Любовь на кончиках пальцев

Арсений и подумать не мог, что его начнет трясти, как только таксист завернет в нужный двор, а перед глазами появится подъезд Антона. Нервно поерзав на месте, он поблагодарил водителя за комфортную поездку, расплатился с ним наличными и без промедления покинул салон, поудобнее перехватив черную дорожную сумку. Идея приехать на четыре дня раньше пришла ему в голову сразу, когда стало понятно, что выступление в Ижевске не состоится, а тратить время на пусть и оплачиваемую поездку в поезде он счел бессмысленным. Поэтому пожелав коллегам добраться обратно без происшествий, рванул в аэропорт и купил билет на первый же ближайший рейс. Арс Питер любил всей душой. Успев, пусть и не так много, но поездить по городам, возвращаясь, он каждый раз будто бы заново обретал душевный покой. Но так как сейчас ему не хотелось вернуться уже очень давно. Если бы его спросили, возможно ли скучать по человеку так, что хочется с воем зарыться с головой в подушку, он бы утвердительно кивнул. Потому что пройди еще хотя бы на неделю больше, без сомнений бы так и сделал. Когда они только разъехались, Арсению это испытание показалось простым. Выматывающие репетиции в театре, сборы в поездку, Новый год, а затем фотосессия для будущих съемок – лишь возвращаясь домой и падая от усталости на кровать, он думал о том, что ему рядом кое-кого не хватало. Но они были взрослыми людьми, а в нем жила неумолимая тяга к любимому делу, которая и смогла отвлечь на несколько недель. По истечении которых у него внутри что-то сломалось. Атмосфера дорожных путешествий перестала вдохновлять, одиночные гостиничные номера, которые были ему положены как ведущему артисту стали нагонять тоску, а радовался он будто бы только во время спектакля. Арс давно позабыл то чувство, когда хотелось быть с кем-то рядом. Вернее, будем честны, не забыл – закопал внутри себя так глубоко, чтобы не было однажды соблазна вытащить наружу и поддаться ему вновь. Но Антон добрался, и теперь от одного упоминания его имени у Арсения в животе будто бы снова начинали порхать бабочки. Он без него уже как будто бы не мог. Не мог не наблюдать за его по-детски загоравшимися любопытством глазами, за румянцем, покрывавшим лицо, когда тот смущался из-за очередного комплимента или хвальбы. А когда Антон на вокзале в последний момент переступил через себя и вернулся к нему, чтобы обнять – его по-настоящему захлестнуло чувствами. В груди разлилось то самое тепло, которым обычно хотелось поделиться с окружающим миром, а в голове четко прорезалась мысль, доставлявшая одновременно и боль, и счастье. Арсения от слова «любовь» все еще триггерило. Наверное, должно было пройти чуть больше времени, прежде чем в голову перестали бы приходить пусть и редкие, но мысли о том, что он этого чувства не достоин. Он ведь сам себя какое-то после развода время в них загонял. Повторял в полупьяном бреду как мантру слова о том, что виноват в потере сразу двух любимых женщин. Именно он лично, а не устоявшиеся в обществе стереотипы, которые и опустили его в ее глазах в один миг на самое дно. А теперь, испытав что-то даже более сильное, чем раньше, напоролся на собственную же установку. Наверное, стоило сходить к какому-нибудь психотерапевту. Вот только Арс понимал, что не сможет быть честным на все сто процентов, а без этого вряд ли получит и нужный результат. Мог бы, и так, наверное, было бы даже правильнее, поговорить с Серёжей, или выложить как на духу все Антону – они все-таки встречались. Но если для разговора с первым не хватало банальной решимости, то второго он по-честному боялся потерять. Что он мог ему сказать? Начать разговор в лоб с того, что больше, чем просто влюблен, но опасается привыкнуть к этому чувству вновь? И какова вообще была вероятность того, что Антон спустя пять месяцев их знакомства и расставания с девушкой, с которой у него длились отношения на протяжении нескольких лет ответит тем же? Арсений считал, что нулевая, но надеялся, что однажды это изменится. Был