The Wicked Stepmother

Реджина перевернула Эмму на спину, и та сдавленно застонала, когда её раскрасневшаяся задница коснулась прохладной простыни. Реджина не дала ей долго мучиться этими ощущениями. Она просунула одну руку под колени Эммы, а другую — под её лопатки, а затем подняла девушку вверх, словно она ничего не весила. Эмма облегченно вздохнула, когда болезненное чувство слегка поутихло под прохладным ночным воздухом. Казалось, она была сплошным оголенным нервом, чье каждое отдельное чувство было чистым и почти доведенным до предела. — Обхвати меня за шею, — мягко произнесла Реджина, и Эмма послушно последовала её просьбе. Реджина понесла её вдоль комнаты, шагая величественно и спокойно, словно происходящеё на самом деле было парадом для невидимой публики. Прямо как новоиспеченный жених несет свою невесту в долгую и счастливую жизнь. Руби тем временем встала, расправила простыни на уже изрядно помятой кровати и хорошо взбила подушки. — Ты устала? — спросила Реджина ещё более приторным голосом, чем раньше. — Немного, — ответила Эмма. Как ни странно, она не чувствовала себя особенно… сонной. Больше походило на то, что она слегка вымоталась. Возможно, сон и смог бы ей помочь, но она словно находилась под воздействием кофеина. Как будто, если бы Реджина ей позволила, Эмма могла бы просто-напросто устроиться между её ног и вечно доставлять ей страстную ласку. — Тебе довелось пережить довольно тяжелое испытание, не так ли? — Реджина кругами носила Эмму по комнате, укачивая её на руках со всей заботой и нежностью, как будто та была новорожденной малышкой. — Испытание огнем. Я была уверена, что ты справишься, Эмма, и ты произвела на меня огромное впечатление. Я думаю, ты готова к очень многому. — Я очень хочу. Я хочу пройти всё это с тобой. — Ты будешь, моя милая. Ты будешь. Ты будешь чудесна, как самая изысканная драгоценность, и испорченная, как шлюха, а я как следует о тебе позабочусь. Я буду очень хорошо заботиться о тебе, моя Эмма, моя маленькая девочка-содержанка. Потому что ты — моя. Только моя. Эмма изо всех сил старалась не зевать. Но она была такой уставшей, и объятия Реджины дарили ей такое успокоительное расслабление… К счастью, Реджина совершенно на неё не обижалась. Она тихонько рассмеялась и нежно уложила Эмму на постель. — Не оставляй меня, — попросила Эмма. Ей отчаянно хотелось большего. Не секса и прикосновений, а больше самой Реджины. — Не оставлю, малышка. Я останусь здесь, с тобой, — в успокаивающем жесте Реджина погладила правую руку Эммы, пока обходила кровать. Она нежно коснулась костяшек ее пальцев. — У тебя был очень впечатляющий опыт. С этим надо переспать. Но… я знаю, каким эмоциональным это событие для тебя оказалось. Так что я собираюсь немного помочь тебе успокоиться. Я собираюсь сделать так, чтобы ты хорошо и спокойно отдохнула. Реджина вложила руку Эммы в ладошку Руби, которая перехватила инициативу своей Госпожи и начала её поглаживать. Как бы сильно Эмма ни хотела этому протестовать, было довольно приятно чувствовать, как эти вкрадчивые пальцы скользят вверх и вниз по её руке. Реджина начала акт успокоения с того, что полностью разделась, впервые за этот вечер. Её тонкие пальцы по очереди расстегивали все пуговицы на неприлично дорогом пиджаке, и Эмма почувствовала, как между ног снова пульсирует возбуждение при виде этих пальцев. Она вспомнила, каково было ощущать их внутри себя, между губами, их вкус… Реджина была права. Она больше никогда не смогла бы заснуть самостоятельно. Ей нужна была Реджина, чтобы помочь уложить ее спать. Эмма нахмурила брови, что было довольно странным способом выразить свою потребность. Но она забыла обо всем, когда Реджина распахнула пиджак и заговорила так мягко, словно читала им сказку на ночь. — Ты никогда не смогла бы заснуть в этом