***
Первым занятием был урок заклинаний, который вёл Флитвик. Это означало, что он опять будет в одном классе с Лили и Мародерами. И так изо дня в день, хоть вешайся. Чтобы низкорослый профессор мог демонстрировать заклинания и видеть всех учеников сразу, парты амфитеатром спускались к дальней стене, где находилось возвышение, на котором стоял учительский стол. Ожидая, что его вызовут к директору, Снейп сел за крайнюю, ближайшую к двери парту. В противоположном ряду, но ниже, скрытая от него другими студентами, сидела Лили рядом с незнакомой ему девушкой. Отсюда он даже не мог её как следует видеть, и от этого ему становилось не по себе. Прямо перед партой Лили находилось место Поттера, а сам он, уверенный, что на его стул никто не посягнет, расхаживал по центральному проходу, пытаясь пригладить непослушные волосы и делая размашистые взмахи волшебной палочкой, якобы повторяя предыдущий урок, а на деле просто красуясь. Неэффективный и, откровенно говоря, идиотский способ продемонстрировать свои возможности, потому что в настоящем бою такие неумелые па привели бы к катастрофе. Колдовство требует концентрации и отточенных движений. И то, и другое давалось Поттеру с трудом. Сегодняшний урок снова включал в себя невербальные заклинания, но на этот раз не одно, а связку из Люмос, Инсендио и Вингардиум Левиоса. Простые заклинания, выученные ещё в первый год. Снейп оглядел класс: одни усердно пытались выполнить комбинацию, другие уже достигли некоторого успеха, третьим приходилось шептать себе под нос, чтобы произвести хоть какой-то эффект, а кто-то громко обсуждал, как на самом деле работает невербальная магия, и можно ли усилить её действие, если во время произнесения заклинания чётко предоставлять результат. Флитвик задал этот вопрос в начале урока и затем попросил к следующему занятию написать на эту тему небольшое эссе. Однако Снейп уже знал ответ. Здесь действовали те же законы, что и при произнесении вслух, только для более сложного заклинания требовалась мысленная концентрация и долгие тренировки, чтобы удержать его в голове целиком. Не все, но хотя бы часть из самых нужных Снейп довёл до совершенства. — Мистер Снейп, вы не научитесь ничему новому, если так и будете считать мух, — сказал профессор Флитвик, подходя к нему. Будучи главой Равенкло, он не любил студентов, сидящих без дела. — Или вы думаете, что вам практика не нужна? Тогда докажите, что вы всё умеете. Снейп подумывал о том, чтобы устроить представление, притворившись, что у него получается не лучше, чем у остальных учеников. Вот только зачем? Он последовательно сотворил сразу три заклинания, чего нельзя было ожидать даже от талантливого шестикурсника, однако Флитвик не нашел этот показ подозрительным, восхитительным, но не более. — Замечательно, мистер Снейп. Вижу, вы подготовились к уроку. Двадцать баллов Слизерину за проявление должного внимания внеклассным занятиям. Со стороны завидующих гриффиндорцев послышались издевательские смешки, но Снейп предпочёл их проигнорировать. — Отличная работа, мистер всезнайка, — ухмыльнувшись, Мальсибер одобрительно хлопнул его по спине и попытался повторить движения друга, размахивая волшебной палочкой, словно дирижёр перед оркестром. Розье ограничился кивком и вернулся к отработке заклинаний, по-видимому, возмущенный легкостью, с которой они дались другому. — Жаль, практическую часть нельзя скопировать так же легко, как списать письменную, да? — спросил Снейп, когда смог разжать зубы после приступа мучительной боли, вызванной богатырским ударом. Не поняв завуалированного сарказма, здоровяк кивнул. — Мистер Снейп, вы горите! — воскликнул Флитвик со своего постамента, но Снейп уже сам почувствовал запах гари. Вскочив и оглядев себя, он обнаружил, что край его мантии начал тлеть. Профессор чар спрыгнул со стола и побежал к нему на помощь с прытью, какую трудно было ожидать от человечка с такими короткими ножками. Снейп, однако, справился собственными силами, затушив огонёк струей воды, вызванной заклинанием Агуаменти. На его единственной изношенной дальше некуда мантии появилась прожженная дыра. Он не сомневался, что это произошло не из-за чьей-то неосторожности. Трое Мародёров: