Тихая Гавань

Джен
Перевод
R
Завершён
57
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
315 страниц, 24 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
57 Нравится 52 Отзывы 34 В сборник Скачать

Глава 22 – Убежище, Тихая Гавань

Настройки текста
Примечания:
      Вода плескалась о берег рядом с тем местом, где он сидел на песке, свободно обхватив ноги. Запах соли витал в воздухе, и чайки тихо кричали над ним, их крики больше не были болезненными или требовательными, как будто они знали, что он скоро присоединится к ним.       Покой и облегчение нахлынули на него в тот момент, когда он, наконец, решил отплыть, но это не означало, что последний месяц в Средиземье был лёгким… Усталость и горе переполняли его до тех пор, пока он не почувствовал, что весит больше тонны – вставать утром или следить за разговором вдруг стало почти невозможно. Он устал от мира… и ему почти не за что было бороться…       Он не знал, что ждёт его в Валиноре, не знал, следует ли ему верить в то, во что верят другие, а именно в то, что Валар исцелят его раны и дадут покой… Они никогда ничего не делали для него раньше, так почему же они должны сделать это сейчас, когда он был на пределе своих возможностей.       Кто-то со стоном сел рядом с ним, заставив его поднять глаза. Гимли тихо ворчал себе под нос, садясь на песчаный пляж. Борода и волосы гнома теперь были совершенно седыми, только с едва заметными прожилками первоначального рыжего, ржавого цвета. Гимли посмотрел на него и криво усмехнулся. – Колени меня просто убивают. Скажи, а ты веришь, что эти твои причудливые боги, обнимающие деревья, позаботятся об этих эльфах? И моей спине, раз уж мы коснулись этой темы.       На губах Леголаса появилась слабая улыбка. – Ты догадлив, мой старый друг, – сказал он ему, снова переводя взгляд на мягкие волны моря перед ними. – Они никогда ничего не делали для меня раньше, но, возможно, они не смогут устоять перед твоими гномьими чарами.       Гимли фыркнул. – Тогда всё бесполезно, – ответил он. Он некоторое время молчал, но затем продолжил, – Скажи… Каждый эльф, которого я встречал, пел хвалу Валарам, все, кроме тебя. Я думаю, что даже моя вера в них сильнее твоей… Когда же ты перестал верить?       - Дело не в том, что я не думаю, что они там… Я просто не думаю, что они заботятся об отдельных эльфах. Без сомнения, они слишком заняты своими драгоценностями и звёздными деревьями… – прошептал Леголас, его голос был горьким и усталым. Он посмотрел на песок у себя под ногами. – Трудно верить, что кто-то присматривает за тобой и заботится о тебе, когда ты так много переживаешь… Кроме того, это не значит, что я ни во что не верю… Я верю в деревья, звёзды, землю… Они заботятся обо мне больше, чем кто-либо из Валар…       После этого между ними надолго воцарилась тишина, и Леголас медленно погрузился в лёгкий сон. Его сон в ту ночь был наполнен кошмарами, и он проснулся от холодного пота и лихорадочного дыхания. На этот раз ему удалось не разбудить Глорфиндейла, который взял на себя обязанность спать рядом с ним каждую ночь. Поэтому остаток ночи он провёл, наблюдая за его сном, пытаясь успокоить своё бешено колотящееся сердце.       Смутно чувствуя, как Гимли придвинулся ближе и потянул его вниз, он положил голову на плечо старого гнома. Он знал, что все они беспокоятся о нём, знал, что он сильно похудел и что его сияние стало почти незаметным. Он избегал смотреть в зеркало, потому что знал, что лицо, смотрящее на него, будет бледным, а под глазами будут синяки.       По ночам ему иногда снилось, что он снова в объятиях Фанес, лежит, положив голову ей на грудь, а она нежно проводит пальцами по его волосам и рассказывает ему о своём дне или о том, чем занималась Малиэль. После таких снов он просыпался с зияющей пустотой в груди, которую ничем нельзя было заполнить.       Узнает ли она его, если увидит сейчас?..       Он сам едва узнавал себя. Все говорили, что всё в порядке, что он делает всё, что в его силах, и что всё будет хорошо, но, увидев, в кого он превратился, Леголас не почувствовал ничего, кроме отвращения. Стыд горел в его груди, когда все старались изо всех сил заботиться о нём, когда он ничего не мог сделать, кроме как позволить им держать его, как будто он всё ещё ребенок…       Он просто больше не мог этого делать… не мог с этим бороться… Он так долго боролся, что в нем уже ничего не осталось…       Он не знал, сколько времени провалялся во сне, пока другой эльф не опустился перед ним на колени и не положил свою руку на его плечо, легонько встряхивая его. С трудом заставив себя открыть глаза, он обнаружил, что стоит лицом к лицу с улыбающимся Глорфиндейлом.       - Пойдем, Леголас, – тихо сказал он. – Пора.       При этих словах на губах Леголаса появилась редкая улыбка, усталая, но искренняя. Он взял Глорфиндейла за руку, подняв голову с плеча Гимли и позволяя своему другу поднять себя на ноги. Потом они вдвоём помогли подняться и стареющему гному, а затем отправились по песку к причалу Серых Гаваней.       Его отец остался в Цирбан Гилионе на несколько недель после смерти Арагорна, и они наслаждались тихим временем, проведённым вместе, прощаясь, хоть и знали, что увидятся в скором времени. Отец помог ему написать письма Эльдариону, Эллаирэ и Лассиэль. Прошло несколько дней, прежде чем он смог собраться с духом и написать всё, что хотел им сказать. Кирион присоединился к ним через некоторое время и оставался до тех пор, пока им с отцом не пришло время возвращаться в Эрин Ласгален.       Не было никакой необходимости усложнять их расставание тем, чтобы они стояли в Гавани, пока он отплывал…       Он больше не беспокоился за Цирбан Гилион, город уже много лет почти справлялся сам, всё шло гладко, и все несли ответственность вместе. Накануне их отъезда город устроил большой пир, чтобы попрощаться и тепло отпустить их. Это была поздняя ночь, с танцами под звёздами, музыкой, обилием еды и домашнего мёда.       Самое тяжёлым оказалось прощание с Альфирином, который был с ним почти столько, сколько он себя помнил, и который был рядом с ним столько же, сколько Глорфиндейл после смерти Фанес, если не больше. Впервые он смог поблагодарить его за всё, что тот сделал, за то, что не дал ему причинить себе боль, даже когда тот умолял его дать ему умереть. В ответ Альфирин с серьёзным лицом и дикой усмешкой на лице сказал, что заботиться о своём подопечном было для него удовольствием.       