Временная петля

Судорожный болезненный вздох вырвался из груди, когда поднимая глаза наверх, она смогла разглядеть в тёмном переулке, который освещался одним единственным фонарным столбом неподалёку, неказистого, раскрасневшегося мужчину в длинном чёрном пальто. Его взгляд пронзал насквозь, заставлял сердце биться чаще, и без того дрожащие ноги теперь сгибались в коленях от долгого бега. Горло разрывало словно когтями изнутри, неистовая боль в голове сопровождается бьющим звоном в ушах. Медленно, она подняла, покрасневшую от морозного ветра, руку и направила палочку на впереди стоящего опасного противника, что ринулся вперёд тотчас, отведя девушка взгляд на второго, вышедшего из угла, неизвестного высокого мужчину. Не было видно лица ни у того, ни у другого, зато она слышала отчётливо их затруднённое дыхание, пускай они и были в этот момент не так близко, но это пугало до кончиков пальцев. Ноги сами понесли её назад, ступать было больно, трудно, хотелось закричать. Закричать от того, что сзади не было пути, она прислонилась спиной к холодному, грязному забору, и это вызвало неизбывный страх, сковывающий грудную клетку. Противник двигался в её сторону, не смел спускать глаз, следил внимательно за движениями испуганной девушки, которая с бьющей дрожью пыталась подобрать все знающие атакующие заклинания, но ни одно из них не могло сорваться с побледневших уст. Она почувствовала, как студёный ветер ударил в лицо. Мужчина оказывался всё ближе и ближе. Картинка становилась нечёткой, она теряла резкость с каждым мгновением, будто глаза накрывает постепенно густая пелена. Если бы не повернула сюда, если бы побежала вперёд, может смогла бы оторваться от них, без последствий и мгновенной смерти, которая сейчас её настигнет. Девушка хотела открыть рот, чтобы издать хотя бы малейший хриплый крик, застрявший в горле, но ничего не вышло. Губы точно заклеены чем-то, даже протяжной стон невозможно было испустить, она ничего не могла сказать, как бы не старалась раскрыть рот — у неё не получалось. Незнакомец приближался стремительно, направляя волшебную палочку прямо на девушку, и губы его прошептали какие-то почти неразличимые слова, перед тем, как выпустить запрещённое заклинание. Прежде, Лилии никогда не снились сны. С тех пор, как она оказалась во временной петле, просыпаться через мгновение, после засыпания — стало привычным делом в её жизни. Впервые, спустя столько просуществовавших дней, Лилия видела яркий, словно спутавшийся с настоящей действительностью, сон, который смог напугать до дрожжи в теле. Во сне, девушка, что попала в тупик и оказалась перед двумя явно злобно настроенными противниками — являлась сама же Лиля. Только более взрослая, уже высокая и, как показалось, болезненно худая молодая женщина лет тридцати. Остаётся волнующая загадка, что взбудоражила её сразу с пробуждением: кто эти люди? В голове хоть шаром покати, на этот вопрос у студентки ответа не возникло. Сам факт, что ей приснился сон, напрягал Лилию, ведь в петле априори не может быть такого. Может она стала исключением из правил, созданных этим явлением? Но считать себя особенной не решилась, так как всему есть своё объяснение. И тому, что ей приснился весьма странный, необъяснимый ничем сон — тоже, наверняка, есть. И всё же, какие же после него ощущения острые, будто наяву с ней происходили события сна. В нём также Лилия чувствовала и страх вместе с нетерпимой болью, глубокое и отрывистое дыхание, но в последний миг, слава Мерлину, ей не пришлось столкнуться лицом к лицу со смертью, и знать она не хочет, что сталось бы потом. На наручных часах время было 10 утра. Зимнее пальто хорошо согревало замёрзшую гриффиндорку от декабрьских холодов и белых снежинок, не устающих покрывать не только землю, но и макушки резвившихся на свежем воздухе ребятни. Лилия болтала ногами, сидя на деревянной трёхместной скамейке, рядом с задумчивым Септимусом. В одной руке у неё был закрытый потрёпанный учебник по Трансфигурации, в другой же — волшебная палочка, что направленна точно на большую снежную гору. Между парами стояла сорокаминутная перемена, во время которой, кому только не лень, повыбегали на улицу, пускай и заснеженную, холодную, но безумно красивую, ведь пушистый снег всегда умел завлекать собой юных студентов. Лилия и Септимус, в пример другим, также засеменили на улицу. Взяв с собой парочку учебников, друзья присели с торца здания на лавочку под заливистый смех учеников. Картина была забавной: подростки с самых разных факультетов бегали друг за другом, пускали снежки и лепили смешных снеговичков, и некоторых тут же ломал какой-нибудь проказник. Второкурсники из слизерина и гриффиндора устроили перестрелку снежками