***
— Почему его мобильник не отвечает, он ведь уже должен быть здесь! — Горшенев нарезает круги по репетиционной точке. — Ну вы же вчера повздорили, может он обиделся? — Шурик, настраивая бас, выдвинул такое предположение, основываясь на вчерашнем вечере. — Повздорили, и что?! — Миха наконец остановился, — Андрей быстро остывает, тем более ссора то была пустяковая! — Ты назвал его стих полнейшим отстоем, — вмешался в разговор Яша, — ты же знаешь, что Андрюха болезненно воспринимает такую критику. — Ты вообще не лезь, — огрызается Горшок, устало плюхаясь на диванчик, — ему не впервой слышать, да и вообще… Как можно показывать мне такую вот… — он неприлично высказался, — короче, не мог он. — Попробуй еще раз позвонить. — Да пробовал уже, — вокалист подпер голову рукой, — какие еще есть предложения? — Может… съездить к нему? — Да, точно, съездить… Прямо сейчас, — Миша решительно поднимается, но в этот момент в дверь влетает директор группы. — Это… просто… — от одышки он не может произнести ни слова, включает экран мобильника и показывает Горшеневу трансляцию новостей. Миша хмур. Он медленно, как бы не доверяя источнику, читает бегущую строку. «Около полуночи, на трассе F-6, произошла авария… Участником ДТП стал участник группы Король и шут… Андрей…», — его голос чуть дрогнул, — «…Князев. Серьезных пострадавших нет. Причины аварии выясняются…» Миша молчит. Молчит долго, что начинает уже звенеть в ушах от резкой гробовой тишины. Вдруг раздается притихший голос Балу: — И где нам его искать теперь? Миша все также молчит, смотрит невидящим взглядом, затем резко срывается с места, что директора обдает вихрем воздуха. Горшенев уже не обращал внимания, на крики со стороны репетиционной точки, не обращал больше внимания ни на что. Он на ходу достал телефон, набирая номер. — В какую больницу были отправлены участники ночного ДТП? Голос в трубке назвал номер, и, более не размышляя, Миша останавливает такси, запрыгивает в машину, и едет по указанному адресу, полностью погрузившись в организовавшуюся проблему. «Дурак, как ты мог… почему именно ты… что ты там делал… куда ты мчался… Андрей… прости… я зря, наверное, тебе этого всего наговорил…» — проносились мысли в голове музыканта. Пейзаж медленно плыл за окном автомобиля, но Мише было плевать. Сейчас Горшок находился в состоянии транса. Он не мог анализировать случившиеся и не мог оставаться в этом реальном мире. Его мысли скакали лишь вокруг слов: «Андрей Князев» и «авария».Рано утром в одной из больниц города
— Зачем вы вообще меня забрали? — кричал пациент, с русыми волосами, с цепями на брюках и тяжелыми ботинками на ногах. — Я абсолютно здоров, дайте я подпишу, что я отказываюсь от этой госпитализации. — Нам необходимо проверить, нет ли у вас сотрясения мозга, Андрей Сергеевич. — Это я вам сейчас в клинике сотрясение устрою, если вы меня отсюда не выпустите! — Андрей сидел на постели и тяжело вздыхал, — вы понимаете, что я музыкант? У меня репетиция! Концерт в конце концов! — Мы все понимаем, но нам нужно вас осмотреть. — ПФФФФ… Хорошо, осматривайте! — Андрей наконец улегся на постель, сложил руки на груди и закрыл глаза, — а знаете… Позовите мне главного врача! Пускай он мне выпишет справку. — Как вам будет угодно, но только после осмотра. — Да осматривайте уже, трусы снять? — Зачем? — медсестра, похоже, была не готова к столь быстрому продвижению событий, однако Князев такую возможность не упустил. — Дееевушка, — он открыл глаза и вальяжной походкой подошел к ней, — для тщательного осмотра… требуется тесный… контакт, — он постарался придать своему голосу бархатистость и настойчивость, чтобы произвести ну просто неизгладимое впечатление. Но похоже девушка его шутку не оценила. — Молодой человек… Это больница…а не сайт знакомств… — она отошла от него, как раз в тот самый момент, когда в палату зашел главврач. — Больница, не больница, а я домой хочу! — Князь, завидя еще одного «белого мучителя», шагнул к кровати и улегся на нее, изобразив дохлого ежика. — Андрей Сергеевич, полагаю? — врач прошел, усевшись на стул рядом с койкой, — как вы себя чувствуете? Князев лениво ответил: — Отменно…***