Несмотря на беспечность Альфирина, последнее объятие было таким крепким, что он едва мог дышать, обняв наставника так крепко, что горло забилось от слёз, которые он отчаянно пытался сдержать.       Он оставил все позади…       Берег вскоре уступил место пустынному городу – только несколько эльфов всё ещё оставались в Митлонде, многие из них отплыли из Серых Гаваней в то время, когда большинство эльфов решило уйти. Один из оставшихся эльфов уходил сейчас с ними вместе со своей семьёй, чтобы благополучно провести корабль в Валинор, отплывающие же прогуливались по докам мимо корабля, делая последние приготовления.       При виде корабля Леголас остановился. Его белые паруса были подняты, готовые нести их над морем. Чайки кружили над мачтами, и с того места, где он стоял, он мог видеть Малиэль, Элрохира и их двух сыновей, смеющихся на палубе. На пирсе стоял Элладан и Исильмэ. Исильмэ стояла, прислонившись к одной из колонн, а Элладан стоял вплотную к ней, положив руку ей на голову на колонне. Они тихо разговаривали и улыбались друг другом.       Пенгон, Груинор и Робен сидели на пирсе, свесив ноги над водой. Глядя на них, Леголас ощутил мгновенное чувство товарищества. Они столько пережили вместе… Он был не единственным, кто пострадал от прошедшей войны. Было ясно, что эти трое, что остались от его команды, тоже с трудом приспосабливались к новому миру, с трудом оседали и находили кого-то, с кем могли бы разделить свою жизнь.       - Леголас?       Голос Глорфиндейла вывел его из задумчивости. Медленно моргнув, он понял, что остановился, и тут же снова двинулся в сторону гавани. Когда они ступили на пирс, Глорфиндейл и Гимли двинулись к Элладану и Исильмэ, но Леголас повернулся к воинам своего бывшего отряда. Он подошёл к ним и втиснулся между Груинором и Пенгоном.       - Привет, командир, – мягко поприветствовал его Пенгон.       - Привет, – тихо сказал он, прислонившись головой к плечу Пенгона и покачивая ногами взад-вперёд. Он смотрел, как его сапоги скользят по поверхности прозрачной солёной воды.       - Ты готов к отъезду? – спросил его Груинор.       -Я готов, – ответил он, глядя на Груинора. – А вы?       - До глубины души, – хрипло ответил Груинор.       - Я тоже, – вздохнул Робен, глядя на спокойное море. – ...Если бы только они могли видеть нас сейчас!.. Аэвон, Гурон, Осбон, Эктель, Санд, Амас, Кэллон, Майер, Таэнор и Гивон… Я даже не знаю, что бы они сказали…       - Они были бы здесь, с нами, на этом самом пирсе, произнося тост за старые времена, – сказал Пенгон, доставая из кармана фляжку с медовухой. Он поднял её. – За старые добрые времена, – сказал он и сделал несколько глотков, его тёплые карие глаза выражали усталость и боль.       Затем он передал её Робену. – За старые добрые времена, – повторил он, глотая жидкость.       Леголас взял её следующим, поднял к горизонту и прошептал, – За старых друзей и товарищей. – Затем он залпом выпил медовуху, чувствуя, как тепло наполняет грудь. Он сделал ещё глоток и передал флягу Груинору.       - И за новые дни, – хрипло добавил Груинор. Он проглотил несколько глотков, а затем вылил остаток медовухи в море.       - Пойдём... – сказал он. – Может быть, я знаю не так уж много, но я знаю, что если бы они все были здесь, то встали бы и встретили шторм лицом к лицу, маршируя на этот корабль с высоко поднятыми головами. ...Это будет последним путешествием для нашей старой команды.       Он протянул руку Леголасу и первым поднял на ноги своего командира, за ним последовали Пенгон и Робен. Взглянув на корабль, они увидели, что остальные уже собрались на палубе. Каладель и Нарувир махнули Леголасу, чтобы он поспешил на борт. Глорфиндейл ждал его, где посадочный трап встречался с деревянной палубой.       Поняв, что Груинор, Пенгон и Робен уже двинулись вперёд и остановились, чтобы подождать его, он сделал глубокий вдох и последовал за ними по пирсу. Вскоре они добрались до трапа. Груинор, Пенгон и Робен храбро поднялись на корабль, но Леголас остановился у подножия трапа, оглянувшись на землю, которую он оставлял позади.       Солнце медленно поднималось в небе, его оранжевый свет заливал Митлонд и деревья за ним. Пологие волны бились о песчаную береговую линию, сверкающую в лучах солнца. На одно мгновение он почувствовал покой в своём сердце, когда оглянулся на землю, которую так долго защищал… надеясь хоть на секунду, что его горе, боль и усталость останутся на этих берегах.       Он закрыл глаза и вдохнул солёный воздух, прежде чем повернуться и выйти на трап. От выпитой медовухи у него уже приятно гудело в голове, из-за того что он мало ел и спал в последние дни.       Глорфиндейл стоял на вершине трапа, и когда их взгляды встретились, он увидел в глазах друга нежное ободрение.       Его губы приподнялись в лёгкой улыбке, и он посмотрел на свои ноги. Сделав первый шаг, начал подниматься по трапу, чувствуя, как тот слегка прогибается под его весом. Он двигался медленно и на вершине ещё раз обернулся, чтобы посмотреть на землю. На этот раз, однако, он быстро отвернулся и сделал последний шаг на палубу, наткнувшись на грудь Глорфиндейла и уткнувшись лицом ему в плечо.       Руки Глорфиндейла крепко обняли его.       - Вот мы и пришли… – прошептал Глорфиндейл. – Всё сделано. Теперь всё, что осталось, это следовать туда, куда ведёт этот путь, и верить в него. Мы будем с тобой каждый шаг на этом пути… А теперь пойдём к остальным.       Он кивнул, и когда они двинулись туда, где собрались остальные, корабль внезапно ожил. – Убрать трап! – крикнул капитан со своего места у штурвала.       Сын капитана потянул Элладана к себе, чтобы помочь с этой задачей, и они быстро подняли трап на палубу.       - Поднять якорь!       Груинор и Робен были остановлены дочерью капитана и проинструктированы, как поднимать якорь. Тем временем Капитан приказал Элрохиру и Исильмэ полностью поднять паруса. Вскоре они слегка раздулись от ветра и поплыли прочь от доков, свободно плывя по морям.