Петтигрю, Блэк и Поттер приглушённо рассмеялись, четвертый — сокрушенно покачал головой. Как только Флитвик направился к ним, смех разом затих. — Это вышло случайно. Честно, — привычно соврал Блэк, пока Питер склонился за партой, делая вид, что ничего не видел, Поттер же, невинно глядя на профессора, добавил, что приносит искренние извинения. Флитвик вовсе не казался удовлетворённым их объяснением, но тем не менее сказал: — В следующий раз будьте осторожнее. — И повернулся к паре когтевранцев, у которых возникли вопросы. Это было несправедливо. Он должен был, по крайней мере, снять десять баллов с Гриффиндора. Мародёров это, конечно, не остановило бы, но вызвало бы беспокойство у тех, в ком ещё жил дух соревнования, а таких было много. С мнением большинства им пришлось бы считаться. — Как думаешь, у меня получится незаметно поджечь их одежду? — заговорщицким шепотом спросил Розье. Он нагнулся вперёд, почти лег животом на парту, и пытался прицелиться. Снейп остановил его, положив руку на плечо, не потому, что сам хотел отомстить Мародерам, хотя, если бы ему представилась такая возможность, он не преминул бы ею воспользоваться, просто Лили сидела рядом с ними, и он не имел представления, кому именно собирался мстить Розье. В этот момент она обернулась, и её глаза встретились с его. Ненадолго, лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы Снейп прочёл в них беспокойство. Правда, за кого она волновалась, было трудно сказать.***
Снейп вёл себя как-то странно, не позволил другу отомстить за него, хотя раньше не отличался сдержанностью. Как обычно, за время летних каникул он вытянулся и похудел, но не мог же его характер настолько сильно измениться? Снейп, которого она знала, обязательно ответил бы какой-нибудь пакостью, и это послужило одной из причин их разрыва. Другой причиной было то, что она стала старостой и должна подавать хороший пример, а не общаться с врагом, но на самом деле это стоило сделать раньше. Так было бы легче для них обоих. Шёпот Джеймса отвлёк её от размышлений: — Давай, Бродяга. Видел, как он задёргался? Сделай это ещё разок, пока Флитвик не видит. Они опять за свое. Лили почувствовала, что её терпению скоро придёт конец. Джеймс Поттер, самый большой олух Гриффиндора, подстрекал своего лучшего друга Сириуса Блэка, возможно, ещё большего кретина, поскольку тот безропотно соглашался на любые безумства. Когда же они наконец повзрослеют? Усмехнувшись, Блэк снова нацелился на ни о чем не подозревающего слизеринца, сгорбившегося за партой. Бесшумным взмахом волшебной палочки Лили обезоружила Сириуса. — Я думал, ты бросила Снивеллуса, — возмущённо сплюнул Блэк. Поттер с укоризной взглянул на неё, словно не замышлял ничего дурного всего секунду назад. — Я предотвратила снятие баллов за хулиганство в классе! — ответила Лили и, возвращая палочку Блэку, прибавила, больше обращаясь к Джеймсу: — Если вы не прекратите этих безобразий, клянусь Мерлином, будете делать свои домашние задания сами! — Не будь так жестока, — взмолился Поттер. Ремус взглянул на неё, безмолвно извиняясь за друзей. Он разделял с ней обязанности старосты, и с ним было приятно общаться, но, к сожалению, Люпин предпочитал закрывать глаза на проделки Мародёров, позволяя им делать всё, что они хотели: будь то безвредная шалость или нападения на учеников другого факультета. Слизеринцы не были невинными овечками и своими замашками чистокровных часто провоцировали их первыми, тогда Лили начинала думать, что Мародёры правы, что они просто защищают таких, как она, отвечая силой на издевательства. Покачав головой, Лили вернулась к попыткам заставить искру света левитировать над столом. Когда она не отвлекалась на посторонние мысли, получалось довольно-таки неплохо. — Ты проговариваешь заклинания про себя? — спросила сидевшая рядом Доркас Медоуз. В любом учебном коллективе найдутся девчонки, а изредка и мальчишки, которые на каждом занятии с интересом наблюдают за действиями отличников, желая перенять толику знаний: кто, тщательно скрывая своё любопытство, кто засыпает настойчивыми вопросами и не отвяжется до тех пор, пока не ответишь на все. Вот к ним-то и относилась Доркас. На уроках чар она сидела