***
Крик Малиэль эхом отдавался в ушах Элрохира, даже когда стена снега прошла мимо них, сметая его сына и друга одним немилосердным ударом. Онемение распространилось по его телу, когда он смотрел широко раскрытыми глазами на облако снега, которое скрывало их от происходящего. Их смерть, казалось, не имела никакого значения для окружающей их природы… Нарувир плакал, склонившись над тем местом, где он сидел на его плечах. Малиэль плакала, упав на колени, когда снег смёл её сына и отца. Но он чувствовал только оцепенение. Казалось, что он простоял так несколько часов, а на самом деле, вероятно, всего несколько минут. Нарувир свалился с его плеч, и он мог отдаленно слышать, как Элладан успокаивает его. Голос брата заставил что-то щелкнуть у него внутри, и он резко обернулся, чтобы посмотреть на своего близнеца. - Как ты смеешь! – прошипел он. – Как ты смеешь не пускать меня к сыну! - Ро, пожалуйста, – взмолился Элладан расстроенным голосом. Слёзы навернулись на глаза брата, когда он отчаянно пытался утешить своего племянника. – Ты собирался мчаться туда с Нарувиром на плечах. Было слишком поздно, чтобы добраться до них… Я бы сам пошёл за ними… Я бы так и сделал. Но я не мог позволить вам всем умереть… Я не мог. Элрохир сдавленно всхлипнул и внезапно почувствовал, как его гнев отступает, потому что он знал, что Элладан прав. Эмоции, которые сменили его гнев, были ещё хуже, поскольку страх, не похожий ни на что, что он когда-либо чувствовал раньше, пронзил его сердце с силой молнии. Он склонил голову с болезненным всхлипом и закрыл её руками, на мгновение пытаясь отгородиться от мира. Делая с усилием глубокие вдохи, он постепенно сумел взять себя в руки, хотя не мог унять яростной дрожи ни рук, ни тела. Когда он снова поднял глаза, то сосредоточился на другом сыне. Нарувир истерически рыдал в объятиях Элладана, не желая, чтобы его хоть как-то утешали. Как будто он уже почувствовал, как Каладеля отрывают от него… Элрохир прогнал эту мысль, страх заставил его сердце бешено колотиться, и он поспешно подошёл к Нарувиру, прежде чем поспешить туда, где Малиэль всё ещё стояла на коленях на каменной земле. Малиэль истерически трясла головой, как будто отрицала то, что только что произошло, по её щекам текли тихие слёзы. Когда он опустился на колени рядом с ней, она посмотрела на него почти пустыми глазами. Какая-то жизнь вернулась к ним, когда она увидела его, и испустила душераздирающий всхлип. – Ро… – она задохнулась. – Ро, малыш мой… Ком встал в горле у Элрохира, и ему ничего не оставалось, как обнять то, что осталось от его семьи, и горячо молиться, чтобы с Каладелем и Леголасом всё было в порядке. Он понятия не имел, сколько времени прошло, прежде чем грохот снега за поворотом тропинки, наконец, стих до ужасной тишины, которая, казалось, запечатала гибель его сына и тестя. На какое-то время весь мир остановился, но затем испуганными глазами он наблюдал, как Элладан пронёсся мимо них за поворот, туда, где была каменная арка, и где только что обрушилась лавина. - Проход заблокирован, – отозвался Элладан пустым голосом. – Нет никакого способа преодолеть это, не рискуя сходом ещё одной лавины… В этот момент Малиэль внезапно ахнула, и внимание Элрохира мгновенно переключилось на нее, как раз вовремя, чтобы увидеть, как её глаза теряют фокус. Понимая, что это может означать, Элрохир закрыл глаза и погрузился в себя, пытаясь найти связь с женой. Найдя её, он направил всю свою энергию на её укрепление, войдя в её разум. В тот же миг он услышал, как Леголас общается с Малиэль. Разговор мало развеял его страхи, но, несмотря на это, он почувствовал, как в груди расцветает всепоглощающее облегчение. Каладель дышал, его сердце билось, значит, ещё оставался шанс. У его сына был шанс. Не умер. Живой. Леголас успел поймать его. Из всех эльфов, которых он мог бы выбрать для своего сына, Леголас был тем, кому он доверял больше всего, и он знал, что его друг и тесть сделает всё, что в его силах, чтобы с его сыном ничего не случилось. Он знал навыки Леголаса, знал как он умел выживать в дикой местности, знал его находчивость, знал его способность передавать энергию, сохранять другим жизнь, даже если казалось, что всякая надежда потеряна. Когда-то он тоже был на попечении Леголаса. Как только они потеряли связь с Леголасом, напряжение, наконец покинуло Малиэль, и она разразилась рыданиями облегчения и горя. Она протянула руку и притянула Нарувира к себе, баюкая сына и покачивая его взад-вперёд, говоря ему, что его брат жив, и что они скоро увидятся. Пока его жена заботилась о сыне, Элрохир повернулся к Элладану. Он собирался рассказать брату о том, что сказал Леголас в тот самый момент, как звук стучащих по камню копыт достиг их ушей. Глорфиндейл галопом появился в поле зрения, выражение его лица было безумным, выражение, которое только ухудшилось, когда он увидел, что Каладель и Леголас исчезли. Золотоволосый воин подъехал к ним и спрыгнул с Асфалота, но прежде, чем он задал вопрос, Элрохир рассказал ему о случившемся, а также поделился тем, что Леголас только что рассказал Малиэль и ему. - Пойдём, – поспешно сказал Глорфиндейл, как только тот закончил. – Нам нужно встретиться с ними, как можно скорее. Каладелю нужна помощь, а Леголас измотает себя, идя по этому пути.***
