Любовь на кончиках пальцев

— … значит, завтра вечером я тебе скину на карточку. — Ну, мама, — Антон отодвинул телефон чуть в сторону так, чтобы его лицо полностью отображалось на экране. — Не надо. Я сам разберусь. Майя Олеговна с нахмуренным видом поправила на переносице очки: — Никаких «ну мам», Антон. У тебя еще столько трат впереди. Оставь лучше зарплату на что-нибудь другое. А костюм покупаю тебе я, не спорь. Тем более, у Димы уже в конце месяца свадьба — надо поторопиться. Антон надул губы, но спорить не стал. Созвониться они решили еще вчера — как-то неожиданно оба поняли, что давно не общались по видеосвязи. А теперь он сидел на их с ребятами кухне и смотрел на иконку с маминым лицом и знакомые за её спиной обои их воронежской квартиры. Болтали они уже около получаса — обсуждали здоровье, погоду, работу и, в какой-то момент, вдруг пришли к незаметно подкрадывающемуся выпускному. Скорее всего, тогда, когда мама бросила взгляд на настенный календарь — бабуля любила клеить такие над столом, — и осознала, как мало осталось до конца июня дней. — Антоша, точно, тебе же костюм пора наверняка покупать. Так, завтра как раз зарплата — я вышлю. И именно после этой фразы их разговор затянулся. Антон брать у неё деньги не хотел — не позволяла дурацкая гордость. Да и совесть тоже. Но даже несмотря на них, он объективно понимал, что покупка костюма сильно ударит по его карману. И эта помощь ему… Ну, не будет лишней. Чёртов вопрос денег все еще его волновал. Настолько, что уже даже появилась мысль сходить к психологу самому — проработать этот вопрос. Ну, что он так заморачивается-то? Кто-то живет себе спокойно, умеет принимать помощь и не переживает, когда на карте остается меньше задуманной суммы. Конечно, причину такой своей реакции он отчасти понимал. Она шла откуда-то из детства. Из тех редких моментов, когда у мамы случались проблемы с работой и бабушкину пенсию приходилось распределять на месяц. Такое происходило редко — в основном, он уже вспоминал как-то об этом, они жили нормально. Как многие среднестатистические семьи. И мама ему покупала то, что он хотел, пусть тогда и не понимал какой ценой. — Ладно, — с протяжным вздохом, будто выпустив из себя всю тяжесть мира, он растянул губы в неловкой улыбке. — Договорились. Спасибо, мама. — Ну и отлично. Потом как купишь — хвастайся. С тобой же будет кому сходить, подсказать, если что? Вопрос прозвучал как бы вскользь и по делу, но Антон все равно заметил в нём скрытый подтекст. Тот, который явно давно не давал маме покоя. Он поднёс руки к кружке с уже успевшим остыть чаем и, сделав из неё глоток, кивнул: — Да, будет. Я же один с этим не справлюсь — ты же знаешь. Она согласно засмеялась. В выборе одежды Антон был полный профаном. Именно поэтому в последний раз ходил по магазинам еще осенью с Катей и Димой. Просить кого-то из них пойти с ним и сейчас — плохой вариант. Хотя бы потому что они оба заняты подготовкой к собственной свадьбе. Из Серёжи тот еще советчик, хотя со вкусом у него полный порядок. Можно было бы попросить помочь Олега — кажется, эксперта в мире деловых костюмов, но Антон и так знал, к кому обратиться первым. И кто ему точно не откажет. Хотя он совсем не представлял поход по магазинам с Арсением. Ему почему-то от этой мысли становилось… Неловко, что ли? Для него этот процесс все еще ассоциировался с воронежской эпохой — когда он таскался по магазинам следом за мамой, а она сначала совала ему в руки кучу вешалок с просьбой померить, а потом оценивающе осматривала из-за ширмы, просила покрутиться вокруг себя и смотрела, насколько хорошо сидит на нём ткань. А здесь — Арсений. Тот, который видел его уже всяким, но это не мешало ему ощущать странность и забавность от предполагаемой ситуации совместного похода. — Сынок, — мамин голос обрёл серьезные нотки, и он поспешно встряхнул