***

      Звёзды отражались в неподвижной поверхности воды вокруг корабля, медленно скользившего на запад. На палубе было тихо и неосвещённо, если не считать фонаря у штурвала, где стоял Кайрон, их капитан, разговаривая со своим сыном Уилоном. Их голоса мягко разносились по воздуху, но Леголас не прислушивался. Задумавшись, он стоял на носовой палубе, прислонившись к перилам рядом с носовой частью корабля.       Ему снова приснилась Фанес. Проснувшись, только на секунду, он как будто почувствовал её рядом, как раньше, её каштановые волосы, веером рассыпавшиеся по подушкам, и янтарные глаза, расфокусированные в мирном сне. Но никого не было…       Кровать рядом с ним была так же пуста, как и его сердце…       Он едва мог сдержать сдавленный всхлип, сорвавшийся с губ, прижав руку ко рту в попытке успокоить своё горе, чтобы никто не слышал. Он лежал так некоторое время, слёзы беззвучно катились по щекам, пока он судорожно хватал ртом воздух, отчаянно пытаясь успокоить дыхание.       Поднявшись, наконец, с кровати, он вышел на палубу, бесшумно ступая по деревянному настилу корабля. Прежде чем подняться в люк, он провёл рукавом по щекам и глазам, так чтоб капитан ничего не заметил, и коротко кивнув ему, перешёл на носовую палубу.       С судорожным вздохом Леголас поменял положение, в котором стоял долгое время. Опёршись локтями о перила, он стоял, глядя вниз на воду, как она плещется о борт корабля. Его руки свободно свисали за борт. Он видел мягкую белую ткань бинтов под бордовым рукавом ночной рубашки.       Не раздумывая, он закатал рукав, чтобы полностью обнажить их, и начал медленно разматывать. Глубокий, диагональный разрез, нанесённый им на запястье, выглядел всё ещё красным и грубым на коже, заживая медленнее, чем это должно было быть. Он пересекал старые горизонтальные шрамы на его запястье, прорезая их, словно пытаясь стереть их.       В его груди всё ещё ощущалась пустота после увиденного сна, глубокая боль в сердце, звеневшее от одиночества. Онемев, он поднёс другую руку к запястью, нажимая большим пальцем на красную линию. Лёгкая боль прошла от раны и проникла в его чувства, сменив пустоту внутри. Вздохнув, он сильнее прижал палец, между бровями залегла складка.       Наконец он нажал на неё ногтем большого пальца, и напряжение внутри него немного ослабло от боли. Его разум снова обострился, когда он сосредоточился на физической боли, а не на боли в сердце. Несколько капель крови тут же заставили его отпустить руку, и он быстро вернул повязку на рану, опустив рукав и глядя на чёрные воды океана, как будто ничего не произошло.       Наконец он снова расслабился…       Медленные движения волн мягко покачивали, и он поймал себя на том, что изо всех сил старается держать глаза открытыми. Тихонько вздохнув, он сел на носовую палубу, прислонившись к перилам прямо у отверстия, через которое можно было наблюдать за мягким волнением воды.       Постепенно он уснул.       Проснувшись, он почувствовал, что его трясут. Заставив себя открыть тяжёлые глаза, увидел Уилона, сына капитана, склонившегося перед ним и криво улыбающегося. Пока он спал, на него накинули синий плащ Уилона, согревая его в слегка прохладной ночи.       - Доброе утро, – приветствовал его Уилон. Леголас оглянулся и увидел, что палуба по-прежнему пуста, если не считать Капитана за штурвалом. Небо вокруг них начинало медленно светлеть. – Ада говорит, что мы доберёмся до Валинора вместе с солнцем. Сейчас я спущусь и разбужу остальных.       Он снова выпрямился, отряхнул колени и зачесал рыжие волосы до плеч за уши. Леголас сделал движение, чтобы снять накинутый на него плащ, но Уилон отмахнулся.       - О нет, – усмехнулся он. – Ветер сегодня слабый, но ты выглядишь так, будто нуждаешься в нём больше, чем я. Я скажу остальным, чтобы принесли твой мешок и плащ. Вернёшь его, когда у тебя будет свой.       - Спасибо, Уилон, – сказал ему Леголас. Уилон подмигнул ему и неторопливо направился к люку, ведущему вниз. – ...За всё... – прошептал он уже себе под нос, выглядывая в проём и глядя на волны.       Он сидел так несколько минут, медленно приходя в себя, но потом с трудом поднялся на ноги, плотнее закутавшись в плащ, дрожа на ветру. Внезапно, однако, он почувствовал, что медленно согревается, и в воздухе появляется сладкий аромат. Он был похож на дроблённые листья ацеласа, чистый и мирный запах, собирающийся вокруг него, почти как дома.       Закрыв глаза, он глубоко вдохнул и почувствовал, как в груди разливается тепло. Пахло лавандой, мхом между деревьями, чистым течением серебряных рек ...Фанес. Казалось, нежный ветер ласкает его лицо, нежно проводит длинными пальцами по волосам.       Если внимательно прислушаться, то можно было услышать слабое пение колышущихся вод, счастливо несущих корабль к месту назначения. Ветер доносил свою песню до самого корабля, скользя по поверхности воды, пока она не проносилась по палубе в нежной мелодии.       - Ада?       Он снова открыл глаза и увидел свою дочь, которая подошла и встала рядом с ним. Малиэль смотрела на море с умиротворённым выражением лица, улыбка тронула уголки её губ. Она повернулась к нему, чтобы что-то сказать, но слова и улыбка не исчезли с губ, а глаза расширились от удивления.       