рядом с Лили, а на зельях со Снейпом, и в прошлом, когда эти двое сидели за одной партой, не стеснялась втискиваться между ними. Даже страх перед вечно мрачным и пугающим гением зельеварения не мог помешать её тяге к хорошим отметкам, и она продолжала испытывать его терпение, несмотря на то, что тот не раз недвусмысленно давал понять, что против её шумного соседства. — Нет, я не понимаю, зачем вообще произносить заклинание, неважно вслух или про себя. Это не имеет значения, потому что не слово рождает магию — она с нами со дня нашего появления на свет, — а желание. — Большинству это помогает, — сказала Доркас, наклонившись к ней со своей парты. — Наверное, дело в привычке, ведь они произносили название с первого курса. — Лили кивнула, мысленно отметив, что это очень хорошая тема для эссе. — Я тоже к ним отношусь, — энергично продолжила Доркас. — Не все же могут колдовать инстинктивно, как ты. — Об этом тоже можно написать, подумала Лили. — Повтори, пожалуйста, тот фокус. Колдовство без палочки. Лили кивнула и, отложив волшебную палочку в сторону, произнесла: — Вингардиум Левиоса. — Огонёк снова воспарил над столом. Беспалочковое заклинание было тем, что легко удавалось ей, и, похоже, больше никому. Конечно, это касалось только волшебства средней сложности или нескольких простых заклинаний. Пройдут годы, прежде чем она сумеет выполнить что-то более сложное. — У тебя талант, — вздохнула Доркас с восхищением и завистью. — Никогда не видела, чтобы кто-то проделывал такое, даже опытным волшебникам нужна палочка. — Это проще, чем кажется, — ответила Лили. — Мы же колдовали в детстве, до поступления в Хогвартс. Просто многие не понимают, как у них получалось. Доркас подняла руку, и профессор Флитвик, недавно взгромоздившийся на свой стол, немедленно ответил: — Да, мисс Медоуз? — Сэр. Беспалочковой магии можно научиться только с помощью практики? — Конечно, мисс Медоуз. Всему можно научиться на практике. Точно так же, как любое умение можно улучшить, если не забывать тренироваться. — Профессор перевёл взгляд на Лили, и девушка заподозрила, что он придумал для неё особенно сложное задание. Независимо от того, насколько она опережала в этом предмете своих одноклассников или, возможно, именно по этой причине, Флитвик всегда был недоволен ею. Он ругал ее за то, что она слишком сильно полагалась на интуицию и не прилагала достаточно усилий, чтобы максимизировать потенциал своего дара. Лили предполагала, что именно этого он добивался и от своего факультета, Рейвенкло. По мнению профессора, талант это не врождённая способность к чему-либо, его можно и нужно развивать путём долгого труда, и, добившись эффекта, не останавливаться на достигнутом, а стремиться улучшить результат всеми фибрами своего существа. — Кстати, мисс Эванс, мое задание для вас в этом году состоит в том, чтобы вы наложили сразу два заклинания на ваш выбор: одно без волшебной палочки и второе без слов. Не ожидайте, что я не проверю, как вы справились. — Но я никогда не смогу сделать и то, и другое одновременно! — ошеломлённо воскликнула Лили. — В этом суть практики: делать невозможное возможным. — Ты ему действительно нравишься, — восторженно заявила Доркас. — Он больше ни к кому не предъявляет таких высоких требований. В этом был смысл, но как бы Лили ни была признательна Медоуз за её дружескую поддержку, она не смогла заставить себя чувствовать то же самое по отношению к профессору. Кто-то забарабанил в дверь так сильно, что она едва не сорвалась с петель. Некоторые ученики, отвлекшись на грохот, потеряли концентрацию, и заклинание левитации, смешавшись с инсендио, превратилось в огненный шар, врезавшийся в учительский стол. — Войдите! — крикнул Флитвик. Его самого было не видно, так как он успел юркнуть за рухнувший книжный шкаф. Слизнорт с трудом протиснулся в непредназначенную для его габаритов дверь. Каждый учитель должен иметь быструю реакцию и философское отношение к жизни, если он хочет протянуть в Хогвартсе хотя бы год. Профессор зелий работал гораздо дольше, и его уже невозможно было чем-либо удивить. — Извините, Филиус, кажется, я не вовремя. Всё в порядке? — Да, Гораций, — Флитвик, наконец, выкарабкался