Временная петля

— Сосредоточься, — приказным тоном проговорил Том. Он расположился на плетёном кресле стоящим напротив Лилии, перебирая в руках свою волшебную палочку. Его выразительный и проницательный взгляд блуждал по лицу молодой студентки, которая, с шумом втягивая в себя воздух, покорно кивнула головой, потому как больше делать не оставалось. Лилия сама предложила и вынудила Тома помочь ей с давно интересующей способностью, что не дана ей была с рождения. Учиться приходилось трудно, но разве это бывает когда-то легко? Девушка хорошо знала это, не отступила даже тогда, когда Реддл прямо сказал ей, что у неё может не получиться вообще. Не всем дана возможность овладеть подобной техникой, а уж она, по его словам, входит в ту группу людей, для которых сложно будет чему-то в принципе научиться, а заикаться об окклюменции и легилименции — лучше не стоит. Впрочем, Том мог так выразиться, чтобы вывести Лилию на эмоции и наблюдать за негативной реакцией, ведь часто, то, что он ей говорил — сплошная провокация. Дмитриенко давно поняла это, посему, несмотря на некоторую обиду, махнула рукой и всё равно настояла на своём. Лилия настроила зрительный контакт с Томом, ожидая дальнейших действий с его стороны. Он слегка склонил голову вперёд и всего раз лишь моргнул. Спустя мгновение, когда девушка не успела и вздохнуть полной грудью до конца, перед её глазами картинка перестала быть чёткой, словно окутана непроходимой пеленой, она постепенно теряла краски, сливая воедино фигуру Тома и очертания рядом стоящих предметов. Свет из окна тускнел, затем совершенно внезапно стал ярче и кроме белого сияния ничего не осталось. Будто по щелчку пальцев, Лилия и не смогла сразу понять, что впереди появились едва видимые человеческие силуэты, такие знакомые и родные, навевающее тёплые чувства. Лицо стоящей женщины становилось всё более узнаваемым, густые длинные ресницы немного опущены, насыщенные голубые глаза смотрели с открытой добротой и любовью на человека, который держал её крепко за руку. Лилия узнала в ней свою маму, молодую и пока что необременённую никакими тяжёлыми переживаниями несчастья. Назвать подле стоящего парня «мужчиной» — язык не поворачивается. Он был очень молод, прямая осанка, радостная красивая улыбка, — такая бывает только у того, кого знала лично Дмитриенко. Отец потрепал маленькой Лилии волосы и дёрнул шутливо за носик, слыша её звонкий смех. Одно из самых первых воспоминаний девушки. Оно грело душу, несомненно, и являлось таким приятным до горьких слёз, что ей отчего-то расхотелось дальше глядеть на него, дальше вспоминать всё былое и прошедшее. Некоторое время Лилия не могла ничего сделать, повлиять на действия Тома и это весьма удручало. Потому что, когда проникают тебе в голову, ты становишься максимально уязвимым, все воспоминания и мысли теперь открыты для человека, который так нагло ворвался в твоё сознание. Больнее всего, что ему видится не то, что ты хотела бы сама вспоминать и, к тому же, показывать другим. Небольшой, но такой мрачный и грустный отрывок из жизни, показался следом за счастливым. Последний раз перед собой Лилия видит отца, одетого в советскую военную форму, машущего издалека ладонью, с застывшей на губах опечаленной улыбкой и разворачивающегося к тёмно-зелёной заведённой полуторке. Весь спектр эмоций, что девушка испытала всего за считанные секунды, заставил её разом выкинуть из своей головы любопытного Реддла. И теперь перед глазами вновь, резко и неожиданно, появился Том, вместо отдаляющегося отца. В затылке появилась глухая боль, как от удара тяжёлым предметом, и это отрезвляло Лилию сполна. Она зажмурилась, поджимая сухие губы, но ничего не сказала более. Лишь прерывисто задышала, привлекая внимание слизеринца.  — Плохо, — услышала девушка от Тома, распознавая в его голосе разочарованные нотки. — Я успел увидеть пару воспоминаний, значит ты не постаралась над защитой.  — Извини… — не знает Лилия, зачем извинилась перед ним, скорее, это было неосознанно, просто, чтобы ответить и снова замолчать.  — Перед собой извиняйся, это не мне надо, а тебе, — грубо ответил он ей, вставая с насиженного места. Тому было не в тягость обучать окклюменции Лилию, но прошло слишком много времени, они занимаются очень долго и устала не только Дмитриенко, также и Реддл, который не планировал тратить весь день на гриффиндорку. Может, он никогда и не признается ей, но получалось у неё довольно неплохо, особенно, если учесть, что занимаются они от силы пару-тройку дней, однако Том требовал от Лилии большего, чем та может сделать. Методы его обучения были хороши, сам слизеринец объяснил ей теоретическую часть и, грубо говоря, впихал её в голову девушки, но поняла она всё полностью, к удивлению Тома. К практической части студенты приступили почти сразу, пусть с первой попытки у неё не вышло, и со второй, и с третьей, а дальше выходило сносно. Вполне хорошо. С каждой секундой боль в затылке начала проходить и неприятный звон в ушах стал утихать, Лилия проглотила образовавшийся в горле комок, распахивая глаза. Она не обижалась на Тома за то, что он позволил себе посмотреть её воспоминания, так как прекрасно знала, что без этого никуда. Всё-таки, ничего в них такого не было. Да, горькая ностальгия. Да, тяжко. Но, как бы то ни было, Лилия обучается ставить защиту против проникновения в сознание и если это единственный способ достичь желаемого, то девушка не будет останавливаться, в любом случае, раз уж начала. Чуть уловимый запах толстых книг, хранящихся в библиотеке школы, смешивался с ярким запахом бархатных листьев душистых растений. Лилия сделала три глубоких вдоха, чувствуя как запах проникает в лёгкие, и после, облокотившись на спинку, расслышала сзади твёрдые неспешные шаги слизеринца. Ей почему-то сейчас показалось, что его походку, выделявшуюся из толпы, она узнает всегда. Том остановился у двери, слегка приоткрывая её. Но не успела девушка и слова промолвить кроткого, даже поблагодарить, как он вышел и закрыл дверь аккуратно с той стороны. После того раза, когда они вернулись с запретного леса, Том ушёл восвояси совершенно не разговаривая с Лилией. И последующие пять дней, неохотно, несмотря на их «уроки», старался общаться по-минимуму, без длинных предложений. Однажды, ей приспичило подойти к Тому. Тот покрутил головой, помолчал немного и тут же ушёл, так и не сказав ни слова гриффиндорке. А нет, Реддл прошипел ей грубое «отойди», и Лилию это, мягко говоря, задело. Что было у него на уме — гадала гриффиндорка долго, но так и не смогла понять, по какой причине Том перестал контактировать с ней, как раньше. Складывалось впечатление, что парень просто напросто избегал её, но что могло послужить такому поступку? Неужели Дмитриенко сделала опять что-то не так? Но и себя вечно винить в этом она не захотела, мало ли у Тома какие-нибудь заскоки присутствуют, о которых она вовсе не знала? Странно, что он согласился научить её окклюменции и легилименции, немного колебался, быть может, между «да» и «нет», но не отказался. Кстати, Лилия ранее не собиралась обучаться этому, просто пересекаясь в очередной раз с Реддлом, она приостановила его и вдруг в голову пришла ей странная идея. Зачем сделала это? Найти способ разрыва временной петли легче, чем объяснение этому поступку. Дмитриенко подумала, что так она сможет разговорить его и узнать, почему же Том так отдалился, — притом, что они и не