Королевна

Оливия сосредоточенно закрепляла пару клинков на своём поясе: она больше не видела смысла скрывать от других своё неженское увлечение. Она до сих пор не знала, позволят ли ей как старшей дочери покойного ярла хотя бы присутствовать на тинге, но решила быть в полной готовности. Со смертью отца положение и её самой, и Хельги с Ульриком становилось весьма шатким: едва ли в них видели достойных последователей. Предстояло доказать обратное, причём и на языке силы, и на языке ума. На большом открытом поле, окруженном ветвями орешника, перетянутыми верёвками, собралось уже приличное количество разновозрастных мужчин. Ульрик держался особняком, в основном по той причине, что не успел как следует обзавестись нужными знакомствами среди влиятельных людей провинции. Хельга его не сопровождала: известие о гибели отца, да ещё и сразу после собственной свадьбы, выбило её из привычной колеи жизни, и вот уже который день кряду она без особой нужды не покидала своих покоев. Благо, ей было с кем разделить своё горе. Оливия старалась отбросить любые лишние мысли, не растрачивая себя сейчас ни на что, кроме предстоящего тинга. Дела отца теперь были святы, и Лив чувствовала своим долгом хотя бы сохранить тот порядок вещей, который он установил. Собирая всю свою уверенность воедино, твёрдой поступью она решительно вошла в общий круг. Стальным взглядом окинув присутствующих, чьи взоры обратились в сторону нежданной гостьи, Лив выжидающе застыла неподалёку от Ульрика. Недовольный шёпот нарастал, пока один из мужчин, уже в почтенном возрасте, не приблизился к ней. — По какому праву ты находишься здесь, девица? И по какому праву ты нацепила на себя оружие, навлекая позор на свою семью и свою голову? — По праву крови, — холодно отчеканила Лив. — А позор навлечь на себя может трусость, глупость и предательство, но никак не нож на поясе. — Что за вздор?! Как ты посмела взять в руки клинок, наглая девчонка? Осквернить решила наши подвиги? Не удивительно, что старой девой останешься, никому не нужная упрямая овца! — к ней вплотную приблизился молодой рослый мужчина воинственного вида, на фоне которого Лив терялась как лещина рядом с дубом. — Попридержи язык, — Ульрик сделал шаг в сторону Лив, но она жестом дала понять, что не нуждается в помощи. — Как низко пал ты, Аудун, раз готов гнушаться над женщиной только из-за её отказа тебе, — сузив глаза, медленно выплюнула ему прямо в лицо Лив. — Мои руки омыты кровью врага, и ты не в праве упрекнуть меня ни в трусости, ни в дерзости! Ульрик едва заметно коснулся её рукава и прошептал: — Лив, может, не стоит? — девушка лишь метнула на него пронизывающий взгляд, по которому было ясно, что она будет стоять на своём. — Не гневи богов, девица, тебе здесь не место! — раздалось откуда-то из толпы. — Моё место там, где я решу, — звонкий голос разрезал воздух, заставив хоть на несколько мгновений замолкнуть этот гудящий улей. И, добившись тишины, уже чуть спокойнее Лив произнесла: — Испытайте меня. Я достойна присутствовать здесь. — Пусть рассудит хранитель законов! Хранитель законов! — толпа снова зашумела, расступаясь перед внушающим уважение мужчиной. — Оливия, дочь ярла Гарольда, — хранитель с заинтересованной, даже немного лукавой улыбкой на губах подошёл к девушке, — ты говоришь, что руки твои в крови? Честной ли была эта кровь? И кто мог бы это подтвердить? Лив напряглась, но постаралась удержать лицо. Кто же ей теперь поверит? Может, Ульрик был прав, и напрасно она ввязалась во всё это? В конце концов неужели без её участия не могла определиться судьба поселения? Однако дорогу назад она уже отрезала своими