Леголас выругался себе под нос и снова споткнулся на тропинке, когда камни зашевелились у него под ногами. Недаром дорога, по которой он шёл, называлась каменной тропой; большая её часть была буквально сложена из осыпавшегося с горы гравия. Передвигаться по ней с Каладелем на руках было немалым усилием, и ему часто приходилось перекладывать внука так, чтобы тот лежал у него на плече. Уже темнело, солнце скрылось за горизонтом, и красно-золотые оттенки неба медленно исчезали вместе с ним. Весь вечер Каладель то засыпал, то опять просыпался, а Леголас будил его каждый час, чтобы убедиться, что он снова не потерял сознание. Каждый раз, просыпаясь, Каладель вяло плакал, и никакие утешения не могли его успокоить. Леголас повернулся спиной к склону горы и медленно пополз по узкому проходу, все время что-то успокаивающе шепча спящему Каладелю. Ветер усиливался, словно угрожая столкнуть его с горы. Когда он, наконец, миновал узкий проход, то шагнул за поворот тропы и оказался на более твёрдой земле. Угол давал ему небольшое укрытие от ветра, а свет почти угас, поэтому он сел у стены горы, прижимая Каладеля к себе. Он откинул волосы с лица Каладеля и печально посмотрел на его закрытые глаза и бледную кожу. Кусок ткани цвета индиго из его туники, который он обернул вокруг головы Каладеля, был странно тёмным по контрасту, и там, где он касался раны на голове, он всё ещё был влажным от крови. Леголас обеспокоенно протянул руку и зачерпнул немного снега, лежавшего на тропинке, прижимая его к повязке, прикрывающей рану. Каладель пошевелился, усиливая давление на рану, тихо заскулил, прежде чем открыть ошеломленные и полные боли серебристые глаза. - Привет, – тихо сказал Леголас, лаская мягкую, но бесцветную щеку Каладеля. – Как ты себя чувствуешь? Каладель прижался к нему, отодвигаясь от давления, которое Леголас оказывал на рану. – ...ммм…, – вяло выдохнул он. – …Холодно… - Тебе холодно? – Мягко спросил Леголас, проводя пальцем по каштановым волосам Каладеля. Его внук кивнул, склонив голову на грудь. Леголас немного помолчал, но потом сказал, – Тогда давай дадим тебе ещё кое-какую одежду. Леголас попытался поднять Каладеля с колен, чтобы сесть рядом, но внук отчаянно вцепился в него и снова заплакал. – Тише, всё в порядке, – успокаивающе прошептал ему Леголас, целуя его в лоб. – Это только на мгновение. Он сунул руку в карман Каладеля и вытащил крольчиху, которая провела большую часть вечера в замкнутом пространстве, за исключением тех случаев, когда он вынимал её, потому что должен был нести Каладеля на плече или хотел дать ей минутку свободы. - Как насчёт того, чтобы подержать её немного? – Тихо спросил Леголас. Поскольку Каладелю ненадолго понадобилось утешение от кролика, он осторожно опустил внука на землю и сел рядом, прижимая животное к груди. Не теряя времени, Леголас стянул через голову майку и осторожно вынул левую руку из рукава. В некоторых местах ткань снова была более или менее приклеена к его руке и перевязывающим её повязкам. Когда он освободился от одежды, он вздрогнул от горного холода, но проигнорировал это и быстро стянул сапоги, снял носки и снова натянул сапоги на ноги. Сделав это, он снова посадил Каладеля к себе на колени и осторожно обернул свою майку вокруг ног. Затем он разстегнул его маленькие сапоги и стащил их. Всё это время Каладель не сводил затуманенного взгляда с крольчихи на руках. Он натянул свои собственные носки на Каладеля, на котором они выгляди очень длинными, доходя почти до колен, и снова одел ему обувь. После этого он обнял Каладеля и осторожно прислонился спиной к невероятно холодной горной стене позади него, стиснув зубы от пронизывающего холода. В полном отчаянии Каладель лил тихие слёзы. - Так лучше? – Тихо спросил Леголас, сгибая колени и обнимая Каладеля почти как кокон. Каладель, шмыгнул носом, покачал головой, глядя на него страдальческими глазами. – ...Больно… – всхливывал он снова и снова. – ...