были близки в принципе, просто начал держать на расстоянии вытянутой руки, — всё же это странновато. Хотя, может причина в другом?.. Об этом раздумывать Лилия уже не продолжила. Гриффиндорка покинула библиотеку, путь теперь лежал в общую гостиную её факультета. Каждый прожитый день становился серым, последние яркие краски словно начинали потихоньку стираться, оттенки меркнут и казалось, что всё пройденное, достигнутое ранее — теперь исчерпало весь свой смысл. Ожидание любого будущего, будь оно плохим или хорошим, со временем снижалось, остался лишь гнетущий, удручающий понедельник, в котором не было ничего более радостного, чем пренебрегать спокойствием таких же серых и надоевших студентов. Ощущение, будто Лилия беспрерывно заглядывает в прошлое и не может от него уйти никакими способами, сколько бы она не старалась, постоянно живёт в нём, а идти вперёд — не предоставляется возможным в её нынешних обстоятельствах. Вечное существование в давно прошедшем дне надоедает и обрести истинное спокойствие, счастье, ускользающее перед глазами постепенно, не получается ныне. Лилии стало жаль себя. Хотя само понятие «жалость» — её не привлекает, тем более, если оно направленно на самого себя, и впоследствии не приводящее ни к чему хорошему. Всё же, девушка часто задумывалась над тем, что упустила в этой жизни что-то неизмеримо важное… Возможность почувствовать значимость своих целей, будущих намерений, к которым она относилась раньше с неким равнодушием: авось начнёт когда-нибудь, да только не сейчас и не завтра, но обязательно всё будет, без особых усилий. Возможность стать кем-то, вырасти, постареть, увидеть меняющийся мир собственными очами. Кажется, застрять в шестнадцатилетнем возрасте и просыпаться утром под шум суетившихся соседок — явно не то, о чём может мечтать любой другой человек. При всём огорчающем положении, в Лилии до сих пор остался тот неугасающий оптимизм, засевший внутри прочно. Она сжимает кулаки крепко, встаёт с кровати, выходит из комнаты, ведь полна веры и убеждения, что рано или поздно придёт её долгожданное освобождение из невидимых плотно связывающих оков. *** В полутёмной слизеринской спальне, сжимая палочку в руке, тихо сидел Том. Голову он склонил вниз, не спуская взгляда с волшебного предмета. Если судить по весьма спокойному выражению лица, то можно сказать, что он ничем не удручён, пребывал в своём обычном безмятежном состоянии и чего-то верно ждал. Но никто не знает, какое именно чувство наполняет Реддла изнутри, мысли метаются от одной до другой, идея за идеей и вот, некоторое время назад ему пришла небольшая, но вполне себе хорошая задумка. Ему оставалось лишь поднапрячь своих товарищей, больше никому такое дело щепетильное он задавать не стал бы. Разве что, Дмитриенко. Она обо всём знает, ей можно доверить подобное. Впрочем, его приказы выполнять — не для непутёвых гриффиндорок. Но и это его не сильно волнует, когда дело касается их совместной проблемы и выхода из неё. Для себя Том решил, что ему придётся находиться с ней на расстоянии и общаться минимально. Слизеринец боялся, что переймёт некоторые черты характера от неё, пускай раньше Реддл никогда не позволял кому-либо влиять на него, не допускал изменений сам и держал всё время свою голову на плечах. Русская пословица гласит: «С кем поведёшься, от того и наберёшься». Лилия раз упомянула её и по-детски рассмеялась. Том отмахнулся, говоря, что, мол, глупости это всё. Но сейчас он с ней, как ни странно, начал соглашаться. Ему это не нужно, он не хочет менять себя в такую сторону, для него неправильную. Ведь, человек он не того сорта, даже рядом не стоит с такой как Лилия, и Тому не пристало иметь связи с такими наивными, излишне