Любовь на кончиках пальцев

— Арсений Сергеевич, вы в порядке? Голос Светланы Викторовны — размеренный и, в какой-то степени убаюкивающий, вырвал из тягучего плена размышлений. Арс вскинул вверх голову и неуверенно кивнул: — Да, кхм. Всё в порядке — просто задумался. С каждым новым приёмом — они не дошли ещё даже до пяти, но договорились на пару встреч в неделю, ему становилось всё тяжелее. Женщина некоторое время лавировала между его прошлым и настоящим — просила рассказать, как он пришёл к работе в театре, о реакции родителей, и задавала вопросы, немного отдающие составляющими психологического теста. К примеру, в прошлую встречу она узнавала легко ли он засыпает. Минут двадцать после этого они обсуждали его странные и иногда тревожные сновидения. А сегодня впервые подошли к сути проблемы, и он застопорился. О чём могла идти речь, если даже Антону рассказать получилось лишь после ссоры? Он тогда реально испугался, и слова полились из него сами собой. Да и Антон был его партнёром и любимым человеком, а здесь — всё ещё малознакомая, хоть и приятная женщина, в профессионализме которой не возникало сомнений. — Уверены? — сощурилась она, одарив его лёгкой полуулыбкой. Было в выражении её лица что-то такое снисходительное, мягкое, что Арсений не смог сдержать смешка и забарабанил пальцами по подлокотникам мягкого бежевого кресла: — Нет. Просто это тяжелее, чем я думал. По некоторым обстоятельствам. Светлана Викторовна понимающе закивала головой и, перекинув одну ногу на другую, потянулась за ежедневником, лежавшем на расположенном между ними столике: — Признание травматического опыта — самый сложный и важный шаг в терапии. А так как вы, Арсений Сергеевич, человек творческий, предлагаю вам подойти к этому вопросу не совсем стандартно. — Это как? Арсения после её слов немного подотпустило: никто сегодня из него прямых признаний выбивать не собирался, хоть от начала сеанса и прошло не так много времени. Он заинтересованно поднял голову и встретился с женщиной взглядом — та снова улыбалась. Понимала, что подошла с нужной стороны. — Можете написать мне письмо. — Письмо? Типа, почтой России отправить? — Не обязательно, — Светлана Викторовна щёлкнула автоматической ручкой. — Пусть это будет электронное, если вам удобно — ощущение анонимности в интернете всё ещё никуда не делось, или же обычное бумажное. Принесёте мне его, когда будете готовы. Арсений тут же зацепился за последнюю фразу: — Когда буду готов? У нас разве сеанс не через три дня? Женщина не торопилась с ответом и всё вдруг стало предельно ясно — она считала, что он может не вернуться. Подобная мысль, помимо его собственной неуверенности, наверняка имела под собой какие-то практические примеры. Далеко не всем хватало сил и желания копаться в дерьме собственной головы. У него же, в отличие от многих, был стимул. Большой такой, двухметровый. — Не будем вгонять вас в дедлайны, Арсений Сергеевич. Ну, так как вам идея? — Звучит… Неплохо. Думаю, я справлюсь. А содержание и… — Как хотите, — она довольно чиркнула себе что-то в ежедневник и склонила голову вбок. — Это может быть хоть одно предложение, хоть несколько листов. Ну, и раз вы не против, предлагаю на сегодня закончить — не будем вас пытать. Предложение звучало не просто интересно, но и разумно. Арсению определённо требовалось время всё обдумать и решить, что и в каком объёме он готов рассказать. Поделиться, конечно же, в процессе придётся всем — терапия затевается именно для этого, но стартовую точку он мог обозначить сам. — Тогда… До скорых встреч? — он вопросительно приподнял бровь и, получив лёгкий согласный кивок в ответ, поднялся с места. Он ещё не до