Королевна

Деревню охватил первобытный хаос. В подкрадывающихся сумерках ещё более ясно были различимы всполохи пламени, воздух наполнился тяжелым запахом предстоящей битвы. Суровые мужчины с топорами, копьями и луками в руках уже отбивали как могли нежданных гостей, что вороньём налетели на в недавнем времени мирное и спокойное место. Крики, свист, лязг металла слились в противную уху симфонию боя. Лив почувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой, оказавшейся в совершенном одиночестве в самой гуще кровавых событий. Под воздействием животного страха всё происходящее казалось замедленным и нарочито чётким. В попытках найти опору в этом безумии Лив всё крепче сжимала горячую руку Локи. Он вёл её куда-то, а она, как покорная овечка на привязи, абсолютно вверив ему всю себя, смиренно двигалась следом. Сердце трепетной птичкой билось в груди, заглушая мысли в голове. Лив было страшно. Она старалась не смотреть по сторонам, чтобы лишний раз не видеть крови, боли и отчаяния. Их с сестрой растили в тепличных условиях, оберегая от нелицеприятной стороны жизни, о которой они знали только из рассказов. Но теперь оказалось, что лицезреть ту самую другую сторону — серьёзное испытание. Слишком много испытаний для одного дня. Налётчиков было много, и двигались они очень быстро. В этом была их сила — внезапность, скорость, неожиданность. Разрисованные лица, искаженные устрашающими гримасами, издавали дикие боевые крики, стремительной волной сметая перед собой всех без разбора. Противостоять этому шторму казалось безумием, оставалось только скрываться. Пронзительный крик заставил Лив обернуться. Пожилой мужчина упал на колени, из груди его виднелся торчащий меч. Вой ужаса застыл на губах девушки, и, забыв о парализующем страхе, она вырвала ладонь из хватки Локи и бросилась в пучину резни. — Отец! Не успела Лив сделать и пары шагов, как её схватили из-за спины и вывернули руки. Она брыкалась и изворачивалась змеёй, захлёбываясь в собственных слезах. — Не вздумай! — голос Локи громом звучал у самого уха. — Там отец! Папа! — истошной птицей кричала Лив, продолжая вырываться из жёсткой хватки. — Не лезь под стрелы, глупая! — голос Локи был полон ярости, и Лив даже не видя его почувствовала, как он зол, раздражён и, кажется, напуган. — Пусти меня! — Лив со всей силы навалилась на его ступню, от чего мужчина взвыл и немного ослабил хватку. Этого хватило, чтобы Оливия метнулась к уже упавшему на землю отцу. — Папа! Папочка! — слёзы мешали разглядеть его лицо, но, кажется, глаза ещё были открыты. Лив рухнула на колени рядом с телом отца, в котором ещё теплилась жизнь. Что делать? Вид кровоточащей раны убивал надежду на спасение. Оливия прижималась лбом к лицу отца, который тяжело хрипел, и шептала слова любви и просьбы о прощении. За строптивый характер, за свой порой без причины недовольный вид, за то, что редко делилась с ним своими мыслями и чувствами и так мало была рядом. Как же мало времени она проводила с ним, и как же остро теперь это ощущалось… Последний взгляд отца был тёплым и светлым. Смерть в битве — о чем ещё мечтать отважному, сильному мужу? Он уже на пути в лучший мир. Лив не чувствовала, как её пытались оторвать от земли ставшие уже такими знакомыми руки. Не чувствовала, как Локи прижимал её к себе и пытался увести из эпицентра опасности. Она видела только безжизненное лицо дорогого человека, ревела в голос и ни под каким предлогом не хотела оставлять его. — Лив! Я не воин, я не смогу защитить ни себя, ни тебя, — она не слышала его. Локи вздыхал и, наверное, уже трижды успел проклясть и свой приезд, и безумную девушку, что стала его причиной. Лив наконец-то подняла на него затуманенный взор, от которого сжималось сердце. — Его нельзя оставлять здесь! — мольба в красных опухших глазах. Смотрит в самое нутро, долго такой взгляд не выдержит и истукан. Тонкие пальцы мертвой хваткой вцепились в его потрёпанную рубаху. Сейчас он для неё последний оплот надежды. Помощь пришла, откуда её и не ждали. Узнали своего ярла его верные слуги, подхватили теряющее тепло тело и понесли в дом, что скоро наполнится болью, горем и слезами. А Лив цеплялась за родные руки отца, словно бы могла вырвать его, вернуть сюда, в жизнь. Пламя взвивалось совсем близко, а мёртвых становилось всё больше и больше. Локи снова тащил её подальше от всего этого кошмара, но Лив продолжала и продолжала тормозить и оглядываться. Свинцовые ноги совсем не хотели слушаться, глаза так и устремлялись на место, окроплённое кровью отца. Но что она теперь