Тебе не холодно?.. Леголаса слегка встревожило то, что Каладель, казалось, не прилагал никаких усилий, чтобы говорить правильными предложениями. - Нет, я взрослый эльф, – мягко солгал Леголас. – Я не чувствую холода. – Он протянул одну из рук, которыми он обнимал Каладеля и нежно погладил крольчиху на коленях своего внука. – Как насчёт того, чтобы придумать ей имя? Говоря это, Леголас собрал немного снега в ладонь, чтобы растопить. Вскоре его пальцы начало покалывать, но он не обращал на это внимания. Каладель вяло моргнул, смахивая слёзы со щек, и посмотрел на маленького серого кролика. Он долго молчал, и Леголас уже начал беспокоиться, не забыл ли он вопрос или вообще заметил ли, когда тот прошептал, – …Лоссэ... [Снег] - Это очень красивое имя, – сказал Леголас Каладелю, крепче обнимая его. Боль пронзила его руку, но он проигнорировал её и поцеловал внука в забинтованный лоб. – Я уверен, что Нарувиру это имя понравится, твоему Ада и Нане тоже. Когда мы увидим их снова, мы им всё расскажем. Глаза Каладеля снова наполнились слезами, и Леголас догадался, что только усталость удерживает внука от слёз. – ...Сейчас… – Слабым голосом потребовал Каладель. - Прости, – прошептал Леголас. – Я не могу привести их сюда прямо сейчас, Каладель, но если мы поторопимся, то доберёмся до них не позже, чем завтра. А сейчас тебе нужно отдохнуть. Леголас, как это он делал много раз в течение дня, распространил свою ауру, чтобы охватить ею внука, мягко подпитывая его силой и сохраняя спокойствие. Казалось, Каладель не отдавал себе отчёта в том, что делает, но он чувствовал, как его маленькое тело расслабляется в ответ, получая небольшую передышку от боли. Он уже давно знал, что его способности уменьшились, и теперь ему открылась холодная, суровая правда. По сравнению с тем, что он сделал для Элрохира много лет назад, всё время удерживая барьер на расстоянии и держа свой разум плотно защищённым, то, что он делал с Каладелем сейчас, не должно было на него самого влиять. Но это было так. Он чувствовал, как это истощает его силы. Он смотрел, как Каладель вяло гладит Лоссэ, заставляя серые уши кролика упасть на спину. Это было немного неловко из-за того, что Каладель был одет в свою тунику, и на рукавах под его руками всё ещё были завязаны узлы, чтобы защитить их от холода. Почувствовав, что вода в его руке растаяла, Леголас поднял её с земли. – Вот, – тихо сказал он Каладелю, прежде чем поднести руку ко рту. Маленькие руки Каладеля потянулись вверх и держали его через завязанные рукава, медленно потягивая небольшое количество воды. Когда жидкость была выпита, Каладель, дрожа, снова погрузилась в его объятия. Леголас обхватил его обеими руками, чтобы согреть как можно сильнее. Некоторое время они лежали тихо, потом Леголас почувствовал, как палец Каладеля начал скользить по шрамам, которые были видны на его обнажённой груди. На мгновение у него перехватило дыхание, но он быстро взял себя в руки, зная, что Каладель не отдаёт себе отчета в том, что делает. Чтобы отвлечь Каладеля, он начал тихонько напевать, успокаивая его, пока тот не уснул. Он почувствовал, как маленькое тело внука медленно расслабилось в его руках, его серебристые глаза закрылись, а рука замерла на белых линиях на его груди. Несмотря на это, Леголас продолжал тихо петь, чтобы не дать усталости взять верх, продолжая наблюдать всю ночь. Он будил Каладеля каждый второй час, чтобы убедиться, что тот не впадет в бессознательное состояние, каждый раз давая ему пригоршни воды, чтобы восполнить потерянную кровь. После ночи, которая показалась вечностью, наступил новый день, они снова отправились в путь, как только свет стал достаточно ярким, чтобы осветить путь перед ними, и Леголас понёс дремлющего Каладеля.***
Глорфиндейл ехал во главе отряда, когда они галопом скакали от выхода с Высокого перевала к тому месту, где каменная тропа встречалась с равниной рядом с горами. Весь предыдущий день и до сих пор страх и самобичевание бушевали в его сердце. Ему не следовало скакать впереди остальных, чтобы проверить дорогу впереди! Он до сих пор помнил ужас, охвативший его в тот момент, когда он услышал грохот лавины на тропе, которую оставил позади. Сразу же после этого он развернул Асфалота, но в тот момент, когда увидел мрачные лица, которые встретили его, когда он добрался до тех, кого он оставил позади, он понял, что уже слишком поздно. С этого момента они двигались вперёд, скакали на лошадях на всех возможных участках и спешили пешком на тех, которые были слишком коварны. Они шли почти всю ночь, по очереди неся безотрадного Нарувира. Казалось, эльфёнок чувствовал