конца понимал, как чувствовал себя в этом кабинете — потревожить его зону комфорта решили только сейчас, но здесь, в выкрашенном в сдержанных кремовых тонах помещении, его нахождение казалось до боли правильным. По крайней мере, пока. ***** В театре Арсения ждали лишь через два часа. Выйдя на улицу и остановившись на крылечке под навесом, он задумчиво покрутил в руках телефон, прикинул время, которое потратит на дорогу, и полез в записную книжку, чтобы набрать Матвиенко. Днём в понедельник тот мог быть, где угодно — буквально начиная с кровати дома и заканчивая горами где-нибудь на Алтае. Но Серёжа, словно почувствовав, ответил после первого гудка: — Арсюха, здорова. — Серёга, привет. Ты как? — Нормуль, — на заднем фоне кто-то сдавленно рассмеялся. — Залетел тут кое-куда вопросики обкашлять. Ты как? Давненько, засранец, не звонил мне первым. Спустившись со ступенек, Арсений неспешно направился к парковке: — Ну, вот видишь — исправляюсь. Сильно занят? Может, пересечёмся где-нибудь, посидим? У меня есть пара часиков до работы. — Я только за. Подъезжай к Макару в бар. Ну, где он работает. Помнишь? Нащупав на ходу ключи в кармане брюк, Арс кивнул: — Помню, конечно. Тогда минут через пятнадцать буду — я недалеко совсем. — Жду. Ищи меня на втором этаже. После этого приятель отключился, а Арс, открыв машину, сел в салон и опустил руки на колени. В таком смятении он не был, кажется, никогда. Садиться за руль сейчас казалось не самым верным решением — они уже один раз чуть не попали в аварию вместе с Антоном, но и оставлять машину на парковке в другом районе было глупо. Стоило досчитать для приличия до десяти, глубоко выдохнуть и, максимально сосредоточившись на дороге, доехать до человека, с которым стабильно становилось легче. Серёжа всегда был его якорем. Поддерживал в трудную минуту, сочувствовал и сопереживал, сколько бы дерьма и неурядиц не происходило в его жизни. Был островком спокойствия и непоколебимости, другом, рядом с которым не страшила ни одна буря. Правда, всему этому мешала весьма конкретная и очень неприятная загвоздка. Он всё ещё не знал, что произошло тогда на самом деле. Стиснув от недовольства зубы, Арсений пристегнул ремень безопасности и завёл машину. Кто действительно заслуживал правды, так это Матвиенко. Арс каким-то чудом водил его все те месяцы за нос, просил подождать и дать время собраться с мыслями. Хотя стоило просто приехать к нему однажды с бутылкой водки в руках, а не трахаться с первым попавшимся в баре мужиком. Может быть, всё сложилось иначе. Только сейчас по пути его вдруг накрыла очевидная мысль — ведь придётся разбираться ещё и с этим. С виной, которую он испытывает за свою ложь и всё ещё в себе изо всех сил подавляет. Вряд ли они перестанут общаться — давно уже перешагнули уровень детских обид, но вот обвинить во всём себя Серёжа вполне мог. Поток машин днём понедельника на дорогах небольшой, и навигатор услужливо подсказал, что до нужного места осталось меньше километра. Арсений изо всех сил затряс из стороны в сторону головой — будто так можно было враз избавиться от доставучих мыслей. С другом он обязательно поговорит. Не сейчас, конечно — ещё не готов к таким откровенностям, да и время и место уж точно не то, но позже. Потому что тот факт, что он боялся потерять своего парня, ещё не говорил о том, что о лучшем друге он переживал меньше. Днём в понедельник в заведении оказалось не то, что пусто — пустынно даже. Сотрудники лениво бродили от столика к столику, переговаривались и создавали видимость работы, водя тряпками по столешницам. Стоило же Арсению зайти в зал, как они заинтересованно вскинули головы, вытянулись, а бармен