ли Шастун дома вечером он наверняка не знал, поэтому, как только самолет приземлился в Пулково, кинул несколько смс-ок Серёже. Матвиенко ответил с нехарактерно огромным для него количеством восклицательных знаков, пообещав встретить у подъезда. И когда Арс вышел из такси чуть ли не сбил его с ног, заключив в объятия: - Попов, задница ты такая, как я скучал. - В мои планы не входило умереть от удушения в первые же часы после прилета, но я тоже скучал, Серёга. Лучший друг иногда становился невыносимо мягким, как сейчас, и Арсений, обожавший такие моменты, постарался вложить в ответные объятия все свои эмоции. Матвиенко через минуту от него все-таки отлепился и бросил взгляд на дорожную сумку на его плече: - Ты вот прямо с аэропорта к нам? С вещами? Пиздец вы с ним две нищенки, конечно. Губы Арса растянулись в улыбке, и он притянул друга за плечо: - Я вообще-то к тебе, Серёга. Соскучился по твоим подъебам до жути. - Ой, да не пизди, - Серёжа отмахнулся от него как от назойливой мухи, и полез в карман за ключами от подъезда. – Ну, мы пойдем, или тебе еще надо собраться, чтобы сдержать себя в руках? А то, я если честно, дубу тут дал с этими пакетами. Попов кивнул, а зайдя в подъезд следом, все-таки поинтересовался: - Антон правда скучал? Громкое цоканье товарища раздалось, кажется, на весь подъезд: - Нет, блин, румбу танцевал. Да с Шастуна можно было книжки писать любовные. Романы там. ***** - Арс? Вопрос Антона вышел скорее риторическим, потому что спутать его голос с чьим-то другим он не мог, но знал, что тот должен был вернуться на несколько дней позже. Даже на секунду решил, что тронулся умом, пока Арсений не прошел все-таки дальше порога и не застыл в дверях гостиной. - Арс. Накатившее первой волной облегчение через секунду уступило щемящей нежности, и Шастун, наплевав на находившихся с ними в одной помещении друзей, бросился навстречу, толком не сообразив кто из них все-таки сгреб другого в объятия. Арсений, уткнувшись холодным кончиком носа ему в шею, следом обдал горячим дыханием, и по телу Антона от такого контраста пробежали мурашки. Ему так сильно его не хватало. - Есть ощущение, что нас тут не должно было сейчас быть, - Димкин голос заставил их обоих с неохотой оторваться друг от друга и смущенно заглянуть в глаза. Арс, порозовевший то ли с улицы, то ли от смущения, улыбнулся: - Привет. - Арс, ты как… Ну, это… А спектакль? – Антону выдать получилось лишь несвязный поток слов, и Попов, придя ему на помощь, неловко почесал макушку, обратившись сразу ко всем: - В Ижевске концерт отменили, а я что-то решил не мучаться в поезде и купил билет до Питера себе сам. Не против, что я с дороги с вещами? До дома за машиной ехать уже поздно, а… - У тебя тут вообще-то живет парень и лучший друг – я бы на твоем месте такое даже не спрашивала, - Катя, выразив всеобщую мысль, подскочила с дивана и деятельно потерла руками: - Ты голодный, наверное, с дороги? Тебя покормить? Арсений перевел на секунду взгляд на Антона и кивнул: - Если честно, то да. Я бы не отказался. - Супер, я тогда пойду все разогрею, а ты раздевайся, и… Хотя куда я лезу, Антон со всем сам справится. Только приведи Арса на кухню, хорошо? Шаст послушно закивал, и дождавшись, пока тот перекинется парой фраз с Димой, буквально утащил за рукав в сторону комнаты. Хотелось уже хотя бы на пару минут остаться наедине – потому что к публичным проявлениям чувств он еще все-таки сполна не привык, даже пусть эту публику и составлял узкий круг их всезнающих друзей. А хотелось… Он сам толком не знал чего. Почувствовать, что ли, рядом – ощутить привычный вкус его губ, прижаться так, чтобы между ними не осталось ни одного лишнего миллиметра, обозначающего и без того надоевшее за три недели расстояние. Арсений будто бы считал также, потому что стоило им зайти в комнату, отбросил в сторону сумку, и поцеловав робко, как в первый раз, с выдохом уткнулся носом ему в шею: - Мне так тебя не хватало. И Антон в этом момент готов был поклясться, что ничего более важного