видит! На фоне всей вакханалии стоит он — причина всех её бед. Он, чёрный, как сама смерть. Он, со сверкающим взглядом и злорадной улыбкой наводящий стрелу прямо на неё. Лив не успевает даже дёрнуться, даже крикнуть, лишь как завороженная смотрит в эти узкие, холодные, злобные глаза. Вот он, конец всего. Ранний, бесславный, болезненный. Но она примет его так, как должна. Она всё равно не успеет скрыться, ведь стрела уже так близко к цели. Она уже достигла её. Но почему нет боли? Поворачивает голову и снова замирает в ужасе. Рука, что вела её, теперь опускается бесчувственно. Стрела не в ней, стрела в нём, в плече её дорогого обманщика. Локи оседает на землю с глухим криком боли. Нет, нет, нет! Это она должна была получить эту рану, не он! Это ей предназначалась эта сомнительная награда! Это она сыграла злую шутку с этим мерзавцем, так пусть бы она и ответила за неё! А ведь он пытался увести, был рядом, когда это было так необходимо. Оставил бы её одну, и всё было бы по справедливости. Почему не бросил? — Локи! — присаживается, заглядывает в его глаза, в которых сейчас один лишь страх и горечь, обхватывает руками щёки. Это точно последняя капля. Внутри осталась только необузданная злость. Хочешь отнять у неё всё, что стало дорого? Тогда она отнимет то же и у тебя. Сорвав с пояса Локи клинок, Лив уверенным движением направляет его в спину Вермунду. Страшно хладнокровно. Страшно яростно. Нет больше её обидчика на свете — тренировки не прошли даром. Метает ножи она теперь точно в цель. Локи пытается что-то сказать, но она не разбирает в шквале окружающих звуков. — Только не закрывай глаза, пожалуйста, — нашептывает, словно заклинание, отрывая от своей юбки большой кусок подола, не сводя глаз с милого сердцу друга. «Нужно достать стрелу», — мелькает мысль. Локи снова открывает рот, но словно рыба, выброшенная на берег, только глотает воздух. Между ними словно бы разливается страх, который вводит в оцепенение, но Лив не поддаётся. Сейчас она предельно собрана, ведь это так нужно ему. И если есть хоть какая-то возможность помочь, то она это сделает. — Потерпи, — встречается с тусклым солнцем глаз. Стрела прошла насквозь, и Лив, собрав все свои силы, отламывает наконечник и резко дёргает древко. Алая кровь пульсирующей струей вырывается из свежей раны, а Локи, кажется, покидает сознание. «Нет, нет, нет!» Быстрыми движениями дрожащих рук Лив кое-как перетягивает его плечо, молясь всем богам, чтобы это помогло. Краешком слуха она замечает, что звуки вокруг становятся тише. Всё заканчивается так же быстро, как и начиналось. И что теперь делать? Куда бежать, откуда ждать подмоги? Неоткуда. Лив не придумала ничего лучше, чем тащить его самой до замка, ведь там точно помогут. Вряд ли кто-то из местных жителей озаботится чужими проблемами в такой ситуации: половина их полегла, половина предпринимала жалкие попытки спасти остатки имущества и потушить тут и там сверкающие всполохи пламени. Она обхватила тонкими руками Локи за пояс и волоком стала тянуть по земле. Тяжело… Пламенная голова легла на её маленькое плечо, губы сами коснулись горячего лба. Запах крови бил в нос, но Лив старалась не обращать на него внимание. Она должна справиться, нельзя сдаваться! Только не сейчас. Вот первый шаг, второй: маленькие, слабые. Зубы сжимались до боли в висках, но она шла вперёд. Лив старалась не останавливаться, ибо знала: если прервётся, то больше не поднимется. Тяжело… Пришлось снять с ног Локи сапоги, чтобы хоть как-то облегчить ношу. Лив судорожно перебирала мысли, как бы схватиться ловко, да так, чтоб не навредить.Тихонько повторяла больше себе, чем ему: «Держись!» Хорошо, что кровь-таки удалось остановить, только вот лоб такой горячий даже для него… Жар? Лив не знала, сколько времени она пыталась тащить Локи до замка. Если в обычной ситуации здесь было полчаса ходу, то сейчас казалось, что прошла уже целая вечность. Часто подкатывали слёзы, особенно когда перед глазами возникало безжизненное лицо отца. Но ему она уже ничем не могла помочь, а вот Локи — напротив. И это заставляло Лив делать новый неуверенный шаг в сторону цели. Последние остатки пути она преодолевала ползком, взвалив Локи себе на спину, которая уже и не чувствовала тяжести его веса. Голые колени были стёрты в кровь и обморожены, как и ладони. Уже почти бессознательно Лив добралась до дверей замка, где кто-то забрал, наконец, её дорогую ношу. А Оливия, дыша с тяжелыми хрипами и заходясь кашлем, смогла лишь привалиться к холодному камню стены, совсем потеряв силы и чувства.