреть на Королеву. — Вижу, мои ласки были болезненны для тебя, но тебе придется привыкнуть. — Королева провела тяжелым взглядом по каждому изгибу ее тела: — Впрочем, я бы не сказала, что та ночь принесла тебе одну лишь боль. Белоснежка почувствовала, как краснеет. — Разденься. Эта ванна — для тебя. Сердце забилось часто. Не решаясь воспротивиться, Белоснежка медленно расстегнула платье и позволила ему упасть, инстинктивно попыталась прикрыться, но одернула себя — Королеве это не понравится. Подошла к ванне и начала опускаться в нее. Королева следила за каждым движением, ее рука потянулась к груди, проводя по вышивке. Горячая вода ласкала тело, успокаивая его, но расслабление было сейчас слишком большой роскошью для Белоснежки. Королева поднялась и подошла к ванне. Белоснежка не видела, как хитон упал с ее плеч, но почувствовала, как она опустилась позади нее. Обнаженная грудь коснулась ее спины. Белоснежка замерла, ток прошел от сердца по венам. — Тш-ш-ш, — руки обхватили ее, прижимая ближе. Губы коснулись шеи, оставляя влажную дорожку. Пальцы играли с затвердевшими сосками. — Ты вся дрожишь. Ты боишься меня? Белоснежка боялась пошевелиться, боялась слово сказать, чтобы не вызвать гнев Королевы. Равенна захватила губами мочку уха: — Ты была такой упрямой. Такой бесстрашной, когда отвечала мне. Пальцы сжимают сосок, и стон помимо воли срывается с губ Белоснежки. — Ты все еще ненавидишь меня? Как можно ненавидеть кого-то и позволять ему делать подобное с собой? Пальцы покинули грудь и опустились к животу. Белоснежка под водой сжала ноги, сжала запястья Королевы. — Пожалуйста…. — Что? — Не надо, — сдерживая слезы. Она не перенесет это снова, не выдержит. — Доверься мне. Равенна жадно целует ее шею. Белоснежка усилием воли медленно разжимает пальцы, возвращая рукам Королевы прежнюю свободу. — Моя милая, милая Белоснежка… Белоснежка чувствует, что снова теряет себя. Обнаженное тело Королевы прижимается к ней, ноги охватывают ее, руки ласкают живот, спускаются все ниже. — Я хочу тебя… Равенна разводит ее ноги и кончиками пальцев касается самого потаенного. — Какой стыд… — Белоснежка задыхается от ее прикосновений. — Стать такой уязвимой перед своим врагом. Невольно пытается придвинуться ближе, ей вдруг становится мало того, что Королева дает ей. — Но разве враг может дарить такое наслаждение? Белоснежка вздрагивает. Ее частое дыхание переходит в тихие стоны. Двигается в такт с Королевой, боясь, что она остановится. Но это уже не прекратить — ее падение не прекратить. Королева вздыхает, когда девушка раскрывается еще больше. Она сама подходит к краю, но вдруг останавливается. Белоснежка стонет, пытается вернуть прежний ритм, но Королева не дарит желанное освобождение. — Пожалуйста… — просит Белоснежка, еще немного и она начнет умолять. — Пожалуйста — что? — Вернись… Вернись… Она отклоняет голову на плечо Равенны, пытается справиться с этим, но пальцы Королевы снова начинают свою игру. Белоснежка закрывает глаза, слышит ее прерывистое дыхание. Они никогда не были врагами, сейчас, в этой комнате они едины. Тело девушки содрогается от нахлынувшего удовольствия. Позади Королева словно пытается вжать ее в себя. Вода вырывается из ванны, извне окна не выдерживают натиск неудержимых волн, и море врывается внутрь. Белоснежка хватает ртом воздух, руки соскальзывают, она не может удержаться. Водная стихия бьет по стенам, еще немного и они не выдержат. Белоснежку уносит и, когда она уже на краю бездны, Королева хватает ее, удерживая от падения. Белоснежка приходит в себя на узком диване, накрытая полотенцем. Впереди нее Королева стоит спиной, и две служанки одевают ее. За окном вечер, и свечи освещают купальню. Королева подходит к Белоснежке и нежно касается ее щеки, на губах довольная улыбка, и, ничего не