состояние своего близнеца. Несмотря на то, что Нарувир не был ранен, он, казалось, отражал некоторые симптомы, соответствующие сотрясению мозга, как будто он чувствовал то же, что и Каладель. Как только показался конец каменной тропы, Глорфиндейл, Элладан и Элрохир соскочили с лошадей, и Элрохир подошёл, чтобы помочь Малиэль с Нарувиром, чтобы та тоже могла спешиться. - Малиэль, Элрохир. Разбейте лагерь здесь и ждите нашего возвращения, – рассеянно сказал Глорфиндейл, направляясь к гравийному склону, ведущему к тропинке, по которой должны были идти Леголас и Каладель. - Я хочу пойти с тобой, – возразил Элрохир мягким, но требовательным голосом, передавая Нарувира Малиэль. – Это мой сын там, наверху. - Может, у тебя там и есть один сын, – тихо прошипел Глорфиндейл, не желая, чтобы Нарувир услышал их голоса, – но у тебя здесь есть ещё один, а также твоя жена. Они нуждаются в тебе прямо сейчас, к тому же я не уверен… - Эй! – Крикнул Элладан, прерывая Глорфиндейла и бросаясь бежать к холму из гравия. Глорфиндейл и Элрохир обернулись, чтобы посмотреть, что происходит, и их глаза на мгновение расширились, прежде чем они тоже побежали к горам. Леголас завернул за угол и стоял на вершине скалы, обнаженный по пояс, держа закутанного Каладеля в руках, одна из которых, казалось, была обмотана окровавленными импровизированными бинтами. Глорфиндейл услышал крик Малиэль, когда бросился к своему другу. Леголас, казалось, тоже заметил их, потому что на мгновение замер. Глорфиндель видел, как он перенёс вес Каладеля на раненую руку, так что его правая рука была свободна, прежде чем он начал спуск. Гравий скатился с холма из-за движения, вызванного весом Леголаса, и Глорфиндейл знал, что если все они помчатся вверх по склону, то это будет очень опасно. Поэтому он приказал Элрохиру оставаться внизу, так что только он и Элладан осторожно двинулись немного вверх по склону, готовые помочь Леголасу, когда тот доберется до них. Затем, затаив дыхание, он наблюдал, как Леголас медленно спускается с холма, наклоняясь назад и держась для равновесия правой рукой за постоянно перемещающиеся камешки. Когда его друг подошёл ближе, он смог разглядеть напряжённое и страдальческое выражение на лице Леголаса, сосредоточенного исключительно на том, чтобы безопасно нести своего внука вниз по склону. Когда он добрался до того места, где они стояли, Глорфиндейл и Элладан подлетели с обеих сторон. Элладан мягко взял Каладеля из его рук, а Глорфиндейл протянул руку, чтобы поддержать Леголаса. Губы Глорфиндейла сложились в напряженную улыбку, когда покрытое пылью лицо Леголаса поднялось, и их глаза встретились. Леголас печально улыбнулся в ответ. - Что ж, – сказал Глорфиндейл. – Вот мы и вместе. Неужели каждый раз, когда я отворачиваюсь от тебя, ты находишь неприятности? - Что бы ты ни думал, Глорф, – хрипло усмехнулся Леголас. – Я не командую лавинами. В этом не было моей вины. - Он без сознания? – Тихо спросил Элладан рядом с ними. Он стряхнул с головы капюшон плаща Каладеля и теперь проверял его пульс и дыхание, прикладывая руку ко лбу, чтобы убедиться, что у него нет лихорадки, и проверяя повязки на наличие признаков недавнего кровотечения. - Нет, – ответил Леголас. – Я разбудил его час назад. Он должен сейчас просто спать. Глорфиндейл слышал сухую хрипотцу в голосе и дыхании своего друга, а также чувствовал, как тот слегка прислоняется к нему. В ответ он обнял Леголаса за талию. Элладан кивнул в ответ на слова Леголаса. – Давай подождём с пробуждением, пока он не окажется в объятиях матери и отца, – сказал он. – Давайте спустимся. Спуск по склону был приятно спокойным, и в тот момент, когда они ступили с гравия на ровную землю, Элрохир был рядом со своим близнецом, притягивая Каладеля в свои объятия. Малиэль встревоженно стояла рядом с мужем, держа на руках всё ещё спящего Нарувира. Они суетились вокруг Каладеля, Элрохир проверял его, как это только что делал его брат-близнец. - Элладан, разбей лагерь, чтобы мы могли позаботиться об их ранах. – Тихо сказал Глорфиндейл, не желая нарушать воссоединение семьи. Элладан кивнул и направился к лошадям. - Каладель, – ласково позвал Элрохир, поглаживая бледную щеку сына. Каладель… Проснись, пожалуйста, сын мой. Каладель зашевелился со стоном, и вскоре его мутные серебристые глаза открылись. В то же самое время Нарувир тоже проснулся. Почти сразу после этого показалось, что Близнецы прижимаются друг к другу в тёплых объятиях родителей. В то время как внимание Леголаса с остекленевшими глазами было приковано к воссоединению семьи, Глорфиндейл расстегнул плащ и обернул вокруг своего