из-под кучи книг. Он потушил огонь и вернул обугленному столу первоначальное состояние. — Вижу у вас как всегда всё под контролем, — Слизнорт флегматично окинул взглядом класс. — Приношу извинения, но директор послал меня за одним из ваших учеников. Я позаимствую у вас мистера Снейпа, если вы не против? Как и все остальные, Лили посмотрела на парня со Слизерина. Он не казался обескураженным, напротив, с готовностью встал и подхватил свою сумку. Снейп даже не доставал из неё учебники, как будто ждал, что его вызовут. Вспомнив его отчаянный взгляд, устремлённый на Дамблдора вчера во время ужина, Лили пришла к выводу, что он действительно ждал или надеялся. Во что ты влип, Северус? То есть, Снейп. Они больше не друзья, и она не может звать его по имени даже про себя. Особенно про себя, потому что фамилия звучит менее безлично, чем имя, принадлежащее бывшему лучшему другу. Именно Снейп, слизеринец, и никто другой. Пора бы привыкнуть. — Похоже, старина Снивеллус что-то натворил. Держу пари, его наконец-то исключат из школы, — радостно сказал Блэк. Поттер согласно кивнул и, повернувшись к Лили, подмигнул, словно хотел сказать: ''Я же говорил! '' — Как хорошо, что ты его бросила. Представь, что бы сейчас было с твоей репутацией старосты? Джеймс не мог не осознавать, что упоминание о том, как она бросила Снейпа, причиняет ей боль, думала Лили с негодованием. Так почему он повторяет это при всяком удобном случае? Разорвать отношения было хорошей идеей, но это не значит, что она гордилась этим поступком. Он был первым человеком, с которым она познакомилась в волшебном мире, когда ехала в Хогвартс-экспресс, её первым, поначалу единственным другом в школе и первым, кто доказал, что преданная, бескорыстная дружба существует. Лишь потому, что распределительная шляпа отправила их на разные факультеты, они не могли быть вместе. Волшебный мир оказался куда более жесток, чем думала одиннадцатилетняя девочка. Лучше бы я его не знала. Если бы мы не встретились, я бы не вкладывала в понятие дружбы так много и не требовала бы от друзей того, чего они дать не способны. Мальчик, которого она встретила, совсем не походил на того молодого человека, с которым она рассталась. Мальчик, не имевший ничего, кроме самого ценного богатства: ума и стремления получить все знания, что мог дать Хогвартс, но даже этим он был всегда рад поделиться с ней. По тому мальчику она скучала гораздо сильнее, чем по вспыльчивому, замкнутому юноше, бросавшему на неё влюбленные взгляды, когда думал, что она не видит. Она видела и ждала, когда же он наконец признается в своих чувствах, но он медлил. На пути к знаниям его ничто не могло остановить, однако он не сделал абсолютно ничего, чтобы добиться взаимности от Лили. — Снейп слишком умён, чтобы совершить опрометчивый поступок, — холодно ответила она, надеясь, что это правда, — хотя и не хвастает этим перед всеми, как некоторые.***
По правде говоря, Снейп ожидал, что его вызовут раньше, возможно, сразу после завтрака. В таком случае он полностью пропустил бы Чары, и это было бы неплохо, ведь ему нет нужды посещать занятия. Дамблдор скоро это узнает и, вероятно, найдёт более продуктивное для него времяпровождение, тем самым избавив от необходимости лицезреть гриффиндорцев, что было бы ещё лучше. Только одна мысль омрачала настроение Снейпа, пока профессор Слизнорт вёл его по коридорам Хогвартса к кабинету директора. Когда он будет извлекать свои воспоминания в омут памяти, ему придётся увидеть их снова, как тогда, когда дух Дамблдора, показывал их ему самому, словно проверяя готов ли он к испытанию. Воспоминания из жизни, которую директору еще предстоит прожить или не предстоит, если он сможет изменить будущее. Воспоминания, о жизни, которые юный Снейп еще не прожил, несмотря на то, что они составляли почти всё его прошлое. Неплохо бы выяснить, что означают эти сны, думал Снейп, подходя к злосчастной горгулье. Как и любой, владеющий легилименцией, он знал, что Дамблдор мог незаметно вложить в его подсознание собственные воспоминания, слишком болезненные, чтобы рассказать открыто, но, по всей видимости, необходимые. Директор, прикидывающийся выжившим из ума стариком, не представляющим