в своей жизни еще не слышал. Даже если бы Арс сейчас вдруг признался ему в любви, он бы отреагировал менее бурно. Потому что знать, что кому-то необходимо твое существование важнее любых громких слов. - Мне тоже. Я думал тут ебнусь без тебя. Он бы и правда скоро, как говорят, «поехал крышечкой». Сначала, может быть, никто бы и не заметил – ну, подумаешь, стресс перед дипломом. Некоторые из-за такого даже в психушку ложились на пару неделек. А потом бы таскали ему в палату апельсины, чтобы поправлялся. Но Арс снова был рядом, и в данный момент, задрав голову вверх, смешно морщил нос: - Пришлось бы мне кататься к тебе в больницу. И почему ты стал еще красивее, пока меня не было? - Кого там, я оброс как… - Шастун уже было запустил пятерню в волосы, чтобы недовольно взъерошить их, как Арсений в последний момент перехватил ее и поднеся к губам почти невесомо поцеловал тыльную сторону ладони: - Ты все еще самый прекрасный мужчина, которого я знаю. И если мы прямо сейчас не выберемся на кухню, это закончится тем, чем я планировал заняться после ужина. - Вот ты, это… Умеешь почву из-под ног выбивать, конечно, - Антон, покачав головой, поцеловал его в кончик носа, и распахнул дверь комнаты: - Тогда тебя надо поскорее накормить. Поесть быстро все же не получилось: Катя организовала чуть ли не пир, а парни, окружив Арсения с двух сторон и задав всего пару вопросов о том, как прошли гастроли, вывели того на целый монолог с подробностями. Он, как настоящий актер, когда речь шла о любимом деле – забывался. Теряя счет времени готов был рассказывать о театре часами, и Антон его за это не винил. Не сводя с его лица взгляда, а он сейчас наверняка смотрел на него пресловутыми глазами-сердечками, пару раз все-таки смутился, когда Арс завис на нем в ответ особенно пристально. Первым по итогу слился Дима, уведя за собой под руку Катю: - Хорошего вам вечера, голубки. Практически следом оставил их и Серёжа, судя по растерянному взгляду вдруг резко почувствовав себя лишним. Оно было и понятно: напряжение, повисшее между ними в воздухе, достигло такого уровня, что, когда на кухне они остались вдвоем, Антон едва помнил, как нужно дышать. И заерзав на месте, последнее, что запомнил прямо четко, тихий комментарий Арсения: - Мне тоже кажется, что нам пора уйти отсюда. Шастуна помимо разрывающей изнутри бури чувств к Арсу еще ужасно влекло физически. Он это понял чуть ли не с первых же дней знакомства, отвешивая себе за подобные мысли пощечины. Тогда Арс был для него просто лучшим другом Серёжи и натуралом, как он ошибочно думал, теперь же - сидел напротив мужчины, который по какому-то счастливому стечению обстоятельств из тысячи себе подобных выбрал именно его, и от этого факта накрывало еще сильнее. Добравшись до комнаты на цыпочках как два боявшихся оказаться застуканными подростка, за ее дверьми сдерживать себя они перестали. Арсений без промедления захватил его губы своими и забрался под футболку, пробежав дрожащими пальцами по выпирающим косточкам ребер. То, что инициатива снова оказалась у него в руках Антона ни капли не смутило, но отложилось будущим вопросом где-то на подкорке сознания. Потому что, ну, такое они еще нормально не обсуждали. Бившееся внутри желание они оба как-то негласно перевели к плавящей друг друга нежности – оказавшись на кровати, Арс начал с влажных поцелуев вдоль линии подбородка, а Антон, податливо отзываясь на все, зарылся ладонями в его волосах. В попытках нашарить вслепую его ладонь, чтобы сплести вместе их пальцы, наткнулся на что-то твердое, обрамляющее его запястье, и приоткрыв глаза, громко выдохнул. Он только сейчас заметил, что Арс носил подаренный им на Новый год браслет. - Ты его правда носишь? – не задать этот вопрос вслух даже сейчас он не смог, и Попов, бросив взгляд на подарок, с улыбкой поцеловал его в губы: - Конечно. Он помогал мне ощущать тебя рядом. Арсений будто бы задался целью заклеймить его заново – не пропуская ни одного миллиметра его чувствительной кожи, требовательно выцеловывал