отвлёкся от натирания бокалов и нацепил на лицо широкую гостеприимную улыбку. — Меня ждут наверху, — пояснил Арс, и все тут же расслабленно опустили плечи и потеряли к нему интерес. Серёжа действительно нашёлся на втором этаже за одним из угловых столиков. На столе возвышался кальян — судя по окутавшей пространство лёгкой дымке, уже использованный, а сам приятель, откинувшись на спинку дивана, увлечённо что-то рассматривал в телефоне. Такой образ жизни ему удивительно подходил, и Арс ни капли не сомневался, что в скором времени тот действительно реализует свои идеи и будет зависать в таких местах в ожидании каких-нибудь бизнес-партнёров. Серёжа не особо заморачивался по жизни, и этому качество, наверное, стоило у него поучиться. В зале больше никого не наблюдалось, и Матвиенко, заслышав чужие шаги, вскинул голову вверх и с улыбкой подскочил с места: — Арс, привет. — Привет, Серёга. Стиснув друга в объятиях, Арсений позволил себе простоять так на пару мгновений дольше положенного. От того пахло хвоей — то ли новый парфюм, то ли гель для душа, но аромат удивительно успокаивал. Может быть, стоило взять отгулы и махнуть на пару дней за город? Побродить меж сосен, попинать шишки. — Ты в порядке? — Матвиенко отстранился от него слегка взволнованным. — Голодный? Будешь что-нибудь? — Ты как моя мамочка, — Арс усмехнулся, но опустившись на диванчик напротив, уставился взглядом в оставленное на краю стола меню. — На самом деле да, я бы что-нибудь перекусил перед репетицией. — Сейчас тогда организуем, выбирай пока. Выбор Арсений остановил на классическом «Цезаре» и зелёном чае, а Серёга действительно быстро организовал доставку: уточнил у него заказ, написал кому-то в телефоне, и через короткий промежуток времени на втором этаже показался официант с подносом. А после того, как парнишка выставил всё на стол, пожелал им приятного аппетита и ушёл, всё-таки пояснил: — Макару написал. Мы тут вдвоём сидели, он сейчас по работе отошёл вниз. — Не думал, что вы так хорошо общаетесь, — Арс закинул в рот первую порцию салата. — Ну, как Антон с Ильей. Матвиенко откинулся на спинку дивана и сосредоточенно в него вгляделся: — Да решили кое-чего замутить вместе. Как выгорит — расскажу. Ты это, тему не переводи — что случилось? Выглядишь как-то неважно. Смотреть на себя в зеркало у Арсения не было никакого желания: он и так знал, что в расслабленной атмосфере все эмоции легко читались на его лице. На работе с этим было попроще — актёр, в театре и в жизни, он нацеплял привычную когда-то маску хорошего настроения, не вызывая у окружающих никаких вопросов. С другом же он мог быть собой. Ну, почти. — Беды с башкой, — невесёлая ухмылка коснулась его губ. — Вообще, я от психотерапевта, если честно. И… странное состояние, в общем. Серёжа был в курсе его решения пройти лечение, но не знал истинной причины. Ложная придумалась легко — непроработанный развод, расставание с ребёнком и незакрытый из-за всего этого гештальт. Отчасти он не соврал — именно эта ситуация привела его к встречи с ебаным Егором и тому, что теперь он сидел в кабинете у врача и не мог найти в себе силы рассказать о произошедшем. Просто назвать вещи своими именами. Вообще, многое из того вечера из его памяти действительного стёрлось. Ну, или мозг специально блокировал негативные воспоминания, грозясь в какой-то момент вывалить их всем скопом. Но отчётливо помнил чужие руки на себе, пьяное дыхание в затылок и то, что вырвался лишь чудом. Он, объективно, был их слабее. — Ты молодец, Арс, — в глазах Матвиенко проскользнула нескрываемая гордость. — Я бы зассал даже согласиться пойти к мозгоправу. Это же надо прямо себя наизнанку