Любовь на кончиках пальцев

Антон, задумчиво прикусывая кончик карандаша, вглядывался в лежащий перед собой листок с расчетами. Он перепроверил их уже раз пять, но ответ с результатом по экспериментальной части так и не сходился. Огромные трехэтажные формулы с процентами сводили его с ума. Дима сидел неподалеку, корректируя в ноутбуке работу одного из первокурсников, который заказал ее у него за весьма круглую сумму. Позов у младших курсов как исполнитель был в почете, что сейчас, несмотря на начало подготовки к диплому, могло помочь ему оформить хороший финансовый задел к предстоящей свадьбе. Серёжа сидел по другую сторону от Антона и смотрел в ютубе трансляцию с конкурса «Мисс бикини». За первыми партами, собравшись в кучки, переговаривались девушки. В последнее время Катя стала хорошо общаться с Юлей, и сейчас они о чем-то болтали, периодически склоняясь над ухом друг друга и посмеиваясь. Света, постеснявшись попросить кого-нибудь отмыть доску к приходу преподавателя, занялась этим сама, тихонько напевая себе под нос. Кто-то нагло спал прямо напротив двери, некоторые смотрели сериал или слушали музыку в наушниках. Атмосфера в аудитории висела расслабленная, пока в какой-то момент Зинченко, сидящий в компании друзей на втором ряду, громко не заржал: - Вот же педики несчастные. Антон тут же вскинул голову вверх, решив вслушаться в их разговор с особой внимательностью. Ждать продолжения ему долго не пришлось, так как Шеминов, оторвавшись от лежащего перед ними телефона, произнес: - То браки им узаконь, то свободу слова подавай. Фу, ненавижу. После его слов от монитора ноутбука оторвался даже Дима, озабоченно покосившись в сторону Антона. Его тревога оказалась оправданной – Шаста от злости вдруг бросило в дрожь. Он никогда раньше не придавал значения этой теме в обсуждениях, стараясь или просто смолчать, или как можно быстрее ретироваться. Среди его знакомых и одногруппников было полно гомофобов, и он ничего против их мнения не имел. В конце концов, у них в стране свобода слова. Но сегодня почему-то подумал про Арса, очень четко представив в голове его образ. И сразу же разозлился. Разозлился до такой степени, что вечно отмалчивавшийся, вдруг выпалил: - Тебе они как-то жить мешают, Стас? Шеминов, никак не ожидавший ответа, развернулся к Антону лицом: - Мешают. Это же противно. Хотят трахаться друг с другом – пускай валят куда подальше. - Они же не на глазах у тебя это делают. - А ты чего вдруг их защищаешь, а? – Журавлев подозрительно вскинул брови вверх. – Есть что скрывать? Интонация у него вышла с нотками едкой враждебности, и гнев заклокотал внутри Антона как в адском котле. Он, отложив карандаш в сторону, без раздумий парировал: - Тебя вообще никто не спрашивал. Заткнись, пожалуйста. Матвиенко, верно почувствовавший нарастающее с каждой секундой напряжение, очень вовремя убрал телефон в сторону: уже через мгновение две спорящие стороны повыскакивали с мест, готовые накинуться друг на друга. Девушки испуганно вскрикнули, а Свету, сорвавшуюся с места за преподавателем, остановил за руку кто-то из одногруппников. Мол, сами разберутся, не лезь. Антон подскочил к набычившемуся Журавлеву, но сказать и сделать ничего не успел: его, по обе стороны от рассерженной троицы, оттеснили Дима с Серёжей. Позов, расположившийся прямиком на линии конфронтации, выставил руки в предостережении: - Так, пацаны, вы чего, давайте успокоимся. Не будем создавать с вами конфликт на пустом месте. У каждого, в конце концов, свои взгляды на вещи… - Ну да, Шаст у нас вон стал гомиков поддерживать, - Стаса видимо перспектива получить по лицу не смутила, потому что подначивать вскипевшего от злости Антона он продолжил с прежним азартом. - А я перед тобой отчитываться должен за свои взгляды на жизнь что ли? - Это чтобы мы знали, вдруг есть чего опасаться, - Журавлев не обошелся без вставления