дерзкими речами. — Я могу подтвердить, — раздалось из-за спины. Узнать голос не составило труда. «И что ты здесь делаешь? Как же рана твоя?» — тень беспокойства промелькнула на лице Лив. — Ты ещё кто такой? — Моё имя Локи Лаувельсон. И я — свободный муж, проживающий на этой земле. — И давно ты тут проживаешь? Что-то не припомню таких рыжих в наших краях. — Так третий год к ряду. Правда, в морях много времени провёл, вернулся, наконец, а тут столько событий! — Лив поняла, что Локи остановился где-то позади неё, и затылком ощущала на себе его насмешливый взгляд. Наверняка на губах играла озорная улыбка. «Врёт как дышит!» — Что-то подозрительно всё это, — задумчиво протянул хранитель законов. — Что же ты можешь нам сказать, Локи Лаувельсон? Локи, наконец, поравнялся с Лив, едва заметно подмигнув ей. Выглядел он весьма бодро для человека, который пару дней назад был насквозь пронзён стрелой. Блики холодного северного солнца переливались в его пламенных волосах, и Лив нестерпимо захотелось прикоснуться к ним. Однако она быстро одернула себя, напоминая, где и для чего находится. — Я видел своими глазами, как эта прекрасная валькирия хладнокровно всадила нож в спину одному подлецу, благодаря которому у меня теперь рука не поднимается, — Локи красноречиво указал на перевязанное плечо. — Докажи, что ты так могла сделать то, о чём он говорит — обратился к Лив мужчина. — Да будет так: если попадёшь в движущегося воина, но лишь порвёшь на нём рубаху, без крови, то твоё присутствие здесь будет законным. Лив молча кивнула и сосредоточенно достала один из клинков. — Я в тебя верю, золотко, — раздался тихий шёпот у самого уха, и Лив почувствовала, как тонкие пальцы пробежали вдоль позвоночника. От этого её вздох получился прерывистым, на что Локи довольно улыбнулся. Противостоять Оливии вызвался молодой юркий паренёк невысокого роста. «Усложнить решили? Что ж…» Права на ошибку не было. Народ разошёлся, оставляя приличное пространство для манёвров. Сердцебиение стремительно нарастало, Лив чувствовала себя под прицелом сотни глаз крайне некомфортно. Но она знала, что её сноровки должно хватить для победы. И она должна, просто обязана показать всем, чего она стоит. И ему. И себе. Лив чувствовала себя охотницей в погоне за зайцем, и это разжигало какой-то ранее незнакомый ей азарт. Юноша уже начал движение, а Лив хищным, пристальным взглядом провожала его. Она была готова в любой момент отправить клинок в его сторону, но выжидала ошибки. «Поле неровное, камешков много, а он слишком внимательно следит за мной. Рано или поздно должен оступиться». Встретившись с соперником глазами, Оливия по-лисьи улыбнулась, слегка вздернув брови. Эффект лёгких заигрываний не заставил себя долго ждать: её противник замедлился, слегка оступившись. Бросок! В победоносной улыбке поднялись уголки губ Лив. Сдержанно повернувшись, она обвела торжествующим взглядом стоявших за её спиной мужчин, на лицах которых застыли разные выражения: в подавляющем большинстве удивление, у кого-то мелькало уважение. Когда же Лив отыскала в толпе Локи, то встретилась с его широкой улыбкой. Вздернув подбородок, Оливия шагнула прямо к хранителю законов и, заглянув в его проницательные глаза, спросила: — Я доказала, что достойна присутствовать здесь? — Да будет так. Да начнётся тинг. Оливия стояла рядом с молчаливым Ульриком, внимательно вслушиваясь в каждое звучащее слово. «Жаль, что жизнь не наградила отца сыном. Тогда всё было бы куда проще». Шли споры о том, кому будут принадлежать земли и замок, и здесь Лив взяла слово. — И земли, и замок останутся в нашей семье по праву наследования. За