вывернуть, а это… Ну. Сложно, пиздец. — Мне и сейчас очково, Серёжа. — Верю. Но ты не один, не забывай об этом, хорошо? Внутри снова кольнула совесть: чем он заслужил этого прекрасного человека рядом? Кивнув, он занялся поеданием салата и какой-то промежуток времени они обсуждали Серёжину барахлящую машину и необходимость заехать в автосервис и отдать её на диагностику. К безопасности на дороге оба относились весьма серьёзно. Когда тарелка перед Арсом опустела, он нехотя поднял голову вверх и решился на ещё один вопрос: — Серёга, а что должно произойти, чтобы ты перестал со мной общаться? — Ты охуел? — Матвиенко вытянулся в лице. — В смысле, чтобы перестал? — Нет, нет, имею ввиду, какой мой косяк ты можешь мне не простить? Сильнее всего не хотелось услышать о лжи. Не то чтобы со школьной скамьи они откровенничали друг с другом на все сто процентов — и не договаривали, и скрывали что-то, правда, после приходя с извинениями и покаянием. Серёжа, вон, не примчался к нему после того, как узнал об измене бывшей — предпочел напиться в баре в гордом одиночестве. Взрослые же, самодостаточные. Но Арсений ему уже врал и намного дольше — например, про ориентацию. Переживал по поводу возможной реакции, скрывал в своё время редкие интрижки, и, может быть, так и продолжал бы делать дальше. Если бы не Антон. Губы сами по себе растянулись в улыбке. Господи, с появлением Антона в его жизни всё действительно стало укладываться на свои места. Когда-нибудь он перестанет обалдевать от осознания этого факта, но не сейчас. И не в ближайшее время точно. Матвиенко облизнул губы: — Ну, если бы ты убил человека и закопал труп без моей помощи. — Серёга, шутка огонь, но я серьёзно. — А я не шучу, — приятель склонился над столом, сведя к переносице брови. — Арс, я не знаю, что у тебя там сейчас в башке, но могу уверенно гарантировать одно — нет в этом мире ничего такого, что может разрушить нашу дружбу. Я тебя очень сильно, дурак, люблю. Правда. И если тебе будет пиздецки плохо, звони даже ночью — я приеду, выгоню Шастуна, и мы с тобой засядем смотреть все части «Мальчишника в Вегасе». Замётано? Серёжа говорил и смотрел так искренне, что его отпустило. Чего он, действительно, загнался раньше времени? В попытках контролировать всё и вся, опять сам выдумал возможные исходы и сам же из-за них распереживался. Отставив в сторону чашку с чаем, он поднялся с места и, пересев к Матвиенко за диванчик, приобнял за плечо и уткнулся носом в ворот его футболки: — Спасибо, Серёга. Ты замечательный друг. Не знаю за что мне, но Юльке с тобой фантастически повезло. Приятель смущённо закрутил головой: — Ты хренов льстец, Арсений. Переставай. Может, лучше ещё что закажем? ***** Чем ближе маячила дата сдачи диплома, тем сильнее Антон ненавидел универ. Заведующему кафедры надрало собрать очередное поточное собрание перед отчётной конференцией в апреле, и ему ради всего этого сюра пришлось даже отпроситься на полдня с работы. Начальница его отпустила, но попросила всё доделать после возвращения и, если понадобится, задержаться. А ведь в планах было провести время с Арсом. После положительного ответа Олегу дел стало в два раза больше — филонить над дипломом уже не получалось, и он то и дело ругался в открытый экран ноутбука, несколько вечеров провёл у Казурина в студии, пытаясь вникнуть в его идею и заняться доработками макета, ну, и, банально затрахивался с рабочими документами. А ведь хотелось просто вытянуть ноги на кровати и отдышаться. Желательно обняв кого-нибудь поперёк груди и подставив голову массирующим затылок чужим пальцам. В воскресенье вечером он до Арса всё-таки доехал, а вчера, оставшись с