ее, в каких-то нужных только ему местах прихватывая зубами и чуть оттягивая. А затем робко дул, покрывая еще одним рядом поцелуев. Им обоим друг друга было мало. И Антон был уверен, что им, чтобы это исправить не хватит даже и нескольких дней. ***** Будильник напомнил о себе противной трелью возле самого уха, и Шаст, непривычно быстро нашарив телефон свободной рукой, выключил его. Пошевелиться как-то еще не оказалось ни сил, ни возможности – они с Арсом переплелись во сне так, что он не с первой попытки додумался как аккуратно и не разбудив вытащить из-под него руку и перекатить на бок. Ему повезло, что тот вымотался настолько, что на созданный его передвижениями шум не отреагировал, продолжив мирно сопеть в подушку. И Антон позволил себе еще несколько минут, чтобы его рассмотреть. Ему так нравилось это делать – впитывать визуально каждую его черточку, ощущая прилив адреналина от возможности быть застуканным. Выбравшись все-таки из кровати, в которую планировал вернуться после универа максимум часа через полтора, Антон натянул на себя первые попавшиеся джинсы с футболкой и, потирая сонные глаза, босиком прошлепал в сторону кухни. В голову как-то резко ворвалась мысль о том, что он вчера, кажется, не очень сильно себя сдерживал и густо покраснел, еще даже не встретившись лицом к лицу с друзьями. Он вообще вчера обо всем позабыл. Подтверждением тому, что слышно его было сильнее, чем нужно, оказались внимательные взгляды парней, уже расположившихся на кухне. Матвиенко при виде него смачно хлопнул себя рукой по лбу: - Никогда бы не подумал, что ты такой громкий, Шаст. - И тебе доброго утра, Серёга, - Антон решив ретироваться от него хотя бы на время, тут же полез в шкафчик за кружкой, чтобы сделать кофе. Дима с видом человека, не спавшего как минимум несколько суток, с усмешкой прислонился спиной к холодильнику: - А я прямо по-хорошему позавидовал. Вот эта вот страсть в начале отношений после долгого расставания – мне такое уже и не ждет. - У вас просто не так слышно было, как в моей комнате. - Серёжа, если тебе тоже хочется потрахаться, так и скажи, мы все поймем, - Позов отхлебнул кофе из кружки и недовольно зашипел: обжег язык. - У меня с этим все отлично, вообще-то. Антон, добавив нужное количество ложек сахара в стакан, и уперевшись боком в столешницу, смерил Матвиенко укоризненным взглядом: - Я же не ябедничал, когда ты каждую ночь к себе кого-то таскал. - Но у меня за стенкой не было твоего лучшего друга. Дима, поперхнувшись от неожиданности, перекрестился: - Упаси Господь. - Было бы забавно, - Антон задумчиво ткнул пальцем сначала в одного, а затем в другого. – Ну, ты и Серёжа. - Извращенец, - Матвиенко от будничной утренней перепалки все-таки повеселел и принялся крутить перед собой вазу с конфетами, пытаясь выискать на ее дне что-то повкуснее обычных карамелек. Пару минут парни завтракали молча. За годы совместного проживания это уже стало их утренней традицией – каждому нужно было прийти в себя и смириться с тем, что впереди ждал долгий и, возможно, не самый легкий день. Антон ушел в себя, с плохо скрываемой улыбкой прокручивая в голове прошедшую ночь. С Арсом он не чувствовал себя неловко. Может быть немного нелепо – потому что удивлялся даже эрогенным зонам на собственном теле. Вот откуда он мог знать, что у него такие чувствительные коленки? Но при всем этом оставался собой, и это давало ему куда больше, чем предлагали окружающие когда-либо. - Всем доброе утро, парни, - по коридору разнесся звонкий Катин голос, и она на бегу, влетев в ванную комнату, в последний момент выкрикнула куда-то себе за спину: - Арс, ну ты, даже не выспавшись такой красивый. - Спасибо, Катюша, - на пороге кухни через секунду показался действительно слегка помятый, но довольный только что полученным комплиментом Попов. Он уже снова успел по-хозяйски порыться в вещах Антона, выудив у того одни из треников, которые он таскал дома. Шаст против не был – он, если потребуется, готов был отдать на растерзание весь свой