Тихая Гавань

      48-й год Четвертой эпохи. Каладелю и Нарувиру пятьдесят лет       Леголас и Элрохир подняли глаза с дивана, когда дверь в гостиную открылась. Гордые улыбки появились на их губах, когда сначала Каладель, а затем и Нарувир вошли внутрь. Близнецы, высокие и сильные, достигшие своего совершеннолетия несколько недель назад, стояли рядом друг с другом. Наступила финальная церемония.       Волосы близнецов были стянуты кожаной лентой, а их серебристые глаза светились одновременно волнением и решимостью. На верхней части тела у них ничего не было, только простые бриджи. Годы тренировок с мечом оставили свой след, и оба близнеца были такими же мускулистыми, как и их отец, немного больше, чем обычные эльфы из-за небольшого количества человеческой крови в их венах.       - Вы оба готовы? – тихо спросил Элрохир, и его глаза заблестели, когда он посмотрел на них. Тем не менее ему удалось удержаться от того, чтобы встать и крепко обнять их. Сегодня был не тот день, чтобы обниматься и плакать.       - Мы готовы, Ада, – ответил Нарувир, его глаза нашли глаза близнеца, а губы приподнялись в лёгкой улыбке.       - Да, готовы, – согласился Каладель, широко улыбаясь.       Сегодня близнецы, наконец, станут воинами, получат право присоединиться к патрулям как равные члены отряда. Каладель и Нарувир, как и единчтвенный лесной эльф из их учебной группы Равон, решили пройти церемонию посвящения, принятую у лесных эльфов.       Остальные из их группы прошли свои собственные обряды в течение прошлой недели, каждый выбрал традицию своего народа, чтобы совершить его. Каладель, Нарувир и Равон были последними, потому что ритуал лесных эльфов занимал больше времени, чем другие, проверяя, действительно ли новый воин мог выжить самостоятельно в дикой местности в течение месяца.       - Тогда пойдёмте, – сказал Леголас с улыбкой, жестом приглашая их подойти поближе. По традиции, старые воины, избранные в ближайшее время, заботились о том, чтобы подготовить их к ритуалу. Каладель и Нарувир попросили их обоих помочь им в этом. Элрохир никогда раньше не был свидетелем этого обряда, но Леголас помнил его со времён своей юности, поскольку сам прошёл через него.       Близнецы подошли к ним и сели рядом на диван, лицом к отцу и деду. Элрохир и Леголас оба потянулись, чтобы сжать их плечи, прежде чем подойти к шкафу и взять две миски, которые стояли на его поверхности. В обеих была краска, сделанная из цветов, растений, глины и других компонентов, встречающихся в природе: одна зеленая, другая голубая. Леголас взял зелёную краску и подошел к Нарувиру, опустившись перед ним на колени, в то время как Элрохир сделал то же самое перед Каладелем, держа синюю краску.       - Некоторые могут подумать, что лесные эльфы слишком старомодны, может быть, даже дикари, – мягко сказал Леголас, и на его губах появилась улыбка. – Кто знает, может быть, те, кто так думает, даже отчасти правы. Лесные эльфы верят в силу природы и в силу крови превыше всего. Они верят в простоту, веру и истину и в то, что ни один эльф не превосходит другого. Вот почему, когда кто-то принимает эти цвета, он рождается снова, присоединяясь ко всем предкам и эльфам, которые когда-то дали один и тот же священный обет.       Леголас окунул два пальца в зеленую краску и провел ими от середины лба Нарувира вниз по виску и к щеке одним изящным движением, прежде чем окунуть их ещё раз, медленно создавая плавный узор. – Зеленый для целителя, обещающий, что в меру своих способностей он поможет тем, кто идёт по его пути, будь то друг или враг.       Через мгновение Элрохир продолжил с того места, где остановился Леголас, – И синий цвет воина, который клянётся защищать тех, кто не может защитить себя, бить врагов, но проявлять милосердие к тем, кто этого заслуживает.       Он закончил рисовать на лице Каладеля и перешёл к рукам, беря их одну за другой и рисуя на их поверхности голубую спираль, окруженную синими точками. Затем он передал синюю краску Леголасу, который затем нарисовал более тонкие синие штрихи вдоль линий зелёного цвета, которые он уже нарисовал, показывая статус младшего близнеца как целителя и воина.       