состоянии. А тебе действительно нужен хороший сон, Эмма. Поэтому сейчас тебе надо глубоко дышать и постараться расслабиться. Просто дыши… и расслабься… Эмма чувствовала, что волей-неволей подчиняется ей, словно Реджина была питоном, что гипнотизировал свою невинную жертву посреди гремучих джунглей. Все её тело словно стремилось полностью слиться с Реджиной в одно целое. Сердце постепенно замедляло свой бешеный ритм, кипящая кровь остывала… а сама её плоть слепо подчинялась Реджине. Эмма перевернулась на бок, глядя на Реджину, пока та передавала свой пиджак Руби. Расправившись с одеждой, Реджина любовно взглянула на Эмму и склонилась над кроватью, чтобы убрать волосы с её глаз и пропустить светлые локоны сквозь пальцы. — Итак, всё в порядке, моя дорогая? — Ты обещала, что мы… — Эмма уже хотела сказать «потрахаемся», но это слово не совсем точно подходило ситуации. Ее голос звучал немного моложе, даже по-детски, но она не могла заставить себя волноваться. Этот новый, покорный тон, казалось, просто идеально ей подходил. — Ты обещала сделать мне приятно после моего наказания. — Разве сейчас ты не чувствуешь себя достаточно хорошо? — насмешливо спросила Реджина. — Но ведь я могу чувствовать себя ещё лучше. — М-м-м. Ты хотела бы, чтоб я переспала с тобой? В таком случае, когда ты выспишься, я смогу уделить тебе должное внимание, — она провела пальцем по щеке Эммы, не скрывая, какого ответа она ожидает. — Это будет моим первым утренним занятием. — Да, Госпожа. — О, милая, тебе не обязательно называть меня Госпожой, когда я тебя не наказываю. Мы могли бы подобрать что-то другое для того, чтобы выразить соответствующее уважение. Мамочка, например. Тяжелые веки Эммы слегка распахнулись в попытке понять, шутит Реджина или нет. Но всё, что она увидела — как Мадам Мэр соблазнительно расстегивает пуговицы на своей блузке. Эмма могла бы подумать, что почувствует вожделение, наблюдая, как медленно открывается взору её смуглая плоть. Но вместо этого она почувствовала что-то вроде… тепла. Ведь теперь оголяется больше мягкой кожи, к которой она может прикасаться… Больше кожи, которая будет тесно прижиматься к ней, пока они будут спать. Сейчас это казалось гораздо более успокаивающим, чем что-либо возможное в этом мире. — Я слышала об одном интригующем исследовании, — глубоким голосом произнесла Реджина, больше похожим на тон Мэра маленького городка. Эмма вдруг задумалась об этом — две совершенно разные грани Реджины. Одна — властная Госпожа, которая её наказывала, а другая — любовница, которая проявляла искреннюю заботу по отношению к ней. Это ведь имело смысл, верно? — Речь шла вот о чем — если надо уложить ребенка спать, лучше всего дать ему немного подкрепиться. Даже если ребенок не голоден, процесс сосания расслабляет его до бессознательного состояния. Почти как наркотик, — Реджина расстегнула последнюю пуговицу и распахнула блузку. Под ней оказался черный бюстгальтер. Очень, очень соблазнительный. Даже пребывая в оцепенении, Эмма почувствовала прилив неистового желания. Она черной завистью завидовала Руби, когда официантка помогала снять блузку с плеч Реджины. — И самое интересное, — продолжала Мэр, — эта мышечная память никогда не ослабевает. Это можно заметить у детей, которые сосут большой палец. Этот процесс успокаивает их, умиротворяет. И это сохраняется даже во взрослой жизни. Следом за блузкой Руби сняла с Реджины лифчик. «Её грудь», — подумала Эмма. «Боже, как прекрасна её грудь…» — Я сейчас собираюсь лечь в твою постель, Эмма. И я хочу, чтобы ты сосала мою грудь. — Мы ведь делали это и раньше, — мечтательно сказала Эмма. — И меня это нисколько не расслабило. — Да, но ты делала это для того, чтобы меня возбудить. А сейчас ты будешь делать это ради себя, — Реджина вынула ноги из своих высоких каблуков, но