Она несколько раз моргнула, а затем протянула руку и коснулась его щеки, одарив внезапно бледной улыбкой. – Твои глаза посветлели, – прошептала она. – Не очень сильно, но я уже давно не видела их такими светлыми.       Леголас моргнул в ответ, потянулся к глазу, но снова опустил руку и посмотрел на море. – Было время, когда у меня были глаза светлее, чем у твоего дедушки, – мягко сказал он.       - Я знаю, Ада, – сказала она. – Я всё ещё помню. …Возможно, когда-нибудь они снова станут такими.       - Не надейся, – пробормотал он себе под нос. Потом он вздохнул и ещё раз глубоко вдохнул ароматный, успокаивающий воздух. – Здесь очень спокойно.       - Уилон сказал, что мы приближаемся к Валинору, – сказала Малиэль, надеясь сесть на перила и посмотреть через плечо на горизонт вместе с ним. Через некоторое время она снова повернулась и махнула рукой в сторону задней части корабля.       Леголас обернулся и увидел Глорфиндейла, Элрохира, Элладана, Исильмэ, Гимли, Нарувира, Каладеля, Уилона и остальных членов семьи Капитана, поднимающихся из кают корабля. Жена капитана с младшим ребенком на руках и дочерью подошли к штурвалу, а остальные, поставив все свои мешки у перил, двинулись на переднюю палубу.       Элрохир подошёл и встал рядом с Малиэль, нежно поцеловав её там, где она сидела на перилах, и двое их сыновей тоже подошли к ним. Элладан, Исильмэ и Гимли собрались рядом с ними. Исильме и Гимли добродушно подшучивали друг над другом. Глорфиндейл с Уилоном подошли к нему, в руках у друга был толстый, зелёный, как мох, плащ.       Увидев это, Леголас снял плащ, который одолжил ему Уилон. – Ещё раз спасибо, что дал мне его, – сказал он, протягивая ему плащ.       - Не за что, – ответил Уилон, забирая свой плащ и перекидывая его через широкое плечо. – Я не мог допустить, чтобы ты замерз на моей палубе.       - Это палуба пока ещё твоего отца, Уилон, а не твоя. – сказал ему Глорфиндейл с насмешливой усмешкой, набрасывая плащ на плечи Леголаса и застёгивая застёжку под шеей. Дни совместного плавания сплотили всю команду.       Уилон усмехнулся словам Глорфиндейла, и в его глазах появился озорной блеск. – Просто подожди, когда мы доберемся до Валинора, я не сомневаюсь, что дорогой старый Ада будет слишком занят воспитанием ещё одной дочери, чтобы успевать плавать на этом корабле. Конечно, я буду там, чтобы облегчить его тяжелое бремя ловли рыбы. Хороший сын, как есть. – Глорфиндейл просто кивал в притворном понимании.       - И, кроме того, он стареет, без сомнения, работа слишком утомительна для его слабости… – остальные слова оборвались, когда отец внезапно подошёл сзади и схватил его за голову.       - Что ты там говорил о своём старике, сынок? – приветливо спросил Кайрон, его мускулистая рука крепче сжала шею сына.       - Ничего… – прохрипел Уилон. – Совсем ничего…       - Я так и думал, – сказал Кайрон, и, прежде чем отпустить сына, ухмыльнулся ему и легонько ударил по затылку. – А теперь следи за собой, иначе твоя голова слетит с плеч!       Уилон застенчиво улыбнулся ему, потирая затылок.       - Кто управляет кораблем? – спросил Глорфиндейл Капитана.       Кайрон перевёл взгляд на него. – Корабли сами управляют собой, я даже не могу сдвинуть их с намеченного курса. Теперь, когда нас утягивает вода в нужном направлении, я думаю, мы должны доверять ей. Погрузившись в свои мымли, они ещё раз посмотрели на воду. Леголас прислонился к перилам, и ему стало казаться, что вокруг корабля сгустился туман, закрывая вид на залитые солнцем воды, пока всё это не превратилось в серебряное стекло и не покатилось прочь, ослепляя их видом белых берегов и далёкого зеленого графства под быстрым восходом солнца.       Свежий и сладкий запах в воздухе стал ещё яснее, как и песня на волнах. Леголас закрыл глаза от ветра, чувствуя, как тепло разливается по его лицу, и слушая чаек, проносящихся над головой. Когда он снова открыл глаза, то увидел зелёную страну, леса и дома на ней. Края острова были окаймлены белыми пляжами, а небо за ним было окрашено в синий и оранжевый цвета, как солнце, поднимающееся над горизонтом.       - Вот он, – тихо сказал Глорфиндель рядом с ним. Леголас оглянулся на него как раз в тот момент, когда тот склонил голову на плечо, глядя на знакомое зрелище.       Леголас прижался щекой к волосам Глорфиндейла и закрыл глаза, сосредоточившись на своих чувствах. Он чувствовал покой в самом воздухе вокруг себя, ощущал тепло, которое, казалось, проникало в самое его тело.       Корабль медленно поплыл к причалу на песчаном берегу острова, плавно остановившись именно там, где и должен был быть. Вокруг причала собрались эльфы, некоторые из них приняли посадочный трап, когда Кайрон и Уилон отправили его на пирс.       Всё это казалось ему таким хаотичным, как будто всё происходило на расстоянии. Кайрон и его семья вышли на трап, бросив сумки тем, кто был внизу, спускаясь к причалу, тепло обнимая эльфов, как будто они все были семьёй.       Леголас посмотрел вниз, и у него перехватило дыхание при виде знакомых эльфов. На мгновение ему не захотелось спускаться туда, потому что он знал, как сильно изменился… Что, если они не узнают его?       Он судорожно вздохнул, отвернулся от причала и посмотрел на свои руки, сжимавшие перила.       - Леголас… – Голос Глорфиндейла заставил его зажмуриться. – Всё в порядке. – Мы сделаем это вместе, ты и я. Шаг за шагом.       