друга. Леголас вышел из оцепенения и повернул к нему свои сапфировые глаза. В них была усталость, и он обнаружил, что его беспокойство усилилось, когда друг вздрогнул. - Ты отдал всю свою одежду Каладелю, – тихо заметил Глорфиндейл. - Ему было холодно, – прошептал Леголас. - Как и тебе, и, судя по всему, уже давно, – заметил Глорфиндейл, пробегая глазами по телу Леголаса. – Я уверен, что ты посинел под всей этой пылью. Возможно, Каладелю было холодно, но от тебя не было бы никакой пользы, если бы ты позволил себе замерзнуть насмерть. - Но я не замерз насмерть, – тихо ответил Леголас, в его глазах и голосе было веселье. – У тебя достаточно времени, чтобы согреть меня, прежде чем моё сердце перестанет биться. Глорфиндейл фыркнул и насмешливо посмотрел на Леголаса. Они отвлеклись от разговора, когда Малиэль подбежала к отцу и обняла его, оставив Элрохира держать обоих близнецов. - Спасибо, – сказала она на ухо Леголасу, затаив дыхание. В её голосе слышались сдерживаемые эмоции. – Не думаю, что смогу когда-нибудь отплатить тебе за это. – С тобой всё в порядке, Ада? - Со мной всё будет в порядке, принцесса, – ответил Леголас мягким, но хриплым голосом. – Возвращайся к своим сыновьям, они нуждаются в тебе прямо сейчас. Малиэль кивнула Леголасу, а затем обратила к нему свои небесно-голубые глаза. – Позаботься о нем, Глорфиндейл, – сказала она ему, как будто это напоминание было необходимо. - Конечно, – ответил он. – У меня нет другого выбора. Малиэль улыбнулась ему, прежде чем поцеловать Леголаса в щёку и вернуться к своей семье. Все они переместились туда, где Элладан, суетился, обустраивая лагерь. Пока остальные заботились о ране Каладеля, Глорфиндейл усадил Леголаса на спальный мешок и размотал импровизированные бинты, которыми он обмотал раненую левую руку. Засохшая кровь прилипла к ранам, и он был вынужден заставить несколько раз Леголаса вздрогнуть, прежде чем ему, наконец, удалось полностью оторвать бинты. Раны тянулись почти от запястья до плеча: маленькие царапины, большие порезы, ссадины и тёмные синяки. - Балрог, что ты с собой сделал? – Глорфиндейл зашипел себе под нос, проверяя рану. - Понятия не имею, – ответил Леголас. Он устало закрыл глаза. – Лавина разбила нас обо что-то. Моя рука приняла на себя основную тяжесть удара, а голова Каладеля – всё остальное. Я не успел разглядеть, что это было за снегом. Глорфиндейл что-то проворчал себе под нос. Он потянулся к запястью Леголаса и осторожно пошевелил сустав, цокнув языком, когда почувствовал, что Леголас машинально пытается освободиться. – У тебя может быть вывихнуто запястье, – задумчиво произнёс он, а затем глубоко вздохнул, прежде чем продолжить, – верно. Думаю, Элладан уже развёл костер и вскипятил воду. Я промою раны, зашью самые тяжелые, перевяжу тебе руку и наложу шину на запястье. - Не останавливайся на достигнутом, – саркастически сказал Леголас, и на его губах заиграла улыбка. – Раз уж ты этим занимаешься, то можешь и перевязать остальные мои конечности, голову и туловище. Глорфиндейл весело фыркнул. – Сейчас ты дерзок, – сказал он, – но посмотрим, насколько ты будешь дерзок, когда я закончу врачевать тебя. – Он встал и на мгновение остановился, прежде чем нежно провести пальцами по волосам Леголаса. - Отдохни, Леголас, – тихо сказал он. – Как только эти раны будут обработаны, я снова согрею тебя и устрою поудобнее, и ты сможешь спать. Я думаю, ты пропустил кое-что прошлой ночью. Леголас улыбнулся и печально покачал головой. – Иди, – устало сказал он. – Со мной всё будет в порядке. Глорфинделйл кивнул и подошёл к костру, чтобы собрать припасы. Вернувшись, он осторожно обработал раны Леголаса, прежде чем завернуть его в дополнительную одежду из обеих седельных сумок, а также в пару одеял. Дрожа, Леголас крепче обхватил их вокруг себя. Зная, что у них не было провизии – всё унесла лавина, Глорфиндейл нашёл буханку хлеба и заварил чай, который принёс своему другу. Леголас с благодарностью принял их и обхватил руками тёплую кружку, словно ища в ней тепло. Пока они тихо разговаривали, Леголас поглощал хлеб и чай, Элрохир подошёл и сел рядом. Леголас тут же обратил своё внимание на близнеца. – Как Каладель? – спросил он. – Он был безутешен с тех пор, как был ранен из-за боли, и его речь стала невнятной. Также у него была слабость и… Элрохир поднял руку, чтобы остановить его, и мягко улыбнулся. – С Каладелем всё будет хорошо, благодаря тебе, – сказал он с явным облегчением в голосе. – К тому времени, как мы доберёмся до Итилиена, рана полностью заживет. Мы останемся здесь на несколько дней, чтобы вы оба могли отдохнуть. – Я понятия не имею, как тебе удалось пережить эту лавину, и вижу, что ты тоже не невредим, но я буду называть себя счастливчиком до конца своей жизни и дальше, радуясь, что так всё закончилось.***