Горшок быстрыми шагами влетел в помещение больницы, растолкал тех, кто там стоял, обратившись сразу к девушке в регистратуре. — Князев. Андрей. Сергеевич. Волосы светлые, глаза обворожительные. В какой палате? — Простите, но кто вы будете ему? — Любовник я ему… Ох, вы будете и впредь задавать столько ненужных вопросов?! Я хочу узнать в какой палате остановился Князев. — Минуточку, — девушка позвонила, переговорив с кем то, затем отложила трубку. — Присядьте пожалуйста, к вам выйдет главный врач и все расскажет… — Что, настолько все плохо? — Нет… Присядьте, пожалуйста.***
Тем не менее врач продолжал: — Ну раз отлично, тогда не смею вас больше задерживать. — Да ну, и мне даже не придется показывать язык и дышать в трубочку? — Андрей поднялся, — в чем причина таких резких перемен, объясните мне. — Ничего такого, что могло бы вам не понравится. Кстати, спешу заметить, вас там ожидают на входе. Парень вашего возраста. Назвался Михаилом. После этих слов Князь как-то съежился. Нет, не то что бы он не был рад… просто… Его ведь тогда действительно зацепили те слова о его стихах… — М…да? — Позвать его? А то он там нам весь коридор разнесет. — Нет… не стоит… хотя… я могу вас попросить об услуге? — Услуге? Какой? — Дело очень важное и деликатное…***
Миша шел быстрым шагом чуть ли не впереди главврача. — Я не понимаю, что вы хотите этим сказать? — Понимаете… После аварии у него… произошла небольшая амнезия… — То есть как?! — Горшок остановился, и схватил доктора за плечи, — он что… ничего не помнит? — взгляд стал испуганным, а в голове было только одно. «Хоть бы это была неправда». — Понимаете… травма головы… небольшая амнезия это в пределах нормы… Он потом вспомнит. Тем более угрозы для его здоровья уже нет, и мы его можем спокойно выписать, — они остановились около двери в палату, — ничего страшного. Миша отворил дверь и медленно вошел в палату Князя. Тот сидел на койке и болтал ногами. — Горшоооок! — Андрей с детской радостью кинулся в объятия друга, — как я соскучился… Ты ведь заберешь меня отсюда правда? Горшенев долго смотрел в пропитанные радостью голубые глазенки, а потом тихо произнес: — Конечно заберу… Андро… — Что? Как ты меня назвал? — Андро… Ты не помнишь… Я так начал тебя звать после феста «окна открой», в середине 2004-го… Андрей в ответ мотнул головой: — В смысле «Фест 2004»? Сейчас же конец 2003… Вот клуб недавно открыли… мы так хотели… — Ты правда не помнишь? — Горшок, уже действительно обеспокоенно смотрел на Князя. Внезапно он вспомнил… Что в конце этого 2003, у них еще ничего не случилось… Он вспомнил губы князя…его робкий шепот, касания, дыхание… Не прошло и пяти минут, как Горшок уже стоял раскрасневшийся, тяжело дышащий и со взмокшими волосами. — Мишенька, с тобой все в порядке? — Андрей подошел близко к Горшеневу. Слишком близко. Их дыхания встретились. — Д-да… Идем… тебя… выпишут, — он сглотнул и, по привычке, взяв Андрея за руку, вывел из палаты. — Странный ты какой-то, — Князев, будто не чуя подвоха, наивно шел за Горшком, размышляя, куда его тот приведет. А привел он его в выписной кабинет, и, получив справку, отвел в гардероб. — Одевайся, и идем на репу, ты же не думаешь, что из-за того, что ты попал в больницу, наши встречи закончатся? — Встречи? — На репетиции, дурень, — Миша гладит Князя по волосам, и, повинуясь порыву, целует того в висок. — Ммм, ты тоже соскучился? — Еще как, — Горшенев прикрыл глаза, но быстро понял, что это не тот вопрос, о котором он думал, поэтому поспешил исправится, — ну… в смысле… я… Извини, Андро…ей… Андрей… — Извинения приняты. Но только если ты меня приведешь домой. Я устал, честно. — Какое домой?! Репетиция же! — К черту! Тебе что важнее? Репетиция или я? — Конечно ты… любимы…оооой… любимый всеми Князь. — Ну я так и думал, идем. Я себя чувствую вполне сносно.***