головой, пытаясь понять, не прослушал ли что-нибудь. — Скажи только честно, ты мне доверяешь? Резкий перевод темы немного сбил его с толку. Вроде еще несколько секунд назад они обсуждали покупку костюма, а теперь? — Конечно, мам, что за глупые вопросы. Он пытался выглядеть уверенным, но в то же время чувствовал, как на шее предательски пульсировала венка. Он доверял маме безусловно — как может ребенок своему родителю. Ребёнок, никогда не видевший зла и унижения, а лишь любовь, заботу и искренность. Но теперь у него был секрет, остающийся таковым, наверное… Ради вот этих их отношений? В глубине души он понимал, что мама поймет. Может, не сразу — такое не дается легко, но примет. Его, его отношения, и Арсения, в конце концов. Но им, как и Арсом, руководил страх. До ироничного смешно — точно такой же. Страх потерять близкого человека. Их ситуации были не сравнимы — да и он даже не пытался. Но тоже боялся. По-своему. Лишиться возможности — вот так позвонить маме в любое время, услышать её голос. Обнять или когда вдруг станет совсем плохо — улечься головой на её колени и позволить мягко гладить себя по голове. — Но ты же мне что-то не рассказываешь, — Майя Олеговна склонила голову чуть вбок и всмотрелась в его лицо полным тревоги взглядом. Антон запустил ладонь в волосы и виновато улыбнулся: — Мам… — Всё точно хорошо? — Да, — он активно закивал — не врал. — Я не говорю тебе не потому, что все плохо. Наоборот. Не переживай на этот счет. Просто я… Женщина удивительно точно поняла его и закончила фразу полувопросительно сама: — Не знаешь, как сказать? — Типа того. — Антон, — она на секунду задумалась, задумчиво прикусив нижнюю губу, а потом улыбнулась. — Ты можешь мне доверять, ладно? Ты мой сын и я хочу быть уверена, что ты счастлив и ничто тебя не гложет. Для Антона её слова — засечка на подумать. Ещё одна дополнительная причина к «да расскажи ты ей, ссыкун, блин». Но голову так и не покидала одна единственная мерзкая мысль. Она просто не понимала, что именно он от неё скрывал. — Спасибо, мам. Я буду стараться. — Хорошо, дорогой. Я тебе доверяю. После этих слов она приободряюще ему улыбнулась и сменила диалог обратно на бытовой. А еще минут через семь они попрощались, договорившись созвониться по возможности на неделе. Отключившись от видеозвонка, Антон отложил телефон на стол экраном вниз и уставился в окно. Он должен найти в себе силы поговорить с ней. Рано или поздно. Но лучше рано. Потому что скрывать что-то дальше будет сложнее: он все-таки пришел к мысли о том, чтобы съехаться с Арсением после окончания учебы. Этот разговор между ними больше не поднимался, но он знал, что в желании Арса ничего не поменялось. С каждым разом ночевать дома становилось все сложнее — засыпать одному, встречать утром на кухне максимум заспанного Диму, и никого не целовать перед выходом из квартиры за порог. Поэтому, когда они съедутся — лишь вопрос времени, и маме в любом случае придётся об этом рассказать. — Вы всё? — Арсений, гостивший у них с утра, как раз с шепотом выглянул из-за угла. Выглядел он при этом таким серьёзным, что Антон не сдержал улыбки: — Да. Мы договорили, заходи. Арсений с облегченным вздохом выпрямился и прошел на кухню, остановившись напротив него и уперев левую руку в столешницу: — Всё ок? Ты как будто загрузился. Наверное, Арс был прав — он снова слишком задумался. О том, как верно поступить, что его ждет при каждом из вариантов и как со всем этим жить. Короче говоря, о чем-то из будущего, а не настоящем. — Загрузился, да. Но всё ок. Не переживай. — Точно? В голосе Арсения не было суровой настойчивости в духе «расскажи мне всё здесь и сейчас». Скорее — мягкая забота вперемешку с беспокойством. И это плавило и разбивало в щепки на тысячу маленьких сердец внутри, каждое из которых билось одинаково громко рядом с ним. — Да, — он протянул ему