Синий Орёл. Проклятье псионика

      Я листал сегодняшние некрологи в поисках знакомых прозвищ, представляя перекошенное от злости лицо Вюрцита: почти все, кого он послал за мной, полегли от руки Излома. Жаль, сам он со своими бойцами не пошёл…       Некролог Коррозии был одним из последних. Сапёр, уже знакомый мне по прошлым стычкам сталкер, тоже погиб на ВНЗ. Я торжествующе улыбался, несмотря на ещё не до конца затянувшиеся и напоминающие о себе тупой болью раны. Сейчас ничто не могло испортить мне настроение. Мои злейшие враги мертвы! Все до единого. Конечно, найдутся и другие, кому я испортил жизнь, но пока что они не объявились.       Мы с Брахипельмой добрались до лагеря наёмников несколько часов назад. Сейчас она сидела у костра с товарищами Калибра, увлечённая разговором, к которому я не прислушивался. Кажется, они обсуждали последние слухи — где сейчас непроходимые аномальные поля, где очаги радиации, а где устроили логово опасные мутанты. Меня это мало волновало: я собирался вернуться в бар «Сталкер» и остаться там на ближайшую неделю, а неделя в Зоне — срок долгий. Что угодно может поменяться, и не раз.       Я опёрся спиной о стену небольшого одноэтажного дома на краю лесопилки и прикрыл глаза, прокручивая в памяти всё произошедшее. Теперь Вюрцит сто раз подумает, прежде чем снова устроить охоту за мной. «Что ж... Проблемы временно решены. А что дальше? Куда заведут меня тропы Зоны?.. Да какая, в общем-то, разница? Будь что будет», — медленно тянулись мысли.       Этот уже подходящий к концу день меня вымотал. Я мечтал лишь об одном: поскорее вернуться на базу, нормально поесть и, выпив водки, чтобы успокоить нервы, лечь спать. Вот только обратный путь затянется минимум до утра, а то и дольше. По Зоне и днём-то быстро не ходят, а уж ночью — тем более. И пусть после всего пережитого ночь вне лагеря уже не пугала, я слишком устал, чтобы идти в темноте в Припять, а самоуверенных Зона не любит. Оглянуться не успеешь, как подведёт детектор или интуиция, а может, и какая-нибудь тварь набросится со спины.       Сумерки уже опустились на Затон, окутали синеватой мглой цех на холме и водонапорную башню. Лишь пара костров разгоняла тьму, но я к ним не пошёл. Хватит с меня человеческой компании на сегодня.       Почти сливаясь с сизым полумраком, с холма спустился наёмник со снайперской винтовкой за спиной и, окинув лагерь взглядом, направился ко мне. Я узнал его по немного, почти незаметно вытянутым глазам и собранным в короткий хвост волосам. В остальном Калибр ничем не выделялся среди своих бойцов — тот же синий комбез, те же нашивки с орлом, такой же холодный изучающий взгляд профессионального убийцы.       Он сел на крыльцо рядом со мной, закурил и протянул мне пачку сигарет. Я не стал отказываться, хотя тот факт, что Калибр вообще пришёл поговорить уже настораживал.       — Я заметил, ты тусуешься с Брахипельмой, — выдохнув дым, начал он.       — А ты ревнуешь? — ничуть не удивившись, поинтересовался я.       Калибр негромко рассмеялся.       — Ревную? Нет. Она мне как младшая сестра. Мне всё равно, что между вами, но имей ввиду: если она на тебя пожалуется, я тебя пристрелю, — обыденным тоном предупредил он.       — Полегче, мерк, — с едва заметной угрозой в голосе сказал я. — Я тоже умею показывать зубы.       Брахипельма как женщина меня не интересовала, а здравый смысл требовал не ссориться с разводящим группы наёмников: такие связи бывают полезны, — но просто промолчать или согласиться с ним не позволила гордость.       — Ты меня слышал, — отрезал Калибр.       — Ты меня тоже.       — А ты с характером, Астат, — с усмешкой хмыкнул он, чем разрядил атмосферу. — Это я одобряю. Но смотри, предупреждение в силе.       — Да успокойся ты, мы иногда работаем вместе, вот и всё, — я не хотел раздувать конфликт. — В Припяти опять разойдёмся: у неё своя дорога, у меня — своя.       