мной, за моей сестрой и её супругом. И ярлом по праву рода должен стать Ульрик как старший мужчина нашей семьи. Лив говорила уверенно, даже нагло, чего сама от себя не ожидала. На самом деле она чувствовала себя крайне неловко, буквально переламывая свои страхи и желание отсидеться в тени, то и дело накатывавшее на неё. — А сам он что, язык проглотил? — Я говорю за себя, как и любой из вас, — холодно отозвалась Лив на чьё-то замечание. — Чужеземцу власть отдавать нельзя, — раздался выкрик. — Я не чужеземец, а законный член семьи, — спокойно заметил Ульрик. — А что молод — так разве это показатель ума и доблести? Иной старик не может похвастать ничем, кроме как сидением возле женской юбки. — В этом-то ты прав, да вот чем докажешь, что достоин? — Ярл доверил мне свою дочь, младшую, нежную, как бутон цветка. Неужто позволил бы ей стать женой недостойного мужа? Трусливого, лживого или подлого? Пять лет я провёл в походах, многих бил, храбрость свою на деле доказывал. А что не кричу здесь, как вы, так лишь потому, что не словом правоту нужно доказывать, но делом. Как сестра моя, Оливия. — Молвишь ты мудро, — донеслось из толпы. — Вы все знали моего отца как достойного человека, воина и правителя. Он погиб, защищая поселение, и дух его уже в Вальхалле. И никто из нашей семьи не опорочил его имя. Никто из вас, — Лив обвела взглядом круг, — никто не сможет упрекнуть нас в пороках. А если есть кому что сказать, так пусть говорит. — Она права, — неожиданно взял слово седовласый мужчина, и толпа быстро притихла, — ярл Гарольд был уважаем всеми нами, мы ему доверяли. Мы увидели сегодня, что он воспитал сильную волей дочь. И нет оснований думать, что в мужья другой своей дочери он выбрал недостойного. Оливия дышала глубоко и чувствовала себя выжатой, словно тряпье после стирки. Долгая болтовня утомляла и без того слабое тело. Девушка ощущала, как потяжелели ноги, и желание найти опору стремительно возрастало. А споры всё продолжались и продолжались и, наверное, могли бы идти ещё очень долго, если бы голос одного из старейшин не возвестил: — Кто отдаст свой голос за Ульрика, сына Рерика? Лив достала клинок и взметнула руку с ним к небесам. В тишине поднялось ещё несколько рук, постепенно их число росло и росло. Она заметила, что свой голос отдали несколько уважаемых старейшин, с которыми был дружен отец, и, оглядываясь на них, некоторые тоже решались присоединиться. Количество рук внушало надежду на благоприятный исход предприятия. Внезапно осознав, что перед ней давно не мелькала рыжая макушка, Лив обернулась в попытке отыскать её, но сделать этого не удалось. «Появляешься из ниоткуда и исчезаешь в никуда, как всегда», — усмехнулась она про себя. — Мы справились, Ульрик, — Оливия с улыбкой шагала рядом с сосредоточенным мужчиной, на чьих плечах теперь покоился груз большой ответственности. — Едва ли без твоего участия это вышло бы, — серьезно заметил Ульрик. — И откуда ты такая отчаянная? Он искоса взглянул на неё, а Лив, лишь вздохнула: — Я не отчаянная. У меня выбора особо нет. Это как с рождением клинка: его в длинной пытке бросают то в жар, то в холод. И тут либо сгоришь в горниле страстей, либо напасти закалят тебя. — Почему не ищешь поддержки? — Ищу. Да только… — Лив оборвала фразу тяжёлым вздохом, — да только ждать её неоткуда. — Лив, ты правда не хочешь замуж? — Хочу. Всегда хотела. Только вот выбирать не умею. Видишь, чуть не стала женой предателя. Представляешь, как бы это было ужасно? Спасибо, что Локи глаза открыл. Ульрик бросил на девушку долгий, серьезный взгляд, но ничего не сказал. Добравшись, наконец, до своей комнаты, стянув