юбку и чулки оставила нетронутыми. Тот факт, что это всё ещё было на ней, а выше пояса она была обнажена, вызвал у Эммы ещё один прилив возбуждения. Закрыв глаза, она представила, как укладывает Реджину в постель, ныряет под эту невероятно дорогую юбку… Но Эмма была не в силах даже пошевелиться. Будучи верной своему слову, Реджина расположилась в центре кровати, по левую сторону от Эммы. Она провела пальцами по коже белокурой девушки, и Эмма почувствовала пронзающее всё её тело тепло. Каждый из её нервов словно покалывал, а всё тело стало вдруг неподъемно-тяжелым. — Открой рот, Эмма. Ты можешь открыть свой ротик для меня? Глаза Эммы были закрыты, веки казались неподъемными, но она почувствовала почти невесомые прикосновения пальцев Реджины на своих губах. Она послушно распахнула их, а затем ощутила мягкие руки на собственном затылке. Она приобняла Реджину, укладывая правую руку ей на талию, и приблизила рот к её правой груди. Она благодарно присосалась к ней, почти пуская на нее слюни, прежде чем наконец заставила себя открыть глаза. Она лежала на Реджине, руки старшей женщины легко поглаживали её спину и обернутую вокруг талии руку. Светловолосая голова лежала на мягкой и совершенной груди, а сосок Реджины упирался ей в подбородок. Оставалось только одно, и Реджина не постеснялась ей это предложить. А пока Эмма сомневалась, пальцы Реджины легко скользили по рубцам, оставленными ею на заднице Эммы. — Пососи меня, Эмма, — голос Реджины полностью поглотил все мысли Эммы. — Всё в порядке. Всё хорошо, дорогая. Просто втяни меня в свой рот. Эмма открыла рот и, казалось, пыталась всосать всю правую грудь Реджины. Не только сосок, но и ареолу. И всё, до чего она смогла дотянуться, пока её рот не наполнился. Вершинка полной груди ощущалась совершенно твердой, упругой и манящей во рту Эммы. Реджина тихонько вздохнула, и Эмма поняла, что ей удалось доставить ей удовольствие. Эмма гордилась тем, что доставила ей наслаждение. Но она чувствовала себя скорее умиротворенной, чем возбужденной. Казалось, всю свою жизнь ей нужно было держать что-то во рту: жвачку, леденец, кончик карандаша, украденную сигарету… И она наконец нашла то, что так упорно искала все это время. Но не просто её сосок… А саму Реджину. — Хорошая девочка. Моя милая малышка, — похвалила Реджина, и её голос был полон гордости. — Вот видишь, как наказание делает нас послушными? Видишь, какие уроки мы извлекаем из непокорности? Но Эмма не видела. Она знала только то, что Реджина идеально подходит для ее рта, и вот там ей было самое место. Эмме стало вдруг интересно, так ли чувствуют себя люди, ощущая внутри себя пенис. Ей было интересно, будет ли она чувствовать себя так же хорошо (только ещё лучше), когда Реджина окажется внутри нее. Потому что, конечно, Реджине удалось бы найти такой фаллоимитатор, который был бы полностью правильным для нее. Идеальным. Вдруг Эмма почувствовала, как под ней напряженно скрипнула кровать, и это заставило ее насторожиться. Она ведь не двигалась. И Реджина не двигалась. Что это тогда было? Она нехотя приоткрыла глаза (хотя они сразу же закрылись, тело Реджины казалось гораздо более ярким, чем она предполагала) и увидела Руби, лежащую по другую сторону от Реджины. Прямо как отражение её самой. — Что она здесь делает? — прошепелявила Эмма, не выпуская сосок изо рта. Она почти ничего не успела сказать, ведь Реджина погладила ту чувствительную область, которую нашла во время их массажа. Легкая ласка заставила Эмму вернуться к своему занятию, погружая девушку в раздумья. Она вновь присосалась к Реджине, пока её Госпожа начала говорить. — Ты ведь не возражаешь, если Руби присоединится к нам в твоей постели? У тебя такая удобная кровать, а бедняжка так измучилась, будучи наказанной и наблюдая ещё и за твоим наказанием. Ей тоже