Глорфиндейл обхватил ладонями его щёки и поднял голову, заставляя снова открыть глаза. Эти светло-голубые глаза, которые смотрели на него, были такими нежными и спокойными, и он цеплялся за чувства друга, как будто они могли передаться ему самому.       - Пошли, – сказал Глорфиндейл, взяв его за руку и мягко потянув к трапу.       Именно тогда Леголас увидел, что остальные уже собрались на причале, ожидая его. Во рту пересохло, и он облизнул губы, открывая рот в попытке что-то сказать Глорфиндейлу, но слова так и не слетели с его губ, потому что в следующее мгновение он почувствовал, как ветер мягко, но твёрдо, ударил его в спину, и он, спотыкаясь, сделал шаг вперёд. Он удивленно оглянулся, но там никого не было.       Когда он снова посмотрел на Глорфиндейла, то обнаружил, что паника, которую он чувствовал, почти прошла, и он слабо улыбнулся своему другу, двигаясь вместе с ним по трапу. Он закрыл глаза и последовал за Глорфиндейлом, глубоко вдыхая чистый воздух и чувствуя, как он снова наполняет его.       Они спустились по трапу, и когда его нога коснулась пирса, Леголас почувствовал, что его спокойствие становится всё увереннее, а шаги – твёрже. Двое помогающих с высадкой, тепло приветствовали их, вбегая по трапу, чтобы позаботиться о корабле.       Они продолжили путь к площади за причалом, где все собрались. Малиэль, Элрохир, Нарувир, Каладель, Элладан, Исильмэ, Гимли добрались до неё раньше них, и Леголас, наконец, позволил себе сосредоточиться на лицах тех, кто вышел им навстречу.       Его горло сжалось, когда он оглянулся и увидел Элронда, Келебриан, Галадриэль и Гэндальфа, стоящих в стороне. Элрохир и Элладан уже спешили к матери и отцу, слёзы текли по их щекам, когда они обнимали Келебриан, выглядевшей полностью исцелённой и смеющейся сквозь собственные слёзы, прижимая сыновей к себе.       Малиэль дала им немного времени, прежде чем подвести Каладеля и Нарувира, знакомя их с внуками и впервые приветствуя свою свекровь. Исильмэ тоже подошла, обнимала Элладана и целовала слёзы с его щёк. Её также представили семье.       Леголас наблюдал за воссоединением с улыбкой на губах, которая только усилилась, когда он посмотрел рядом с ними и увидел Гимли, кланяющегося леди Галадриэль, без сомнения, бесстыдно льстя ей, показывая драгоценный камень, который он сделал из её трех золотых волос, заставляя Гэндальфа кашлять от дыма, который он вдыхал из своей трубки.       Затем он перевёл взгляд налево, и его улыбка несколько померкла от удивления, когда на него налетела какая-то фигура. Какое-то мгновение он просто стоял, но потом почувствовал, кто именно находится в его объятиях, и крепко обнял её. Он узнал бы её, где угодно…       - Хитель... – прошептал он в её платиновые волосы.       - О брат… – задыхаясь, прошептала она. – Что ты с собой сделал? – Она отстранилась и посмотрела на него своими аквамариновыми глазами, затуманенными тревогой и болью. Леголас отвёл глаза от её взгляда, и она, казалось, встряхнулась. – Это не имеет значения, – сказала она, целуя его в лоб. – Пока ты здесь… Пойдём, у меня есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить.       Она отстранилась, и он, подняв глаза, увидел стоящего позади неё Гваира. Однако его внимание привлёк не он, а маленький эльфёнок, стоявший на полпути позади его ноги. У мальчика были мягкие зелёные глаза и светлые волосы с легким рыжеватым оттенком, унаследованные им от отца.       Мягкая улыбка появилась во взгляде Хитель, и она указала на своего сына. –Аэвон, подойди сюда, пожалуйста.       При этих словах у Леголаса перехватило дыхание, и он посмотрел на Хитель широко раскрытыми глазами. Она повернулась к нему с мягкой улыбкой, в её глазах была смесь боли и гордости. Затем она снова обратила внимание на своего сына, и он улыбнулся зубастой улыбкой, подбегая к ней. Хитель опустилась на колени и тепло обняла его.       Она обратила внимание ребенка на брата. – Послушай, Аэвон. Это твой дядя… – Леголас присел перед ребенком, чьи мягкие зелёные глаза были обращены к нему. – Он был очень близким другом эльфа, в честь которого ты был назван, и он проделал долгий путь, чтобы увидеть тебя.       - Привет, Аэвон, – мягко прошептал Леголас, в его голосе прозвучала лёгкая боль.       - Привет, дядя! – Аэвон ухмыльнулся и обнял его, поцеловав в щеку. Леголас, удивленно моргнув, усмехнулся и обнял эльфёнка. Гваур рассмеялся и двинулся к ним, притягивая Аэвона к себе, чтобы Леголас мог снова выпрямиться.       - Рад снова видеть тебя, Леголас, – сказал ему Гваур, изучая его добрыми глазами.       Леголас заключил Гваира в короткие объятия. – Ты также… Я… – Все слова замерли на его губах, когда он посмотрел через плечо Гваира и увидел, что Гилрин и Фанор стоят рядом, и рука Фанора обнимает жену за плечи.       Родители Фанес…       Он почувствовал себя так, словно получил удар в живот, во рту пересохло, а сердце бешено забилось в груди. Гваир оглянулся, чтобы посмотреть, что привлекло внимание друга, и его глаза застыли непроницаемым взглядом, когда он увидел Гилрин и Фанора. Он мягко улыбнулся Леголасу и ласково похлопал его по спине, прежде чем отступить.       Леголас тут же пошёл к родителям Фанес, чувствуя, что ошеломлён больше, чем когда-либо. Они также быстро пошли к нему и заключили в объятия в тот самый момент, когда он уже не был уверен, что его собственные ноги выдержат его вес.       - Мне так жаль… – задыхаясь, проговорил он. – Это всё моя вина, и мне очень жаль…       - Шшш, – Гилрин утихомирила его, обняв, потирая спину материнским жестом. – Всё в порядке, Леголас.       - Это не твоя вина, сынок, – добавил Фанор. – Ты никогда не хотел бы, чтобы это случилось… Мы это знаем. И кроме того...       - Леголас.       Позади него простирался мягкий голос, и в тот момент, когда он услышал его, он почувствовал, как вся боль и напряжение уходят. Голос звучал так нежно и по-доброму, что у него чуть не навернулись слёзы. Он видел, как Гилрин и Фанор улыбнулись, когда он отошёл от них, чтобы посмотреть назад.       Позади стояла женщина, одетая в мягкое серое платье. Цветы и листья ацеласа вплетались в её длинные серебристые волосы, и она смотрела на него такими всезнающими, нежными глазами, которые, казалось, смотрели прямо в его душу и всё ещё наполняли утешением. Вокруг неё было яркое сияние, и она была прекраснее и неземнее всех, кого он встречал. Её розовые губы приподнялись в улыбке, и он почувствовал, как его заворожили её глаза, когда она подошла ближе.       Босые ноги легко ступали по земле, трава вокруг ног становилась ровнее и зеленее, а цветы распускали свои лепестки, когда она проходила мимо них. Мягкая ткань серого платья волочилась по траве позади её ног, переливаясь всеми немыслимыми цветами.       - Ты слишком долго нёс своё бремя, мой воин, – сказала она тихо, почти шёпотом, останавливаясь прямо перед ним, глядя на него с болью своими мерцающими серебристо-зелёными глазами. Она закрыла их, наклонилась вперёд и нежно поцеловала его в лоб.       В одно мгновение все разбивающиеся волны боли, вины, стыда и горя, казалось, стали спокойными, почти мирными. Он чуть не упал на колени, когда тяжесть груза упала с его плеч, но сумел удержаться на ногах, когда тело немного ослабило напряжение, которое он держал так долго…       По его щекам текли слёзы, но он не замечал этого. Женщина отстранилась и снова посмотрела ему в глаза, потянувшись, чтобы взять его руки в свои. Она улыбнулась ему. – Ты сражался храбрее, чем кто-либо на этой земле, мой воин, – сказала она своим успокаивающим голосом. – Пора тебе освободиться от этого бремени, от этих цепей… Ты знаешь, кто я?       Леголас изо всех сил пытался заставить свой рот сложить слова, и, в конце концов, сумел хрипло произнести, – я не верил в тебя…       Улыбка на её губах слегка потускнела от боли, но нежность в глазах продолжала держать его в плену, когда она протянула руку и провела своими пылающими пальцами по его щеке. – Возможно, и нет, – сказала она. – Но ты же хотел… Всем сердцем ты хотел этого.       Леголас подавил рыдание, прежде чем сделать судорожный вдох, чтобы успокоить свои эмоции. – Эстэ… – прошептал он, и улыбка осветила её глаза, когда имя слетело с его губ. – Эстэ Нежная… Целительница ран и усталости. Одна из семи Королев Валар.       - Ты долго ждал, чтобы прийти ко мне, слишком долго, – сказала она ему, её рука переместилась с его правой руки на запястье, и он мгновенно почувствовал, что боль от всё ещё заживающего пореза полностью исчезла. – Но я уже давно наблюдаю за тобой, Леголас.       - А ты… ты исцелишь меня? – спросил он нерешительно, опустив глаза.       - Всё, что я могу сделать… – сказала ему Эстэ, её голос был нежным и печальным, когда она взяла его за подбородок и приподняла голову, чтобы его глаза снова встретились с её. – Я могу исцелить следы, оставленные на тебе сражением, я могу успокоить твоё горе и успокоить твою панику, но я никогда не смогу заполнить пустоту в твоем сердце… есть только один эльф, который может сделать это…       - ...И она ушла, далеко… – Леголас поперхнулся, на глаза навернулись слёзы. Эстэ улыбнулась при этих словах.       - Не так далеко, как ты думаешь…       Он уже собирался спросить её, что она имеет в виду, когда заметил ещё одну фигуру позади Валар, и у него мгновенно перехватило дыхание, он смотрел на неё, не в силах поверить своим глазам. Его сердце неудержимо билось в груди в панике, которую не могла успокоить даже Эстэ.       Когда фигура приблизилась на шаг, он попятился, зажмурив глаза и прижав ладони к ушам, ожидая, когда проснётся и поймёт, что всё это было просто сном, что он снова на корабле, а Гимли храпит в соседней кровати. Он не мог в это поверить… Он не смел в это поверить…       - Леголас…       Он крепче прижал ладонь к ушам при звуке её голоса, такого знакомого, что боль пронзила грудь так сильно, что он упал на колени. Он уже забыл, как звучит её голос… он уже забыл, как это звучит, когда она произносит его имя…       - О, Леголас…       Кто-то опустился перед ним на колени, нежно касаясь кончиками пальцев его совершенно бескровных щёк.       - Посмотри на меня, любовь моя, – прошептал её голос. – Открой глаза. Поверь мне… Поверь мне, как когда-то.       Всё его тело дрожало, боль в сердце была такой всепоглощающей, что он едва мог думать. Одна его часть жаждала упасть в её утешительные объятия и позволить всей своей боли исчезнуть, пусть даже ненадолго, а другая знала, что если он поддастся ей сейчас, то боль, когда он, наконец, проснётся и поймёт, что это был всего лишь сон, парализует его.       - Открой глаза, Леголас... – повторила она.       