говоря, уходит. Одна из служанок помогает Белоснежке одеться, затем ее передают страже. Извращенности Королевы не было меры. Но ведь это только тело, пыталась успокоить себя Белоснежка. Книги пишут о теле и душе — те книги, которые начали приносить по приказу Королевы, -они писали о смирении плоти, об умерщвлении ее, ведь она тленна, а душа — бессмертна. Старые книги, что раньше хранились в храмах, а теперь в ее личной библиотеке. С иллюстрациями неизвестных художников, где жрецы истязали себя, придавались пыткам, чтоб стать ближе к своим богам. Сначала Белоснежка не понимала, зачем ей предлагали читать все эти работы, ведь эти слова могли стать ее собственным оружием, защитой перед Королевой. Зачем говорить ей о бессмертии души, рассказывать о мучениках, терпевших пытки тиранов, ведь это могло подбодрить ее, вернуть веру, изгоняя сомнения. Но потом все стало на свои места. Отдавшая душу дьяволу, отрекшаяся от света, ее мотивы были такими же извращенными — даря веру, ее истинным удовольствием было перечеркнуть все слова, показать, насколько слабыми и жалкими были наставления. Душа — лишь приложение к телу, а желания тела не заглушить. Мученики причиняли себе боль, Королева — ласкала ее, пускали себе кровь — прокладывала влажный путь вниз меж грудей, они клялись в верности своей вере, она — срывала стоны с ее губ. Стоя на коленях, Белоснежка просила небо уберечь ее, но небо было как и прежде затуманено, умоляла сделать ее бесчувственной и отнять речь, ибо понимала, что силы скоро предадут ее и тогда она станет просить уже не небо, а Королеву. И тогда небо сжалилось к ней. Но Белоснежка еще не знала, что болезнь земли дотянулась и до небес. Он совсем недавно появился в замке, молодой гвардеец, красивый парень, разум которого захватили идеалы верности короне. Он сменил всегда угрюмого стражника, который был с ней все эти годы. Несмышленый, еще не научился не задавать вопросы и беспрекословно выполнять любые приказы, и, конечно, не понимал, как можно столь красивую девушку держать в этой темнице. Знал правила, но верность, ставшая ему обороной, начала сдавать перед чувствами. Сдержать себя и не заговорить с ней стало самым большим испытанием, но ведь их никто не услышит и не узнает ничего. Начал тихо звать ее, но пленница не отвечала, начал приносить ей еду — вначале не брала, но потом была благодарна. Спрашивал, откуда она, но ничего не рассказывала, тогда начал рассказывать о себе, а она слушала. Шутил — прятала улыбку. С каждым днем все больше забывал про осторожность и…влюблялся в нее. — Почему Королева держит тебя здесь? Белоснежка отвернулась к оконцу. — Что же ты такого натворила, чтобы сидеть здесь? Она знала, что нельзя с ним говорить, нельзя реагировать на его попытки расположить ее к себе. Но это живое общение, это человеческое тепло, которое, казалось, уже забыла и то, что он так был похож на того, которого когда-то знала. — Ты не должен со мной говорить, — сказала, делая вид, что ей совсем не интересно. — А ты не должна сидеть здесь. Ты очень… — запнулся. Взглянула на него, и он отвел взгляд. — Очень…красивая. — Ты многого не знаешь. Послушай, уходи. Попроси перевестись в другое место. — Я не хочу… И ты тоже не хочешь. Белоснежка снова отвернулась. — Я же вижу, — стоял и смотрел в открытое оконце двери. Она не хотела говорить с ним. Слышала, что Королева отсутствует в замке, но когда она вернется, и прикажет привести ее к себе… И когда он увидит все после… — Закрой, — устало попросила. — Оставь меня сейчас. — Разреши мне… разреши войти. Белоснежка со страхом посмотрела на него. — Смена придет только через час. Пожалуйста. Я не причиню тебе вреда, я даже не притронусь к тебе. — Нет! Ко мне нельзя входить… Ключ прокрутился в замке, и дверь медленно открылась. И он уже почти зашел, когда