башмаки, давно натёршие обмороженные ноги, Лив упала спиной на постель. Разглядывая узоры дерева на потолке, она впервые за последнее время почувствовала что-то кроме бесконечно тянущей черной дыры внутри. Она даже не знала, что больше тяготило её: смерть отца или то, что она сама стала убийцей. Успокаивало лишь, что она выполнила долг кровной мести. Сама, не прикрываясь ничьими спинами. «Делай, что должно. Долг превыше всего». Спустя какое-то время, когда уставшее тело набрало хоть немного сил, Лив неспешно поднялась и достала со дна одного из сундуков продолговатую шкатулку. Бережно открыв её, девушка провела кончиками пальцев по узорам стали. Клинок искусной работы с красивым яхонтовым самоцветом на кончике рукояти приятно холодил руку. Задумчиво разглядывая оружие, Лив ушла куда-то в глубину своих мыслей. Спустя какое-то время она стояла у дверей в комнату, которую временно занимал Локи, почему-то не решаясь войти. Собравшись, наконец, с силами, она несмело постучалась, и спустя пару мгновений перед ней предстала высокая фигура с насмешливой улыбкой на нагловатом лице. Сразу же захотелось развернуться и убежать, но отступать было не в правилах Лив. — Уже соскучилась, золотко? — Локи чуть отошёл, приглашая тем самым войти внутрь. — Пришла поблагодарить, — коротко отрезала Лив, дабы скрыть своё из ниоткуда взявшееся смущение. То ли это были отзвуки вчерашнего вечера, то ли Лив оставила всю свою решимость на поле для тинга, но побороть неловкость стоило ей большого труда. Локи же, напротив, как ни в чём не бывало уселся на кровать и выжидающе разглядывал её. — Я весь внимание, — торжествующе произнёс он. Довольное лицо, словно бы у кота, вдоволь наевшегося сметаны, заставило Лив ещё раз усомниться в правильности своего решения. — Твоя неоценимая помощь позволила нам сохранить власть, о Великий и Могучий Локи, — она отвесила шутливый поклон, на что Локи звонко рассмеялся, запрокинув голову, от чего яркие волосы рассыпались шёлковыми нитями по спине. Напряжение спало само собой, и Лив, тоже смеясь, присела рядом. — Такая озорная, — ямочки лукаво играли на его щеках, — ещё больше мне нравишься. — Куда уж больше, — иронично вздохнула девушка, бросая косой взгляд на Локи. — На тебе, я вижу, заживает как на собаке? — Поцелуй прекрасной девы вытащил меня с того света, королевна. Удивлённый взгляд Лив встретился с насмешливыми искрящимися золотом глазами Локи. — С чего это ты решил звать меня королевной? — Ну разве могла ты остаться принцессой после того, как убедила толпу оголтелых мужиков прислушаться к тебе? — Локи смахнул невидимую прядь с виска Лив, обжигая кожу невесомым прикосновением. — Это под силу только настоящей королевне. Лив вновь почувствовала нарастающее смущение. Интересно, не зарделись ли её щеки? Оставалось лишь надеяться, что она не выдала себя всем своим видом, однако ухмылка на лице напротив говорила об обратном. — А что это ты там всё вертишь в руках? — Локи с интересом потянулся к шкатулке в руках Лив. — Это мне? — Да, вспомнила, что ты лишился клинка по моей милости, — Оливия старалась говорить как можно более непринуждённо, однако с волнением протянула мужчине шкатулку. Он быстро открыл её и с каким-то мальчишеским любопытством принялся разглядывать подарок, вертя клинок так и сяк. Лив не могла сдержать улыбки, наблюдая за ним. «Кто бы знал, что даже камешек так подойдёт». — Обычно в таких случаях говорят «спасибо», — насмешливо заметила она. Локи тут же перевёл на неё горящий хитростью взгляд, порывисто приблизился к её лицу и низким голосом шепнул в самое ухо, оставляя своё дыхание на её шее: — Спасибо, королевна.