Щипач моего сердца

До полицейского участка мы ехали довольно долго. Все это время я чувствовала себя так, словно мне вырвали душу. В тот момент меня не интересовало абсолютно ничего вокруг, и единственное, чего я хотела в этот момент, так это умереть. Всю дорогу с набережной до полицейского участка я надеялась, что полицмейстеры сжалятся надо мной и пристрелят меня, но, судя по всему, я их мало волновала в тот день. Они радостно обсуждали предстоящую новогоднюю ночь и делились друг с другом воспоминаниями из детства. В тот момент было весело абсолютно всем, кроме нас с Графом и Марго. Последняя все никак не могла оправиться от предательства Кочубчика, а у меня в голове все не укладывалась причина, по которой Марго могла связаться с тем ублюдком. Хотя, Кочубчик умел красиво в уши дуть. Об этом знала не по наслышке моя мать, которой он в свое время настолько вскружил голову, что она сразу же забывала обо всем на свете. Кочубчик был лет на 10 младше моей матери, к тому же он был довольно хорош собой. Высокий, светловолосый, голубоглазый красавец с хитрым прищуром. Такой мужчина не мог не запечатлеться в сердце моей матери. К моменту знакомства Соньки с Кочубчиком, моя мать уже дважды переживала тяжелые отношения с мужчинами. Сперва мой отец загремел на каторгу, а позднее у нее закрутился роман с одним из воров, который поднимал на нее руку и до безумия ревновал. Именно по этой причине Сонька тогда и сбежала в Одессу, в которой познакомилась с обаятельным красавцем по кличке Володя Кочубчик, после чего мгновенно потеряла голову от страсти к нему. Видимо, в Кочубчике была та зловещая притягательность, понять которую я была не в силах. В памяти мелькнул образ Феба де Шатопера из моего любимого романа Виктора Гюго "Собор Парижской Богоматери", которым я так любила зачитываться в годы своей юности. Конечно, Сонька не была похожа на Эсмеральду, да и никакой невесты в лице Флер де Лис у Кочубчика не имелось, но, все-таки, с Фебом они имели нечто общее. Впрочем, как и мой отец, Михель, с Пьером Гренуаром, законным мужем Эсмеральды. В романе девушка спасла Пьера от виселицы, согласившись выйти за него замуж, а моя мать, в свое время, также спасла Михеля, проявив к тому симпатию и пригласив того присоединиться к ее воровской банде. Надо же, какая ирония! От осознания всего этого я едва заметно улыбнулась. На Марго не было лица. Всю поездку от набережной до полицейского участка, она сидела хмуро и старалась не встречаться взглядом ни со мной, ни с Графом. А Граф же, в свою очередь, как мог пытался меня успокоить. От поездки в пролетке с открытым верхом я вмиг озябла, и Граф, чтобы меня согреть, снял с себя пальто и заботливо укутал им меня. - Как ты, Тоня? - чуть слышно спросил он. - Чувствую себя так, словно мне вырвали сердце, - хриплым голосом ответила я. - Мы обязательно выберемся отсюда, даю тебе слово. Держу пари, Муха с Чингизом уже отправились на поиски Кабана, - шепнул мне на ушко Граф. - Тише! - шикнула я на друга, - Фараоны рядом! Парень молча кивнул и понимающе вздохнул. Вскоре полицмейстеры зашептались, а извозчик натянул поводья, и пролетка остановилась. - Похоже, мы на месте, - чуть слышно сказал Граф. К нам подошли полицмейстеры и грубо выволокли нас в полицейский участок, после чего отвели нас троих в тюремную камеру. Один из полицмейстеров при виде нас ухмыльнулся и что-то шепнул на ухо стоявшему рядом полицмейстеру. - Слишком часто улыбаться нельзя — зубы могут окислиться, - усмехнулся Граф. От услышанного мужчины вздрогнули и вмиг захлопнули дверь в камеру, оставляя нас одних. Кругом было темно, и только маленькая лампадка, не так давно зажженная моим другом, слабо освещала нашу небольшую камеру. Марго села на пол подальше от нас с Графом и, обхватив ноги руками, задрожала. - Что, мамзель? Корона больше не жмет? - захохотал Граф. - Заткнись! - прошипела девушка. - А ведь все могло бы быть иначе, если бы ты не спелась с поганым Вольфом Бромбергом по кличке Володя Кочубчик! - иронично заметил мой друг. - Я думала, он любит меня! - Марго закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Граф расхохотался. - Кому ты, такая подстилка, нужна? Посмотри на себя в зеркало, ты же ничтожество! - с этими словами он с ненавистью посмотрел на заплаканную девушку. - Довольно! - злобно бросила я в сторону парня. От услышанного Граф опешил. - Из-за этой мрази и ее хахаля-паскуды погиб Алекс! Ты же понимаешь это? - мой друг с удивлением посмотрел на меня. - Знаю, - тяжело вздохнув, сказала я, - Но Алекса не вернешь, к сожалению. Если бы я только могла спасти любимого, то я бы, не раздумывая, отдала бы жизнь за него! - из моих глаз мгновенно брызнули слезы, - Поверь, они все обязательно заплатят за все то, что заставили нас пережить. А пока, - я смерила Марго взглядом полным ненависти и сжала зубы, - Пока что нам стоит держаться вместе, чтобы выбраться отсюда. И тут произошло то, чего мы никак не могли ожидать. Внезапно дверь в камеру отворилась, и перед нами возник один из полицейских. Он смерил меня оценивающим взглядом, после чего спросил, обращаясь ко мне: - Антонина Блювштейн - это ты? - Ну? - кивнула я, скрестив руки на груди. - Аркадий Николаевич ждет с вами аудиенции, - бесцеремонно бросил мужчина, после чего схватил меня за руку и чуть ли не силой выволок меня из камеры. - А по челюсти получить твой Аркадий Николаевич не желает? - Граф саркастично усмехнулся, но полицмейстер сделал вид, будто бы не услышал его. Мужчина отвел меня в комнату для допросов, снял с меня наручники и предложил мне присесть за стол. Я нехотя ему подчинилась. Не прошло и 10 минут, как в комнату вошел высокий голубоглазый блондин в мундире. Мужчина присел напротив меня и ослепительно мне улыбнулся. - Вы должно быть Антонина Блювштейн? - вежливо спросил он. Я равнодушно кивнула. - Меня зовут Аркадий Николаевич Трубецкой. Для Вас можно просто Аркадий. Вы и представить себе не можете, как долго я ждал нашей встречи, - с этими словами мужчина снова улыбнулся. А я закатила глаза. Он явно что-то задумал.