за окном пронзительно каркнул ворон. Белоснежка вздрогнула, дверь резко закрылась. Стало тихо. Белоснежка нерешительно подошла. — Патрик? — тихо позвала. За дверью было тихо. Белоснежка вздохнула и села на койку. Для него же лучше, чтоб отказался от этой идеи. А она так испугалась, что кто-то еще войдет в келью. Пусть переведется, уйдет отсюда, пока она не привязалась к нему больше, чем следовало. Ведь он не знает, на что способна Королева. Но на следующий день Патрик не позвал ее, и через день тоже. На смену вернулся прежний стражник. О Патрике ничего не было слышно. Значит, послушался ее. Это к лучшему. Для них обоих. А через некоторое время за дверью послышались шаги, дверь открылась и в келью вошла Лания. Темные волосы завязаны в хвост, форма обтягивает тело, как вторая кожа, багровый плащ и короткий клинок за поясом. Белоснежка сидела на койке, смиренно опустив взгляд. — Встань, когда к тебе заходят, — бросила Лания. Белоснежка нехотя встала, отвернулась, чтоб не видеть шрам, уродующий лицо женщины. Лания прошлась по келье, как у себя дома, рассматривая все вокруг. Подняла с пола книгу. Хмыкнула: — «Сказки Двуречья», — прочитала она. — Очень мило. Правда, когда мои люди в последний раз вернулись оттуда, там камня на камне не осталось. Не знаю, что они теперь придумают. Может, «Костры Двуречья» или даже «Кресты Двуречья». Тебе бы понравилось? — посмотрела на девушку. — Принесу тебе книжонку. Ах да, пока не забыла, зачем пришла, — отвязала от пояса небольшой мешочек и бросила Белоснежке под ноги. — Королева просила передать. Пойду. Может, вечером встретимся, но в более теплой обстановке. И, одаряя ее презрительным взглядом, Лания вышла. Белоснежка дождалась, пока затихнут шаги и подняла мешочек. Развязала его и вдруг резко отбросила. Живот свело тошнотой. В мешочке лежали мужские гениталии. И Белоснежка знала, кому они могли принадлежать. Боги… она предупреждала его. Снова посмотрела на мешочек и вдруг осознала, что не испытывает жалости. Он был сам виноват. Ведь существуют определенные правила, и существует наказание за их нарушение. Королева вернулась в замок, о чем говорила черная роза в келье. Белоснежка не знала, в чем признался Патрик своим палачам, но понимала, что не избежит ответа перед Королевой. Случай или судьба не позволила гвардейцу переступить порог кельи, но наказания Белоснежке все равно не избежать. И она смиренно ждала его. В зале было холодно. Странно, она никогда не бывала здесь, но, похоже, его ни для чего и не использовали. Пустынный и темный, лишь на высоких окнах тяжелые шторы. С потолка свисали цепи, от движения воздуха бились друг о друга, издавая тихий звон. Белоснежка поежилась. Зал был погружен во тьму и только на цепи падал свет свечей. В кресле напротив сидела Королева, почти невидимая из-за скрывавшей ее темноты. Белоснежка почувствовала движение — на свет вышла Лания и стала, ожидая приказов. — Ты меня разочаровала, — раздался голос Королевы. — И я долго думала, как поступить с тобой. На колени. Она даже не приказала это, голос был спокоен. Белоснежка колебалась. Быть может, она еще сохранила остатки гордости. — На колени, — повторила Королева. Но Белоснежка снова не повиновалась. — Ты отрицаешь свою вину? Молчала. Рядом с ней на свету стояла Лания. — Но твоя Королева справедлива. Я бы никогда не наказала человека, не будучи уверенной в его вине. В вине того мальчонки я была уверена. Тебе же я дам шанс оправдать себя. Так отвечай же: ты говорила с ним? — Да, — тихо ответила в темноту, где сидела Королева. — Ты знала, что это запрещено? — Да. — Почему ты не рассказала об этом? Молчала. — Он заходил в келью? Молчала. — Он касался тебя? Молчала. — Лания, цепь! Чувства были под контролем; первая волна прошла там, в подземельях, и Равенна думала, что сдержит