весёлыми, от которых веет детской непосредственностью. Правда, отказать в просьбе ей, увы, не смог. Что-то не дало ему просто сказать «нет», когда он говорил его другим чуть ли не каждый день. И сам без понятия, отчего же и почему. Глухие шаги с другой стороны двери приблизились. Спустя миг, Том отмёл от себя все непрошенные мысли, заявляя самому себе, что впредь будет думать о другом, более важном. Ручка дёрнулась и в проёме показался Лестрейндж. Усталый, вялый вид его выдавал сполна. Парень был, верно, замотавшийся от порученного ему дела. Том подозвал его и сам встал, не выпуская палочку из рук.  — Ты нашёл? — обратился к нему Реддл, сверлящим взглядом едва ли не образовывая дыру в Лестрендже. Тот слегка поёжился, спрятал руки сзади и утвердительно кивнул:  — Да, мне стало известно, что маховик времени находится в особом месте, говорят, в кабинете Диппета, — мальчишка опустил взгляд к полу, чтобы не смотреть на Тома. Лестрейнджу не было понятно, точно также как и всем его товарищам, зачем такая вещь понадобилась Реддлу, но расспрашивать — смелости не хватает, предпочёл выполнять без лишних вопросов. Надо будет, то Том сам расскажет им, а донимать всячески никто не станет, особенно зная, что их предводитель не любит, когда другие люди суют нос в его дела.  — Ты уверен, что он в школе? Мне думалось, что Маховик времени обязан храниться в Министерстве, под строгим надзором, — подозрительно покосился Том, медленно и нагнетающе подходя ближе к Лестрейнджу.  — Наверное, кхм, этому есть какое-то объяснение, но нам не удалось узнать. Значит это кому-то нужно было?.. В любом случае, он здесь и это облегчает тебе задачу.  — Он защищён чем-нибудь?  — Неизвестно. Но я предполагаю, что — да.  — Вы чем занимались? — сдержанно спросил Том, тем самым заставив того невольно издать сдавленный вздох. — Неужели так трудно было разузнать всё, а не стоять и мямлить сейчас, что вам ничего неизвестно? По-моему, я ясно дал поня… — Том остановился на полуслове, обернувшись на звук. Дверь вновь отворилась, отвлекая от важного разговора. Тихими и осторожными шагами Мальсибер проник в спальню, за его спиной также не спеша шаркал Малфой, стараясь быть практически незаметным. Они были словно помятые, вымотанные, на лицах читалась невероятная усталость, но никто из них не позволял себе показывать в открытую своё утомлённое состояние. Слизеринцы прошли дальше, останавливаясь возле Лестрейнджа. Студенты переглянулись, глазами «говоря» друг другу, что лучше не стоит высказывать своего недовольства по поводу того поручения, заданного Томом. На долгие пару секунд, после того как дверь закрылась, повисла тишина. Реддл вновь поднял пронзительный взгляд на Мальсибера, большего и не требовалось, чтобы он начала говорить:  — Мы нашли.  — Я знаю, — несколько раздражённо проговорил Том, отворачиваясь от всех. — Маховик у Диппета, но мне нужно знать: Во-первых, точно ли он спрятан в его кабинете и во-вторых, чем он может быть защищён? Потому что мне слабо верится, что такая, в какой-то степени, опасная вещь может обычно лежать в шуфлядке директорского стола.  — Я… — замешкался Алфорд, перебирая рукав школьной мантии. — Думаю, чтобы это узнать нам нужно проникнуть в кабинет Армандо, иначе никак.  — Верно. И с этим я разберусь сам, а тебе, — обращаясь к одному из своих приближенных. — Лестрейндж, советую даже в голове не задаваться вопросами, которые ты не осмеливаешься задать мне вслух, — уголки губ Тома поднялись невольно, но только эта ухмылка была странной, не злорадной, не доброй, просто его забавляла эта тень растерянности на лицах его товарищей.  — Предположительно, Диппет после бала будет в компании преподавательского состава, — тишину, длившуюся пару минут, разорвал Мальсибер. — Если ты позволишь, мы можем проверить достоверность узнанной нами информации, пока директор будет отсутствовать в кабинете.  — Не лезьте. У меня есть… — Том немного запнулся. — Свой человек, который мне с этим поможет. Мальсибер переглянулся с Малфоем, и еле заметно пожал плечами. Реддл не рассказал им о временной петле, посчитал совершенно ненужным и ничем эти мальчишки не могут помочь ему, исходя из их знаний в этой области. Если ему самому мало что понятно, то они и подавно не имеют и малейшего понятия, как разорвать петлю. В данный момент они выполняют функцию «мальчиков на побегушках», большего не требуется, но самих шестикурсников это весьма не радует. У каждого из них на этот день было запланировано множество дел, никак не связанных с тем, что им поручили. Отказаться — не имеют права. Поэтому Том чувствовал их негативный поток эмоций за километр, и ему на это глубоко плевать с большой колокольни. Тому осточертело стоять на месте. Чтобы как-то сдвинуться с мертвой точки стоит начать действовать. Такой человек, как он, не может вечно лишь размышлять, сидя до последнего. Тем более, времени прошло неизмеримо много, Том теряет его, хотя и кажется, что всё бесконечно, но, на самом деле, это не так. Сейчас у него другая цель. Реддл перестал раздумывать о том старике, о его жизни, о том, как он попал сюда. Это не столь важно, лишь информация о ограничении времени: Том также, как и все постареет, также умрёт и о нём никто не будет помнить ни в добром ключе, ни в злом… Такой расклад событий не по душе ему, он избегал такого будущего, смерти и всё, что с ней связано, если она касается его. Цель, которую он преследовал, рушится на глазах постепенно. Реддл не вправе допустить этого, он потратил слишком много сил, слишком много времени потеряно, чтобы найти то, что ему подходит для совершения задуманного. И просто умереть, застряв в петле… Ни за что! Только недоумки смиряться со своей участью, но не Том, как бы сложно не было, через какие дебри не пришлось бы пройти, — да пусть инферналы вокруг встанут! — не имеет значения. Реддл одним жестом руки выгнал всех из комнаты, прося оставить его в одиночестве. Спорить никто не собирался, поэтому покинули спальню быстро, даже Лестрейндж, который являлся единственным соседом Тома. Взмахом волшебной палочки, он зажёг ещё одну свечу на подоконнике, чтобы не оставаться в темноте, так как вечер надвигался стремительно и дневной свет постепенно уходил. Не теряя времени, парень принялся придумывать дальнейший план действий. Всё проще некуда, но хотелось бы обойтись без свидетелей, что могли как-то помешать его делу. Само собой, ничего они не изменят, и тянуть всё равно тоже не стоит. В его груди горело небывалое желание начать и закончить как можно быстрее задумку. Хорошо, если «сегодня». Брать ли с собой Лилию? Этот вопрос стал посещать его недавно, с тех пор, как ему пришла идея с маховиком времени, честно говоря, он и до сегодняшнего утра думал об этом, но не хотел связываться с опасной вещью, с которой он не имел дела никогда. Но теперь, когда ситуация стала Тома отягощать, доставать уйму беспокойств, чем ранее, то, хорошенько взвесив все «за» и «против», начал самостоятельно действовать. Что насчёт Лилии, так это оставить её на попечение самой себе, пусть разбирается одна без содействия Тома. И опять же, ну не сможет она в одиночку добыть нужную информацию и придумать свой план, определённо нужен рядом человек, который дополнит её размышления и подскажет, когда надо. Единственным таким человеком для Лилии был Том. С другой стороны, не плевать ли ему? А должно быть. Реддл чувствует что-то весьма несвойственное