и, кажется, кто-то из них был настроен весьма недобро. Септимус дёрнул головой, громко хмыкая, и задев локтем руку подруги указал куда-то вперёд, где батальствовали мальчуганы. Половину свободного времени ученики потратили на изучение материала к следующему уроку, что не являлось более радостным для Лилии, но она сама, к слову, заставила Уизли учить параграф вместе с ней, чтобы хорошо ответить Дамблдору на вопросы. Вернее, для неё достаточно было повторения, ведь ранее, не имея какого-то занятия, девушка серьёзно учила пройденные темы. Хорошо, когда твой ум переполняют не только мрачные мысли или, как раньше — озорные идеи, но и полезные знания по тем или иным дисциплинам, но отчего-то сейчас ни Уизли ни Дмитриенко совершенно не хотелось раздумывать о них. Поэтому, друзья решили потратить оставшееся время на шутливые проделки исподтишка. Лилия лукаво улыбнулась на пару с Септимусом и медленно, проговаривая шёпотом заклинание, взмахнула палочкой. Буквально через пару мгновений, большая снежная горка с громким грохотом, у которой рядышком играли ученики, будто от бомбы взорвалась, задевая всех поблизости. Снег посыпался сверху на ничего непонимающих подростков, что ужасающе завизжали разом. Минутная тишина на улице, казалось, длилась достаточно долго для тех, кому не повезло оказаться рядом с горкой. Септимус взглядом прошёлся по студентам и увидел торчащую голову из-под снега. Похоже, это был Алфорд Мальсибер. Он вытащил одну руку из снега и стал смахивать его с себя, кряхтя и чертыхаясь, но, что удивительно, и тени злобы на лице слизеринца не было заметно. Друэлла неспешно подошла к сокурснику и во весь голос засмеялась, да так заливисто, что подхватили и другие студенты, в том числе и Алфорд. Септимус едва ли не разочаровано вздохнул, ожидая, видать, совсем другой реакции. Хотя тоже, в унисон с Дмитриенко, смеялся и краснел, пытаясь сдержать его. Сквозь ребячий смех и разноголосый шум, Дмитриенко недалеко от неё услышала скрип дверных старых петель. Невольно обернувшись, её взору предстала всем известная компания слизеринцев с шестого курса. Она приглядела получше, отмечая для себя, что там находится весь состав близких друзей её «приятеля по несчастью». Эдакие недоброжелатели всего, что связанно с магглами и, в принципе, порицатели существования «дрянных» гриффиндорцев. Славно, что сам Реддл значился предводителем этих шайтанов, — как их грубо прозвала большая часть студентов из гриффиндора, — и за это Лилия часто хотела мальчишку пристыдить, но понимала, что за словами её последует большая ссора. Поэтому, лучше оставить на потом как-нибудь её негодование по поводу интересов в их компании. Лестрейндж спрятал палочку в карман мантии, негодующе цокнул и принялся подзывать Мальсибера. Его грубый тон навёл на мысль, что сам он был явно не в добром здравии. От этого Дмитриенко чуть заметно вздрогнула, будто обращались конкретно к ней, но, пересилив себя, не перестала втихомолку глядеть на слизеринцев. Алфорд, спотыкаясь и грубо расталкивая студентов, подбежал к товарищам за считанные секунды. От его потрёпанного вида Малфой разочарованно усмехнулся, нахмуривая густые брови.  — Мальсибер, кончай заниматься бездельем, — знакомый голос, с грубыми нотками, привлёк внимание Лилии. Внутри неё внезапно что-то ёкнуло. — Приведи себя в порядок. Дальше девушка не смогла расслышать их диалог, потому как они стали говорить гораздо тише, чтобы ни одна живая душа не смогла понять, о чём идёт речь. По их лицам было видно: тема явно животрепещущая. Мальсибер задумчиво потёр подбородок, не решаясь задать немаловажный вопрос рядом стоящему Тому. Лилия косо поглядывала в сторону Реддла, прикусив верхнюю губу. Она и сама позже стала проявлять интерес к тому, что у них происходит, но не могла даже догадку выдвинуть, о чём вёлся разговор слизеринцев. Медленной походкой, вся свита Реддла направилась обратно внутрь замка. Девушка поворачивая голову, проследила за ними до самого конца и, совсем неожиданно, так, что плечо нервно дёрнулось, встретилась со взглядом Тома. Он никак не отреагировал, лишь прошёлся беглым взглядом, на секунду останавливаясь на её бледном лице. И скрылся за дверью поспешно, а Лилия только и почувствовала некую скрытую печаль и безнадёжность. Удивительное свойство у Тома наделять людей одним своим взглядом, стоя издалека, негативными эмоциями, которые станут пожирать изнутри всю душу. Если быть честной, то до сего времени, этот мальчишка продолжает себя вести с ней будто малознакомый. С того момента, как они проверили кабинет Диппета, и таки нашли злосчастный Маховик времени, разговаривали студенты от силы два раза. Впрочем, Лилия не настаивала, потому что понимала, что Реддл может раздумывать