Калибр напоминал сторожевого пса, готового любому глотку порвать за подопечную. Мне даже стало интересно, что связывало его с Брахипельмой. Общее детство или долгий путь и куча проблем уже здесь, в Зоне? Вряд ли они были родственниками: в чертах его лица угадывалась малая толика азиатской крови, Брахипельма же была девушкой чисто славянской внешности.       Я не стал задавать лишних вопросов. В конце концов, какая разница? Важно другое: благодаря работе с Брахипельмой можно обзавестись полезными знакомствами. С моим талантом находить проблемы связи с Синдикатом наёмников наверняка ещё пригодятся.       Докурив сигарету, Калибр поднялся и пошёл прочь, к строению на холме, где расположились остальные наёмники. Это была стратегически более выгодная позиция, чем домик на окраине лесопилки, да ещё и в низине. Один минус у всех этих строений — от Выброса они не защитят. Пережить его можно только ниже уровня земли или в полностью закрытом железобетонном убежище, да и то — мутить будет не по-детски.       И это была та самая причина, по которой я не собирался ночевать в лагере наёмников. Чутьё ещё молчало, но спину ломило весь вечер — к Выбросу. Я не знал, чувствует ли Брахипельма приближение аномальной бури, как многие опытные сталкеры, и не стал дожидаться, пока она сама соизволит спуститься с холма. Уходить нужно сейчас, иначе вовремя до «Скадовска» нам не добраться.       Отряхнувшись и проверив оружие, я направился к костру, вокруг которого собрались наёмники. Окутанная тайнами и слухами группировка при более близком знакомстве оказалась самой обычной. Ну да, профессионалы, способные выполнить любой контракт, беспринципные убийцы и в большинстве своём — редкостные сволочи даже по моим меркам, но в остальном — типичный контингент Зоны. Ни мрачных загадочных лиц, ни чисто «монолитовской» отчуждённости — просто люди.       Вот и сейчас, когда кто-то рассказал бородатый, но отчего-то не надоедающий анекдот, последовал взрыв хохота. Невооружённым глазом было видно, что Брахипельма, хоть и сталкерша, чувствует себя в этой компании, как рыба в воде. И к ней относились соответствующе — как к «своему парню». Нет, я не питал иллюзий насчёт «синих»: сейчас они вместе пьют водку и травят анекдоты, а завтра снова будут готовы вцепиться друг другу в глотку ради малейшей выгоды. А впрочем… Только ли в Синдикате так? Взять бандитов, ренегатов… Даже одиночек. Мало кто из них так уж сильно отличается от тех же наёмников. Может, далеко не все — конченые мрази, но многие: так выживать проще.       Я окликнул Брахипельму, и она оглянулась. На её лицо легли тёплые тени, подчеркнув весёлую улыбку. Хорошее настроение в Зоне редкость, а уж искренняя улыбка — и подавно, но как удивительно она преображает самую обычную вроде бы девушку…       — Нам пора, — прогнав непрошенную мысль, сказал я. — Скоро Выброс. И Калибра предупреди, пусть уходят.       — Ещё увидимся, парни, — вместо прощания бросила знакомым наёмникам Брахипельма и пошла за мной, на ходу печатая сообщение Калибру — его поблизости не было.       Вечерние сумерки уже превратились в тёмную ночь. Тяжёлые тучи сгустились в небе, не пропуская ни капли лунного света. Нас выручали фонарики да собственное ночное зрение, немного превосходящее человеческое. Выйдя за скрипучие железные ворота, мы двинулись по дороге к «Изумрудному» в обход сгоревшего хутора. Путь через болото был короче, но мне хватило один раз сегодня промочить ноги и испортить обувь в кислотной воде топей.       Из затопленных низин на дорогу поднималась вонь застоялой воды, смешиваясь с запахом озона, что предвещал грозу. На Большой Земле я, бывало, курил на балконе в одиночестве, наслаждаясь дождевой свежестью и наблюдая за падающими с бушующего неба каплями. Хорошие были времена…       С тех пор, как пришёл в Зону, я больше не радовался грозе. Здесь она скрадывала другие звуки, становясь то верным союзником, то злейшим врагом. Не раз я скрывался от преследования лишь благодаря смывающему следы в грязи и шумящему дождю, но в то же время порой замечал в последний момент подбиравшихся к лагерю мутантов и упускал из виду людей. И это не считая того, что дождь размывает горизонт, сгущает и без того тёмные ночи, вынуждая сидеть у костра под навесом до самого рассвета, вскакивая от каждого лишнего шороха, потому что за этой пеленой прячутся аномалии.       