нужен сон. Ей надо отдохнуть… Затем Реджина прикрыла глаза и тихо застонала, когда Руби принялась за другую её грудь. Она сомкнула губы на левом соске и начала уже привычно посасывать, а её глаза были плотно закрыты. Сосок выскользнул изо рта Эммы. Она хотела протестовать, хотела вскочить и поцеловать Реджину, хоть как-то овладеть ею, но её сознание было словно в тумане. Ей ничего не оставалось, кроме как лежать и стонать, наблюдая, как Руби присасывается к Реджине, словно пытаясь заглотить её. Эмма чувствовала властные руки в своих волосах. Они поглаживали её, успокаивали, и она вдруг подумала, как же это красиво — Руби у груди Реджины. Она с завистью наблюдала, как рука Реджины выпуталась из её золотистых волос и прикоснулась к Руби. Она сжимала её волосы и поглаживала по голове, подбадривая её, пока от души наслаждалась теплыми губами на своей груди. И, более того, Эмма заметила, как эти сильные руки заскользили вниз по позвоночнику Руби. Руби стонала всё сильнее, когда горячие пальцы начали опускаться всё ниже... — М-м-м, М-М-М! — пока не оказались на резинке её трусиков. Реджина возбуждающе провела пальцем по немаркой коже на спине Руби. Затем она схватила её белье и с силой сорвала его с тела. Руби дернулась и укусила лежащий во рту сосок, на что Реджина удовлетворенно ахнула. Она положила руку на выцветшие отметины, покрывавшие задницу Руби, и скользнула по ним ладонью с изяществом художника, словно полировала скульптуру. Руби стонала, выгибая спину, её тело сходило с ума от прикосновений Реджины и её груди во рту. Реджина должна была сохранять баланс между двумя её девочками, но её позвоночник напрягался всё сильнее и сильнее с каждым движением губ Руби. — Ты хочешь кончить, Руби? — соблазнительно спросила Реджина. Руби знала, что лучше не выпускать сосок Реджины изо рта ради ответа. Она кивнула головой и слегка сомкнула зубы, словно собака, которая ни за что не хочет терять свою игрушку. На этот жест Реджина удовлетворенно улыбнулась. — Тогда просто попроси об этом. Вежливо. Руби заставила себя приподнять голову, всё ещё целуя грудь Реджины, прежде чем ответить. — Пожалуйста, Мамочка, можно мне кончить? — срывающимся голосом спросила Руби, и снова зарылась в грудь Реджины. Эмма, не скрываясь, наблюдала за всем этим, словно законченная вуайеристка. Она всё сильнее и усерднее работала над своей собственной целью, и её язык настойчиво ласкал набухший бутон во рту. Её светлые волосы рассыпались во все стороны, когда она провела по ним руками, бессознательно пытаясь воссоздать дико горячие ощущения от ловких пальцев Реджины. На мгновение Реджина позволила им обеим всосать её грудь, и она вожделенно откинула голову назад, а ее рот растянулся в счастливой улыбке. Она могла бы лежать так часами, обе её милые девочки были так прелестны с ней, но всё же она дала некоторое обещание Руби. — Прикоснись к ней, — приказала Реджина Эмме. Ее голос был тихим и спокойным. — Прикоснись к ней там, внизу, а потом мы обе займемся тобой. Не раздумывая, Эмма протянула руку и почувствовала, какой горячей оказалась промежность Руби. Не прошло и нескольких секунд, как Руби откинула голову с громким выдохом и всё ее тело обмякло. Она легла на грудь Реджины, одаривая её поцелуями, словно в бреду. Эмма, как будто в знак сочувствия, тоже стала целовать всю теплую мягкость груди, на которой лежала. Вскоре её рот стал вялым, устало распахнулся и сосок Реджины опять скользнул внутрь. Он был таким приятным на вкус — как будто кто-то нанес на кожу Реджины капельку меда и втер его глубоко внутрь. Мадам Мэр снова гладила ее волосы, обе ее руки теперь были свободны, когда Руби распласталась на ней… Официантка обхватила Реджину обеими руками, растянулась на ней. Теперь руки Реджины гладили и вплетались в волосы Эммы, крепко хватая