руку, предлагая сесть. — Просто детско-родительские отношения, которые не хочется проебать. Арсений этот жест воспринял по-своему — взяв его ладонь в свою, в то же мгновение он перекинул через него одну ногу и уже в следующую секунду уселся к нему на бедра. Антон, по ощущениям, втянул в себя весь окружающий его воздух разом. Ну, не то, чтобы он был против такого варианта. Арс же как ни в чем не бывало опустил ладони ему на плечи и начал аккуратно их разминать: — Только не говори, что вы поругались с мамой. Говорить о маме, когда у тебя на коленях сидит твой парень — весьма неординарный опыт. Только вот даже так, с отвлекающим маневром в виде тяжести чужих бедер на своих и желании крепко сжать их руками — а пришлось для приличия опустить одну ладонь просто на поясницу, — врать Антону не хотелось. — Да нет. Она просто переживает из-за того, что ничего не знает о моих новых отношениях. Спрашивала, доверяю ли я ей. — А ты доверяешь? — Да. Но я боюсь. Всё-таки сместив ладони чуть ниже лопаток, Антон уткнулся лбом в грудь Арсения и почувствовал, как почти сразу ему начали ерошить волосы на макушке. А еще через мгновение мягко поцеловали туда же: — Ты же знаешь, что тебе не обязательно обо мне рассказывать? Я могу быть инкогнито сколько угодно. Твои отношения с мамой для меня важнее. Антон даже как-то немного возмущенно поднял на него взгляд: — Но я хочу. Очень. Просто мне страшно почему-то… Арсений сдул с его лба упавшую прядку: — В такой ситуации страшно было бы любому. Это нормально. Я вон вообще почти не общаюсь со своими родителями, хотя, возможно, они давно обо всём догадываются. Но у тебя прекрасная мама. Мне почему-то кажется, что она всё поймет. Антон не сдержал грустного смешка: — Ты же с ней не знаком. — Ну, плохая женщина не может воспитать такого восхитительного сына. — Ааарс. Эти слова заставили его смущенно покраснеть. Ну, какой из него прямо восхитительный… Самый обычный… — Блять, ну вы еще потрахайтесь давайте на кухни, ни стыда, ни совести, — зашедший на кухню Серёжа мгновенно развеял образовавшуюся вокруг них интимную атмосферу и, наверное, сделал это вовремя. Антон не был уверен, что еще через секунду не целовал бы Арсения прямо здесь. Откуда-то из ванной следом за Серёжиным возмущением послышался и Димин крик: — Они что там, прелюдию устроили? Вот гуси. Серёжа, закрой глаза и уйди оттуда. Ситуация вышла настолько неловкой и смешной, что Антон, смущенно улыбаясь, спрятал лицо у Арсения на груди, а сам Арс, даже не подумав слезть с его колен, развернулся к другу с недовольным видом и крикнул: — Почему гуси-то? Вода в ванной выключилась, и Дима ответил ему чуть задумчивым, но насмешливым тоном: — Голуби это такое, ну. Примитивное. Да и на гусей вы больше похожи. И мне так нравится. Серёжа согласно угукнул и все-таки полез в холодильник, настойчиво пытаясь игнорировать позу, в которой их обоих застал. Ладно, кажется, их друзья окончательно с ними смирились. ***** — И зачем ты меня взял с собой, Серёжа? Арсений недоуменно взглянул на друга раз пятый за последние полчаса. Тот, оплачивая их заказ на кассе кофейни картой, в ответ закатил глаза: — Соскучился, бестолочь. Такой вариант тебя устроит? Слышать это от Серёжи было одновременно странно и приятно. Они давно не выбирались куда-то вдвоем — взрослая жизнь, особенно с появлением отношений, стала действительно занимать огромную часть времени. Хотя когда-то он думал, что у них-то так точно не будет. Наивный. Поэтому по Серёже он жутко соскучился и сам. Даже думал позвать его куда-нибудь на днях, но тот оказался расторопнее. — Соскучился. Ничего себе. Это тебя Юлька научила наконец-то быть эмоционально открытым? Девушка за кассой, протягивая чек, улыбнулась их перепалке. Матвиенко же развернулся к нему после с вполне однозначным ответом: — Иди в жопу, Арс. Арсений раскатисто рассмеялся. Да, он