Князь сидит на диване и увлеченно разглядывает бегающего вокруг него Мишу. — Нет, ты мне ответь, как так вообще могло случится, куда ты смотрел?! — эмоции хлестали через край, и вокалист совершенно не желал их хоть немного сдерживать. — Что и когда? — Андрей сидел с глупой улыбкой и продолжал наблюдать, будто издевался, — ты же знаешь, что я не помню, что со мной произошло. — Ах да, не помнишь! Черт! — Горшок резко плюхнулся на пол. — Ну вот что мне теперь с тобой делать? — Попробуй извинится. — Извинится, за что? — За то, что оскорбил. — Когда? — Да я Шута недавно рисовал… — Ну? — А у меня ты получился. — И дальше что? — А то… — Княже сделал резкий выпад вперед, так, чтобы оказаться почти нос к носу со своим… лучшим другом… — Это просто наказание… Я рисую… а получаешься ты… что бы это значило? — он касается ладонью Мишиного затылка, будто гладит. — Кхм… Анд… рей… — Можешь звать меня так, как привык… — Андро… Ты что-то вспомнил? — Ммм… допустим… Но ты должен извинится… — рука Князя все так же гладит Мишу по волосам. — Хорошо, извини… за то, что недоглядел за тобой, — Горшок смотрит в голубые глаза, и ему кажется, будто взгляд у Князя все такой же осознанный… как раньше… — ты все помнишь? — Я-то… помню, — улыбается Андрей, медленно приближаясь лицом к Мише. — Зачем тогда это все? — Ммм… пошутить нельзя? — С чего бы? — С того, что сегодня 1 апреля! — Эм… середина июня, Андрей… — Правда? А я думал 1 апреля… Что ж… видимо мне не суждено… — Не суждено что? — Да, — Князь махнул рукой, — ничего. Так, размышления.Еще 2 часа спустя
Андрей так же наблюдает за Мишей. Ему это нравится. Он наслаждается тем, каким образом происходит их «воссоединение». А вот Горшку напротив, этот настрой не нравился. В конце концов — он то все помнит! И он хочет того, чего их лишила эта внезапная князевская амнезия. А именно… — Как насчет… эммм… сыграть на желания? — Миша сел напротив Андрея, перед эти достав по бутылке пива себе и ему. — Положительно, в карты, как обычно? — Да, именно… Карта идет круто. Мишка выигрывает уже третий раз, а Князь вновь кидает оставшиеся карты в колоду. — Ну что на этот раз? Петухом или курочкой сплясать? — Нет… — Горшок прищурился, смотря на Андрея как-то… не так, — как ты относишься к поцелуям? — он заметил, как Князев заметно улыбнулся и даже, можно сказать, просиял. — Ммм, положительно… — Тогда я хочу твоего поцелуя… Андрей долго всматривается в лицо Михаила, изучая его реакцию, потом отстраняется, продолжая так же смотреть. — С чего вдруг? — Потому что я хочу тебя, Андрюш… В глазах Князя начинает поблескивать беспокойство. — Объяснись. — Глаза все больше выражают непонимание, и мужчина отодвигается вглубь кровати, подальше, — я что-то не совсем понимаю… Миша опускает голову. Он промахнулся. Нельзя так резко возвращать человека в нужное русло… Особенно, если он этого не помнит. — Забудь. Я лучше пойду, правда. — Куда? — Куда-нибудь от тебя… подальше… Не хочу травмировать тебя, — Горшенев резко поднимается, натягивает на себя кофту и обувь. — Постой! — Андрей поднимается следом, — мне врач сказал, что ты мне вернешь память, ты не можешь просто взять и уйти. Я с тобой тесно связан. — Да, настолько тесно, что я не могу это вывалить на тебя… — Миша уже собирается уходить. — Горшок, стой! — Князь подрывается с места, хватает того за шею сзади, та, что они оба заваливаются на кровать, а после… происходит то, к чем даже Миша готов не был. Поцелуй. Еще один. Все настойчивее и жарче. — Ммм… кажется я вспомнил, — он на мгновение отстраняется, смотрит с задорными огоньками в темные глаза Горшенева, облизывает губы. — Что? — Что