Леголас с улыбкой смотрел на двух игриво скачущих перед ними эльфят, пока они шли среди белых деревьев Северного Итилиена, и он мог только согласиться с тем, что сказал Элрохир по поводу выздоровления Каладеля. Нарувир и Каладель невинно бежали за Лоссэ во главе отряда под пристальным и весёлым взглядом своих родителей, их маленькие лица светились ликованием и весельем. На этой последней части пути отряд сошёл с лошадей, доверив им следовать за собой. Лес вокруг них был совершенно спокойным, Леголас слышал нежные песни деревьев, а также их радость при виде их группы. Шелест золотых и белых изменившихся к осени листьев в пологе с нетерпением вёл их к месту назначения. Казалось, деревья уже знали, кто, наконец, возвращается. Вскоре они увидели вдалеке поселение. Два больших белых дерева стояли бок о бок, и между ними было достаточно места, чтобы три лошади могли проехать рядом. Деревья склонились друг к другу, чтобы соединиться в кроне, переплетая ветви. По обе стороны от этой стрельчатой арки начинались узкие каналы, которые направляли воду из близлежащего озера, окружая поселение и создавая его границу. Маленькие каналы, на кромках которых росла пышная трава, уходили дальше в лес, петляя вокруг деревьев. Однако это не привлекло внимания Леголаса. Эльфы собрались внутри ворот, стоя по обе стороны аллеи деревьев, которая вела от арки в лесной город. Он знал почти каждого из них, они были воинами, с которыми он сражался и смеялся вместе со своими семьями, они были лесными эльфами, народом его матери, и они были его друзьями. К этому времени около сотни эльфов присоединились к его поселению в Итилиене, и с годами их, наверняка, станет ещё больше. В конце собрания стояли Альфирин и Юкалэ, и на этот раз они оба улыбались, хотя улыбка Юкалэ была смешливой, а Альфирина – мягкой и гордой. - Каладель, Нарувир, – мягко позвала Малиэль. Близнецы оглянулись на мать, Нарувир держал Лоссэ на руках, сумев поймать крольчиху. – Идите сюда. Пусть ваш дедушка идет первым. Леголас посмотрел на неё, и она подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, в то время как Каладель и Нарувир подошли к ней, и она положила руки им на плечи. Его дочь улыбнулась ему и сказала, – Это твое королевство, Ада. Все эти эльфы пришли сюда не потому, что были несчастны там, где они были, или потому, что дедушка приказал им, а из-за преданности тебе. Все они любят тебя, и их не волнует, что ты был с нами все эти годы, их волнует только то, что ты сейчас здесь. Иди к ним. Он смотрел на свою дочь, в глубине его сапфировых глаз таилась нервозность. Через мгновение он повернулся к Глорфиндейлу и, увидев, что тот тоже кивнул, снова повернулся к арке и глубоко вздохнул, прежде чем двинуться к своим подданным. Он прошёл сквозь толпу эльфов с обеих сторон, отвечая на их кивки и улыбки. Сердце билось в груди, но не слишком сильно, не настолько, чтобы вызвать панику. Вскоре он обнаружил, что стоит перед своим старым наставником и его племянником. Альфирин подошёл к нему и по-отечески поцеловал в лоб. – Добро пожаловать домой, Леголас, – тихо прошептал он, опустив свои жёлто-зелёные глаза и пристально глядя на него. Явно довольный тем, что увидел, Альфирин улыбнулся и сказал, – или мне следует называть тебя «Мой Господин»? - Ты знаешь, что тебе никогда не нужно было использовать этот титул, мой друг, – сказал Леголас и улыбнулся в ответ. - И все же это правда, – ответил Альфирин. Именно в этот момент Юкалэ подошёл к дяде и почтительно протянул ему мифриловый венец. Он был сделан из тонких, переплетающихся полос серебристо-белого цвета, усеянных маленькими белыми листьями, и заканчивался тонкой нисходящей точкой на лбу. Просто и элегантно. - Ты наш Повелитель, Леголас, – мягко сказал Альфирин, – и не потому, что родился принцем, и не потому, что у тебя есть опыт, а потому, что мы хотим, чтобы ты им был. – Он протянул руку и надел венец на лоб Леголаса, заставив его сапфирово-голубые глаза на мгновение закрыться от знакомого груза ответственности. – Мы доверяем тебе и будем следовать за тобой до конца эльфийских времён на этой земле. Альфирин и остальные эльфы встали перед ним на колени, но когда он остановил Альфирина, мягко взяв его за локти, остальная толпа тоже остановилась. Его наставник поднял на него трепещущие глаза, и Леголас почувствовал, что вокруг него воцарилась тишина, вызванная его действиями. - Я не хотел бы, чтобы ты мне кланялся, мой