определенно скучал по этим их обменам любезностями. Когда можно послать человека напротив и тот поймет, что это шутка, а не оскорбление. А еще поддержит игру и, обменявшись с тобой «любезностями», в конце рассмеется и продолжит обсуждать какой-нибудь вопрос существования вселенной. За заказом, двумя кофе, омлетом с салатом для Арсения и салатом с тостами для Серёжи, их должны были пригласить, поэтому после оплаты они отправились занимать ближайший свободный у окна столик. — Ну, как там с Юлькой? Редко сейчас вас вижу вместе, — усевшись на кожаный диванчик и вытянув правую руку вдоль его спинки, Арсений начал разговор первым, попутно сощурившись от яркого дневного майского солнца. Погода в Питере в первые дни месяца радовало — все также вспышками лил дождь или собирались громоздкие серые тучи, но в основном дни стояли ясные и теплые. Даже уже почти жаркие. На лице Сережи затаилась довольная улыбка: — Ещё бы ты нас часто видел. Вообще, знаешь, отлично. Не хочу сглазить, но в данный момент я доволен тем, что происходит. — Наперед ты, судя по всему, не загадываешь? — Не хочу. Ты же знаешь, я уже один раз обжегся. С меня хватило. Арсений понимающе кивнул: расставание с Машей его тогда подкосило. Да, он справился, пусть и своеобразным способом — таскал из клубов девчонок почти каждую ночь, но переживал. Долго. Арсений слишком давно и хорошо его знал, чтобы не понимать этого. — А Юлька не против? — Не планировать будущее? — Серёжа вопросительно изогнул бровь и, получив от него утвердительный кивок, продолжил. — Не, она сама не хочет спешить. Мы поговорили и честно поняли, что брак и прочая лабуда пока не для нас. Решили, что лучше не торопиться. — Мудро. Тем более я не готов пока отдавать тебя под венец. С кассы прозвучал номер их заказа и Серёжа, поднявшись, хихикнул: — Боишься, что расплачешься? — Конечно. Тебе же не нужна свадьба по колено в слезах. Довольно разулыбавшись, он отправился за подносом, а Арсений задумчиво уставился на улицу за окном. А ведь он действительно бы расплакался. Теперь, когда душа почти наизнанку, а эмоций то нет, то наоборот сыпятся безостановочно, он уверен, что не сдержался бы. И пока Серёжа бы танцевал с Юлей свадебный вальс, наверняка пустил далеко не скупую слезу. Потому что свадьба — знаковый момент в жизни каждого. В его памяти еще были свежи воспоминания своей собственной, когда от переживаний подгибались колени, а сердце стучало так, что казалось, вот-вот вырвется само из грудной клетки. А свадьба лучшего друга или подруги — день, иногда даже чуть ли не более эмоциональный. Но пока что Серёжа к этому шагу не был готов, а Арсений его прекрасно понимал и готов был поддержать. Лучше узнать друг друга вдоль и поперек вместе со всеми тёмными сторонами и спрятанными в шкафу скелетами, чем… Как у него, в общем. Матвиенко довольно быстро вернулся обратно с подносом в руках, балансируя стоящими на нём стаканчиками с кофе. Когда вся заказанная еда оказалась выставлена перед ними, он сходу вгрызся в свой тост с прослойкой ветчины и, жуя, забавно прищурился: — Я-то ладно, бродяга. А ты сияешь как медный таз смотрю. Как успехи в психоделических штуках? Арсений направил ему в лицо вытянутую из упаковки пластиковую вилку: — В психотерапевтических, болван. — Да лан, лан. Как скажешь. Ну, так как? Вилка все-таки оказалась воткнута в яичницу и Арсений, нанизав на неё кусок и закинув в рот, протянул: — По-всякому. Непросто это всё — копаться у себя в башке. Но успехи есть — ну, мне так кажется. С минуту Серёжа сканировал его взглядом, не переставая при этом усиленно жевать — будто прямо тут на месте мог по глазам и внешнему виду понять, не врет ли он. А потом потянулся за стаканчиком с кофе и с улыбкой констатировал: — Есть, Арс. По тебе видно. — Правда? — Да. Ты какой-то… Другой стал. Более открытый, что ли. Не ебу это