ночевкой, застал его в тревожно-задумчивом настроении. Они обсудили вкратце прошедший день, поужинали, а после разошлись по разным комнатам — тот попросил оставить его наедине с ноутбуком. Антон, конечно, как верный пёс простоял какое-то время на пороге гостиной — хотел понять, что с ним не так. Вдруг что-то случилось, а он пропустил, или ненароком обидел? Но Арсений, расположившийся на диване, повернул к нему голову и улыбнулся: — Это задание от Светланы Викторовны, не переживай. Просто… У меня не получается пока словами через рот, и она предложила мне написать о том, что со мной произошло. Пытаюсь сосредоточиться. Антон понятливо кивнул, прошёл к нему и, поцеловав в висок, ушёл в спальню. Уснул ещё до того, как Арс тихонько вернулся и, выключив светильник, лёг и обнял сзади. В тот момент, когда Антон должен был быть с ним рядом, по закону подлости на это не хватало времени. За прошедшую неделю он уже даже успел несколько раз пожалеть об ответе Олегу, но Арс, уловив его сомнения, попросил не выдумывать лишнего и заняться работой. Стоя сейчас у дверей потоковой аудитории и ожидая преподавателей, Шаст из-за всего этого злился ещё сильнее. — Тебя на работе не сильно вздрючили? — Поз, как всегда стоящий неподалеку, приобнял в руках свой портфель. Макар о чём-то шептался с Серёжей — у них в последние дни как будто появились общие тайны, а Юля с Ирой обсуждали предстоящую конференцию. — Да нет, они же знали, когда я устраивался, что у меня диплом. Просто там завал, как назло, а я хотел домой пораньше прийти. Дима сочувствующе кивнул: — Понимаю. В мае вообще пиздец будет, а мы ещё и свадьбу перед дипломом решили отпраздновать. Чувствую, нам это всем аукнется. Точно. В мае им ещё и к свадьбе готовится вплотную. Ему, как свидетелю, отсидеться в стороне не получится — нужно будет куда-то съездить, что-то забрать, подсказать. Вроде только почувствовав вкус к жизни после поездки в Янино, Антон снова приуныл. Но люди справлялись и с большим количеством дел, а значит сможет и он. Лишь бы только не всплыло что-то, к чему он не был готов – тогда распределить свои приоритеты и силы станет проблематично. С последним, к сожалению, ждать долго не пришлось: сбоку раздался весёлый голос подошедшего Журавлёва: — Шаст, как дела? Антон глубоко втянул в лёгкие воздух и развернулся к нему, чтобы для начала поздороваться, но не успел — вдогонку прилетела фраза от оказавшегося бок о бок с ним Зинченко: — Как твой парень поживает? — Чего? Занятые своими делами сокурсники мгновенно встрепенулись: о какой конференции могла идти речь, когда буквально под носом разворачивалась остросюжетная драма? Зинченко же с Журавлевым под пристальным вниманием группок собравшихся буквально засияли. Один отвратительно тошно нажёвывал во рту жвачку, а второй, улыбался во все тридцать два зуба, засунув руки в карманы брюк. — Да ладно, не делай вид, что не понимаешь, в чём дело. Как твой мужик поживает? Вы же давно с ним вместе, да? — Братан, ты что-то попутал, — Дима окинул их обоих внимательным взглядом. — За такие предъявы можно и по лицу получить. Зинченко подобные угрозы, судя по абсолютно не дрогнувшему выражению лица, не пугали: — Поз, можно получить по лицу за то, что с педиком дружишь. Вернее, выгораживаешь его. Ты как, в деле? И вот после этой фразы и всего скопившегося за неделю от усталости напряжения Антона прорвало. Как будто кто-то подкинул спичку в бочку с порохом. На первых секундах это показалось плохим приколом — ну, действительно повернулись парни после той истории с первокурсником. Он искренне считал, что это у них от одиночества — девушки не горели желанием встречаться ни с первым, ни со