над тем, как вытащить маховик из стеклянного куба, до которого невозможно дотронуться. Дмитриенко и сама прочла пару книжонок на тему сильнейших заклинаний, способных заколдовать предмет так, чтобы до него не смогли коснуться, которые защищали от чужих рук ценные и важные вещи. Вся информация находится в открытом доступе, но не все из волшебников, особенно молодых, как Лилия поняла, смогут расколдовать такой предмет. Над этим девушка ещё подумает и поговорит с Томом, вдруг он узнал намного больше неё. А пока, постарается насладиться утренним весёлым времяпрепровождением, хотя бы ещё оставшиеся пятнадцать минут. Минерва, с которой Лилия и Септимус встретились по пути в класс Трансфигурации, заболталась с ними о грядущем бале, пусть по девушке и не скажешь, что такие вещи её волнуют, — любой бы сказал, что МакГонагалл интересуется лишь толстыми учебниками и пыльными книжками, — но и она имеет полное право помечтать о вечернем торжестве. Лилия договорилась с ней встретиться после пар, чтобы помочь подобрать платье и, само собой, причёску. Дело вполне обычное, девчонки часто друг другу помогают в таких делах, — Дмитриенко, кстати, сама не особо знает, как сделать из себя королеву бала, что уже говорить о других, но провести время в компании хорошей приятельницы Минервы лучше, чем в одиночестве. Септимус скривил лицо, говоря, что такие глупые девичьи разговорчики лучше не слышать ему и скрылся в кабинете, оставляя девчонок общаться одних. Лилия заметила странное изменение в себе. Раньше ей почему-то было не так интересно общаться с другими своими сверстниками, как такового желания просто пройтись и обсудить левую тему — не возникало. Должно быть, это связано с нехваткой информации, которую девушка не получает уже от Септимуса. Нет, он всё равно считался интересным для неё, но хотелось чего-то более нового, не каждодневного рассуждения на тему: «Почему Поттер такой-сякой?..» или «почему Вилкост такая-Мерлин-упаси-произнести-это-слово-вслух?» и всего того прочего, что обсудили они сотни тысяч раз. Лилии внезапно стало грустно от той мысли, которая крутится у неё в голове. Многие ребята оказались вполне себе хорошими собеседниками, зря она не решалась с ними разговаривать в своё время. Дмитриенко всегда являлась той самой «душой компании», постоянно и везде со всеми смеялась, общалась, старалась шутить. Но чтобы узнать девушку лично и поговорить о других, более серьёзных темах — никто и не думал, отчего-то. Они считали, что Лилия открытая полностью, такая какая есть в обществе, хотя правда таковой не была. В большинстве случаях, студентка не хотела ни с кем сближаться, потому что не видела смысла в том, чтобы в её кругу стояли «лишние» люди. Остерегалась лживых, лицемерных, двуличных. Правда, всё чаще стала задумываться, что притягивает таких людей, о которых думает, которых старается избегать. Закон притяжения? Может, он замешан. Ещё недавно (примерно) Лилия перестала думать об этом, стала проще относиться к такому. Все люди не без греха, а уж она-то сама не ангел во плоти, не ей судить поступки других. Студентка подметила, что добрее к ней стали относиться некоторые сокурсники, сами подходили, приветствовали, хотя ещё «вчера», как она помнит, в её беседы влезали всякие хулиганы факультета. Очевидно, в ней что-то изменилось. Отношение к людям стало другим… После уроков Дмитриенко направилась в общую гостиную, где её уже дожидались девочки. Что интересно, изначально лишь с Минервой Лилия должна была провести некоторое время, но сокурсница позволила себе позвать других подружек, с которыми Лилия не особо хорошо общалась. Приятельницы вели себя спокойно, отреагировали на появление девушки вполне нормально и даже впустили в свою опочивальню, почти идентичную спальне Лилии и её соседок по дизайну и интерьеру. Дружелюбно настроенная Елена, болгарка по своему происхождению, предложила померить её новое, до самых щиколоток платье, достаточно благородного синего цвета. Лилия смутилась и отказалась, говоря, что чужие вещи не надевает, потому что считает это неэтичным. Таково воспитание в семье Дмитриенко. Девушка спрыгнула с мягкой койки, поправила свои чёрные брюки и направилась в сторону собеседницы, которая смотрелась в зеркало в широкой раме. Лилия встала позади МакГонаггал, немного поразмышляла и взялась за плечи студентки. Её матушка всегда разбиралась в современной моде, и она же часто делилась советами, ценными секретами со своей дочерью, которые помогут завоевать всеобщее внимание, и особенно на вечерних мероприятиях. Лилия так увлеклась делом, когда помогала Минерве подобрать к платью, казалось бы, несочетаемые с ним и туфлями украшения, что и не заметила собравшихся вокруг них