Чаши Весов

      Эрик напрягся, когда один из стражников приказал слезть с повозки. Мысленно просчитал возможные пути отхода — нет, привлечет внимание. Придется потерпеть. Стражник толкнул его к стене и начал обыскивать. Эрик побагровел от злости. — Чист! Секундой дольше — Эрик оторвал бы ему руки. Второй стражник обыскал старика-извозчика, затем взял вилы и проверил стог сена. — А это — за проезд, — снял с повозки два бочонка вина. — Но мне же жить с этого! — воспротивился старик. — Иди-иди, если не хочешь проблем. Старик обреченно взял коня за узду и пошел дальше, и Эрик вместе с ним. За поворотом остановил его и протянул деньги. Старик испуганно оглянулся и, взяв деньги, быстро спрятал, пробормотал что-то на прощанье и скрылся со своим добром. Эрик натянул капюшон, начинал сыпать дождь. Добраться сюда оказалось труднее, чем он думал. Пропускные пункты, отряды регулярной армии, создавалось впечатление, что Королева знала, что в город едет чужак и организовала теплый прием, но потом он понял, что атмосфера подозрительности и всеобщего недоверия была привычна для этих мест. Королева держала свои владения в железном кулаке и, если бы не его знание лесов, мог бы нарваться на неприятности уже на первой переправе. Старался держаться подальше от больших дорог и деревень, но иногда все же приходилось забредать, чтоб пополнить запасы. Он наслышался о каторжной жизни за горами, но с удивлением замечал, что жизнь окружных поселков не слишком-то изменилась за эти годы. Да, урожаи стали меньше, но общее состояние не подверглось кардинальным изменениям. Если закрыть глаза на некоторые вещи, можно было бы сделать вид, что ничего и не случилось. Чего не скажешь про главный город. Он вырос здесь, знал каждую улочку, и не поверил в то, что увидел. Его некогда цветущий город словно застыл во времени. Дома, лавки и таверны стали выглядеть… «Гротескно», — подумал Эрик. Это было лучшее обозначение. Он вглядывался во всю эту новую действительность и не мог понять, что же здесь не так. Липкая пленка натянулась на город. Невидимое давление. Несчастные люди уже привыкли, он же, помнящий другую жизнь, начал испытывать головокружение. Но, когда Эрик поднял голову, все стало яснее — темный замок тенью навис над городом. Да, это он давил на него. Из него исходило что-то, незаметное глазу. Что-то темное, изнуряющее. И на мгновенье Эрик разуверился в своих силах, цель показалась ему смертельной ошибкой, мучительно захотелось вернуться домой, но только на мгновенье. Свернул в узкий переулок. Нужно оружие, и Эрик надеялся, что старый Онел был еще жив. Пропустил патруль, пошел дальше. Раньше на стенах домов частенько висели плакаты с именами преступников и суммой вознаграждения, теперь же ничего не было. Эрик ухмыльнулся: «Неужели она их вывела, как тараканов». Он уже почти дошел до обветшалого домика, когда звук колоколов раздался над городом. Улица сразу оживилась: люди начали выходить из домов, торопясь куда-то. Эрик отошел в сторону, не понимая, что происходит. Колокола продолжали звенеть, направляя потоки людей. Вскоре улица снова опустела. Охотник зашел в дверь со старой вывеской «Цветочная лавка». Онел никогда не занимался цветами, но, может, здесь скажут, где его найти. В нос сразу ударил запах сырости. Лавка была пуста, в горшках на полках стояло несколько увядающих цветов и только. Эрик прочистил горло: — Есть кто? В помещении было тихо. Позвал снова. Наконец, из комнаты за прилавком вышла удивленная женщина. — Что вы здесь делаете? — настороженно спросила она. — Простите за беспокойство… — Послушайте, мой отец болен, и мы не в состоянии… Эрик поднял руки, пытаясь успокоить ее: — Вы меня не за того приняли. Я ищу старого приятеля, только и всего. Но, похоже, я не туда зашел. Женщина окинула его недоверчивым взглядом. — Вы не здешний. Кого вы ищете? Она оказалась дочерью Онела. Но даже, когда старик узнал Эрика, все равно не спускала с того глаз, ожидая подвоха. Оружейник лежал на кровати в бедно обставленной комнате. Эрик запомнил его дом