вторым, тихо покручивая за их спинами у виска пальцем. Но шутка не то, что затянулась, а перестала быть таковой. Он мог вынести тупые обвинения в свой адрес, но, когда напрямую затрагивали его близких, внутри будто срывало предохранитель. Да и они однажды уже сцепились. Через какие-то несколько секунд его с Зинченко разделяли несколько условных сантиметров, а сзади за плечи держал то ли Макар, то ли Дима, то ли Серёжа. Пока они что-то говорили, в ушах у Антона стоял шум. Он очень сильно не хотел оказаться в этой ситуации в реальности. — Я тебе что, клоун, что ли, чтобы ты тут со мной представления устраивал? — лицо одногруппника было так близко, что Антону захотелось ему в него плюнуть. — Отъебись и от меня, и от моих друзей. — Да нахер вы нам нужны вообще? — Журавлев, стоявший сбоку, сейчас напоминал ему местного дурачка. Расправил плечи, нахохлился весь, готовый, вдруг что, ввязаться в драку. Зачем-то. — Мужики, реально, попытались посмеяться — не получилось, разошлись, — Макар за спиной Антона предпринял ещё одну попытку увести всё в шутку и разрулить ситуацию. Но эти два придурка, бросив на него косой взгляд, и, к удивлению, даже не напрягшись, продолжили представление. Зинченко, казалось, чтобы уведомить о своих мыслях весь универ даже мегафон не был нужен — с каждым новом словом его голос повышался на пару тонов. — Шаст, ты же знаешь, что я не пизжу. Я вообще без претензий, просто решил поинтересоваться, как оно — с мальчиками? — Ты в личных целях интересуешься? — в задающем вопрос Антон распознал Матвиенко. — Я не ебанат, Серёга. Так, в научных, скорее. По коридору прокатилась новая волна взволнованных голосов: кто-то из девчонок предложил позвать преподавателей, которые, к счастью или нет, на этаже пока не появились. Антон совершил ещё одну попытку приблизиться Зинченко, но, сдерживаемый кем-то сзади, лишь зло выплюнул тому в лицо: — Мне совершенно похер, что ты обо мне думаешь, и с чего вдруг уверовал в свои фантазии, но знай одно: с кем я сплю не говорит о том, что я не могу втащить по твоей тупой роже. И скажи спасибо моим друзьям за то, что этого ещё не произошло. Окружившая их толпа одобряюще загудела, парни сами попытались полезть на него с кулаками, но весь этот хаос застопорился после внезапного женского оклика: — Что тут происходит вообще? Что вам нужно от моего парня? Антон не сразу узнал в обладательнице голоса Иру. В висках стучало, а перед глазами всё плыло вместе с самодовольным выражением лица Зинченко. Господи, он ведь ещё в начале года общался с ним нормально, на тусовки ездил общие, пил. Они никогда не отличались высоким интеллектом, но… Только сейчас он понял, как искусно иногда люди могли скрывать свою подноготную от остальных. Как годами разыгрывали дружелюбие, шутили, пусть иногда и неуместно, но казались теми, с которыми можно поддерживать хоть какие-то связи. — Какого парня? — Журавлев озвучил крутившийся в головах у всех собравшихся вопрос. — Моего, тупая ты башка, — на локоть Антона легла Ирина рука, и она, поднявшись на носочки, встревоженно заглянула ему в лицо: — Да, же, Антоша? В голове у Антона не было ни одной связной мысли — всё ещё хотелось размалевать хотя бы одному из этих придурков лицо, и поэтому он толком не успел понять, как на автомате мотнул головой. Сокурсники различимо выдохнули, а сама девушка, взяв его за руку, потащила в сторону лестницы. — Два идиота, — кто-то из девчонок покачал головой, явно намекая на неразлучную пару Зинченко с Журавлевым. Ира же, уверенно доведя его до поворота, толкнула в первую у выхода дверь и затащила в туалет — вроде как мужской. Подвела за руку к раковине и, включив воду, настойчиво