Когда они закончили, близнецы повернулись друг к другу и усмехнулись при виде своих покрытых краской лиц и рук, тем не менее светящихся гордостью.       Их внимание привлекло то, что отец внезапно встал и подошёл к шкафу в другом конце комнаты, открыв одну из дверей и вытащив длинный, покрытый тканью мешок. – По традиции мой долг, долг отца – снабдить своих сыновей или дочерей оружием, необходимым для выживания в этом мире.       Он положил свёрток на стол и отодвинул ткань в сторону, чтобы показать два меча под ним, вложенных в ножны, сделанных из красивого дерева с золотистой отделкой, один чуть темнее другого, чтобы их можно было различить. Рукояти были изящно выполнены из различных оттенков коричневой кожи, рукоять темнее ножен с тонкой золотой полоской вокруг.       Рукояти мечей были очень похожи на капли дождя, начиная от рукояти в форме шестиугольника и медленно округляясь по мере того, как она становилась шире. Крестовина была тонкой и слегка изогнутой.       Элрохир взял один из мечей и вытащил его из ножен, показав изящный мифриловый клинок, невесомый и прочный, как чешуя дракона. Клинок был украшен золотыми деталями, на которых были написаны их имена на квенья. На мече, который Элрохир поднял первым, было написано имя Каладель Элрохирион.       - Как моё признание того факта, что вы оба достигли совершеннолетия, – сказал Элрохир, вручая меч своему старшему сыну. Каладель взял рукоять с широко раскрытыми глазами, которые не отрывались от глаз отца. Элрохир меланхолично улыбнулся ему, показывая, как трудно ему... их отпускать в жизнь.       Затем он снова повернулся к столу и взял второй меч, повернувшись к Нарувиру, сказав, – и как факт, что я теперь могу оставить свою роль вашего защитника. – Элрохир слегка ухмыльнулся и добавил, – По крайней мере, отчасти. – Он наклонился и поцеловал их в голову. – Вы всегда будете моими сыновьями, и я никогда не перестану пытаться защитить вас… хотя я знаю, что вам это не всегда нужно.       Каладель и Нарувир наклонились вперёд и крепко обняли отца, а он так же крепко прижал их к своей груди. Леголас наблюдал с улыбкой на губах, прежде чем перевести взгляд на край дивана, положив руку на край покрытого тканью мешка, который он положил туда до прихода близнецов. Его грудь была напряжена, зная, что находится под тканью и что он собирается с ней делать…       Когда Каладель и Нарувир отошли от Элрохира, он взял свёрток. Он слегка звякнул, и всё внимание остальных внезапно обратилось на него. Его губы приподнялись в слабой улыбке, когда он убрал мешок с дивана, разглаживая ткань с двух лезвий под ним – его двух длинных парных клинков.       Они были вложены в свои бледные деревянные ножны, рукояти из слоновой кости поднимались вверх с тонкой линией мифрила, закручивающейся спиралью, и гербом Лихолесья, выгравированным на навершии. Леголас притянул к себе тот, что был ближе всего, и его рука сразу же почувствовала себя как дома на рукояти, которую он держал тысячелетиями. Тонкий мифриловый клинок был извлечен из ножен с гармоничным звуком, показывая эльфийские письмена, которые бежали по всей длине серебристо-белым цветом.       Silmëstil оружие Леголаса Трандуилиона.       - Это не то, что я заставлю вас взять с собой, я пойму, если они будут нести слишком большой вес, чтобы вы чувствовали необходимость в их использовании. Они уже повидали немало битв, в том числе и войну, и пролили немало крови… – Леголас, погруженный в свои мысли, смотрел на клинок. – Надежда звёздного света… желая построить более светлых мир, выковали эти клинки, дабы дать отпор тьме. Я уверен, что они не будут против того, чтобы их использовали для защиты мира, за который они так упорно боролись, если вы решите, что хотите ими владеть.       Каладель и Нарувир слегка приоткрыли рты от удивления, когда Леголас поднял глаза и встретился с ними взглядом, отрываясь от своих воспоминаний. Близнецы нервно сглотнули, прежде чем повернуться и посмотреть друг на друга. На секунду показалось, что они общаются друг с другом, а потом оба расслабились.       