психотерапия или любовь, но результат на лицо. На лице Арсения проскочила усмешка: — Любовь — это не панацея, Серёжа. Приятель сделал еще один глоток и пожал плечами: — Может быть. Но что-то у Шастуна все-таки и до врачей получалось. Арсений мог юлить перед лучшим другом, но честно признался сам себе в том, что еще буквально на днях думал об этом же. Что что-то из этого — а скорее совокупность, помогала ему идти вперед несмотря на однозначное и весьма болезненное столкновение с собственными страхами. От которых больше хотелось запереться в огромном платяном шкафу, чем бороться с ними. — Умный ты, конечно, такой иногда. — Пфф. А ты по уши влюбленный. Колись, сколько раз за сутки в любви признаешься? Серёжа неожиданно попал в одну из проблемных точек — вот так, сходу, и Арсений растерянно застыл с вилкой в руке: — Э-ээ… Ни разу? — Чего?! Матвиенко даже перестал есть. С трудом проглотив кусок тоста, он подозрительно сощурил глаза и хмыкнул: — Да что ты гонишь. — Если бы я гнал, Серёжа. Жизнь была бы намного проще. Невозможность озвучивания своей любви все еще чертовски Арсения пугала. Любить, но не мочь об этом сказать. Так разве бывает? После крайних сеансов до него, кажется, начала доходить причина ступора и немого открытия рта, когда надо было всего лишь сказать «я люблю тебя». Но для него это было не всего лишь. В этом, наверное, и крылась проблема. Для него это было что-то из разряда слишком. Слишком важное и слишком сильное, чтобы потерять. Спасибо Антону, который понимал и требовал ничего взамен. Хотя Арс так хотел это самое взамен ему дать. Боже. — Но почему? — Серёжа даже отодвинул тарелку с салатом чуть в сторону. Нахмурился, наверняка силясь понять. — Ты разве его не любишь? По рукам Арсения ощутимо пробежали мурашки: — Люблю. В том и дело. — Не догоняю. Он провел ладонью по волосам, откидывая их чуть назад, и мучительно выдохнул — к счастью, люди за ближайшим столиком сидели слишком далеко для того, чтобы наблюдать за его терзаниями: — Ну, как тебе сказать… Просто не могу и все. Открываю рот и ничего — как будто забываю в моменте как вообще говорить. — Пиздец. Это что-то на уровне башки? — Мы еще не обсуждали это со Светланой Викторовной, но теперь мне кажется, что да. — Тоже из-за того долбоеба? Арсений пожал плечами: — Может быть. Или развода. Или всего сразу. Арсений хотел бы понять почему так происходит сам — чтобы быстрее это объяснить и наконец-то перестать быть дебилом рядом с любимым человеком. Но так, увы, не работало. Сколько бы он не думал и не пытался найти этому рациональное объяснение, оно как будто бы все время ускользало из рук. Ответ словно бродил в его голове где-то рядом, но он в упор отказывался его видеть. — Бля, — Серёжа нахмурено почесал лоб. — Я не думал, что все так плохо. Прости, Арс. — Вот теперь мне тоже кажется, что все прямо плохо. — Да ну нееее, я не это имел ввиду. Я о том, что… В пизду. Короче. Я просто не думал, что у вас есть проблемы на этом уровне, потому что выглядите так — особенно в последнее время — будто счастливы в браке уже лет пять. А в моем понимании люди в таком состоянии признаются друг другу в любви. А Шаст, кстати, как на это реагирует? Нормально? Арс поднял со стола стаканчик и спрятал за ним улыбку: — Я бы сказал — идеально. Говорит, что ему необязательно это слышать. И я ему верю, знаешь. — Еще бы — у тебя там признания в любви в глазах бегущей строкой. — Ой, да иди ты. Сам такой же. Сережа чуть не подавился собственным смешком и демонстративно закачал перед лицом пальцем: — Не, не, не. Мне до вас нищенок еще далеко, давай тут, не надо. Но если серьезно — я рад, что у Шаста такая взрослая позиция. Я, если честно, когда он с Иркой встречался, думал, что он еще совсем дитё. Оказывается — ошибался. — Оказывается. Серёжина искренняя простота Арсения вдруг торкнула. А он ведь раньше смотрел