произнесла: — Тебе надо умыться, Антон. Шаст прикрыл глаза, сжав руки на раковине. Ира была права — нужно прийти в себя. Кто бы что не думал о Зинченко с Журавлевым, о нём самом теперь будут говорить. Обсуждать в личных беседах и шушукаться — хорошо, что встречаться им теперь всего ничего. Чёртову конференцию и защиту с награждением он как-нибудь переживёт. Пусть они хоть сто раз правы. Опустив ладони под прохладную струю, Антон набрал полные горсти воды и прыснул себе на лицо. Это всегда безотказно помогало спустить пар. Эмоции потихоньку отпускали, но картинка, отпечатавшаяся перед глазами нет – парни были непривычно уверенными в своих словах. Может быть, они видели их с Арсом где-то в городе? Хотя они никогда не позволяли себе лишнего и вели себя исключительно как старые добрые друзья. Что-то в этом всём не давало покоя, но что именно он понять не мог. А спустя пару минут до него вдруг стала доходить другая часть произошедшего. Ира сделала… что? Встретившись с девушкой, облокотившейся о противоположную стену, взглядом в зеркале, он нахмурился: — Ты сказала всем, что мы с тобой встречаемся? — А ты хотел, чтобы тебя полоскали во всех группах следующие несколько месяцев? Это же и до преподавателей дойдет, которые у нас старые и не толерантные. А у нас защита на носу. — Нет, я… Спасибо? С губ Антона во время стычки чуть не сорвалось прямое признание, и только сейчас, после слов бывшей девушки, он понял, как сильно чуть не облажался. Ему действительно могли не дать защититься. К сожалению, молодых преподавателей в вузах всё ещё можно было пересчитать по пальцам, да и те не всегда оказывались далеко толерантными людьми. А советская система воспитания предполагала, ну… Не учить таких, как он. Даже не то что не учить, выставлять за двери священного храма науки. Эта мысль заставила Антона поморщится: он чуть всех не подвел. Себя, маму, которая так ждала его диплома и хвасталась всем своим умным сыном, ребят. Не появись сейчас Ира, чтобы думали о них? Да и так кто-то будет думать, но статус Кузнецовой на потоке отрицать все-таки было сложно. Может быть, у неё не со всеми складывалось общение, но все знали, как хорошо относились к ней преподаватели, как она честно корпела над многими предметами сама, и ещё знали её родителей. Далеко не последних людей в городе. — Но… Зачем тебе было это? — в голове Антона поселился ещё один, не менее важный вопрос. — Мы давно расстались и я… Ну, сама знаешь всё про мою личную жизнь. Ты же могла промолчать. Ира покачала головой и, оторвавшись от стены, шагнула к нему. Остановилась рядом, отзеркалила его позу и точно также всмотрелась в висящее над раковиной зеркало: — Потому что ты принёс очень много хорошего в мою жизнь. Это я всё угробила в погоне за… Не знаю, что я искала уже, если честно. Но я испортила то, что было. Будем считать — это меньшее, чем я могла тебя отблагодарить. А версию для слухов я придумаю. Зато этим дуракам никто не поверит. Ну, если ты не против немного подыграть, м? Внутри у Антона что-то противно зудело. Всё было как-то… не так, как он планировал. Хотя они и не в сказке, в России — здесь ожидания очень часто не сходятся с действительностью. Пару мгновений он смотрел ей в глаза, пытаясь найти там подвох. Правда ли она хотела помочь? Но не встретил там ничего, кроме искренности, да и выбора у него не было — он не хотел втягивать в это ни ребят, ни тем более Арсения. Не хватало в придачу к его проблемам добавить ещё и свои. Что они будут делать, если он просрёт диплом за пару месяцев до его защиты? Поэтому много времени на ответ ему не понадобилось. Выдохнув, Антон слабо улыбнулся и кивнул: — Не против.