своих пяти копеек, и Диме тут же пришлось силой выталкивать лучшего друга за дверь, пока тот действительно кому-нибудь не въехал. Когда они покинули пределы аудитории, Стас перевел взгляд на Матвиенко, возмущенно оглядывавшего их с головы до ног: - Ты-то что Серёга защищал его? Ты же тоже против педиков. - Да похуй мне, против или за. Антон мой друг, и я всегда буду на его стороне. Так что Стас, в следующий раз, засунь свое авторитетное мнение себе в задницу, пока тебе морду никто не начистил. Матвиенко рассерженно махнул рукой и последовал за друзьями. Позов в этот момент уже успел завести Антона в мужской туалет в конце коридора, и силой заставил умыться холодной водой. Шаст без раздумий оперся руками на раковину и засунул под кран сразу всю голову. - И что это сейчас было, Тоха? Я тебя таким давно не видел. Если честно, я испугался, - Дима прислонился спиной к стене, наблюдая за манипуляциями друга со стороны. Тот, вытащив голову обратно практически сразу, отжал челку и, взъерошив мокрые волосы правой рукой, уставился на свое отражение в зеркале: - Блять, не поверишь – не знаю. Я игнорил всегда такое, а тут про Арса подумал и понесло. - Журавль с Зинченко теперь всем напиздят, что ты гей. Ну, вернее, если по факту, не совсем напиздят… Дима замолчал, заметив, как товарищ нахмурился: - Да плевать. Пускай что хотят про меня говорят. Антон о себе не переживал и в тот момент, и тем более не собирался сейчас. Ему было абсолютно по барабану, будут о нем трепаться в университете или нет – если да, то этот слух продержится от силы недели две. На потоке все прекрасно знали о репутации этих двух, и их словам не особо доверяли. Открыв дверь в туалет чуть ли не с ноги, к ним залетел запыхавшийся Матвиенко, и Антон, развернувшись к ним двоим, тяжело выдохнул: - Вы понимаете, я просто вспомнил Арса, и меня перемкнуло. Все эти «педики», «ущербные», «не такие как все» - это же не про него. Да, он другой, но в том смысле, что таких как он больше нет. Кто еще думает, как он, видит этот мир как он, восхищается также любой увиденной на пруду уткой? Никто. Это же несправедливо, что все эти оскорбления могут быть адресованы и лично ему только из-за того, что он не совсем стандартной ориентации. - Как сильно ты влюблен. Вау, - Дима пораженно снял очки, ущипнув себя за переносицу. - Причем тут… - Знал бы, включил диктофон специально для Арса. Отвечаю, он бы растекся лужицей, - с серьезным видом констатировал Серёжа, и Антон обессиленно опустил руки. Надо было всего лишь произнести это вслух. Озвучить то, что давно крутилось на языке, и то, что вроде принял сам, но вживую вот так еще ни с кем не делился. Страшно. Нервно. Как в первый раз. - Да, я… Влюбился походу. Черт. К его удивлению, на душе тут же стало легче. Ком в горле и вовсе исчез, будто и не было этого ступора еще десять секунд назад. Смущенно покосившись на носок собственного кроссовка, Антон поднял взгляд обратно на друзей, встретившись с их довольными, готовыми треснуть от улыбок лицами. - Что вы так лыбитесь? - Ничего, - Позов нацепил очки обратно, и подойдя к нему, дружески похлопал по спине. – Давайте сегодня у нас соберемся, а? В настолки порубимся. - Опять все, лишь бы выставить меня тупым. Ладно, я не против, - Матвиенко с досадой закатил глаза, а потом указал на Антона рукой: - А на этих придурков забей. Я пообещал засунуть их язык им в задницу в следующий раз. - Думаю, завтра Стас придет извиняться: хотя бы на это у него мозгов хватает, - Дима направился в сторону выхода из туалета, памятуя о том, что через пару минут должен прозвенеть звонок. – И поторопите ваши задницы, господа. Не хочу мяться как даун у порога. Серёжа закатил глаза во второй раз за последнюю минуту, и Антон, взъерошив напоследок свои мокрые волосы так, чтобы они лежали хотя бы более-менее сносно, с теплотой произнес: - Люблю вас, пацаны.