на Антона примерно похоже. Да тот и был таким в начале их знакомства — смущающимся, неловким, забавным. Безумно растерянным, когда расстояние между ними сокращалось до сантиметров, а его уши краснели до состояния перезрелого помидора. И то, каким был Антон сейчас. Каким стал. От накрывшего порыва нежности у него даже защемило сердце. Он бы с удовольствием сейчас его обнял и… А что ему мешало это сделать? Не прямо сейчас, но. Под заинтересованным взглядом Серёжи он достал телефон из кармана и открыл закрепленный сверху диалог. Сообщение набралось довольно быстро. Арсений Попов 15:10 «Как тебе идея провести романтический вечер?» «Я, ты, кино — по настроению, пицца? — по желанию». А отложив телефон в сторону, сделал очередной глоток и благодарно улыбнулся лучшему другу: — Спасибо за идею, Сережа. Так, что там по вашему бизнесу-то? ***** Внезапное сообщение от Арсения оторвало Антона от рисования в планшете и заставило радостно подпрыгнуть на кровати. Да, они часто ночевали вместе, особенно в последнее время, но вот так, с кино, выключенными телефонами и в обнимку, не сидели довольно давно. Он даже навскидку не мог вспомнить последний такой вечер. Мешала то работа, то учеба, то глупые недомолвки, поездки и все остальное, не особо важное, но постоянно врывающееся в их жизни. Поэтому над ответом он не думал вообще — написал сообщение с согласием, предложил взять на себя заказ еды, подборку фильмов, и быстро покидал вещи вместе с планшетом в рюкзак. А уже на выходе попрощался с Димой и Катей и выскочил за порог. Сегодня погода баловала петербуржцев — солнце освещало своими яркими длинными лучами пролегающую сквозь двор дорожку, а уличные коты жмурились и подставляли под него мордашки, оккупировав одну из подъездных лавочек. Наконец-то можно было не кутаться в куртки и достать из шкафа коллекцию любимых футболок. Вопрос с выбором пиццы решился быстро — в корзину Антон закинул их любимую большую с ветчиной и грибами, а вот с подборкой фильмов оказалось чуть сложнее. Отслеживать выход новинок в последнее время ему как-то не удавалось из-за занятости, и от выкатившегося в поисковике списка натуральным образом разбежались глаза. Всю дорогу в метро он задумчиво листал сайты, скриншотил наиболее интересные варианты, и только к выходу на нужной станции собрал небольшую подборку. Антону хотелось так всегда — бежать организовывать домашнее свидание, ощущая внутри волнительный трепет. Почти как в первые дни их отношений, когда живот вдобавок скручивало в тугой узел от волнения, а в голове настойчиво маячило желание сделать все максимально идеально. Да, сейчас всё ощущалось немного по-другому — он уже не трясся от вопроса «а что же делать». Сейчас всё было спокойнее, мягче, но как будто намного глубже и сильнее. Чувства, желание. Ему бы хотелось так, да, но еще он прекрасно понимал, что над этим надо работать. Примерно всегда. Каждый день их совместной жизни. Это сейчас всё могло казаться простым, когда несмотря на внутренние проблемы у каждого из них вместе — всё идеально. Он не хотел обманываться, но оптимистично смотрел в будущее. Ведь они справятся, как бы там ни было. Постараются уж точно, правда же? Оказавшись в квартире в ожидании доставки он успел сходить в душ, перемыть остатки посуды в раковине, закинуть вещи из рюкзака в шкаф и даже поваляться на диване, листая тикток. Курьер из пиццерии и Арсений разминулись по итогу минут на пять — пока Антон вдыхал запах пиццы, доносящийся из коробки с большим красным логотипом по центру, тот как раз открыл ключом дверь. — Чувствую, что я вовремя, — щелкнув за собой замком, он с улыбкой принюхался. — Ага, курьер вот прямо только был, — Антон прислонился плечом к стене. — Как с Серёжей посидели? Арс стянул с ног кроссовки и, ставя их на одно из свободных мест на обувной полочке, усмехнулся: — Отлично. Правда, мы