Его выносливость была истощена, как никогда, всё его тело кричало от тоски. Со сдавленным всхлипом он открыл глаза, и его руки соскользнули с ушей, разочарованно потянув за серебристые волосы, когда они опустились на колени. Он с трудом видел через слёзы в глазах и хлопал ресницами, чтобы убрать их.       Его глаза встретились с янтарными, их глубина была золотисто-медовой и обрамлена густыми тёмными ресницами. Печаль и боль в них казались такими реальными, и он потянулся, чтобы положить дрожащую руку на её щеку, медленно прослеживая черты лица. Его пальцы прошлись по тёмным бровям, розовым щекам и мягким губам... пробежались по густым вьющимся каштановым волосам, в то время как её золотистые глаза изучали его.       - Фааанес... – выдохнул он, задыхаясь, её имя было таким чужим на его губах после стольких лет разлуки. Его больше не волновало, сон это или реальность, не волновало, кто наблюдает за ним, кто стоит вокруг. Его пальцы смахнули слёзы, которые катились по её щекам, и мягкие губы приподнялись в прекрасной улыбке. – Фааанес…       Они встретились друг с другом, как волны, разбивающиеся о берег, упали друг другу в объятия и обнялись так крепко, что, наверное, останутся синяки. По их щекам катились слёзы, и они оба дрожали, пытаясь сдержать рыдания.       Леголас уткнулся лицом в плечо Фанес, и она нежно провела пальцами по его волосам.       - Леголас... – прошептала она и сдавленно рассмеялась, ещё крепче обняв его. Она несколько раз всхлипнула и выдавила, – Я должна была остаться подольше… Я должна была доверять тебе… Это всё моя вина…       - Нет! – хрипло застонал Леголас, притягивая её ближе к себе, пока она дрожала от рыданий. – Ты ни в чём не виновата. Ни в чём…       Время, казалось, остановилось для них, когда они снова отдыхали в объятиях друг друга, ни один из них не мог отстраниться, как будто они думали, что другой исчезнет, если они отпустят друг друга. Леголас устал до изнеможения, слёзы непрерывно катились по его щекам. Каждый раз, когда он был близок к тому, чтобы заснуть, он вздрагивал, просыпался и ещё крепче прижимал к себе Фанес, боясь, что если он заснёт, то проснётся и обнаружит, что она ушла.       Он уже почти заснул, когда почувствовал, как она отодвигается от него, отчаянно открыл глаза, но его паника утихла, когда он почувствовал её мягкие губы на своих, целующие его с отчаянием, болью и тоской. Он обхватил ладонями её мокрые щеки и прикусил нижнюю губу, пока она не открыла рот, углубляя поцелуй своим отчаянным желанием быть ближе к ней. Его грудь, казалось, была полна горящей лавы, тугой и горячей одновременно.       Наконец отстранившись друг от друга, они встали, соприкоснувшись лбами, медленно переводя дыхание и глядя друг другу в глаза – голубые и янтарные столкновения после столь долгого времени, оба раненые и страдающие. Вместе, но всё ещё врозь…       - Нана…       Сдавленный голос дочери заставил Фанес отвести взгляд от Леголаса, и он почувствовал мгновенное чувство паники, потеряв её внимание, чувствуя, что она снова ускользает от него. Но оно исчезло почти мгновенно, когда её рука сжала его.       Третий эльф присоединился к их объятиям – Малиэль обняла их обоих, плача и смеясь одновременно.       - Как ты здесь оказалась? – Малиэль поперхнулась, прежде чем отодвинуться, чтобы вытереть рукавом слёзы.       - Я потребовала, чтобы меня выпустили из чертогов, как только я поняла, что Леголас всё ещё жив, – хрипло сказала Фанес дочери, изучая её со слезами, катящимися по щекам. Она не видела её так долго. – Наконец, пришла Эстэ и сказала, что я им нужна… чтобы вернуть долг твоему отцу… Она ещё раз посмотрела в тёмно-синие глаза мужа, поклявшись себе, что исцелит его ещё раз. – Что я нужна тебе... – сказала она.       Леголас почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, и уткнулся лицом в изгиб её шеи, не желая больше ничего, кроме как никогда больше не двигаться.       - Фанес…       Она посмотрела в сторону, снова отстраняясь от мужа. Элрохир опустился на колени рядом с Малиэль, а за ним стояли ещё двое.       - Привет, Элрохир, – мягко прошептала она.       Он улыбнулся ей, в его глазах была смесь боли и радости. – Мы никогда не думали, что ты встретишься с ними, но теперь у тебя двое внуков, – мягко сказал он. Её глаза мгновенно расширились, и она посмотрела на две фигуры позади Элрохира, внезапно увидев их сходствло с ним и Малиэль. Они были взрослыми близнецами…       - Нана, это Каладель, – сдавленным голосом представила их Малиэль, близнецы улыбнулись и слегка помахали, услышав свои имена. – А это Нарувир.       Глаза Фанес загорелись, улыбка стала мягкой. – Каладель и Нарувир, – уточнила она, и их улыбки стали шире.       - Бабушка, – дерзко сказал Каладель.       Нарувир закатил глаза на него, но потом посмотрел на бабушку, с мудрым взглядом. – Не беспокойся, я уверен, что у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга.       Фанес улыбнулась, но в её глазах внезапно появилась боль, и она посмотрела на Элрохира. – Сколько времени прошло?.. – Её голос был слабым, но в нём отчетливо слышался страх.       Элрохир вздохнул и посмотрел на измученное тело Леголаса. – Двести лет, – глухо ответил он.       Фанес побледнела. На мгновение она замерла, но потом слёзы навернулись ей на глаза и потекли по щекам. Она снова крепко обняла Леголаса, чувствуя его худобу и закрывая глаза от боли.