девчонок с раскрытыми ртами. Сами они не знали многих нюансов в моде 40-х годов, поэтому также внимательно слушали молодую студентку, правда у одной из них крутилась вот уже целый час одна мысль, которую решилась высказать только сейчас. В самом конце комнаты на койке у окна, сидела с маленькой книженцией в руках невзрачная Алиша. Бедная девушка, которой не посчастливилось попасть под руку Лилии, разъярённой поведением Тома на зимнем балу. Отношения у них были крайне натянутые, одна старалась не пересекаться, другая обходила десятой стороной каждый раз и всё никак студентки не могли поладить. После того случая, когда Дмитриенко ударила со всей дури в нос Алиши, она бесспорно проклинала ту весь оставшийся вечер.  — Это всё, конечно, замечательно. Но почему же ты сама пренебрегаешь своим советам? — девушка с громким хлопком закрыла книгу и швырнула её назад. Лилия остановилась у столика и медленно повернула голову в сторону Алиши, шестикурсницы прыснули и, пытаясь скрыть смех, отвернулись к зеркалу, перешёптываясь.  — Эй, перестань! — Минерва повысила голос, нахмуривая брови. Ей явно не понравилась насмешка Алиши, ведь сама была против, когда кого-то начинают обижать разными издёвками. — Взяла, да помогла бы нам.  — Лилия, почему же ты раньше не распространялась такой информацией? Завоевать авторитет у женской половины Хогвартса — расплюнуть для тебя, имея такие знания о моде, — Елена сложила руки в замок, восхищённо разглагольствуя о познаниях приятельницы. Та, приложив ладонь к щеке, слегка смутилась от приятных слов в свой адрес.  — Точно! — воскликнула стоящая у толстого комода, Тезер. — Но, как я заметила, Лилия никогда не делилась советами и не старалась даже помочь в чём-то, всегда стояла где-то со стороны и спокойно наблюдала, — на это Дмитриенко лишь пожала плечами, на её губах показалась некая ухмылка. — Почему же ты сейчас помогаешь?  — Не знаю, а почему нет? Девушки действительно не понимали такого кардинального изменения в Лилии, откуда взялась эта помощь от неё, с чего бы вдруг ей стало интересно с ними разговаривать о чём-то подобном, когда ещё вчера гриффиндорка могла бы отказаться от времяпрепровождения с ними или дать совет, пускай и такой, не жизненно важный, но всё же хороший. Они не знали, что Лилия являлась человеком отчасти учтивым и даже не грубым, впрочем, какой она старалась показывать себя в обществе. Да, это было неожиданно для них, и желание продолжить общение с Дмитриенко увеличивалось с каждой новой обсудившейся темой. Вдоволь наговорившись с однокурсницами, она направилась на первый этаж, в вестибюль. Там как раз было пусто на данный момент, и все подростки сейчас заняты приготовлением к балу. В гостиной гриффиндора стояла шумиха, а спрятаться от всех в собственной спальне не получится, так как и там девушки наводят марафет, очень громко и много обсуждая свои дела. Если бы хоть где-то было то самое место, где можно было отдохнуть от разговоров и насладиться тишиной. Хотя она признала, что каплю удовольствия от этого дня Лилия получила, какие-то невероятно новые ощущения, и необычное чувство в груди поселилось, стоило ей оказать наедине со своими мыслями. Ей это нравилось.

***

Утром, после завтрака, Лилия вернулась в гриффиндорскую спальню, чтобы собрать некоторые вещи и одеться в тёплую зимнюю одежду. Вечером прошлого дня, она столкнулась лоб в лоб с Томом, отвертеться от разговора не мог, да и не хотел, ведь сам искал «подружку по несчастью», ради обсуждения важной проблемы. Вытягивать слова из Лилии тоже не пришлось, ей было что сказать, а вопросы ссыпались у обоих постоянно, но в отличии от Лилии, Реддл пока держал их в своей голове, не думая говорить их вслух. Если говорить насчёт заточённого в кубе Маховика времени, слизеринец мельком предложил использовать на Диппете империус, что, естественно, повергло в шок сначала молодую студентку, она вдруг запаниковала, но всё же своих эмоций не показала, только дёрнула бровью, приоткрывая рот в удивлении, сама она до такого способа не додумалась, потому что считала империус достаточно опасным заклинанием, которым пользуются бездушные люди. Как же это так можно, подавлять волю человека над своим телом и разумом, заставлять делать его какие-то вещи. Проще говоря, иметь над ним власть. Лилию иногда пугали многие идеи Тома, часто он говорил о непростительных заклинаниях, упоминал раз невзначай об использовании их в некоторых моментах, и тот случай возле «Кабаньей головы», когда парень позволил себе использовать круциатус на противнике, навёл её на мысль, что с тёмными искусствами он знаком невероятно хорошо, и, возможно, он использовал что-то гораздо «интереснее» круциатуса… И это настораживает, в каком-то