К тому же резкая смена погоды — верный признак Выброса. Всего каких-то десять минут назад ничего не намекало на грозу, а сейчас в отдалении ворчал гром. Всё-таки чуйка меня не подвела. За столько лет в Зоне я научился предугадывать Выбросы, и это ещё до мутации. Теперь я и вовсе чувствовал их приближение минут за двадцать.       Из «Изумрудного» донёсся вой слепых псов, почуявших смертельный катаклизм, и мы свернули с дороги. Я планировал спуститься в воду немного позже, когда до «Скадовска» останется всего ничего, но связываться с мутантами хотелось ещё меньше, чем промочить и так испорченные ботинки.       Как назло, пошёл дождь. И всё бы ничего, но он быстро превратился в ливень, сквозь который не было видно аномалии. Я шёл впереди, полагаясь лишь на собственное чутьё. Свет фонарика выхватывал из темноты только дождь да высокую траву, приминаемую его безжалостными ударами. «Трамплин» справа, впереди «Воронка», — машинально отмечал в голове я, обходя очередную ловушку. Брахипельма шла по моим следам вполоборота — контролировала тыл, за которым уследить я просто не мог, сосредоточившись на аномалиях.       «Так, а это что?.. — я замер, прислушиваясь к своим ощущениям. — Показалось?» Чутьё подсказывало, что впереди аномалия, но я не видел никаких признаков, да и чувство было нечёткое, может быть, даже обманчивое… Я бросил вперёд болт. Ничего не произошло.       Но сделать шаг не успел.       — Стой! — Брахипельма схватила меня за плечо и дёрнула назад. — Не почувствовал?       — Не обратил внимания. Просто… это был тяжёлый день, — вздохнул я. — Спасибо.       — Внимательнее, Астат. Не хочу видеть твой внутренний мир, — попыталась пошутить она. Смешно не было ни мне, ни ей.       Я обошёл опасное место стороной и спустился по скользкому склону. Узкий берег болота порос высоким, с человеческий рост, камышом. По грязной воде разбегалась рябь от дождевых капель.       За шумом дождя раздался отчётливый всплеск. Мы развернулись на звук одновременно. Вот теперь я почувствовал злобу обезумевших тварей. Усталость в очередной раз подвела меня — мог же заметить раньше!       Снорк с утробным рыком выпрыгнул из камыша. Я полоснул очередью наискосок, уже видя, что не попаду, но воздух между нами неожиданно дрогнул, и гравитационный удар с громким хлопком отбросил мутанта назад, да так, что брызги крови разлетелись. Я мельком глянул на Брахипельму и по её удивлённому виду понял, что это не она с такой силой приложила монстра. Он просто угодил в «Трамплин».       Но эти твари никогда не нападают по-одной. Я чувствовал ещё пятерых, и они не заставили себя ждать. Двое прыгнули со спины, остальные последовали примеру своего менее удачливого собрата, но в аномалию не попали. Мы бросились в стороны. Застрекотала винтовка Брахипельмы. Длинная очередь срезала тварь в прыжке, но та тут же поднялась и бросилась на сталкершу. Она не успела уклониться и оказалась прижата к земле.       Снорк попытался вцепиться ей в горло. Я не успевал помочь: на меня напали сразу трое, вынуждая стрелять и отступать назад. Прыжок! Я пригнулся и, обернувшись, расстрелял в затылок снорка остаток магазина. Бросил взгляд на Брахипельму. Она нашла выход, хотя из такого положения не могла направить на мутанта автомат. В её «арсенале» оставались дарованные Зоной способности.       Тяжёлый булыжник будто сам собой поднялся в воздух и, вмиг разогнавшись, раскроил снорку череп. Брахипельма вскочила и встретила очередью в упор ещё одну тварь.       Двое оставшихся неосознанно теснили меня к «Трамплину». Я отстреливался, стараясь уйти в сторону, но дорогу мне преградил готовый к прыжку снорк. Я направил на него винтовку, собираясь превратить в кровавое месиво уродливую рожу в противогазе, и нажал на спуск. Сухо щёлкнул затвор.       — Чёрт! — вскрикнул я, когда снорк одним прыжком покрыл разделявшее нас расстояние.       