угрозы для врагов, никогда ничего не делал просто так, хотя у всех, даже у профессоров, знавших его многие годы, складывалось именно такое впечатление. — Ах, Гораций, вижу, тебе удалось найти нашего юного мистера Снейпа и доставить его в целости и сохранности, — сказал Дамблдор, когда они вошли в кабинет. Рядом со Слизнортом он выглядел особенно безобидным, маленьким и тощим, а его речь была по-прежнему легкомысленной и беззаботной. — Надеюсь он ничего не натворил? — обеспокоенно спросил Слизнорт, по-отечески сжав плечо Снейпа, и это его беспокоило. Он никогда не посещал дружеские вечера профессора, как те, кто состоял в клубе слизней, ничего у него не просил и не советовался по вопросам, не касающимся зелий, однако тот волновался о нём сейчас даже больше, чем об одном из своих любимчиков, пойманном мистером Филчем. — Нет, я просто хотел поговорить с мальчиком, о котором ты так много рассказывал. — Верно, Альбус, я уверен, в будущем Северус станет первоклассным мастером зелий. Могу ли я быть ещё чем-то полезен? Гораций, похоже, хотел остаться, но директор не дал ему такой возможности. — Нет. Спасибо, не смею больше тебя задерживать. Слизнорт вышел и начал медленно спускаться по слишком узкой для него винтовой лестнице. Дверь закрылась, и кабинет на миг осветился опустившимся пологом тишины. Ну вот и всё, подумал Снейп, назад дороги нет. — Я так понимаю, теперь можно не притворяться? — решил он уточнить, садясь в кресло напротив директора. — Правильно, Северус. Могу я называть тебя Северус? — Дамблдор будто сбросил маску. Он выпрямил спину, став казаться выше, снял очки-полумесяцы и устало потёр глаза, всё ещё голубые, но без привычной весёлой искорки. На серьезном, задумчивом лице проступили глубокие морщины, а приветливая улыбка исчезла без следа. Позади кресла директора восседал на жердочке его феникс Фоукс. Он чистил свои сияющие алые пёрышки, то и дело поглядывая одним глазом на гостя и наклоняя голову, как будто прислушивался к разговору. Когда Северус увидел эту птицу впервые, она показалась ему уродливым ощипанным попугаем, но, как позже выяснилось, феникс, как и его хозяин, производил обманчивое впечатление. Фоукс был умнее любой другой птицы и пронзительным криком предупреждал Дамблдора, если посетитель лгал или замыслил недоброе, в ночь его смерти он пел, но то была не песня утраты, а песня надежды, вселившая в Снейпа уверенность и силы продолжить начатую борьбу. — Конечно. При нашей первой встрече вы задали тот же вопрос. — Ты провидец, Северус? — спросил директор. С каминной полки на стол перелетела большая чаша Омута памяти. — Нет, — ответил Снейп, глядя на мутную жидкость. — Тогда откуда у тебя то воспоминание, которое ты показал мне вчера? — Сейчас вы сами увидите, — Снейп достал волшебную палочку и приступил. Первым он показал их с Дамблдором встречу после смерти. На гладкой поверхности Омута памяти одно за другим всплывали воспоминания о его службе шпионом, о войне, о Пожирателях смерти, Волдеморте, Ордене феникса, Гарри и, последним, о пророчестве. Молча, чтобы не отвлекать Снейпа, директор внимательно изучал каждое и заговорил только, когда в омуте появилось изображение свитка, с которого его собственные руки срывали печать: — Это не твоё воспоминание, Северус. — Его показали мне вы, — Снейп не упомянул, при каких обстоятельствах и когда, но подозревал, что директор поймёт всё сам. — Если так, то мы были хорошими друзьями, и я мог тебе доверять. А это? — старик ошеломлённо уставился на мерцающее на поверхности жидкости лицо молодого белокурого мужчины с непохожими глазами. — Это тоже ваше воспоминание. Вы сказали, что этот человек мне поможет, но не сказали, кто это. — Я знаю его, но не понимаю, чем он может помочь. Интересно, что я хотел передать себе, поделившись с тобой этими воспоминаниями. Похоже, я в будущем — весьма загадочная личность, приятно сознавать, что мне есть куда расти, — Дамблдор, оторвавшись от созерцания Омута памяти, перевёл взгляд на собеседника. — Так вы мне верите? — спросил Снейп. — Верите, что я из будущего? — Да, Северус, кем бы ты ни был, эти воспоминания могли принадлежать только мне. — В этот момент тёмная жидкость