их руками, словно она боялась, что Эмма отнимет рот от ее набухшей плоти. Но у Эммы и в мыслях не было отказываться от этого удовольствия. Она могла бы делать это вечно… Реджина казалась всё слаще и слаще на вкус, чем дольше Эмма лакомилась ею. Но, должно быть, прошло всего несколько минут, прежде чем она почувствовала нежное прикосновение к основанию своего позвоночника. — Тебе хорошо? — спросила Реджина, заранее зная ответ. — Мхм-м-м… — Соглашаться, держа во рту грудь, оказалось не так-то просто. Пальцы каскадом спускались по пояснице Эммы. Они двигались медленно, дразнили. Настолько неторопливо, что Эмма почти списывала их на свое воображение. Она стонала от этих невесомых прикосновений, почти бессознательно побуждая Реджину к действиям. Они предоставляли ей достаточно времени, чтобы расслабиться, прежде чем снова возбудить её до предела, удерживая на грани сознания. Это было похоже на сон. Дивный прекрасный сон. Она была так расслаблена, ночь так возбуждающе действовала на ее тело, а прикосновения Реджины были так приятны... Всё ощущалось настолько по-другому, что ей казалось, её тело больше ей не принадлежит. Как будто она выпорхнула из собственного тела, оставляя его на попечение Реджине. — У меня возникает ощущение, как будто ты хочешь, чтобы тебя коснулись там, внизу, — заговорщицки прошептала Реджина. — Я права? — Да, — слишком быстро и коротко пролепетала Эмма. Теплая рука схватила одну половинку задницы Эммы — прикосновение было поразительно интимным, и одновременно непринужденным. Она овладела ею, сжала достаточно сильно, чтобы упиваться господством над Эммой. Давление обнажило углубление попы Эммы, открывая её восхищенному взору. В отражение зеркала, что стояло напротив кровати, виднелась запретная тугая тьма и золотистый пух чуть ниже, скрывающий её нежно-розовую промежность. Эмма вздохнула и приподняла попу вверх в попытке сильнее прижаться к ласкающей руке. Реджина заставила ее опуститься обратно, обхватывая Эмму ногами, чтобы удержать ее на месте. Она убрала одну руку из волос Эммы и залезла в сумочку. В руке блеснула маленькая зеленая бутылочка. — Думаю, нам пора закончить массаж. Реджина перевернула бутылочку дном вверх и начала размазывать вязкое масло по заднице Эммы, пока она не заблестела в вечернем полумраке. Эмма застонала от ощущения вязкого масла на собственном теле. Оно было намного холоднее её разгоряченной кожи, но нагревалось, пока Реджина втирала его в нежную плоть. Ее ноги бессознательно терлись друг о друга, а мышцы непроизвольно сокращались. Это тоже было приятно: ее половые губы получали необходимое трение благодаря движениям ног. Реджина понимающе улыбнулась — наконец-то обе дырочки Эммы получали удовольствие. Теперь обе руки Реджины были на заднице Эммы: левая легла на правую ягодицу, а правая — на левую, слегка погружаясь в углубление между ними каждый раз, когда они соединялись. Дыхание Эммы учащалось при каждом подобном движении. Ее тело расслаблялось от массажа и напрягалось, когда руки Реджины опускались ниже, оказывая достаточное давление, чтобы раскрыть ее, и воздух, казалось, ласкал ее задницу вместе с Реджиной. Только Реджина никогда не касалась ее там. Ее руки просто кружили вокруг, аккуратно поднимаясь и опускаясь. Они почти касались её маленького упругого колечка, огибая его, позволяя горячему маслу касаться его. И это было безумно приятно. — Я тебе нравлюсь, Эмма? — спросила Реджина почти обиженным голосом. — Да, — пробубнила Эмма, не выпуская из губ твердый сосок. — Насколько сильно? — спросила Реджина, накрывая анус Эммы указательным пальцем. Эмме пришлось отстраниться от груди, чтобы дать Реджине ответ. Ей все равно пришлось бы это сделать — она опасалась в порыве возбуждения прикусить сосок слишком сильно и сделать Реджине больно. — Очень сильно! — захныкала Эмма. — Ты покажешь мне, как сильно я тебе нравлюсь? — Реджина немного отстранила руки, оставляя без внимания неудовлетворенность Эммы. — Да! — умоляла Эмма, прижимаясь головой к Реджине, а теплый и влажный от слюны сосок теперь дразнил ее щеку. Это позволяло ей не погружаться в свой чудный сон, а воспринимать происходящее как реальность. — Как? — Как угодно… как только пожелаешь… — балансируя на грани наслаждения, одолевающего ее, Эмма не могла даже открыть глаза. Она просто сказала то, что, по ее мнению, хотела услышать Реджина. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, нравится ли тебе это. И Эмма почувствовала, как палец слегка вжался в ее анус, просто чуть сильнее накрывая его. — Да… — Потому что, если тебе это нравится, я буду продолжать это делать. Помимо всего прочего… — Да… — Я собираюсь трахнуть твою маленькую задницу, — сказала Реджина, не в силах удержаться от подколки. Она впилась пальцами в плоть Эммы так сильно, как только могла, и ее тонкий указательный палец как бы невзначай ткнулся в задницу Эммы. Девушка издала яростный стон. Даже одного пальца было почти слишком много, но чего-то все равно не хватало. Он всего лишь дразнил ее. Подстегивал. Реджина оставила его внутри и продолжила сжимать задницу Эммы, словно это были два шарика теста. — Черт, — застонала Эмма, почти засыпая и одновременно собираясь кончить. Она была так возбуждена, так чертовски возбуждена, и все же было в этом невыразимое спокойствие и безопасность. Она была с Реджиной. Она принадлежала Реджине. Не о чем было беспокоиться. Она могла бы заснуть, если захочет. А она ведь устала. Очень устала… — Черт… Реджина медленно ослабляла свои усилия. Ее палец безумно сильно входил в Эмму, массаж становился все слабее, пока не остановился на ощущениях одного лишь присутствия дразнящих ладоней. Эмма сжимала ноги все сильнее и быстрее, но у нее совершенно не осталось сил. В конце концов, ей пришлось замедлить темп. Эмма без сил лежала сверху на Реджине с нежным пальчиком внутри ее попы, который неустанно ласкал самые неизведанные и, как оказалось, чувствительные места. — Трахни меня, — лепетала Эмма. — Трахни меня. — Всему свое время, моя сладкая, — Реджина наслаждалась, мучая Эмму круговыми движениями маленького, тонкого пальчика. Девушка почти болезненно стонала. Это было восхитительно. — А теперь тебе надо поспать. Тебе нужен отдых. — Но я так хочу кончить, — снова взмолилась Эмма, едва слышно. — Мне это так нужно… — Ты слышала, леди, — сказала Реджина, и Эмма ощутила еще один палец — о, палец! Он был там! Прямо там, где она так отчаянно желала его ощутить! Она нетерпеливо поерзала бедрами, и он идеально вошел в неё. Она была так наполнена Реджиной, ее грудью, ее пальцами... И той жизнью, которая началась вместе с Реджиной, заменяя скуку и рутину приключениями, удовольствием и всем запретным, но таким желанным. — Спасибо, Реджина! — ее глаза были плотно закрыты, а голос был настолько обессиленным, что она едва могла шептать. — Большое тебе спасибо… — Не благодари меня, — голос Реджины был мрачно-забавным. — Благодари Руби. Это ее палец у тебя в заднице. Эмма только сейчас смогла поднять голову, чтобы оглянуться через плечо. Из двух рук на ее заднице, одна принадлежала Реджине и лежала на ее гладкой попе. Именно пальцы Реджины придерживая её попу открытой для Руби. Вот чьей была вторая рука. Всё это было ради того, чтобы палец Руби протиснулся внутрь Эммы, постепенно завоевывая вход, проникая все глубже и глубже короткими, рваными толчками. Эмма посмотрела наверх и увидела лицо Руби, которая всё ещё сосала Реджину. Ее взгляд был сонным, но пристальным. Она игриво подмигнула Эмме, как будто они были под одним и тем же заклинанием. И Эмма присоединилась к ней, разделяя Реджину. Каким-то образом, в