друг, мне равный, – сказал Леголас, и его голос прозвучал сильно, но мягко в толпе. Он повернулся к тропе, по которой только что прошёл, глядя сначала на свою семью, а затем на эльфов, которые стояли и ждали его дальнейших действий. – Я не смог бы сделать ничего из этого возможным без вашей помощи, без вашей преданности и вашего доверия мне. Я могу только надеяться, что смогу оправдать любовь, вложенную в строительство этого города, и веру, которая заставила вас просить меня управлять им рядом с вами. Вам не нужно кланяться мне, потому что уважение, которое вы испытываете ко мне, не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствую сейчас, когда смотрю на вас. После этих слов он улыбнулся своему народу, прежде чем опустить свои сапфировые глаза, улыбка всё ещё играла на его губах. Он поднял руку и, скрестив три средних пальца, он коснулся лба. – Samldë símanya, – коснулся нижней губы, – ómanya, – коснулся сердца, – órenya. Затем он опустился на одно колено и положил свою распростёртую руку на землю перед собой. – Tenna lúmë metta. [У вас мой разум, мой голос, моё сердце. До конца времен.] Природа вокруг них содрогнулась от силы его обещания, волна энергии прокатилась от того места, где его рука коснулась земли. Эльфы вокруг него тихо ахнули, когда почувствовали, как его сила пронизывает их на своём пути к узким каналам, окружавшим город, наполняя их своей силой и навсегда защищая их границы от всего, что могло причинить им вред. Леголас почувствовал, как тяжесть власти, необходимой для управления такой границей, обрушилась на его грудь, но выдержал ее непоколебимо, когда снова медленно поднялся на ноги. В его сапфирово-голубых глазах было тусклое сияние, которое медленно угасало, пока эльфы вокруг него наблюдали за всем, что происходило. - Ну, это просто твоя фантазия, не так ли? Голос донёсся откуда-то из глубины толпы, и эльфы расступились, пропуская улыбающихся Груинора, Пенгона и Робена к Леголасу. - Ты можешь думать что нет необходимости для нас преклоняться перед тобой, – Груинор продолжал, – и возможно этот меч больше не будет необходим, но, несмотря на то, что ты, кажется, полагаешь, что твоё уважение к нам важнее нашего к тебе, я буду с нетерпением ждать момента, чтобы доказать, что ты неправ, командир, – он ухмыльнулся, – мой меч твой. Груинор вынул меч из ножен и опустился перед ним на колени, положив меч на землю, как это сделали Пенгон и Робен. Ясный звон бесчисленных мечей, делающих то же самое, заполнил аллею, когда эльфы один за другим достали их и положили на землю, стоя на коленях позади них. Те, у кого не было мечей, положили руки на сердце и преклонили колени. Какое-то мгновение Леголас мог только смотреть, но затем его губы расплылись в искренней улыбке, и с губ сорвался смешок, похожий на звон серебряных колокольчиков. Он потянулся к Груинору, и когда старый воин тоже потянулся к нему, Леголас схватил его за предплечье и притянул к себе. Следующие часы он провёл, приветствуя своих людей и знакомясь с городом. Они вошли через Южные ворота; были ещё одни на Западном краю и на Северном, а также мост на востоке. Город был построен посреди леса, деревья раскинулись по всей просторной территории, а каналы кружили вокруг них, соединяясь с озером на северо-восточной границе. Справа от Южных ворот были построены просторные конюшни, как и весь город из серовато-белой древесины деревьев, которые были небрежно срублены орками или упали во время штормов вокруг леса. Конюшни соединялись с зелёной зоной, где свободно могли бегать лошади. На противоположной стороне были склады для зерна и всего остального, что росло на полях за городом. Западная часть города была отведена в основном под жилые дома. По всей территории были построены в равных количествах таланы и дома, а также платформы и беседки, как на деревьях, так и на земле, позволяя эльфам выбирать то, что подходит им лучше всего. Всё было построено из того же белого дерева и изящно вырезано, чтобы подчеркнуть окружающий лес. Дома строились и в восточной части города, но здесь же располагались кухни и мастерские. В дополнение к этому был построен большой шатёр из восьми хорошо расположенных и стройных деревьев. Как и в случае с аркой, эти деревья наклонялись друг к другу и соединялись в своих кронах, создавая мерцающую крышу из белых и золотых листьев, которые снова позеленеют весной. На северо-восточной стороне города, у озера, был построен лодочный домик, а также мост, который выходил на тихую воду. По обе стороны от него стояли на якоре две лодки. По другую сторону северных ворот, в северо-западной части города, были