подёрнулась рябью, и Омут памяти показал мёртвую девушку. — Кто она? — приглушенным тоном спросил Снейп. — Арианна, — ответил Дамблдор, побледнев. — Моя сестра. Через несколько месяцев после смерти Дамблдора, некая журналистка, кажется, Скитер, опубликовала шокирующую биографию директора Хогвартса, наделавшую много шума в те мрачные дни. Реальность Второй магической войны была столь страшна, что даже блестящие умы искали отдых в обсуждении прессы, до чтения которой никогда не снисходил Снейп. Да он и не стал бы читать подобную ерунду, а все разговоры при его появлении в учительской моментально смолкали. Куда бы он ни шел, всюду видел обвиняющие взгляды и слышал шепотки «предатель», «трус», «убийца». В тот страшный, последний год его жизни, он был как никогда одинок, а хуже всего было понимание того, что все его страдания напрасны, и единственный человек, ради которого он жил, обречён погибнуть вскоре после него. — Вижу, ты не пользовался популярностью среди сотрудников, — сказал директор, напугав Снейпа. По старой привычке, попав в этот кабинет, он расслабился и забыл защитить свой разум, но этот Дамблдор ещё не был его другом и живо воспользовался предоставленной возможностью. Осторожно восстановив стены, Снейп кивнул, наполовину в знак признательности за своевременное напоминание, наполовину, чтобы прервать зрительный контакт. — Я никогда не был популярен. В тот год все считали меня предателем, а до того — шпионом Темного лорда. — Почему ты не пытался их разубедить? Почему до последнего играл роль прислужника Волдеморта? — Потому, что надеялся спасти Гарри! — заорал Снейп. Он чувствовал давление на свой мозг, директор хотел найти в его памяти нужные рычаги, чтобы потом манипулировать своим новым слугой, как послушной марионеткой. Так поступал знакомый ему Дамблдор, мастер по незаметному манипулированию людьми. Давление прекратилось. — Не пойми меня неправильно, я нисколько не сомневаюсь в твоей преданности, мне просто нужно знать, на что ты способен, потому что шпион из тебя никакой. Снейп в замешательстве взглянул на него. Он даже не знал чувствовать ли ему облегчение от того, что в этой жизни будет избавлен от тёмной метки, или оскорбиться, потому что считал, что в прошлом неплохо справлялся с обязанностями двойного агента. Ища встречи с директором, он готовился прожить еще одну жизнь, полную, возможно, бесполезной борьбы. Он бы пошёл на это ради Лили, хотя когда-то, в самые трудные дни, тешил себя фантазиями, что, если бы ему представился шанс вернуться назад, он бы ни за что на свете не повторил своих ошибок и не стал Пожирателем Смерти, он выбрал бы иной путь и принимал только правильные решения. Глупые фантазии неудачника. — Не знаю, как я мог доверить такое опасное дело тебе, и не представляю, почему тебя не раскрыли в первый же день. Тебя легко застать врасплох. — С этим не поспоришь. — Ты слишком импульсивен. — С этим тоже. — И обладаешь информацией, настолько ценной, что тебя необходимо держать как можно дальше от врагов, — пояснил Дамблдор. — Раньше я думал, что самое безопасное место — Хогвартс, но, судя по твоим воспоминаниям, это не так. — В таком случае можете выдать мне ТРИТОН и поселить в какой-нибудь глуши, — мрачно пошутил Снейп. — Дай мне немного времени, и я придумаю что-нибудь получше, а пока я бы хотел, чтобы ты впустил меня в свой разум. Мне нужно знать все об этой войне, о том, какие битвы будут выиграны, какие проиграны и по какой причине. Но не только это. Я прошу позволить мне самому определить, какая информация является наиболее полезной, потому что часто упущенная деталь, которая на первый взгляд кажется несущественной, приводит к поражению. Невероятно хитрый человек, с восхищением и ужасом от предстоящей экзекуции, подумал Снейп, он нашёл способ учиться на своих ошибках, не совершая их, но лучше продать душу дьяволу, чем бездействовать и ждать, когда всё повторится.***
В ответ Дамблдор поделился с Северусом собственными тайнами. Они были даже страшнее, чем он мог себе представить. Это признание, исповедь человека, пытавшегося хотя бы отчасти очистить свою совесть, служило доказательством того, что Снейпу удалось завоевать доверие Альбуса Дамблдора.