Уворачиваться было некуда. С одной стороны подбирался второй снорк, с другой гудел «Трамплин». Брахипельма вскинула к плечу винтовку, чтобы мне помочь, но я среагировал быстрее — присел, пропуская тварь над собой, и нанёс пси-удар. Снорки отшатнулись, оглушённые, а в следующее мгновение забились в агонии: останавливаться на достигнутом я не собирался и выжег им мозги до конца.       — Это было… Сильно. Даже я почувствовала, — морщась от головной боли, поделилась Брахипельма.       Я старался не зацепить её, но ещё не до конца освоился после мутации. Тяжело, когда привычный уклад жизни внезапно меняется, и всё знакомое и привычное вдруг остаётся где-то в прошлом. Даже если очень захочу, жить на Большой Земле я уже не смогу — разве что рядом с Периметром, и то с частыми вылазками в Зону. За её пределами мутанты умирают. Но это полбеды: осознавать, что по собственной глупости стал тёмным сталкером, чудом не откинув коньки от аномальной энергии артефакта, что перестал быть человеком и оказался намертво связан с Зоной, было жутко. Хоть прошло уже достаточно времени, принять себя таким до конца я не мог.       Мы продолжили путь, прислушиваясь к каждому звуку. Ночные мутанты давно повылезали из своих нор и не отказались бы нами полакомиться, а некоторые аномалии выдавали себя гудением. Шли медленно: слишком велик был риск вляпаться в какую-нибудь дрянь.       С каждой минутой гложущее чувство внутри усиливалось. Нависшую угрозу я ощущал почти физически и внутренне замирал от каждого раската грома. Будь у нас чуть больше времени, я не волновался бы, но мутантское чутьё било тревогу. Скоро будет Выброс, а до «Скадовска» ещё далеко.       Гроза подобралась совсем близко. Сверкнула молния, на мгновение осветив мрачную громаду покинутого сталкерами «Шевченко». Я немного ускорил шаг. Вряд ли старый сухогруз действительно нас защитит, но там хотя бы можно будет выпить анабиотик, не боясь стать едой мутантов. Впрочем, под вопросом ещё, подействует ли он на нас. Расчёт-то шёл на обычных людей…       Неподалёку от стальных бортов судна под наклоном торчала из земли ржавая баржа, за которую зацепился стальной хваткой одеревеневших пальцев труп в окровавленной «Заре». Я посветил на него фонариком. Всё тело незадачливого сталкера покрывали следы когтей, а ноги кто-то очень сильный и вовсе вывернул под неестественным углом. Похоже, кровосос постарался, но жертва нашла в себе силы выползти из логова и попыталась сбежать, но скончалась от кровопотери или шока.       — Может, поищем другое укрытие? — предложила Брахипельма.       Я уже готов был согласиться, несмотря на скребущую внутри тревогу и предчувствие Выброса, как вдруг земля содрогнулась. Я оглянулся на север. Ночное небо над ЧАЭС осветилось кровавой зарёй, молнии пронзали багряные тучи. Времени совсем не осталось.       Мы бросились к пролому под сухогрузом. Обломок металла в углублении под днищем упирался в землю, как трап, позволяя подняться на продуваемую всеми ветрами нижнюю палубу. За долгие годы, что «Шевченко» стоял заброшенным, борта сгнили и покрылись дырами, а в некоторых местах обшивки не было вовсе — одни лишь проржавевшие насквозь «рёбра».       Нос сохранился немного лучше. От основной части судна его отделяла переборка с парой дверных проёмов, за которыми царила непроглядная чернота. Те помещения, где иногда разбивали лагерь сталкеры, отгораживали от внешнего мира стальные стены, но защитить от Выброса это укрытие не могло: здесь не было дверей, а обшивка совсем прохудилась.       Мы почти бегом поднялись по изъеденной коррозией лестнице и прошли в дальнее помещение с единственным выходом. Там шансов пережить Выброс было немного больше. Устроившись прямо на холодном полу, Брахипельма достала аптечку и криво улыбнулась:       — Надеюсь, увидимся после Выброса.       — Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — посоветовал я.       И принял анабиотик. Отключаясь, я заметил, как замигал фонарик. Ещё успела мелькнуть мысль, что, если препарат не поможет, смерть хотя бы будет безболезненной — и я провалился в пустоту.       …Сознание возвращалось с головной болью. Что ж, по крайней мере, нервная система не выгорела. Я поднял голову и упёрся взглядом в металлическую переборку. Меня жутко мутило, в глазах двоилось, мысли путались, но я осознавал себя — значит, в зомби не превратился. Да и подвержен ли вообще псионик зомбированию?       В соседнем помещении заскрипел под чьими-то шагами проржавевший пол. Я взглянул в сторону, где сидела Брахипельма, чтобы убедиться, что она на месте. Тогда кто только что поднялся на палубу со стороны лестницы? Когда мы только пришли, здесь точно никого не было: я почувствовал бы.       В памяти всплыл мёртвый сталкер на барже. Похоже, хозяин логова вернулся в самый неподходящий момент… И хорошо, если он нас ещё не заметил.       Брахипельма не подавала признаков жизни. Что, если одного только анабиотика не достаточно, а меня спасла устойчивость к пси-излучению? На бред похоже! Ни один контролёр не выживет во время Выброса вне укрытия, что уж говорить про тёмного сталкера? Я потряс напарницу за плечо, надеясь привести в чувство. Некогда было разлёживаться!       Слишком поздно я понял, что это было ошибкой. Брахипельма и так уже практически очнулась, но об опасности ещё не подозревала.       — Ох, голова… — простонала она, сжимая пальцами виски.       Кровосос не мог этого не услышать. На мгновение меня оглушила вспышка чужой агрессии. Я схватился за винтовку, — руки плохо слушались, — и выпустил очередь по дверному проёму. Брахипельма шарахнулась к дальней стене, дрожащими руками пытаясь навести прицел на врага.       С диким рёвом ставший видимым мутант бросился на меня. Я вскочил, едва не упав от головокружения, но уклониться от рассёкших воздух когтей не успел. Спас меня только бронежилет, однако рёбра всё равно отозвались болью.       Я припечатался спиной и затылком о стену. По голове словно врезали обухом. Кровосос молниеносно сократил дистанцию. Рявкнула винтовка Брахипельмы, однако ему сейчас было плевать: он мог регенерировать, сожрав меня, а затем расправиться с ней. Его мерзкие щупальца потянулись к моей шее, закрытой только тонким воротником куртки, но он не знал, с кем связался. Доли секунды оставались до того, как я распрощался бы с жизнью, когда наши взгляды пересеклись.       Я вложил всю силу в эту пси-атаку. Тварь пошатнулась и замотала головой, что дало несколько лишних секунд. Врезав прикладом по уродливой морде так, что нос хрустнул, я пинком вытолкнул противника из слишком узкой для боя комнатушки и открыл огонь. Совсем обезумев от боли, кровосос вновь кинулся на меня. Я чувствовал его ярость и голод, как свои, быстро проникая в его сознание и не переставая стрелять. Снова упёрся спиной в стену — отступать больше некуда.       Но я знал, за какие ниточки дёргать. Кровосос остановился. Тихий рык вырвался из его горла. Он сопротивлялся изо всех сил, не давая взять себя под контроль, мне же оставалось только давить и ругаться сквозь зубы. Повиноваться мысленным приказам мутант не желал. Вопреки команде «Стоять!», он сделал ещё один шаг ко мне — с трудом, как сквозь толщу воды. Мне не хватало сил и опыта, да ещё усталость и недавно закончившийся Выброс сыграли свою роль.       Полностью сосредоточившись на ментальной борьбе, я ненадолго даже позабыл о «лерке», но стоило кровососу вновь ринуться на меня, нанёс мощный пси-удар и, когда он отступил назад, расстрелял ему в голову полмагазина. Каким бы живучим ни был мутант, свинцовая очередь расплескала его мозги по стенке, и он рухнул замертво.       Я бросил взгляд на Брахипельму. Идти сейчас с ней на «Скадовск» — та ещё затея. Не дойдём.       Решив, что можно и здесь дождаться утра, я прошёлся по палубе, проверяя, не поджидает ли за углом ещё какой-нибудь сюрприз, и установил у входа растяжку. В нынешнем потрёпанном состоянии идти куда-то среди ночи было опасно, да и необходимость уже отпала. Вернувшись на прежнее место, я сел на грязный пол и отхлебнул водки из фляги. Брахипельма закурила. Очередной трудный, но результативный день позади…       И всего через несколько часов начнётся новый.