гардероб. В конце концов, после того похода с Катей и Димой по магазинам, у него завелись там и приличным футболки с рубашками. - Ты чего так рано встал? – Шастун замер с чашкой в руке, обеспокоенно оглядев залегшие под глазами Арса мешки. На нем заметно сказалось почти трехнедельное путешествие по городам, и теперь его хотелось лишь кутать в плед и укладывать спать на несколько суток. - В горле что-то запершило, решил за водичкой сходить, - продефилировав с голым торсом мимо Серёжи и по-дружески потрепав того по голове в знак приветствия, а затем отсалютовав и Позу, он очутился возле Антона и весьма буднично поцеловал его в висок, полез за кружкой: - Доброе утро, кстати. Антон немного растеряно, но улыбнулся: - И тебе. Неотрывно следуя взглядом за ловкими движениями его рук, он почему-то вспомнил то злосчастное утро после бессонной ночи и кофе, которое готовил ему Арс, пока он залипал на его покрытую россыпью родинок спину. Только сейчас уже было как-то… По-семейному, что ли. Потому что рядом хохотал наблюдающий за Серёжей Поз, а Матвиенко, вечно бубнивший с утра пораньше, бросал на них искоса заинтересованные взгляды. На языке завертелась одна внезапно охватившая его мысль, и он, перехватив кружку в руках поудобнее, чтобы вдруг не выронить от волнения, посмотрел на друзей: - Я это… Сказать хотел. Спасибо. - За что? – Дима встряхнул головой, будто умудрившись согнать с себя этим движением остатки сна, и поднял на него внимательный взгляд. Весь обратился вслух и кажется замерший возле него Арс. - За то, что не нужно рядом с вами притворяться. Типа, там, ориентацию свою скрывать, делать вид, что мне до пизды до всех этих гомофобных штук из каждого утюга. Что могу прийти домой и реально почувствовать себя рядом с вами в безопасности. Не знаю, блин, зачем решил вам это сказать, если честно. Не берите в голову, просто что-то накатило. Арсений, почувствовав необходимость поддержки со своей стороны, аккуратно прошелся пальцами по его спине, погладив большим пальцем выступавшие позвонки. Дима с Серёжей на какой-то миг, наоборот, зависли – видимо, не были готовы к внезапной тираде. Но потом Позов, прочистив горло, прервал паузу: - Тоха, ты чего, мы братаны же. Любой кипишь там или что еще – придем и впряжёмся, да, Серёжа? Матвиенко уверенно замотал головой: - Я даже куплю себе беруши. Обещаю. Парни в один голос заржали, вспомнив вдруг, что пора бы и поторопиться, и Арсений, зевнув, кивком головы указав в сторону коридора: - Ладно, я пойду тогда досыпать. Жду тебя обратно. ***** Шастун вернулся в самом деле часа через полтора. И только очутившись в кровати, сразу же оказался окутанным Арсением с головы до ног. Поцеловав его в загривок, Попов уже через несколько секунд засопел снова. Правда, в какой-то момент, забывшись видимо беспокойным сном, заворочавшись на кровати позу поменял – притянул Антона за руки, позволив ему себя обнять. И Шаст, воспользовавшись моментом, прижал его к своей груди так, чтобы у того не осталось никаких шансов на освобождение. Из сильного и взрослого мужчины Арс вдруг превратился в маленького и беззащитного мальчика, которого хотелось до бесконечности обнимать . Кутать в плед по вечерам, натягивать шапку перед выходом на улицу и спрашивать точно ли тот позавтракал. Он никогда эту свою сторону не показывал, но Антон почему-то именно в этот момент твердо убедился в том, что она существует. Что внутри его любимого человека где-то жил маленький ребенок, временами чудаковатый и неугомонный, но жаждущий не только дарить тепло, но и получать его взамен. Которому были важны слова близких ему людей. И Арсений, словно в подтверждение этих мыслей, что-то забормотал во сне, прижавшись сильнее к нему спиной. Антону – то ли, потому что соскучился, то ли от того, что признал силу своих чувств – захотелось что-то для него сделать. Для них обоих, в частности. Поэтому, когда тот, разнежено улыбаясь открыл глаза уже после обеда, он, сияя и с предвкушением произнес: - Арс, я хочу тебе кое-что предложить.