***

      Позже в тот же день Фанес осторожно потянула Леголаса в спальню их дома. Они пробыли на пирсе ещё некоторое время, приветствуя тех, кто пришёл встретить их, но всем было ясно, что в данный момент Леголасу нужна только Фанес. Наконец, Элронд велел им идти домой, и Фанес мягко повела его к хижине, которую им дал лес.       Глаза Леголаса были прикованы к жене, и его рука всё ещё держала её, не желая отпускать её от своего взгляда и прикосновения, несмотря на физическую и моральную усталость. Фанес чувствовала, как её сердце сжимается каждый раз, кака она смотрела в темноту, синеву его глаз, видя горе и боль, заполнявшие их глубины.       - Вот мы и пришли, – тихо сказала она, снова нежно обнимая его. – Дом, милый дом.       Леголас обнял её, уткнувшись носом в шею. Валар… Если это был сон, то не дайте ему закончиться…       - Сядь, Леголас, ты устал, – сказала она ему. Она поцеловала его в губы и потянула на кровать. Он сел, но как только она отошла от него к шкафу, снова встал и последовал за ней.       Её жемчужный смех казался таким знакомым, и он позволил окунуться ему в него, снова прислонившись к стене шкафа, наблюдая, как она достает ночную рубашку, леггинсы и ночную сорочку и снова закрывает его. Затем они подошли к кровати, Фанес потянула его за собой, чтобы усадить на мягкий матрас.       - Ты в порядке? – спросила она, нежно проводя пальцами по его щеке.       Он одарил её страдальческой улыбкой. – Если ты останешься со мной... – сдавленно прошептал он, и в его голосе послышался намек на тревогу.       Она обхватила ладонями его щеки, её янтарные глаза яростно смотрели в его. – Я никуда не уйду, – серьёзно сказала Фанес. Секунду она продолжала изучать его, её глаза метались между его глазами. И только когда он немного расслабился от её заявления, она слегка улыбнулась ему и поцеловала в щеку.       Его глаза закрылись в изнеможении, и она наклонилась, чтобы расстегнуть пряжку его плаща. Но когда она сделала движение, чтобы снять рубашку, он отстранился, впервые полностью отодвинувшись от её прикосновения. Его щеки вспыхнули, и он отвёл свой взгляд, судорожно сжимая вырез рубашки.       - Леголас? – тихо спросила она. Он крепко зажмурился, услышав, как его имя сорвалось с губ. Прошло совсем немного времени, и её рука мягко накрыла его сжатую ладонь. – Это не имеет значения, – сказала она ему. – Что бы это ни было, это не имеет значения… У меня уже есть всё, чего я могла бы хотеть, просто имея тебя рядом со мной… Меня больше ничего не волнует… Дай мне посмотреть, Леголас.       Тихие уговоры постепенно заставили его ослабить хватку на рубашке, пока она не смогла вытащить её, прижавшись поцелуем к его ладони. Она осторожно развязала ворот рубашки и стянула её. У неё перехватило дыхание, и на мгновение Леголас ушёл в себя, ожидая, что увиденное вызовет у неё отвращение.       Однако его глаза мгновенно открылись, когда нежные губы прижались к холодным ранам на его плече, и он почувствовал, как рука прошлась по ним. Это было почти как электрический ток, проходящий через него, и он ахнул в ответ, глядя на Фанес широко раскрытыми глазами.       Она печально посмотрела на него, взяла его за запястье и стала целовать раны, нанесённые им самим. Он задрожал в ответ, на глаза навернулись слёзы. Фанес взяла другое запястье и осторожно размотала бинты. Когда-то злая рана превратилась в шрам, когда Эстэ коснулась её, и теперь Фанес целовала и её.       Сдавленный всхлип сорвался с его губ, и Фанес тут же обняла его, прижимая к себе, пока он плакал в её объятиях. Она осторожно опустила их обоих на кровать, всё ещё крепко держа его, и они просто долго лежали в объятиях друг друга. Леголас постепенно засыпал под шёпот Фанес, обещавшей, что она будет рядом, когда он проснётся.       И вот он лежал в объятиях женщины, которая была и всегда будет его единственным убежищем, тихой гаванью.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.