состоянии оцепенения, когда чувство вины или стыда не могло настигнуть ее... Ей стало легче от того, что ее трахала не только Реджина, но и Руби. Они вдвоем заполнили ее до отказа. Эмма извивалась между ними, покачивая бедрами благодаря пальцам Руби (теперь уже двум), и бедру Реджины между её ног, что делало её еще более наполненной. И, конечно, сосок Реджины во рту, сладкий вкус которого, казалось, безмолвно поддерживал ее. Время было всего лишь иллюзией. Эмма всё продолжала и продолжала сжимать между губами сосок. Продолжала потираться о горячее бедро. И в конце концов, она услышала песенку, которую напевала ей Реджина: «Lullaby and good night, (Блаженно тиха́ спокойная ночь) in the sky stars are bright. (и звезды в небесах сверкают ярко) Round your head, flowers gay, (Вокруг тебя вальсируют цветы) bring you slumbers today. (пусть сегодня принесут они тебе спокойные сны) Go to sleep now and rest. (Время спать и набираться сил) May these hours be blessed.» (пусть будут благословенны эти чудные часы) Когда она закончила петь колыбельную, Реджине показалось, что она услышала приглушенный крик Эммы, но её грудь во рту девушки была не хуже любого кляпа. Через несколько секунд после этого она почувствовала, как мышцы в промежности Эммы сжимаются, скользя по её бедру. Затем девушка обмякла, и только звук, исходящий от ее губ на соске Реджины свидетельствовал о том, что она еще дышит. Удовлетворенно хмыкнув, Реджина повернула голову, чтобы поцеловать обеих своих девочек в лоб. Теперь они обе крепко спали, мило посапывая, и видели чудные сны о своей любимой Госпоже. — В следующий раз, когда мы с тобой увидимся, мы будем трахаться, — сладко прошептала Реджина на ухо Эмме. И она была готова поклясться, в ответ на это малышка Эмма улыбнулась во сне. — Эмма? Руби? — Мэри-Маргарет включила свет и отложила пакет с бумагами, который ей вручили в книжном магазине. Собеседование длилось непозволительно долго — менеджер сразу же захотел взять ее на работу, а заодно и обучить. Она позвонила Эмме, чтобы та не переживала, но на другом конце провода её ждал только автоответчик. Она не волновалась, но было во всем этом что-то не так. Ее дочери нигде не было видно. Мэри-Маргарет пошла прямиком к ее спальне. Времени всего десять тридцать, а Эмма была убежденной совой. Было бы довольно необычно, если бы к этому времени она уже спала. Дверь в ее комнату была закрыта — тоже необычно. Кондиционер не работал, поэтому Эмма любила держать дверь открытой, чтобы в комнату проникал свежий воздух. Мэри-Маргарет подумала о том, чтобы постучать, но ей не хотелось будить Эмму, если она там отдыхает. Она решила просто заглянуть внутрь, чтобы проверить, как она там. Стараясь двигаться как можно тише, Мэри-Маргарет положила руку на ручку двери и медленно повернула ее. Ручка беззвучно повернулась, и она просунула голову внутрь. Эмма лежала в постели, натянув одеяло почти на голову, но… кто это лежал там с ней? — Эмма просила меня спросить, можно ли Руби остаться здесь с ночевкой. Мэри-Маргарет чуть не подпрыгнула, как испуганная кошка, с идиотским выражением лица. Реджина стояла позади нее и лишь слегка улыбнулась ее безумному взгляду. — Прошу прощения, я не хотела вас напугать. Я отходила носик припудрить. — О. Да, конечно, я не против того, чтобы Руби осталась у нас. Но разве она не боится подхватить болезнь Эммы? — Нет, — заверила ее Реджина. — Эмма чувствует себя гораздо лучше. Как вы и сказали, мне всего лишь пришлось заставить ее принять лекарство. — Хорошо, — Мэри-Маргарет повернулась к двери и снова взглянула на мирно спящую Эмму. — Еще раз спасибо, что присмотрели за ней. — С удовольствием, — Реджина подошла к ней и тоже взглянула на Эмму и Руби. — Они милые как ангелочки. Вот смотрю на них, и так хочется иметь сразу двух таких малышек.