смысле, она побаивается, что Том может наделать непредсказуемых вещей, лично для неё, а вдруг, быть может, в скором времени, он и на девушку направит какое-нибудь непростительное, если Лилия скажет или сделает что-то не то. Это только домыслы, возникающие не постоянно, но если они есть — это, всё-таки, ненормально. После предложения, воспользоваться империусом, Дмитриенко отрицательно покрутила головой и упросила Реддла не делать этого пока, а предложила несколько другой вариант, который гуманнее и не такой устрашающий. Слизеринец согласился, однако сказал, что прибережёт на всякий случай идею с империусом, если план Лилии не увенчается успехом. А план заключался вот в чём: относительно недавно, Лилия раздумывала над тем, чтобы посетить поместье своих родителей в Лондоне. Она вспомнила про существование библиотеки её дедушки в их доме и там было бессчетное количество книг по тёмной магии, да и не только, любые заклинания на цвет и вкус, как говорится. А книг там, содержащую правильную информацию, больше, чем в школе, насколько Лилия знает. Предложила Тому туда отправиться, к нему он отнёсся положительно, сказал, мол, не помешает проверить. Внутри Дмитриенко порадовалась. Так как с семьей она не виделась много времени, где-то полгода, если учитывать её пребывание во временной петле, и ещё в декабре девушка планировала провести каникулы с ними. Но судьба, видать, не на стороне Лилии оказалась. В силу своего возраста, она также ещё нуждается в поддержке родных, да — ей шестнадцать, но всё же крепкие, вселяющие бодрость и придающие сил, объятия собственной матушки ей сейчас как никогда смогли бы помочь. С ней у Дмитриенко отношения были тёплые, являлись друг другу словно подругами, не смотря на её строгий и требовательный характер, так сразу и не скажешь, что Лилия её дочь, ведь ведёт она себя по-детски, в каких-то моментах, и отношение ко всему у неё другое. Возможно, дело возраста и обстоятельств, через которые прошла её мать, грядущие изменения могут всё изменить. Лилия спустилась на цокольный этаж, останавливаясь у парадных дубовых дверей. Возле них девушку уже поджидал Том, старался сохранять невероятное спокойствие, и выражение лица его безмятежное, но он явно был раздражён непунктуальностью гриффиндорки, раньше часто упрекал её в таком, а сейчас пришлось смириться с её вечными опозданиями, — минуты на три, конечно, только его это вовсе не волнует.  — Это что? — удивлённо проговорила девушка, заметив в руках Тома летающую метлу. — Мы…мы полетим? — дрогнул её голос, как только та допустила мысль о том, что может оказаться в метрах от земли, хотя Реддл ей ещё ничего не сообщил.  — Да, но уже в Лондоне, — Том спустился по лесенке. — Что с лицом? — спустя пару мгновений спросил парень, увидав распахнутые глаза и скривившиеся губы студентки.  — Ничего, идём, — сказать о своих страхах ему Лилия не решилась. Ребята пошли по знакомой тропинке, ведущая к месту, где заканчивался антитрансгрессионный барьер. Реддл сразу предупредил её, что не доверит трансгрессию безрассудной гриффиндорке, видите ли, не хочет вновь появится не в том месте, вдруг Лилия опять подумает про еду и мерзкие кабаки. Дмитриенко возмутилась моментально, попыталась поспорить с ним, так как она не такая опрометчивая, как он думает, но тот, с полной непоколебимостью, утверждал обратное. Каков грубиян же! Ступив на твёрдую землю, Лилия слегка пошатнулась, едва ли не падая в пушистый снег. Она вдохнула глубоко свежий воздух, поворачивая к Тому. Что интересно, она совершенно не понимала, откуда у Реддла взялась метла. Однажды во время беседы в библиотеке школы, он упомянул, что ненавидит квиддич и всё связанное с ним. Считал глупой, неинтересной и беспонтовой игрой для дурачков, которые хотят выделиться своими спортивными навыками, никому не нужными по его словам, и они ничем другим похвастаться просто напросто не могут. Тогда, неужели он, грубо говоря, спёр у кого-то из своих сокурсников эту вещь? От своих предположений Лилия тихонько прыснула, чем вызвала недоумение у спутника. Место их положения она не вычислила, судя по всему переулок Лондона, пустующий и безлюдный пока что, так как время на часах где-то девять утра. Морозный ветер ударил в лицо, а снег всё ссыпался без конца. Лилии показалось, что её немного колотит, совсем не от холода, а от взвинченного состояния. Почему-то засосало под ложечкой. Девушка оглянулась по сторонам, осведомляясь об отсутствие других людей рядом, потом же снова установила зрительный контакт с Реддлом.  — Ты будешь спереди.  — Почему?! — от услышанного у Дмитриенко волосы встали дыбом. Этого она точно не ожидала от него.  — Бери метлу в руки, я говорю, — Реддл протянул студентке магический транспорт и грубо ей всучил, не давая возможности сказать твёрдое «нет».  — С ума сошёл что-ли? Это ты придумал, ты и веди, — изумлённо повысила голос та, резко вытягивая руку с метлой вперёд. Идея с полётом Лилию не привлекала, когда от одной только допущенной мысли, от одного представления, ладони начинали потеть моментально, а в горле возникал тяжёлый ком — это ни есть хорошо.  — Ты поборешь свой страх или так и будешь трястись от каждого взгляда на высоту? Лилия издала небольшой истерический смешок. Следующие несколько минут они без остановки спорили кто поведёт, девушка стояла на своём, отнекивалась и махала отрицательно рукой, что ни за что в жизни не сядет на метлу вообще. Том оставался внешне спокоен, не повышал тон и своим поведением безразличным, в отношении страха Дмитриенко, выводил её из себя. Мимо них успело пройти трое человек, один из которых, открывавший магазинчик столовых сервизов и приборов напротив, чуть шею не свернул, осматривая молодых студентов. Разумеется, метла в руках у Лилии вызывала странные вопросы, правда двух спорящих подростков не волновали чужие взгляды да и, впрочем, не должны.  — Откуда ты знаешь, что я боюсь высоты? Опять проник в мою голову… — сузила глаза гриффиндорка, осудительно фыркая. — Я же просила тебя не делать этого.  — Я просил не дотрагиваться до меня. Кажется, мы в расчёте.  — Ты отвратителен, — процедила она, затем достала волшебную палочку из кармана пальто. Глаза опустились, а в голове крутились разные заклинания. Лилия очень усердно старалась вспомнить одно, которые сейчас должно им помочь, они ведь не хотят засветиться перед магглами, пускай, это не изменит ничего, в любом случае, стоит перестраховаться. Мало ли. Дмитриенко взмахнула палочкой вверх, проговаривая заклинание невидимости.  — Сальвио Гексиа! — занятия по трансфигурации даром не прошли, она, как раньше говорилось, изучала самостоятельно материал пройденный довольно давно, с прошлого года, и есть заклинания, что отложились прочно в памяти. А Лилия думала, ей не пригодится. — Мы сливаемся с окружающей средой, поэтому никто не заметит наш полёт в небе.  — Мне показалось, ты уже не додумаешься, — пробормотал Том, оказываясь за спиной Лилии. С трудом проглотив ком в горле, девушка крепко ухватилась за деревянную ручку, перекидывая правую ногу через неё. Момент, когда они пролетели кое-как между старейших каменных домов, она пропустила из-за того, что сосредоточилась максимально на сохранении равновесия, глаза открывались и закрывались периодами, но всё же ничего плохого пока не произошло. Лилия распахнула ресницы, после того как Реддл недовольно окликнул её. Что же это за пытки такие? Всю жизнь она остерегалась и боялась любых полётов, она бы на что угодно согласилась, похоже, но только не находиться в десяти, или больше, метрах над землёй. Через силу Лилия заставляла себя смотреть вниз, будучи проживая в гриффиндорской башне, любой такой вид с высоты вызывал в ней бурю тревожных эмоций. От выброса адреналина в крови, сердце пуще прежнего застучало в груди, чуть ли не выскакивая, и ей точно казалось, что оно секунда, вторая, и проломит грудную клетку. Настолько сильно и больно колотится, отдавая в голову. Хотелось сжаться, точно в маленький клубочек, но спина приняла вертикальное положение, не сгибалась, потому что хоть одно неверное движение Лилии и она может выпасть прямиком слетая вниз. Несмотря на то, что умереть в их обстоятельствах невозможно, испытывать боль — никто не отменял, а перспективы оказаться со свёрнутой шеей на земле не возникало. Костяшки пальцев побелели от сильно сжатых кулаков на ручке метлы, это приносило некоторые неудобства, хотя, в целом, на эту секунду она уверена, что пока не сорвётся с места. Пролетев ещё пару метров, с уст Лилии сорвался сдавленный стон:  — Мерлин, я же совсем не умею летать, — шмыгая носом.  — Ты ещё заплачь, Дмитриенко. Гордость факультета, — усмехнулся Том над её ухом. — Где эта хвалённая гриффиндорская храбрость и смелость? Снова назовёшь себя исключением?  — Гордись своим слизеринским зубоскальством, но не смей осуждать меня, — гаркнула та, слега дёргаясь от внезапно нашедшей злости. Благо Лилия додумалась засунуть волосы под пальто, дабы ветер не развивал их по воздуху, тем самым задевая Тома и только раздражая его. Утренняя погода значительно спокойнее, чем днём, холод не так сильно пронзал всё тело, разве что, кожа лица постепенно краснела, нос неприятно зазудел. Мальчишка ничего не ответил, смотрел вперёд очень внимательно, чтобы не наткнуться на здание или что-нибудь, во что они могут врезаться с такой скоростью-то. До последнего, Реддл верил, что девушка ни за что бы не села, с её настырностью и настойчивостью на своём. Он специально в конце их глупого спора, стоял с невозмутимым видом, будто и не принуждал Лилию к полёту спереди. Но каково было его удивление, когда Лилия, пересилив себя и собственный страх, села, пускай и проклиная в мыслях слизеринца, с особым раздражением, на метлу.  — Не вздумай держать глаза закрытыми, — приказал тот спутнице, увидав, что они совсем немного наклонились, но это уже дало понять, что Лилия зажмурилась от страха. Дмитриенко едва слышно пробубнила ему что-то невнятное, возможно ругательство, хотя Том не стал утверждать. В один момент, пролетев между знакомыми ему домами, он почувствовал мельтешение со стороны Лилии. Её дыхание слишком участилось. Предположение было одно: скорее всего, из-за наступившего волнения и окутавшего девушку страха, она невольно начинает терять контроль над метлой. Резкий поворот усугубил ситуацию и Дмитриенко, громко вскрикнув, не удержала полное равновесие, наклонилась влево, ударяя локтем руку Тома. Реддл вовремя заметил, как Лилия уже начинала падать с метлы, разжимая кулак и выставляя руку вперёд, пытаясь разыскать в воздухе невидимую опору. Её взгляд упал вниз. Они летели над рекой Темза, которая из-за продолжительных холодов, замёрзла полностью. А это значит, что удар об лёд станет последним болезненным воспоминанием в этом дне. Сердце пропустило удар. Резким движением руки, Том обвил девушку за талию и крепко прижал к себе, удерживая от смертельного падения. Другой рукой он ухватился за ручку метлы, звучно и недовольно цокая, осуждая в мыслях эту непутёвую гриффиндорку. По всему её телу пробежал леденящий озноб, тремор рук настигнул, стоило Лилии прийти в себя и осознать, что теперь угроза смерти ускользнула от неё. Умом-то понимала, однако, до сих пор тряслась, без возможности успокоиться и собрать мысли воедино. Никогда в жизни, ни за что на свете, она не станет летать на метле, ни одна душа не заставит её сесть на этот небезопасный, сопряженный с риском, волшебный транспорт, который она возненавидела ещё больше. Силы словно выбили, то напряжение в теле, с коим Лилия сидела недавно, ушло, потому как нагрянула поспешно огромная слабость. Скорость полёта убавилась. Дмитриенко схватилась за обхватившее её предплечье Тома и рассерженно, с горящим огнём в глазах, проговорила:  — Ты… По шкале от одного до десяти, оцени насколько тебе приносит жгучее удовольствие доставлять людям неудобства и страх? А?! — не справившись с эмоциями, Лилия прикрикнула на Тома, сжимая сильнее его руку. — Что я тебе сделала такого? Неужели ты решил таким способом преподать мне урок? К счастью, агрессировать в ответ парень не стал, более того, он… улыбнулся? Поворачивать голову не решилась Дмитриенко, но даже спиной почувствовала эту его фирменную ухмылку, Том явно был удовлетворён чем-то, по-видимому, забавлял мальчишку разъярённый вид Лилии и её плачевное состояние. Раздражавшая своим поведением девчонка, должна была ощутить на себе все прелести полёта, которого она так страшится и боится. Убить её невозможно, да ему и не хотелось особо, а вот доставить моральный ущерб — звучит привлекательно. Парочку ласковых слов у Лилии вертелось на языке, но слизеринец опередил её.  — Будешь знать, как со мной разговаривать, — Том наклонился над её ухом, буквально выдыхая с неимоверным наслаждением эти слова. Горячее дыхание обдало кожу, и он, едва ли не касаясь ушной раковины, прошептал, чтобы Лилия перестала трястись, как осиновый лист. На мгновение, она замерла прокручивая его слова вновь и вновь, хотя в них и не было ничего необычного, но от такого короткого расстояния между ними ей стало не по себе. Как и в тот раз, танцуя под звуки гитары, Реддл не позволил Лилии упасть, чем и вызывал невероятно странные чувства. Дрожь постепенно прекращала пронзать тело. Том вёл метлу довольно легко, лучше сказать — мастерски, будто он до этого, то ли каждый год играл в квиддич, то ли незаметно для всех тренировался летать на ней, но откуда такой навык полёта на метле — ей неизвестно. Впрочем, оно и не важно, главное, что это Лилию успокоило сполна. Опора в виде Тома вселяла в неё уверенность, опасение снова слететь не возникало впредь, ведь держит он девушку, можно сказать, достаточно крепко, не отпуская, видать, понял, что она сама не сможет сохранить равновесие и сжалился над ней, но мог этого и не делать.  — Почему ты так неуверенна в себе? — этот внезапный вопрос её озадачил. — В том смысле, что ты ведь можешь летать на метле, ты знаешь как это делать, но позволяешь своему страху поглотить твою уверенность, решительность. Проявляется такое поведение не только в этом, заметила? Умей контролировать свои эмоции, не давай им разрушить твою убеждённость в себе и своих действиях, особенно боязливости, которая мешает проявлению твоих способностей.  — Легко сказать, — фыркнула Лилия. — Ты же ничего не боишься, тебе всё нипочём. Реддл промолчал на утверждение девушки, но потом сухо выдал:  — Потому что я уверен в себе и в том, что я делаю.  — Так научи меня, великий психолог, — выдохнула та, вновь хватаясь одной рукой за ручку метлы. Теперь студенты вместе могли менять направление и везти волшебный транспорт.  — Я тебя что, всему должен учить? Сама не можешь? Дмитриенко не смогла сдержать грустной улыбки.  — Посмотри вниз.  — Я не буду этого делать, — Лилия чуть ли не ахнула, открывая рот в удивлении. Том слегка ослабил хватку на талии девушки. Лилия почувствовала это и обратила внимание, как его ладонь начала подниматься вверх. Он тронул плечо и медленно, пока его спутница осознавала, что происходит, выпрямлял её руку в сторону до горизонтального уровня.  — Выпрями вторую руку.  — Это очень опасно, зачем? — дыхание снова участилось, а на лице отразилась тень ужаса.  — Делай, как я говорю. Лилия готова была завыть от нахлынувшей взволнованности, тревога забила внутри, крича громко «не смей». Но как показал, своего рода, опыт общения и пребывания с Томом, парень не даст ей навернуться с метлы, даже если она очень сильно захочет. Неуверенно и плавно, гриффиндорка начала выпрямлять вторую руку, нервно вдыхая морозный воздух в лёгкие. Теперь же, Реддл чуть наклонился, чтобы с обеих сторон взять ручку метлы. Его прикосновений Лилия больше не чувствовала, лишь присутствие позади. Она скрестила ноги, думая, что так будет лучше и устойчивость её не покинет. За всю свою сознательную жизнь, ни один человек никогда не старался помочь ей побороть свой страх, пусть и таким весьма рискованным способом. Почему-то, обдумывая поступок Тома, былая злость, направленная на него, испарялась словно ветром в одночасье. На место злобы пришла негаданно восторженность, состояние редкое, но такое приятное. Пьянящее, незабвенное чувство лёгкости поселилось где-то в душе, а все ощущения стали настолько яркими, невозможно переполняющие изнутри, будто взорвалась большая коробочка с акварельными красками. Невероятно, несомненно необыкновенно. Она будто стала чуточку свободнее, независимой ни от чего. Лилия на добрую минуту забыла обо всём, что её тревожило долгое время, не давало полного покоя. Страх, само собой разумеющееся, не может уйти сам по себе, вот только с ним наравне стоит безграничная уверенность, отталкивает как может любые переживания, особенно, если рядом находится тот человек, который поможет удержаться на месте и не упасть. Дмитриенко и не подумала бы, что таким человеком для неё будет Реддл. Он скорее скинул бы её, чем удержал, но как оказалось, бездушным Том всё-таки не был. Или слишком усердно притворяется, дабы потом неожиданно сделать какую-нибудь пакость? Что-ж, об этом Лилия поразмышляет позже, когда сознание станет полностью ясным и чувство беззаботности перестанет затуманивать мозг. Минут пять такого полёта и слизеринец вновь обхватил Лилию за талию. Он ощутил, как под пальтом волнительно вздымалась грудь, от полученных эмоций девушка едва ли не сверкала распахнутыми глазами. Как удивительно для неё, как странно и непонятно, но это определённо доставило гриффиндорке массу приятных чувств.  — Мы в правильном направлении летим? — тихо спросил Том, подметив, что Лилия опять схватилась за его руку.  — Да, осталось немного. Ноги слегка подкосились, стоило ей встать на твёрдую поверхность земли. Дыхание выровнялось, хотя погода никак не изменилась, всё тот же студёный ветер бил по лицу, но холода Лилия не испытывала больше. Реддл смерил спутницу взглядом, указывая на высокое четырёхэтажное здание. Дмитриенко сделала пару шагов, обгоняя Тома, чтобы оказаться рядом с двустворчатыми чёрными воротами. Девушка смахнула одинокую прядь челки с лица, открывая дверцу. Пройдя по широкой тропинке, усаженная с двух сторон кустарниками, заснеженные ветви которых сейчас опустели, они остановились у большого крыльца с двумя мраморными колоннами, державшие крышу. Сам особняк выглядел вполне богато, оно и понятно, её дедушка владел огромным состоянием, и с помощью денег мог позволить себе любую роскошь, всё, что пожелает его душа, и на постройку собственного дома вложил нехилое количество средств. Реддл невзначай проскользил взглядом по светлому гладкому фасаду здания и остановил его на массивной деревянной двери со стеклянными вставками.  — Если матушка спросит, кто ты, то ответь, что просто близкий друг, — девушка издала маленький смешок, натягивая на губы весёлую улыбку. На это Том смог лишь кивнуть. Дверь отворилась, когда Лилия приложила усилий и потянула её на себя.