и сидели, и ходили, и ехали. Он сначала заговорил мне зубы, а потом повез с собой на встречу с каким-то поставщиком. — Вот жук. В качестве моральной поддержки, надеюсь? — Ага. Сказал, у меня представительное лицо. — Тут не поспоришь. Арсений довольно сверкнул глазами и, на ходу чмокнув его в кончик носа, спешно направился в ванную: — Я быстро в душ. Не начинай без меня. Антон с улыбкой закатил глаза: не то, чтобы он таким грешил, но его редкие порывы похомячить успели запомнить. В ванной почти сразу включилась вода, и он неспешно направился на кухню за пиццей и соком, чтобы устроить им в гостиной импровизированный зал для кинопросмотра. Ноутбук напрямую подключил к телевизору — Позов, выслушав не так давно его причитания по поводу вечно затекающей шеи, подкинул идею с кабелем для настройки трансляции. Затем расставил стаканы и принялся открывать вкладки с выбранными фильмами. Арсений вернулся минут через семь, успев переодеться в домашние трико и футболку, и завалился на диван рядом с ним. Фильм они выбрали единогласно — очередную мозгоразжижающую мелодраму, смахивающую на современную версию золушки. Почти сразу, успев разве что съесть пару кусков пиццы, Арсений вытянул ноги и скрутился у него под боком, перекинув руку ему через грудь. Сегодня он почему-то был особенно тактильным — Антон не мог это не отметить. И пусть ему было любопытно в чем же все-таки дело — может быть, случилось что-то, о чем он не знал, но спрашивать не рискнул. Если Арсений захочет, то расскажет об этом сам. Ну, или хотя бы даст намек. Но что-то в нём действительно поменялось. И, может быть, Антон придумывал, или, господи, в нём говорила физиология, но как будто бы вот сейчас он чувствовал исходящее от того… Желание? То самое, что поутихло у них с началом терапии. Арсений, конечно, не полез к нему с порога с желанием потрахаться, но оно… Чёрт, это было странно. Оно просто чувствовалось. На какой-то волне, которую они наверняка отлавливали друг в друге. Но еще страннее было то, что никакого сеанса у лечащего врача сегодня не было. Единственным, с кем Арс встречался, был Серёжа. И это сбивало с толку. Ну или он просто идиот и выдумывал лишнего. Главный герой на экране выскочил из домика, с психом хлопнув дверью. Героиня же осталась внутри — явно расстроенная и ожидавшая другого поворота. Что будет дальше Антон понял еще за секунду до — можно было даже не накладывать романтическую музыку. Он вернется и наконец-то её поцелует. Потому что нерешительный дурак и проебал столько шансов. До момента, когда уже либо сейчас, либо никогда. И когда через несколько секунд так и произошло — музыка стала чуть динамичнее, а герой действительно влетел внутрь дома, притянув девушку к себе в поцелуе, Антон довольно хмыкнул. Штампованно, но прикольно. Арсений, заёрзав у него под боком, вдруг перевернулся на живот и потянулся к его лицу с хитрой улыбкой: — Я тоже хочу. Антон хотел глупо пошутить — про собственную интерпретацию сюжета, но не успел: перекинув через его бедро ногу, Арс на секунду прижался к его носу, а затем спустился вниз и провел языком по его губам. Поцеловал. Свои ладони Антон аккуратно опустил ему на поясницу — некрепко, лишь обозначил касание. Чтобы не напугать. Но Арсений даже не дернулся. Даже чуть сильнее подался вперед, заставив его почувствовать временную потерю контроля над ситуацией. Господи, что он делал. Они так не целовались давно. Пока их губы столкнулись в поцелуе, Антон чувствовал, как внутри закипала кровь. И он бы сказал, что дело только в нём и той сдержанности, которую он пытался нести изо дня в день, но в Арсении — в его движениях навстречу, в языке, пробравшемся в его рот, явственно ощущалось тоже самое. Оторвавшись от его рта и, мазнув поцелуем по подбородку, Арс обхватил зубами уже его шею. Короткий порыв страсти сорвал с губ Антона стон, и почти