Нарувир повернулся к деду и взял протянутый им нож, благоговейно глядя на него. – Мы польщены, более чем польщены тем, что ты отдаёшь их нам… – тихо сказал он, глядя своими серебристыми глазами на деда. – Но мы не можем их взять… Он мельком взглянул на Каладеля, повернувшись обратно. – Мне кажется неправильным отнимать их у тебя… использовать их, зная, что ты тот, кто не единожды завоёвывал их преданность. Они принадлежат тебе, дедушка, и заслуживают того, чтобы наслаждаться покоем, который они завоевали, так же, как и ты.       Нарувир вернул клинок деду, ощущая чуждость клинка Леголаса своей руке. Он также заметил, что, сознательно или нет, его дед расслабился в тот момент, когда они вернулись в его руку, и понял, что они приняли правильное решение.       Леголас мягко улыбнулся им. – Я понимаю. – Затем он снова вложил клинок в ножны и отложил их в сторону.       Элрохир молча наблюдал за мягкой улыбкой на его губах. Теперь он повернулся к сыновьям и сказал, – пора.       Они вышли из дома и прошли через Цирбан Гилион, пока не достигли поляны у озера, где должна была состояться церемония. Равон уже был там, стоя во главе группы вместе с их наставниками Пенгоном, Робеном и Юкалэ. Многие эльфы из Цирбан Гилиона – их семья, друзья, наставники и лесные эльфы собрались на поляне, чтобы засвидетельствовать обеты, которые будут приняты. Все сидели рядом друг с другом в траве.       Леголас и Элрохир в последний раз сжали плечи близнецов, прежде чем двинуться туда, где сидели Элладан, Глорфиндейл и Малиэль. Близнецы подошли к Равону и их наставникам, возвращая ухмылку, которую Равон подарил им, когда они смотрели на раскрашенные лица друг друга. На всех троих не было ничего, кроме бриджей, сапог и оружия. Волосы были завязаны.       Собравшиеся внезапно начали напевать древнюю мелодию, когда последний эльф прошёл по проходу, который был сделан в середине. Это был Альфирин. Близнецы попросили своего "дополнительного дедушку" провести церемонию. Равон тоже с готовностью согласился – среди лесных эльфов Альфирин пользовался большим уважением.       Некоторые из зрителей принесли инструменты, и звуки арфы, барабана и флейты сопровождали ненавязчивую мелодию, которая кружилась в воздухе. Каладель, Нарувир и Равон в последний раз посмотрели друг на друга в предвкушении, прежде чем все опустились на колени в траву, а Альфирин подошёл и встал перед ними.       Гудение усилилось, когда Альфирин поставил на траву перед молодыми воинами неглубокую деревянную чашу и вытащил из-за пояса простой нож с деревянной ручкой. Альфирин повернул нож в руке и без колебаний нанес удар неглубоко в левую ладонь. Каладель и Нарувир смотрели, как Альфирин держит руку над чашей, слыша, как мягкие капли крови падают на дерево в тишине, внезапно заполнившей поляну. Даже ветер, казалось, совсем утих…       - Sercë o Mathar, Mathar o Sercë, – тихо произнёс Альфирин на нандоринском, его голос звучал мелодично. – Hlarvandalma. [Кровь Воина, Воин Крови. Услышь нашу клятву.]       Зрители подхватили песнопение, медленно превращая его в древнюю песню, и вдруг почувствовали, как вокруг них закружилась энергия, заставляя их задыхаться. Деревья, казалось, раскачивались в такт мелодии, их серебристые-зелёные листья мелодично шелестели. Это казалось почти волшебством, когда порез, сделанный Альфирином, запечатал себя и зажил, пока не осталась только тонкая белая линия.       У Нарувира и Каладеля перехватило дыхание, они почувствовали, как энергия вокруг них полностью заполнила их, заставив почувствовать головокружение и лёгкую дезориентацию. Им едва удалось подавить странное желание расхохотаться или броситься бежать, прыгать, как ветер по траве.       Они почти не заметили, как Альфирин снова заговорил, но заставили себя сосредоточиться на произносимых словах. Стоявший рядом с ними Равон, казалось, тоже был слегка опьянён происходящим.       Альфирин послал дикую улыбку трём ошеломлённым юношам, прежде чем повернуться к их наставникам Пенгону, Робену и Юкалэ. Пенгон был там для Нарувира, Робен – для Каладеля, а Юкалэ – для Равона, хотя все они также тренировали и других, особенно Робен, который с самого начала обучал новобранцев владению мечом.       - Вы клянётесь в их готовности стать воинами? – спросил Альфирин троих из- за шума поющей публики и шелеста деревьев. – Они готовы служить? Готовы к бою? Готовы защищать наш народ, наших детей, наши земли? Готовы ли они различать добро и зло?       - Я готов поклясться в их готовности, – немедленно ответил Робен, делая шаг вперёд и принимая нож из рук Альфирина. Он коротко улыбнулся трём юношам и провёл ножом по ладони, позволяя крови капнуть в чашу. Энергия вокруг них, казалось, все усиливалась, когда она ударилась о дерево и смешалась с кровью Альфирина.       - Sercë o Mathar, – повторил он, прежде чем погрузить правую ладонь в кровь и первым подошёл к Каладелю, прижимая кровавый отпечаток ладони к его груди, прежде чем сделать то же самое с Нарувиром и Пенгоном. – Mathar o Sercë, – сказал он, улыбаясь им и видя, как у них перехватило дыхание, когда его рука прижалась к их груди. – Hlarvandalma. [Кровь Воина, Воин Крови. Услышь нашу клятву.]       Юкалэ шагнул следом, произнося слова ритуала, добавляя свою клятву на крови к тем, кто стоял перед ним, и свою ладонь к груди трёх юношей. Пенгон сделал то же самое после него, повторив слова и добавив свой отпечаток руки к двум другим наставникам перед ним. Их раны быстро заживали, как и у Альфирина.       - Здесь есть ещё кто-нибудь, кто подтвердит их готовность? – Затем Альфирин обратился к собравшимся. – Кто доверит им свою жизнь? Кто доверит им прикрывать свои спины? Кто будет сражаться рядом с ними?       - Я, – Элрохир поднялся с места, где сидел рядом с Леголасом. Краем глаза он заметил, как его близнецы повернули головы, чтобы посмотреть на него, но не ответил на их взгляд, не сводя глаз с Альфирина, пока шёл сквозь толпу. – Я доверяю их готовности, я доверяю им свою жизнь, свою спину, и для меня будет честью сражаться рядом с ними в любое время.       С этими словами он взял нож и разрезал свою ладонь, смешивая свою кровь с кровью Альфирина, Робена, Пенгона и Юкалэ и покрывая ею свою руку. –Sercë o Mathar, – твёрдо сказал он, его взгляд был взглядом воина, когда он повернулся к своим сыновьям и их другу, преклонив колени перед Равоном и прижав руку к его груди, чувствуя, как связь между ними укрепляется с его клятвой.       Затем он подошел к сыновьям и добавил свою клятву к уже сделанным, прижав отпечаток ладони к их сильной груди. – Mathar o Sercë. Hlarvandalma.       Один за другим воины на поляне вставали и отдавали свою кровь, свою клятву и свое доверие новым, молодым воинам, повторяя слова старого ритуала, передаваемого от отца к сыну из поколения в поколение. С этими словами они объявили троих равными себе, объявили, что примут их в свою группу и научат всему, что смогут, всему, что им понадобится.       К концу ритуала грудь трёх молодых воинов была покрыта кровавыми отпечатками ладоней, их тела дрожали от энергии собратьев. Песня, рожденная звуками барабана, флейты и арфы и воспеваемая зрителями, продолжала подниматься в воздухе.       Внезапно все прекратилось, как только Леголас поднялся на ноги. Тишина последовала за ним, пока он бесшумно шёл по проходу. Остановившись перед деревянной чашей, он поднял глаза на Альфирина. Выражение лица его старого наставника было напряжённым и полным предупреждения, но тем не менее он торжественно передал ему нож. – Sercë o Mathar, – негромко произнес Леголас, и его голос легко разнёсся по толпе, сохраняя силу и спокойствие. Он прижал лезвие к коже ладони и прорезал её, даже не дрогнув.       Он держал руку над чашей и смотрел, как первая капля упала с неё, расплескавшись на кровь, уже находившуюся в деревянной чаше. Сразу же, казалось, что по лесу прокатился рёв, деревья яростно реагировали на его кровь, их бормотание и пение достигали новых уровней, даже когда они стонали, покачиваясь из стороны в сторону.       Ещё больше капель упало в чашу, только заставив лес оживиться ещё больше. Дикая ухмылка появилась на губах Леголаса, когда он почувствовал, как деревья начали тянуться к нему, зная, что с его кровью, создающей клятву между ним, его внуками и Равоном, деревья будут присматривать за тремя юношами.       Он смотрел, как рана заживает сама собой, прежде чем погрузить руку в красную жидкость, на секунду закрыв глаза и отвернувшись, когда его кошмары, воспоминания и ужасы вспыхнули перед глазами. Не глядя, он вытащил руку из чаши и подошёл к Каладелю, опустившись перед ним на колено.       - Mathar o Sercë, – продолжил он и прижал руку к груди Каладеля. Тут же его внук ахнул, и через его тело прошёл толчок. Его серебристые глаза расширились и устремились в сторону леса.       Леголас встал и опустился на колени перед Нарувиром, который наблюдал за реакцией брата, прежде чем повернуться к нему. Его младший внук коротко кивнул. Леголас тоже прижал руку к груди Нарувира, чувствуя, как тот же толчок прошёл сквозь него, его сердце забилось быстрее, а глаза устремились в сторону леса.       У Равона была та же реакция, что и у близнецов, если не более выраженная, поскольку он был чистокровным лесным эльфом. Он мог видеть, как юноша желает большего, чем броситься в лес, кричать во всю мощь и скакать сквозь деревья. Поэтому он на короткое мгновение положил руку на плечо Равона, пока не убедился, что лесной эльф останется здесь.       - Hlarvandalma, – закончил Леголас с ноткой решительности в голосе.       - Лес слышал наши клятвы, – сказал тогда Альфирин. – Теперь они сами решат, готовы ли вы к тому доверию, которое мы вам оказываем. До следующей луны вы будете у них, не взяв ничего, кроме оружия, которое вам дали, и когда мы встретимся снова, вы будете стоять на своём законном месте рядом с нами. А теперь идите!       Сразу же трое молодых воинов вскочили и побежали друг за другом к лесу. Сдерживаемая энергия, которую держали в себе все воины, которые верили в них, была чем-то, что им, наконец, позволили потратить. После ритуала в их сознании была только одна цель – деревья, дикая природа и жизнь воина.

***

      58-й год Четвертой эпохи. Десять лет спустя       Леголас лёг на бок, положив голову на мягкие подушки, и наклонился, чтобы натянуть одеяло на плечи, уютно устроившись на мягком матрасе. Мягкий ветер дул над площадкой, где стояла его кровать, шевелил серебристо-зелёные листья огромного дерева, росшего посреди его дома, и заставлял их мягко шелестеть.       - Ночь тиха, юный друг, – произнесло в его голове великое дерево голосом старой бабушки. – Я надеюсь, что сегодня ночью ты снова будешь спать спокойно.       - Не думаю, что такая ночь наступит когда-нибудь, – устало прошептал Леголас, закрыв глаза. – Твоё присутствие успокаивает меня, но кошмары всё равно не отпускают.       - Для твоего вида время течёт быстрее, чем для моего. – Дерево ответило своим древним голосом. – Буря может пройти над любым деревом, но те, у кого самые сильные и глубокие корни, всегда будут стоять, чтобы видеть, как солнце снова сияет из-за облаков. Однажды, юный друг, ты тоже найдёшь солнце, и тогда ты будешь спать спокойно.       Сонная улыбка приподняла уголки его губ, когда слова эхом отозвались в голове, звуча как странная смесь упрека и ободрения. – Ты слишком добра ко мне… – Он протянул руку и похлопал по белой коре ствола за подушками.       Дерево загудело в ответ, удовлетворенно шелестя листьями, почти как мурлыкающая кошка. – Я рада помочь, – напевала она. – Кто-то должен присматривать за тобой, так как ты…       Её голос медленно утих, когда листья стали совершенно неподвижны. Его сапфирово-голубые глаза распахнулись в ответ, а в животе появилось тянущее чувство. Он уже собирался спросить, что случилось, когда тоже почувствовал это. Деревья дальше к северу были в состоянии волнения, как волна, идущая от дерева к дереву вниз к городу.       Каладель и Нарувир вели обычный патруль на севере.       Как только он вскочил с кровати, отбросив одеяло так грубо, что оно слетело с платформы, древнее дерево вдруг яростно взревело у него в голове. – Эти орудующие топорами, ломающие деревья изверги осмелились напасть на наши саженцы!       Леголас почувствовал слабость, зная, что она всегда называла Каладеля и Нарувира своими саженцами. Бросившись к сундуку в ногах кровати, он распахнул его и сорвал верхние слои одежды, даже не взглянув, куда они упали. Он снял всё, вплоть до зелёного одеяла, которое затем откинул в сторону. На дне сундука лежало его боевое снаряжение, старая форма, доспехи, наручи и другие предметы.       Зная, что скорость имеет решающее значение, он не потрудился надеть на себя ничего, кроме кожаной куртки поверх спальной туники и кожаных наручей на предплечьях, даже не потрудившись застегнуть их в спешке. Затем он издал резкий свист и поспешил к кровати натянуть кожаные сапоги.       - Орки или люди? – быстро спросил он, спрыгивая с платформы, приземлившись на полпути на другую ветку, прежде чем упасть на землю.       - Орки! – Зашипело дерево, отвращение и ненависть ясно прозвучали в её древнем голосе. Он чувствовал, как другие деревья просыпаются и реагируют на её сильные чувства, делясь ими и изображая их, пока весь лес не затрясся от возмущения и страха за «саженцы».       Подбежав к оружейному шкафу, он распахнул дверь и в считанные секунды надел своё оружие, старые привычки и инстинкты взяли верх, когда он пристегнул колчан и два клинка к спине, пояс с мечом вокруг талии, кинжал к предплечью, а также бросил один в кобуру в сапог. Наконец, он схватил свой лук и перевернул его на спину, даже не думая об этом.       Звук скачущей к дому лошади заставил его броситься к двери, и он распахнул её как раз вовремя, чтобы увидеть своего чёрно-серого чалого Тинко, несущегося сломя голову ко входу в дом, вызванного свистом, как в старые добрые времена. Он выбежал и встретил Тинко как раз в тот момент, когда тот проскочил мимо двери и схватил его за шею, используя инерцию, чтобы прыгнуть ему на спину.       На Тинко не было ни седла, ни уздечки, и Леголас понял, что ему, должно быть, пришлось пробить ворота своего стойла, а также дверь сарая, чтобы откликнуться на его свист. Похлопав Тинко по спине в знак признательности, он без особых усилий вывел лошадь из города и повёл по тропинке на север. Некоторые лесные эльфы уже начали бить тревогу, без сомнения, разбуженные паникой деревьев, но он знал, что, хотя у него и есть долг перед своим народом, он не может ждать ни секунды, чтобы не поехать к своим внукам.       Он сохранит их в безопасности. Несмотря ни на что.       Какое-то движение заставило его поднять глаза, и он увидел, как Альфирин прыгает через деревья к городу. Когда старый наставник увидел его, то тут же спрыгнул на лесную подстилку.       - Леголас! – крикнул он ему. – Леголас, подожди! Подожди десять минут, и я соберу отряд, чтобы выехать!       Тинко промчался мимо него, не получив от хозяина приказа замедлиться. Продолжая ехать, Леголас повернул голову назад и закричал, – собери отряд и следуй за мной! – Затем он на бешеной скорости скрылся из виду. Смутно он слышал, как Альфирин выругался и полез обратно на дерево.       Он ехал, закрыв глаза и сосредоточившись на границах своего города. Когда он впервые прибыл сюда, то наполнил своей силой водные каналы, проходившие вдоль границы города. Теперь он усилил её, вливая больше своей энергии в воду, как будто создавал что-то похожее на барьер, который был вокруг дворца его отца. Это сохранит город в безопасности.       Патруль Нарувира и Каладеля находился не более чем в часе езды от границ и судя потому, что он мог собрать с деревьев, большой отряд орков приближался к ним с севера, а это означало, что они находились слишком близко к городу, чтобы чувствовать себя в безопасности.       Казалось, прошли часы, когда он, наконец, услышал звуки битвы вдалеке, но, честно говоря, он должен был сократить, по крайней мере, полчаса езды из-за скорости, с которой он ехал. Протянув руку, он вытащил из-за спины лук и вложил в него стрелу как раз в тот момент, когда Тинко прорвался через линию деревьев на поле боя.       Полное безумие творилось на поляне. Орки и эльфы в одном большом скоплении, сражающиеся и кричащие, отдающие приказы и вопли боли или победы. Гортанное рычание смешивалось с криками. Его разум работал как отработанный механизм, едва регистрируя звуки битвы и маленькие капельки крови в воздухе, когда он выпустил стрелу в ближайшего орка. Не прошло и полсекунды, как лук снова натянулся, и он выпустил ещё одну стрелу, вызвав стон боли и звук второго падающего тела орка.       Его стрелы дождем летели в бой, когда он огибал Тинко по краям, глаза метались между поисками целей и двух своих внуков. Он смутно слышал, как выкрикивает приказы своим патрульным Каладель, получивший звание капитана именно этого патруля через восемь лет после того, как стал воином, пережив месяц в дикой природе со своим братом и другом. Он взял на себя ответственность и стал отличным капитаном, привлекая воинов своей харизмой и твёрдостью.       