хочу тебя… Так сильно, как никогда! — Андрей резко скидывает с себя одежду, та же самая участь ждет и облачение Горшка. — Ты… ты ничего не забывал? — но его грубо прерывает настойчивый поцелуй в губы. Такой глубокий и сильный, что невольно изо рта вырывает стон. Поцелуй кружит голову, но забываться не хочется, потому что Князь уже сверху и крепко прижимает бедрами своего партнера к кровати. — Люблю, когда ты такой беззащитный… — резкое движение, и Миша уже оказывается под ним. Резкое движение и оба партнера издают громкий стон. — Ты соскучился по мне… я знаю, любимый. Андрей склоняется и целует Горшка за ухом, прикусывает, переходит на шею, покусывая в местах где проходят позвонки, шепчет на ухо: — Мой персональный… Движения, вначале грубые, потом плавно перетекают в размеренные, стоны наполняют комнату, хриплый шепот перебивает их. — Блять, охуенно! Движения снова становятся грубыми. Они бросаются друг на друга, как животные, которым дали свободу действий. Движение. Еще одно. Андрей выходит, падая на спину, тяжело дыша. Но не успевает он опомниться, как вихрем Горшок поднимается следом и нависает над ним. — Ты же не планировал заканчивать, правда? Ответом служит хитрая улыбка второго вокалиста. Он поднимается, заставляя мужчину откинуться на руки назад, проводит языком по груди, ведет вниз, а затем нежно обхватывает член губами, делая несколько медленных движений. — Ох! Андро! — Миша закидывает голову, и раздается его хриплый шепот: — Блять, Андроооо еще! Не останавливайся! Просить и не надо. Князев присосался к достоинству своего любовника настолько, что первому стоило бы и поберечься… ну, а вдруг что? Однако его это не заботило. Умелые плавные движения языка, в начале ласкающие головку и уретру вокруг, переходят дальше, и вот уже язык исследует набухшие венки вокруг всего ствола. Кончиком ласкает каждую, смыкает губы, заставляя Мишу просто умирать от наслаждения. Продвигается еще глубже, задерживает плоть внутри, затем так же резко отстраняется, любуется, и снова начинает играться. — Охуенный минет, — хриплый голос Горшка раздается в ушах Андрея, и тот подлетает, нависая, целует в губы. — Ты же хочешь сверху, я прав? — Я мечтаю об этом. Стремительное передвижение позиций. Больше ничего не говоря, Миша входит, упираясь обеими руками рядом с головой Князя, делает движения рваные и быстрые, проходя путь полностью, до упора. Он чувствует все. Все то, что доставляет наслаждение им обоим. Каждый наслаждается этим временем и старается не упустить не единого момента. Стоны становятся громче. Они перекликаются с выкриками и хриплым дыханием. Кровать шатается под двумя тяжелыми телами, но им все равно. Эта разлука была слишком долгой для них обоих, и сейчас больше всего на свете им не хотелось бы отвлекаться. Впрочем, им это удалось. Они закончили, когда через шторы пробивался утренний свет. Оба лежали, еще не в силах отдышаться. Они терзали друг друга поцелуями, щекотали и покусывали, делали все, чтобы запомнить еще одну прекрасную ночь для них обоих. — Так ты помнишь? — запыхавшись произносит Горшок, проводя ладонью по щеке Андрея. — Я такое бы никогда не посмел забыть… Трепетный и нежный поцелуй в губы. — Но зачем ты это сделал? — Хотел поверить твою реакцию… — Дурень, а ДТП ты тоже подстроил? — Нет, то была нелепая случайность. — Расскажи мне… — Тебе это так важно? — Да.***
— Что за услуга? — врач смотрел на Андрея удивленным взглядом. — Вы можете сказать ему, что я потерял память? — Зачем это вам? — Понимаете… Этот человек… постоянно меня пасет… и мне бы хотелось понять, что все-таки по настоящему его во мне привлекает… поймите это правильно… Ну… по рукам? — Ладно, но только после того как извинитесь перед медсестрой и позволите вас нормально осмотреть. — Хорошо… Давайте… зовите…***
— Я никогда не посмею забыть, обещаю. Снова поцелуй. Еще и еще.