их сейчас, но это молчание дало дорогу новому приступу гнева. Это ничтожество клялось, что не касалось ее и она сомневалась, что после того, что с ним сделали, оно было еще способно врать. Тогда почему же она молчит? Но Лания выполнила приказ — руки Белоснежки были закованы в цепи над головой. — А теперь убирайся. Поклонившись, женщина ушла. Королева встала и подошла к Белоснежке. В руке она держала плеть. Липкий страх пробежал по спине, когда Равенна сжала ее подбородок, встречаясь взглядом. — Ты будешь умолять меня, — прошептала. Взялась за ткань платья и резко потянула, ткань с треском разошлась по шву. Был истинный грех уродовать эту нежную молочную кожу, но это наказание Белоснежки и это ее наказание, что допустила подобное. Рука не дрогнула. Девушка сдержала крик, плеть разрезала кожу на спине. Второй удар… Третий…она закричала, но Равенна не останавливалась, выбивая эти крики. Звенели цепи, пыталась освободиться, отвести, предотвратить удар. Равенна била. Белое контрастировало с красным. Капли крови падали на пол. Королева была в ярости. — Только мне, — сказала она, взяв Белоснежку за волосы. — Только мне! Плеть снова опустилась на спину, даря свои болезненные ласки. Раньше она не чувствовала это, раньше все было иначе, но сейчас ревность разрывала ее изнутри. Этот цветок, эта последняя надежда принадлежит только ей, и она уничтожит любого, кто посягнет на ее собственность. Боги, она бы заклеймила ее, если бы клеймо не было таким уродливым. Тонкие белесые шрамы протянутся по спине, но клеймо не осквернит это совершенство. Только ее… Последнее совершенство потерянного мира. Белоснежка уже не кричала, казалось, что она потеряла способность чувствовать. Плеть упала на пол. Девушка безвольно висела на цепях. — Зачем же так, — тихо спросила Королева, и в ее голосе было слышно почти сожаление. Провела пальцами по окровавленной спине, стараясь не касаться ран, Белоснежка конвульсивно вздрагивала. — Я не была добра к тебе?.. Девушка дрожала, боясь, что удары снова вернутся. — Прости меня… Королева повернула ее лицом к себе, коснулась подбородка, призывая поднять голову. Лицо Белоснежки было мокрое от слез, и несколько темных прядей прилипли к нему, Равенна осторожно убрала их. Было невозможно поверить, что она способна на проявление нежности после такой жестокости. — Прости меня…моя Королева. Белоснежка почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы. Королева касалась ее бровей, скул, проводила по губам. Плеть лежала у ее ног, но она все равно могла поднять ее и возобновить этот ад. — Ты так прекрасна… Не заставляй меня больше делать это с тобой. Не заставляй наказывать тебя… — гладила по шее, плечам. — У тебя больше никого нет, кроме твоей Королевы. И твоя Королева будет заботиться о тебе, — тыльной стороной ладони по скованным рукам. Кандалы раскрылись, и Белоснежка бы упала, но Равенна поддержала ее. …Она лежала на животе на синих простынях. Вокруг была темнота, и только боль не давала засомневаться, что это не сон. Спина была в крови, раны пекли. Лежала не шевелясь. Белоснежка не знала, где находится, после того как цепи отпустили ее, кажется, потеряла сознание. Была не в келье, ведь кровать была слишком большая и мягкая. Уловила движение возле себя. Конечно, была она, больше в этих покоях никого не могло быть. Убрала ее волосы и Белоснежка почувствовала, как что-то зацепилось за ошейник. Тонкая цепочка, но Королева не потянула за нее, ее конец просто лежал в руке. Боль немного притупилась, но не ушла. Девушка так же лежала, не зная, чего ожидать. Королева легла рядом, в темноте Белоснежка видела ее силуэт, была обнажена. Сердце забилось. Королева рассматривала ее. Лунный свет проникал в покои через неплотно зашторенные окна. Королевство спало. Равенна переместилась, и Белоснежка