устроены тренировочные площадки. Леголас видел всё это, но больше всего его внимание привлекло огромное старое дерево, стоявшее в самом центре города. Приближаясь к нему вместе с Альфирином, он почувствовал, что возвращается домой. Он уже чувствовал, как дерево узнало его и потянулось к нему, как к старому другу. Остальные всё ещё находились в доме, построенном для Малиэль, Элрохира и их маленькой семьи неподалеку от него. Альфирин хотел показать ему его новый дом одному, чтобы остальные пришли позже. Вокруг ствола огромного дерева было выстроено пятиугольное сооружение, его огромные ветви свисали вниз и покоились на нем как крыша из листьев. Уже снаружи он мог видеть длинные арочные окна, которые были вставлены в серовато-белое дерево, создавшее дом. В такой же форме была вырезана и выкрашена лазурно-голубая дверь, сквозь которую просвечивали прожилки и сучки дерева. Леголас положил руку на окрашенную поверхность, чувствуя под ладонью гладкое дерево. – Иди в дом, – тихо сказал позади него Альфирин. Он повернулся к нему и увидел, что Альфирин улыбается по-кошачьи. – Я лично приложил руку к украшению. - Ну, конечно, – усмехнулся Леголас. Он снова повернулся к двери, схватился за медную ручку и повернул её. Дверь щёлкнула, и он толкнул её, чтобы войти. И тут же потерял дар речи. Дом был выстроен вокруг старого дерева, и огромный белый ствол в его центре походил на колонну, уходящую вверх и переходящую в большой навес, нижняя сторона белых и золотых листьев создавала мерцающую белую крышу. На белой коре ствола тонкими мазками был нарисован простой узор в том же лазурном цвете, что и входная дверь, от корней до навеса. Большие окна в каждой стене дома можно было открыть, чтобы впустить внутрь свежий воздух, и тонкие, струящиеся белые занавески, спускающиеся до самой земли, висели по обе стороны каждого из них. Войдя внутрь, он почувствовал под сапогами, как трава продолжает проникать в дом и создаёт пол вместе с опавшими золотыми листьями с дерева наверху. Казалось, только там, где мебель стояла на земле, естественная лесная подстилка была срезана и заменена светло-серым камнем. Слева он увидел большой деревянный стол, стоявший у одного из больших окон, и стул перед ним и за ним. На столе уже лежали бумага, перо и чернила, готовые к работе. Книжные шкафы стояли на фоне письменного стола, создавая частичную перегородку. Он обошёл её и обнаружил, что там стоит круглый стол со стульями. Судя по карте Итилиена и окрестных королевств, висевшей на стене позади него, он мог сказать, что это было место для проведения встреч. С другой стороны здания пятиугольника располагалась гостиная с тахтой, диваном и креслом, стоявшим лицом к каменному камину. Как и любой другой предмет мебели, все они были вырезаны из того же серовато-белого дерева, из которого был построен дом, и обиты мягкой тканью цвета слоновой кости. Дальше была миниатюрная кухня с маленьким обеденным столом на шестерых персон, а за ней дверь вела в ванную, единственную закрытую комнату в здании. Окно внутри было сделано из цветного стекла и изображало лодку, плывущую по морю под ярким восходом солнца. - Это чудесно, – сказал Леголас Альфирину, возвращаясь к своему старому наставнику, ожидавшему его у входа. - Ты ещё не видел лучшего, – сказал Альфирин с хитрой усмешкой на губах, его жёлто-зелёные глаза озорно блеснули, когда он указал на полог. Леголас поднял голову, увидел небольшую платформу, встроенную в ветви старого дерева, и улыбнулся. Он подпрыгнул, ухватился за одну из веток и без особых усилий подтянулся к навесу. Оказавшись наверху, он быстро взобрался на платформу. На нём лежал пуховый матрас, использовавший ствол дерева в качестве изголовья и покрытый покрывалом, одеялами и подушками в пыльные оттенки зеленого и синего. Рядом с кроватью стоял фонарь, а в ногах-деревянный сундук, где он мог хранить личные вещи. Он услышал что-то под собой, когда сел на край платформы и посмотрел вниз, чтобы увидеть, как Альфирин тоже поднимается. Когда он подошёл к нему, Альфирин сел рядом с Леголасом. - Когда наступает ночь, – тихо сказал лесной эльф, – сквозь листву видны звёзды. …Я надеюсь, что пребывание здесь, так близко к природе, принесёт тебе покой, которого, я знаю, у тебя давно не было. Альфирин повернулся, чтобы посмотреть на него, и они встретились взглядами, в которых было много любви и уважения друг к другу. – Как ты назовёшь этот город, Titta Lassë? Он ждал тебя. [Маленький Листик] Леголас долго молчал, закрыв глаза и вдыхая воздух вокруг. Затем он открыл их и, глядя сквозь мерцающий полог, ответил, – Cirban Gilion [Звёздная Гавань].