ему… Какую-то, своего рода, ответственность?.. Связался с ней, рядом же поставил однажды, и уйти по-английски, молча, не позволяет существующая у него совесть. В её глазах Том видел ту самую надежду, с которой Лилия смотрела на него, с такой проникновенностью и верой, что это заставило слизеринца глубоко задуматься. Она и вправду ведь, не открыто конечно, надеется на его помощь, что они вместе пройдут этот путь. Реддл ни разу не давал ей гарантий на постоянное присутствие рядом, когда он это вообще делал? А Дмитриенко себе что-то надумала и ныне жаждет поддержки. Да какой от него поддержки можно добиться, он же сам по себе всегда, мимо проходящие люди его не волнуют, а проблемы Том в состоянии решить один. Такая маленькая, хрупкая, слабая… Глупая гриффиндорка. Бедная студентка, которой необходима чья-то помощь. Она ни за что об этом не скажет, но Том видит всё её бессилие. Внутренний когнитивный диссонанс начинал его раздражать, метается от одного к другому, и сам сердится на свои глупые мысли. Около восьми вечера, Реддл присоединился к своим товарищам. Их в такое время всегда можно было отыскать в большом зале в компании однокурсников, весело проводящих праздник на зимнем балу. Атмосфера витала поистине волшебная, завораживающие декорации радовали глаз и привлекали внимание студентов, но не Тома. Всё он видел уже, если не соврать, сотни раз, таким удивить не получится его вовсе. Спустя некоторое время, под звуки живой музыки, слизеринец выбрался из толпы разукрашенных девчонок, что окружили его, пока Том старался следовать своему плану, — он ведь пользовался достаточно огромной популярностью среди них, поэтому часто в таких мероприятиях привлекал внимание больше, чем кавалеры этих «ласточек», — и скрылся из виду. Целый час Реддл выслеживал директора Диппета, чтобы убедиться в том, что мужчина не покинет большой зал в, хотя бы, ближайший час. Преграда в виде Армандо ему не нужна была. Но профессора, видать, настойчиво просили его всё-таки остаться, как и планировалось. Он шёл по полупустым, едва освещённым школьным коридорам. Остановить его никому больше не в силах, хотя и недавно ещё Том сомневался, что таким способом можно решить проблему, то сейчас уже выбора нет. Неподалёку, в другом крыле, до уха дошли чьи-то разговоры. Эхо отражалось от стен и девичий хохот смешивался с мальчишескими голосками, и именно смех привлёк его внимание. Знакомый, звонкий, также весёлый — так всегда смеялась Дмитриенко. Том вышел из-за угла, сразу же замечая спиной к нему стоящую Лилию. Она сложила руки по бокам и следила за дерущимися дружками. Поттер и Уизли. Один Мерлин знает, как он их не переваривал. Все конфликты помнит с ними, а уж какие они заносчивые чудаки… Только за их шутки можно было их наказать самым изощрённым методом. Но не пристало ему марать руки об клоунов. Собираясь промолвить слово, девушка уже вдыхала воздуха побольше, и всё же не смогла, так как рот её неожиданно накрыла чужая тёплая ладонь. Септимус не замечал, потому что Флимонт продолжал колотить мальчишку. Девушка распахнула глаза, впиваясь ногтями в руку и попыталась вырваться, при этом испуганно попискивая, но Том завёл её обратно за угол, не давая малейшей возможности убежать. Вздрагивая от холодной стены, к которой Лилия спиной прижалась, она почувствовала возникший страх. Он сошёл как только студентка своими глазами разглядела в потёмках Реддла. Первое, о чём подумала девушка, так это хорошенько треснуть по лицу дурного мальчишки, чтобы неповадно было. Совсем сошёл с ума, к чему такой поступок был? Почти неделю, если посчитать, не разговаривал нормально, а сейчас хватает её и утаскивает, ну что за дурак?!  — Ты совсем ненормальный? — прошептала Лилия, склонив голову влево. — Почему нельзя просто попросить отойти? Не так интересно для тебя?  — Не хотел, чтобы твои любимые друзья заметили. Лишние вопросы ни к чему.  — Оправдание засчитано, — вдруг топнула она сердито ногой, насупиваясь. — Я очень сильно испугалась из-за тебя. Реддл ничего не сказал, лишь слегка махнул рукой вдаль коридора. Объяснение этому поступку Лилия от него не добьётся, видимо, сейчас он не особо многословен. Впрочем, когда в последний раз девушка добивалась от него объяснений? Делать нечего, придётся следовать за ним, ведь иначе ничего так и не поймёт. Забрели студенты в директорскую башню, что, кстати, насторожило гриффиндорку. Чего это он задумал? Шёл уверенно, молчал и иногда поглядывал, не отстала ли его спутница по дороге. Дмитриенко недоумённо покосилась на Тома, когда они остановились у горгульи, которая охраняла проход к винтовой лестнице. Тревожное чувство поселилось внутри, колено нервно задрожало, посему ближе подходить к ней Лилия не стала.  — Кабинет директора? Зачем нам туда? — девушка поправила выпавший локон волос за ухо, прикусывая нижнюю губу.  — Я тебе расскажу, просто пока помолчи, — Том рассмотрел огромную каменную горгулью и затем, не колеблясь, громко произнёс. — Libertas! Кабинет директора всегда был защищён паролем. И откуда Реддл узнал его — Лилии не было известно, у него всегда есть свои источники, от которых он получает любую информацию, поэтому донимать вопросами она слизеринца не стала. Перед тем, как войти, она поёжилась, мысленно отказывалась идти, ведь не представляла, по какой причине Тому понадобилось заявиться в кабинет Диппета, причём, в его отсутствие. Трусость придётся отставить на второй план, так как, мало, но всё же, доверяла парню, и решила пойти следом за ним. Быть может, так надо, главное, чтобы потом это не принесло им проблем в сегодняшнем дне. Помещение было ярко освещено тёплым светом от свечей. Рабочий стол Диппета заполонён многими разнообразными предметами, от обычных до магических. Здесь она находилась от силы несколько раз, не доводилось часто посещать его и слава Мерлину, ведь те ученики, которым приходилось ходить к директору раз в месяц — исключались, рано или поздно. Просто так, для общения, Армандо не звал к себе. И хорошо, собеседник из него не ахти, честно говоря. Огромное количество больших портретов на стенах с прошлыми директорами Хогвартса, уже более не потрясал её, как в первый раз, но выглядит всё же интересно. Лилия чуть не задела висящую низко лампаду, ибо её взор падал на различные вещи в стеклянном золотистом серванте, в том числе и позолоченную, хрустальную посуду, на фужеры с золотой каймой, что были расставлены хаотично. Девушка потёрла плечо, поправляя форменную мантию, и спустя минуту, оглянулась на Тома. Тот же, расхаживая по кабинету, словно являлся его истинным хозяином, искал глазами нужную ему вещь. Он обошёл стул, заглянул в один ящик, заглянул во второй, чем вызвал удивление у Лилии и всего каплю озадачил её. Дмитриенко подошла ближе, остановилась подле мальчика и опустила голову вниз. Какие-то, возможно, ценные и важные бумаги или просто записи, но ничего странного в шуфлядке не было.  — Объясни прошу, зачем мы здесь? Том сдержанно вздохнул.  — Попытайся найти маховик времени, он нам нужен, — парень посмотрел на Лилию, встречаясь с её взглядом, полным всякого замешательства. — Я хочу попробовать вернуться на день назад, чтобы помешать нам встретиться в тот злополучный вечер.  — С чего ты взял, что маховик здесь? Он должен храниться в Министерстве магии, но никак не у директора.  — Прежде чем начать поиски, я попросил разузнать Лестрейнджа о месте нахождения маховика. Мне тоже сначала показалось странным, что он спрятан у Диппета, — Том поджал губы, хмурый взгляд его падал на бумаги, среди которых не было того, что им так нужно. — Но, если подумать, здесь ему ничего не угрожает. Он под пристальным наблюдением директора, считай, в самом безопасном месте. В Министерстве есть риск кражи, причём, не только маховика.  — Верно… Всё-таки, а ты не думаешь, что из-за временной петли, мы не сможем перекрутить время или, возможно, что-то пойдёт не так во время нашего пребывания в прошлом. Слушай, — замотала та головой, отходя назад. — Вдруг это опасно? Я никогда не использовала маховик…  — Ты хочешь выбраться? — прямо спросил у неё Том, негромким голосом. В ответ получил неуверенный кивок. — Тогда делай как я говорю или не мешай. Возможно, это единственный способ вернуть всё как было, так что лучше попробовать, чем умереть через тысячу лет, с мыслью, что у нас под носом была возможность решения проблемы, но мы так и не воспользовались ею. Ты со мной? Лилия опустила глаза в пол. Конечно, она хотела попробовать и этот способ, вполне себе недурный. Вечно искать и ждать у моря погоды — тоже не выход ведь, а маховик времени подавал надежду на скорейшее освобождение. Признаться, ей страшно. Шутки со временем очень плохи, насколько девушка знала, малейшая ошибка может потянуть за собой небывалый исход событий, изменить полностью будущее, и, скорее всего, не в лучшую сторону. Стоит быть максимально аккуратным, «играясь» со временем, в частности с прошлым, от которого многое зависит, неизвестно, чем всё обернётся, поменяя они его. Нечего таить, Лилии засомневалась. Но смотря на Тома, она видела непоколебимую решимость, он точно знал, на что идёт и был уверен в себе и своих действиях. Поэтому, даже откажись девушка от его идеи, Реддл в любом случае пойдёт на этот шаг с ней или без неё. У Дмитриенко нет никаких перспектив оставаться одной во временной петле, искать другие способы решения, более лёгкие, которым она может воспользоваться. Если уж начала идти этот путь с Томом, с ним она и пройдёт до конца.  — Да, я согласна, — ответ Реддла устроил. Том продолжил копошиться в ящиках, надеясь найти маховик, пусть ему и казалось, что так просто он не спрятан в рабочем столе, но мало ли Диппет не стал заморачиваться с его укрытием. Проверить нужно всё. Постукивая толстыми каблучками, Лилия прошла немного вперёд к серванту у которого недавно стояла, на этот раз аккуратнее, не задевая лампаду. Что-то золотое, висящее на длинной тонкой цепочке, привлекло её внимание. Оно находилось за сервантом, в прозрачном стеклянном кубе, словно специально так спрятано, чтобы с первого раза его не смогли заметить.  — Том… — позвала его девушка, не отрывая взгляда от найденной вещи. Реддл моментально обратил свой взгляд на девушку и бросил рыться в шуфлядке. Он оказался рядом за считанные секунды. Лилия затаила дыхание, глядя на маленькие песочные часы, посаженные на ось, и заточённые в стеклянный куб. Маховик она не видела никогда и представить себе не могла, насколько тот был красивый, золотой, отдающий ярким блеском, он несомненно завораживал. Скорее даже, из-за того, что являлся предметом путешествия в прошлое. Студенты не спешили с тем, чтобы достать его сразу, наверняка, так просто сделать это не удастся, придётся прибегнуть к магии, больше Дмитриенко на ум ничего не приходило.  — Это он, — Реддл сделал два шага к парящему в воздухе кубу, несколько опасливо стал разглядывать содержимое внутри него и пытался понять, как достать его. Но не прошло и минуты, как Том протянул руку для того, чтобы попробовать коснуться стекла. Внезапно, к большой неожиданности ребят, руку Тома сразу же обожгло, будто невидимым огнём.