почувствовала вес на ягодицах, цепочка чуть натянулась, но лишь, чтобы дать девушке понять, что она все еще во власти Королевы. Тепло растеклось внизу живота. И желание, внезапно овладевшее Белоснежкой, заставляло забыть про боль. Королева наклонилась, ее грудь коснулась ран и девушка застонала от наслаждения. Королева поцеловала предплечье, одна рука натянула цепочку, вторую же опустила под девушку, обжигая прикосновением грудь, живот, достигая центра. Белоснежка была готова…казалось, она была готова еще, когда плеть ласкала ее кожу. Но цепочка натягивалась. Королева не спешила. Тяжело дыша, Белоснежка заерзала под ней, прося увеличить темп, но Равенна была непреклонна. Собственное желание начинало сжигать ее, но эта сладостная пытка должна продолжаться. Ее девочка должна понять, что означает настоящее избавление. Белоснежка сжимала ноги, стараясь задержать в себе, и неожиданно Королева остановилась. — Тебе нужно только попросить, — улыбаясь, прошептала Равенна на ухо. — Моя Королева… — задохнулась Белоснежка. — Я хочу…я прошу тебя… И Королева продолжила. Увеличивая ритм. Белоснежка сжала простынь. Тело напряжено, кажется, что оно просто не выдержит. И когда удовольствие почти захлестывает ее, возвращается боль. Белоснежка стонет. Это не может длиться вечно. Ошейник сжимается на горле. Королева не прекращает. Комнату охватывает безжалостное пламя. Белоснежка кричит. Королева овладевает ею. Равенна выпускает цепочку, упирается рукой, чтоб не упасть на девушку, что едва дышит под ней. Пытается восстановить дыхание. Свечи вспыхиваю по обе стороны ложа, но их света все еще недостаточно. Белоснежка медленно поворачивается под ней, ее лицо искажается болью, когда простыни касаются израненной спины, но она превозмогает себя. Смотрит на Королеву, губы приоткрыты. Тени играют на теле Равенны. Белоснежка тянет чуть дрожащую руку и дотрагивается до своей крови на ее груди. Кожа в красных разводах. Королева улыбается, поощряя ее. Девушка опускает руку, готовая в любой миг забрать, если Королева откажет, но Равенна не отказывает. Достигнув цели, Белоснежка замирает, почти теряя голову от того, насколько Королева жаждет ее прикосновений. Равенна закрывает глаза, начинает двигаться в такт движениям. Но она слишком напряжена, и Белоснежка чувствует, что это прекратится очень скоро. Тихо застонав, она прижимается горячими губами к губам девушки. И неожиданно для себя Белоснежка отвечает. Равенна отклоняется на простыни, и некоторое время лежит, восстанавливая силы. Но затем встает и, взяв со стула накидку, бросает на кровать. — Надень это и уходи. Тебя проводят. Не глядя на нее, Королева уходит в купальню. Дверь закрывается, и Белоснежка вдруг чувствует боль, но болят не раны, болит что-то внутри. Она встает и, набросив шелковую накидку, выходит из покоев. Молчаливые стражники отводят ее в келью. Она еще долго лежит на своей койке, пытаясь понять, куда ушла вся эта ненависть и желание мести, и почему на их месте появилось чувство…досады. Утром пришел старый лекарь. Только его отчужденность от мира и увлечение своими травами позволили ему прикасаться к ней. Молчаливый, наносил на раны целебную мазь, глухой к ее тихим всхлипываниям, он так же безучастно мог смазывать раны и собаке. Закончил и ушел, не интересуясь ее состоянием. Белоснежка пыталась читать, но мысли были где-то далеко, только не на страницах книги. Разожгла огонь в камине и долго смотрела. Где же ее жажда мщения, где бесчувственность? Женщина, что отобрала у нее все, зло которой иссушило ее земли, заслуживавшая только смерти. И этой ночью Белоснежка назвала ее своей Королевой. В тот миг отец на небесах, наверно, проклял ее. Но он был там, а она здесь, он был не с ней — никого с ней не было. И то, что она сделала, не было предательством! Ведь