параллельно — с губ самого Арсения. Качнув головой каким-то своим мыслям, Арс вдруг все прекратил и, улегшись обратно на его грудь и уперевшись в неё подбородком, жалобно простонал: — Это так тупо. Считавший до этого в голове до десяти Антон, громко выдохнул: — Что именно? — Что это должно быть по-другому. Не так. Но я не могу это по-другому пока что. Антон, еще минуту назад готовый попрощаться с собственным самообладанием, запустил ладонь ему в волосы и мягко взъерошил: — Арс, мне абсолютно плевать как. Ты же знаешь. Главное, что с тобой. Непонятно почему, но Арсений вдруг улыбнулся: — Серёжа был прав. Ты повзрослел. — Матвиенко? Вы меня обсуждали что ли? — Да так, потрепались немного о личной жизни. Давно не болтали. А, вот оно что. Наверное, поэтому Арсений приехал домой таким… Открытым, если можно так сказать? Он не знал, сколько они болтали и конкретно о чём — хотя то, что у них с Серёгой доверительные отношения, понимал прекрасно, но, видимо, дружеский разговор помогал не хуже врачебной тактики. Или же это было разовое явление, которое… — Повзрослел? Серёжа так сказал? — в последний момент Антон зацепился за начало реплики и даже еще более удивленно уставился на него. Арсений подтянулся к его лицу, чмокнув в подбородок, и засмеялся: — Ага. Сказал, что раньше ты казался ему немного ребенком в отношениях, а теперь его мнение изменилось. — И ты с ним согласен? — Я тебе больше скажу, — Арс царапнул зубами его подбородок и тут же немного виновато его же и поцеловал. — Когда он это произнес, я понял, как сильно с ним согласен и сразу написал тебе. Потому что захотел увидеть и, вообще, я тебе очень благодарен. В какой-то момент в наших отношениях ребенком стал я, а ты это спокойно принял. Антон вздохнул — об этом всерьез он раньше не задумывался. То есть, ну, ему искренне казалось, что он делает то, что и должен делать нормальный адекватный партнер в отношениях — любить, поддерживать, верить, в конце концов. То, что не всегда удавалось ему раньше и с другим человеком. А, может, он и правда повзрослел? — Ты не ребенок, Арс, прекрати. — Но это я на что-то намекаю, а потом даю заднюю. Он через раз переводил взгляд на его губы и Антон, если честно, смотрел туда же. Всё еще чувствовал их мягкость на своих. Но к чему Арс клонил понял и так: — Ты переживаешь по поводу нашего секса, скажи честно? Когда-то от этого слова он безудержно краснел, а сейчас произнес даже не запинаясь. Арсений упрямо поджал губы: — Типа того. А ты разве не хочешь нормально потрахаться, скажи честно? Вопросом на вопрос. — Конечно хочу, Арс, — им давно пора было откровенно об этом поговорить. — Каждый гребаный раз, когда вижу тебя. Особенно голого. Особенно лежащего рядом. Но я не хочу потрахаться просто потому что. Я хочу, чтобы это было взаимно и это тебя не сломало. И так, как ты захочешь, хотя мне, повторюсь, абсолютно по барабану, как и где кто из нас будет. Я просто хочу тебя, вот и все. Антон выложил все как на духу, не сделав, кажется, ни одной паузы. Просто сказал то, что давно лежало внутри и, как казалось, понятно Арсению. Но, видимо, он ошибался. Арсений потерся подбородком о ткань его футболки: — Это немного похоже на монашеский обет воздержания из-за моих тараканов. — Ну и… Ладно? Зато все будет так, как ты захочешь. — А ты как сам хочешь? Антон взял его за руку и переплел их пальцы с улыбкой: — Я хочу, чтобы всё было правильно. Хоть это и капец как слащаво звучит. Арсений со смешком приподнялся на ладонях и, снова поцеловав его: — Весьма слащаво. Прямо как в этом фильме. Мы, кстати, уже минут десять пропустили. Может хотя бы поставим на паузу перед перемоткой и нормально поцелуемся? Только чтобы прямо до опухших губ. Он весело стрельнул глазами, и Антон с ответной улыбкой потянулся к пульту, чтобы нажать на паузу. Если надо, он готов выцеловать из Арсения всю душу.