Нарувир тоже был в патруле своего брата, выступая одновременно в роли целителя и воина. Показывая, что, хотя различия между ними ненадолго отдалили их друг от друга, когда они были подростками, впоследствии они также сильно сблизились. Каладель полагался на Нарувира, так же как Нарувир полагался на Каладеля. Они хвалили друг друга так же, как Элрохир хвалил Элладана.       Леголас снова потянулся к колчану и вытащил из него последнюю стрелу, быстро натянул тетиву и выпустил её, даже не думая о том, что с тех пор, как он последний раз использовал оружие, прошли годы. Каждое движение, каждое действие, каждая цель укоренились в его пальцах, руках и уме.       Стрела вонзилась в лоб орка, целившегося в него из арбалета. Орк рухнул замертво. Не останавливаясь, Леголас снова закинул лук за спину и тем же движением вытащил два клинка. Орк мчался к нему, и он спрыгнул с Тинко, чтобы встретить первый удар зверя, сила удара металла о металл вибрировала в его руках.       Неподалеку от него закричал от боли эльф, пришедший из Лотлориена в Цирбан Гилион. Орк, ударивший его, издал гортанный смешок, дразня эльфа, когда тот двинулся, чтобы ударить его ещё раз. Леголас протаранил плечом орка, с которым сражался, и вытянул руку, чтобы блокировать удар ятагана, направленный вниз на раненого воина, в то время как, подняв другой клинок, вонзил его в шею орка, с которым сражался сам.       Затем он сосредоточил своё внимание на орке, который ранил воина, отталкивая его назад прочь от эльфа Лотлориена, в то время как эльф изо всех сил пытался снова встать на ноги. Он обнаружил, что всё глубже погружается в битву, сражаясь с орками вокруг него. Оружие скрежетало друг о друга, смешиваясь с криками, воплями и рычанием, всё это время он изо всех сил пытался оценить ситуацию.       Патруль Каладеля насчитывал двадцать воинов. Он взмахнул клинками в воздухе и ударил орка, с которым сражался, в живот и плечо, прежде чем отшвырнуть его прочь резким движением ножей. Судя по тому, что он видел, на них напала группа из шестидесяти орков. Они были в меньшинстве.       Орки надвигались на уже раненого эльфа, и Леголас бросился на спину одного из них, прижав его к груди рукой и перерезав горло другим клинком. В этом положении он получил короткий обзор своего старшего внука. Каладель отбивался от двух орков одновременно, крича двум другим эльфам, чтобы они забрались на деревья и прикрыли их стрелами из луков. На короткое мгновение их взгляды встретились, и он увидел, как глаза Каладеля расширились, прежде чем проход между ними был заблокирован вторым орком, с которым сражался эльф.       Леголас отбросил в сторону убитого им орка и повернулся лицом к другому, нырнув под его клинок, а затем вонзил свой между лопаток орка, ударив его сзади по коленям, чтобы заставить опуститься, прежде чем вонзить другой клинок в его сердце.       Он начал привлекать внимание орков. Четыре орка налетели на него со всех сторон, заставив быстро переключиться с двух клинков на меч, чтобы держать их на большем расстоянии. Он кружился, взлетал и вертелся, почти как вода в движении, сражаясь с четырьмя орками, мощно и без усилий.       Отряд, который собрал Альфирин, без сомнения, не доберётся до них вовремя, он была медленнее и занял больше времени на подготовку, чем он. Когда он убил последнего из четырёх орков и другие начали занимать их место, он почувствовал знакомое присутствие позади себя, прижимаясь спиной к его спине.       - Что ты здесь делаешь? – спросил Каладель, отбиваясь от орка за спиной, очевидно, пробивавшегося к нему, пока он был занят. – Голос Каладеля звучал несколько напряжённо, но в нем всё ещё слышался отблеск мрачного юмора.       - Ни за что на свете не пропустил бы этого, – проворчал Леголас, отталкивая стоявшего перед ним орка. Он схватил орка за руку и швырнул его на землю, прежде чем вонзить меч в грудь твари, когда её рот открылся в последнем вздохе.       - Подкрепление идет? – крикнул ему Каладель, пнув орка в грудь.       - Очень медленно, – ответил Леголас, отводя взгляд от орка, с которым сражался, чтобы осмотреть поле битвы вокруг. Он всё ещё не видел Нарувира…       Впервые с начала битвы он почувствовал, как до него начинают доходить звуки, кровь и запах, а сердце бешено колотится в груди. Это не должно было быть так… Не сейчас.       Каладель и Нарувир никогда не видели орков до этой битвы. Всё должно было закончиться. Ещё один эльф рядом с ними вскрикнул от боли, и Леголас резко повернул голову на звук, только чтобы увидеть, как молодой воин падает на землю, сжимая нож в предплечье, его лицо исказилось от боли.       Всё должно было закончиться…       - Дедушка? – Голос Каладеля прорезался сквозь туман, который начал заволакивать его разум.       Это были его эльфы. Его воины. Его дети.       Внезапная ярость вспыхнула в груди Леголаса, смешиваясь с прошлой безнадежностью и болью. Больше никакой крови. Он не позволит больше проливать кровь своего народа, только не этим тварям. Не тьме.       Как всегда в прошлом, его сила реагировала на его ярость, накапливаясь в груди. Отряд не успеет добраться до них вовремя. Он должен был что-то сделать. С рычанием Леголас схватил рукоять меча обеими руками, слегка приподняв его перед собой и вонзив в землю, опустившись на одно колено, он высвободил накопившуюся в нём силу.       Ослепительный белый свет вырвался из его тела, как взрыв, пронёсся по поляне бесконечными волнами, пронёсся по полю боя, как гигантские пылающие купола. В тот же миг раздались крики. Гортанные вопли, резкий рык и скулёж, почти как звуки, исходящие от собак от боли, вырывались из орков на поляне, даже когда они рухнули на колени. Некоторые на внешних краях умудрились умчаться в лес, визжа и рыча, чтобы уйти от боли, которую принёс им свет.       Каладель смотрел на деда широко раскрытыми глазами. Это был воин, который помог выиграть войну. Это была сила, которой сам Саурон имел основания опасаться. Тот самый, который в одиночку изгнал из леса величайшего врага Средиземья. Это был единственный эльф, в котором Саурон действительно видел угрозу.       Он чувствовал, как мощь прокатывается по нему, заставляя ладони потеть, а сердце так сильно стучать в груди, что он чувствовал, что никогда больше не успокоится. Деревья вокруг поляны ревели, когда сила его деда прокатывалась по ним, их ветви дрожали, а листья шелестели.       Оглядев поляну, он увидел, что все орки на земле корчились и боролись против света, который продолжал вырываться волнами от его деда, белым с оттенками блестящего синего и серебристого. К своему удивлению, он также увидел нескольких своих эльфов, стоявших на коленях на земле, их руки были прижаты к груди, как будто они пытались удержать свои сердца от разрыва.       Он снова перевёл взгляд на деда, и то, что он увидел, заставило его сердце сжаться в груди. Леголас был невероятно бледен, пот катился по его лицу от напряжения, которое явно отражалось на его лице. Каладель только сделал первый шаг к нему, когда свет, наконец, перестал исходить от Леголаса, падая на землю, как будто он был поглощен землей.       Увидев, что дед опасно задрожал, Каладель бросился к нему и схватил за плечи, как раз в тот момент, когда он опрокинулся вперёд. Он мог почувствовал холод дедушкиного тела, когда Леголас прислонился к его опоре, положив голову ему на плечо, на шею.       - Убейте их, пока они не пришли в себя! – резко крикнул Каладель, его беспокойство за деда заставило весь юмор покинуть его голос. Ему не нужно было смотреть на патруль, чтобы понять, что они следуют его приказам.       - Дедушка? – обеспокоенно спросил Каладель. Леголас дрожал рядом с ним, его дыхание было затруднено.       Каладель ждал ответа, но по мере того, как секунды медленно превращались в минуты, он начал задаваться вопросом, действительно ли его дед был в сознании.       - Де…       - Где Нару?.. – Леголас дышал ему в плечо.       Брови Каладеля нахмурились, и он резко поднял голову, чтобы посмотреть вокруг, ища своего близнеца, даже заглянул внутрь себя через свою связь с ним. Сразу же он столкнулся со стеной, которая блокировала чувства Нарувира от него, не позволяя ему чувствовать что-либо, пока продолжалась битва. Обычно к этому времени Нарувир уже ходил по полю боя, ухаживая за ранеными, но сейчас его нигде не было видно.       Где же он?