никто из всех тех, кто сейчас на небесах, не прошел через все, что прошла она! И не вправе судить ее. То, что она отдала себя… а был ли у нее выбор? Могла ли противостоять? Если даже природа покорилась Равенне, то как же она могла противостоять?! — Ты должна знать свое место, — говорила Лания, когда занималась ее перевоспитанием. «Игрушка Королевы», — с горечью подумала Белоснежка. Она считала, что хуже статуса пленницы быть не может, но ошибалась. И, если даже собственное тело ей теперь не принадлежит, почему же ненависть не возвращается к ней? А только эта гадкая досада. Когда Королева нежно гладила ее после побоев, Белоснежка почти поверила, что отношение к ней изменилось. Почти поверила, что Равенна способна на… — Глупая девчонка! Белоснежка взяла первую попавшуюся книгу и начала выдирать страницы, бросая в огонь. «Она чудовище. И все это лишь забава для нее!». Бросила полкниги в огонь. Слезы все равно покатились из глаз, как бы ни сдерживала их. Легла и только позже увидела, что сжимает в руках шелковую ткань. Вдохнула горьковатый запах. И хотела отбросить, но лишь сильнее прижала к себе. *** Сколько же прошло времени? Воспоминания о первой ночи…о второй…о наказании… Все пронеслось перед ней. Белоснежка подняла розу и положила на белые простыни. Она сомневалась, что кто-то еще способен увидеть красоту черного цветка, кроме… них двоих? Теперь она также видела. Раньше — нет, но прошло время, она выросла и с глаз спала пелена. Мир не стоял на пороге катастрофы, нет, он просто изменился, как изменилась она. Изменился, потому что сам того хотел. И создал ту, которая проведет его через все стадии — к возрождению. Вот только… неужели… неужели необходимо так страдать, чтобы дать новую жизнь? На этот вопрос все еще не находила ответ. Роза лежала на простынях. Секундное нетерпение завладело Белоснежкой, но она не поддалась ему. Королева сама назначает время. Даже если иногда это доводит до безумия. И нельзя, ни в коем случае нельзя показывать Королеве, что она ждет этих встреч, ибо Королева жестока — заставит снова ждать. А Белоснежка не вынесет этого. Ожидание стало самой страшной пыткой для нее. Королева зашла в круглый зал. Никому не разрешалось заходить сюда, ибо здесь находился центр ее силы, то, что в отличие от людей, никогда ее не предавало. Золотое зеркало и она — его единственная госпожа. Сегодня Королева была в хорошем расположении, и даже утренний разговор с Ланией не смог испортить настроение. Ассасин? Лании ли не знать, сколько их было. Это всегда было особое зрелище для народа — насаживать голову на пику, и, если им это приносит такое удовольствие, то почему бы не предоставить его? Но про Белоснежку лорду северных земель говорить не стоило. Равенна терпела эту брешь в своей защите, но, если Лании вздумается вновь напомнить о своем знании, рядом с головой ассасина появится еще одна. Никому не позволено говорить Королеве, что делать с ее маленькой тайной, даже если это в интересах империи. — Зеркало, зеркало, дай свой совет. Она могла бы и не обращаться к нему, но желала получить подтверждение. — Слушаю, моя госпожа. — Близка ли я к своей победе? Как долго осталось ждать? — Чаши весов все еще колеблются. Ее сердце все еще не принадлежит Вам. Равенна сжала кулаки, не этот ответ она хотела услышать. — Она уже моя, — сказала голосом, не терпящим возражений. — Ее тело, моя госпожа, но все еще не ее душа. Поспешите, ибо скоро пробьет час выбора. Зеркало вернулось. Равенна едва сдержалась, чтоб не закричать от досады. Зеркало лгало! Белоснежка была в ее власти, она была покорена, поставлена на колени перед своей Королевой, о каком же выборе может идти речь?! Только не после всех этих стонов и жаждущих взглядов. Белоснежка была ее, зависела от нее… Но нет… зеркало не могло лгать. Не могло…