Любовь на кончиках пальцев

Антон раньше никогда не ходил в театры. Не то чтобы он отрицал искусство. Просто никто в детстве не задался целью воспитать в нем любовь к прекрасному, а потом уже и как-то поздно было. Сегодняшний же день с самого утра начался не так, как ему хотелось: то препод вернул последнюю в его жизни курсовую с кучей поправок, сидеть над исправлением которых ему придется несколько ночей, то потом Ире вздумалось прервать недельное молчание между ними и закатить истерику, а к вечеру позвонила мама в слезах и рассказала о том, как поругалась с его двоюродной теткой. Поэтому, когда Серый прицепился с очередным предложением сходить на постановку в театр, в котором играл его знакомый, Антон лишь покорно вскинул руки вверх: - Ладно, окей, давай сходим. Ты с Машкой пойдешь или как? Приятель, воодушевленный утвердительным наконец-то ответом, отрицательно замотал головой: - Нет, сегодня без баб. Идем втроём: я, ты и Поз. - Димка согласился оставить Катю? – Шастун заметно удивился. В их компании Дима был уже самым остепенившимся. Они встречались с Катей еще со школы: кажется, началось все тогда, когда он случайно зарядил в нее снежком в пятом классе. Потом побежал извиняться, а после еще неделю таскал ей на уроки шоколадки. Катя была классной девчонкой, и, что самое главное, понимала их чувство юмора. Шутили парни всегда много, особенно острый юмор был у Матвиенко. Серёга мог иногда такое сказануть, что Антон чуть сам краснеть не начинал. Отчасти из-за этого многим девушкам в их компании приходилось несладко. Ира так вообще за несколько лет и не научилась понимать их сарказм. - Да она к какой-то подруге пошла с ночевкой, та с парнем рассталась, поэтому Диман сказал, что готов на что угодно. Антон встал из-за стола, задвинув одним движением руки кипу тетрадей в сторону, и усмехнулся: - Надеюсь, твоя затея того стоит. Людей в театре оказалось много. Уже у входа они с парнями попали в небольшой затор, и Шастун присвистнул: - Ничего себе сколько людей сюда ходит. - Мы в Питере, дурында. Это вообще-то культурная столица, - Дима демонстративно постучал себя по лбу. – В Воронеже-то ясен пень такого зрелища не встретишь. Антон подавил смешок. Их родной с Димой Воронеж не был каким-то ужасным городом с быдловатым населением, но, когда они четыре года назад уезжали поступать в Санкт-Петербург, театры были в нем далеко не на первом месте среди вариантов досуга. И вряд ли что-то за эти годы там изменилось. Оглядываясь на переговаривающихся вокруг людей, Антон радостно подметил, что додумался надеть к джинсам рубашку, завалявшуюся у него еще со школьного выпускного: в ней он хотя бы на время выглядел человеком, обожавшим посещать подобные мероприятия. В повседневной же жизни он предпочитал таскать огромные даже для его роста объемные толстовки. Особенно удобно было прятать голову в капюшон, шагая вечером под моросящим дождем. Билеты у них оказались на места в третьем ряду партера (это слово Антон услышал впервые от Димы только что), и Матвиенко, гордо прошагав вперед, где-то пятый раз за вечер повторил о том, что их ему подогнал тот самый его приятель, который и будет играть в постановке. Да и не просто какую-то роль, а главную. Лишь когда погасили свет и заиграла спокойная музыка, предвещающая начало, до Антона вдруг дошло, что он даже не знает, на что именно они пришли. В мучительных раздумьях над отношениями с Ирой он напрочь пропустил объяснения Сережи о том, что за сюжетная линия будет сейчас перед ними разворачиваться. Но ему правда было, о чем подумать. С Ирой они начали встречаться еще на первом курсе: познакомились на одной из тусовок и все как-то само закрутилось. Цветы, подарки, прогулки по набережной и поцелуи в переулке у ее дома, чтобы не увидели из окна родители – Антон думал, что его это все не отпустит. Он действительно ее любил, да и это были первые его серьезные отношения, но была одна проблема, обсуждать которую он не хотел, но в разговорах с друзьями она частенько всплывала – ему нравились не только девушки. Пришел к этому Шаст довольно неожиданно: на одном из сборищ в одиннадцатом классе он чуть по пьяни не засосал парня. И не потому что перебрал, а потому что тот показался ему довольно симпатичным. На следующее утро, когда голова раскалывалась от похмелья, вспоминал он это с ощущением отвращения к самому себе. Знакомые решили, что больше нельзя столько ему наливать, и, хотя бы вопрос с выдумыванием оправдания своего поступка оказался закрыт. Однако самому себе врать было в разы сложнее, и со временем, но парень принял тот факт, что, идя по многолюдной улице он обращает внимание не только на женские формы, но и мужские. Дима как лучший друг детства оказался посвящён в его личностные откровения практически сразу, и лишь похлопал по плечу со словами: - Даже немного голубой, но ты мой друг. Это ничего, Тох, не меняет. Серёжа же, с которым они познакомились в университете, и решили снять одну хату на троих, чтобы по деньгам выходило не так накладно, узнал об ориентации Антона не сразу и случайно. Как раз, когда на горизонте уже на постоянной основе замаячила Ира, и Дима по-доброму подшучивал над Шастом по этому поводу. К не натуралам Матвиенко относился скептически, но нового приятеля принял. Сначала, правда, уточнил, все-таки ли тот точно бисексуал. И, получив утвердительный кивок, вздохнул облегченно и чересчур громко: наверное, в глубине души надеялся, что часть Антона, которая любит девушек, в процентном соотношении все-таки больше. - О, пацаны, зырьте внимательнее сейчас, - шепотом проговорил Серёжа, толкнув друзей локтями, и вырвав Антона, тем самым, из раздумий. Сначала из-за сцены раздался голос актера, приятно обволакивающий с головы до ног, с нотками легкой хрипотцы, а потом показался и он сам. На парне было надето какое-то старинное одеяние с накидкой до самых пят, и Шаст понял, что действия спектакля разворачивались пару сотен лет назад. Но ему было уже не до этого: он, приоткрыв от удивления рот, точно ребенок, с жадностью следил за каждым движением актера. Тот был довольно высоким, примерно, как он, со слегка взъерошенными темными волосами и хитрым прищуром голубых глаз. Цвет их Антон разглядел не сразу, так как парень отыгрывал роль, находясь к нему полубоком. Но стоило тому развернуться в зал лицом, и пересечься с ним взглядом, как всякие вопросы отпали. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом молодой человек продолжил хождение по сцене, ввергая всех собравшихся зрителей в транс своей грацией и голосом. Было в нем будто что-то гипнотическое. В темноте было не особо заметно, но сидевший рядом Матвиенко расплылся в довольной улыбке, а потом хихикнул: - А это и есть мой друг. Арсений.