богатым, а хозяина — полным сил, крепким мужчиной, но ничто здесь не напоминало о былых временах. Дни, когда его работы пользовались признанием и каждый второй мальчишка мечтал стать его подмастерьем, канули в лету. — Все распродал в первые годы, — ответил Онел на немой вопрос. — Тогда было совсем тяжко. Но сейчас справляемся. Да и когда я умру, Онелия сможет продать дом. — Отец! Услышав это, женщина неодобрительно посмотрела на старика. — Все в порядке, — хрипло засмеялся он. — Я еще пригожусь тебе. А ты, Эрик, — перевел взгляд на Охотника, — где же ты был все это время? Я думал, тебе уж и на свете нет. — Я…был не в городе, — ответил Эрик, не зная, как много стоит говорить старику. Онел заметил его сомнения и попросил дочь выйти. — Она не проболтается, но для ее же безопасности. Мне ты можешь сказать то, что посчитаешь нужным. Лишних вопросов задавать не стану. Эрик кивнул. Годы не изменили характер оружейника, и Охотник был рад, что в городе еще осталось что-то прежнее. — Куда все так спешили сейчас? — Молебен в храмах. — Когда это местные стали такими религиозными? Эрик подошел к окну с приоткрытыми ставнями и посмотрел на улицу, осторожность не помешает, ведь за ним вполне могли следить, но улицы были пусты. — Когда Королева Равенна заняла свое место среди святых. Охотник резко повернулся, он, должно быть, ослышался. — Королева — что? Онел был готов к подобной реакции и поспешил его успокоить: — Не горячись, Эрик, тебя слишком долго здесь не было. — А еще одной богиней ее не сделали? — взъерошил влажные волосы. Он просто отказывался верить. — Равенна Возрожденная. На полке ее изображение, если интересно. Эрик подошел к полкам на стене и среди бумаг нашел гравюру: Равенна парила в лучах света, выражение лица было властное, но не жестокое, в руках держала солнечный диск, внизу под молящимися надпись: «Да помогут тебе боги в этой войне за нас». Положил гравюру обратно и засмеялся. — Ты ведь не серьезно, Онел? — посмотрел на него с надеждой: — Ведь правда не серьезно? — Я думал, что никто не поддержит. Какой бы властью Королева не обладала, такими вещами играть нельзя. Но понимаешь, какое дело, она не уничтожала старых богов, не запрещала церемонии, просто расчистила место для себя. И никто палкой не загонял людей в храмы, когда одну из частей службы посвятили Ее Светлости. Дальше — больше. Люди снова обратились к забытым праздникам и молитвам, только немножко измененным. И я не виню их, и Онелию не виню. Легче верить в жестокого бога на земле, чем в тирана, благословленного богами. — Этому нужно положить конец. — Восстание? И одно, и второе, ты сам был там и видел, чем все обернулось для нас. Эрик присел на одно колено возле кровати. — Еще остались люди, готовые сражаться, дядя. — И умрут, как мухи. — Наверно, лучше умереть, чем… — зло начал Эрик, но сдержался. Онел вздохнул. — Если бы ты был здесь, то умерил бы свой пыл. Это новая жизнь и пора принять ее законы. Охотник встал. Он не мог это больше слушать. Этот спокойный голос, это чертово согласие. — Я насмотрелся на твою «новую жизнь» и по мне, лучше сдохнуть. Я пришел к тебе, надеясь на твою помощь, что не все здесь еще сошли с ума, а увидел лишь больного старика, который не стал на колени только потому, что ему отказали ноги. — Не смей так говорить со мной, мальчик! — разозлился оружейник. Эрик махнул на него рукой и пошел к двери. Здесь больше нечего делать. — Эрик, подожди! Онел попытался встать, но застонал и без сил повалился на пол. Охотник подбежал к нему и помог лечь обратно в постель. При виде бессилия старика Эрик смягчился. — Эрик, — сказал Онел, превозмогая боль, — я потерял сына там, на войне… — Но это был его выбор, дядя. Так же как сейчас это мой. Ты знаешь, зачем я пришел. Онел смотрел на него, Эрик видел, что прежняя обреченность отступила и теперь старик не так уверен в ответе. — Откажись, — с тихой мольбой попытался вновь. Вздохнул: — Там, — показал на дальнюю стену, — в полу. Все, что смог сберечь. Охотник сжал слабую руку старика. — Спасибо.